Стоит лишь поверить

5 сентября POV Арсений Внутри тела разгорается огонь, заставляя плавиться каждую клеточку в горниле желания... Его язык настойчиво врывается в теплую глубину моего рта... Жаркие ладони жадно скользят по телу... Обжигающие губы на шее, на груди, на животе... Шершавый язык обводит головку возбужденного члена, заставляя выгибаться тело навстречу этим интимным движениям... Я резко сел в кровати. Ветерок, залетающий через открытую форточку, тысячами холодных лапок пробежал по влажной спине, а я все никак не мог отдышаться после увиденного. Ощущая какой-то дискомфорт, посмотрел вниз. Н-да, некоторые части тела встали раньше, чем я сам проснулся. Откинувшись обратно на подушку, зажмурился. Таких утренних сюрпризов у меня не было лет с тринадцати. Черт, еще и сон – такой реальный, такой обжигающе томный, что рука сама собой потянулась к возбужденной плоти, скользя все быстрее и быстрее, пока перед закрытыми глазами проплывали картины только что виденного сна. И уже через несколько мгновений сквозь закушенные губы вырвался долгий стон... Механически переставляя ноги, бреду в сторону универа. Боги, с каких пор у меня начал вставать на мужчин? Хотя нет, неправильно выразился – на одного-единственного мужчину. И что это значит? Я, конечно, как и любой другой ребенок XXI века в курсе, что есть такая штука, как однополая любовь... Но думал ли я, что мне самому придется столкнуться с подобным? И как теперь себя вести? Нет, даже не так – что мне теперь делать? Каков вообще шанс, что это окажется взаимным? Хотя, на последний вопрос и сам могу ответить – шансы минимальные. Нет, ну вот угораздило же меня! Причем если в вопросах дружбы я разбираюсь хотя бы благодаря книгам, то в личных, так сказать, любовных делах я полный профан. Надо было вместо фантастики читать любовные романы, что ли. Сомневаюсь, конечно, что в них описывают отношения между представителями одного пола, но хоть был бы какой-никакой, а подспудный материал. Вот же, действительно - «мальчик-колокольчик, ни разу не динь-динь»! И как вообще узнать, взаимны ли испытываемые мною чувства, стоит ли и дальше надеяться, или лучше сразу пресечь поползновения собственных мыслей и желаний, на корню? Мало мне головной боли по поводу материальных благ, так теперь и вспыхивающие чувства не дают покоя, про желания бренного тела я вообще молчу! И откуда они только – желания эти – взялись? Столько лет не было, а теперь как из рога изобилия посыпались. А знаете, что самое странное? Ведь и прикосновения Кирилла Сергеевича не вызывали у меня отвращения или желания отдернуться. Наоборот, хотелось снова и снова касаться, чувствуя ответные прикосновения. Мне самому, добровольно (!) хотелось касаться другого человека, еще и мужчину! Я точно схожу с ума! Если так и дальше пойдет, то я, наверное, смогу и в общественном транспорте ездить! Дальнейшие размышления на подобные темы пришлось отложить, так как я уже подходил к кабинету русского языка. Кстати, вот тоже не понимаю: чего мы такого не успели выучить за десять лет в школе, что надо еще и в институте вводить русский язык? Новые правила пунктуации и орфографии специально для высших заведений: не успеваешь записывать лекцию за преподавателем, значит, можешь менять «сейчас» на «щас», «жи/ши» с «ы», запятые вообще лучше не ставить, дабы не отвлекаться - так, что ли? С последней парты ряда у окна привычно приветственно помахал Марат, стоило лишь войти в кабинет. Я уже даже начал привыкать, что мы сидим втроем, да и ходим везде тоже. Нет, все же к хорошему человек привыкает гораздо быстрее, нежели к плохому. Всего пятый день учимся, а я уже не представляю, как это - не общаться с этими двумя. Ничего странного, в принципе – это первые, да и почти единственные люди, с которыми у меня вполне хорошие отношения. Не удивительно, что я так держусь за них. Хотя мне с ними хорошо не только поэтому: они оба удивительные, умные, сообразительные ребята, без загонов и заскоков, если так выразиться. И мне с ними очень комфортно. - Привет. - Поздоровался я с ребятами и полез к стулу у окна. Как они догадались, что это мое любимое место? Оля оторвала взгляд от тетрадки, в которой что-то рисовала на полях, и внимательно посмотрела на меня. - Что? – Удивленно спросил я. - Почему с тобой хотел поговорить информатик? – Серьезно спросила Оля. - Я что-то пропустил? – Это уже Марат. Откинувшись на спинку стула, отклонился от парты, чтобы видеть нас обоих. Оля развернулась к старосте: - Ты вчера ушел, а к нам подкатил Кирилл Сергеевич. Ему зачем-то понадобился наш Сеня. Я не стала дожидаться, чем окончится разговор. Вот теперь и интересуюсь. - И снова повернулась ко мне. – Так что? Решил обойтись полуправдой – стыдно мне было признаваться в полном провале в общении с высокой техникой: - Да я контрольную завалил. А Кирилл Сергеевич предложил помощь в постижении сей сложной дисциплины. Вот и все. - Ответил я. - О-о-о, а он оказывается неплохой мужик, раз предложил помощь. - Сказал Марат, постукивая ручкой по парте. – И что, предложил позаниматься бесплатно? - Ну да. - Ответил я удивленно. На самом деле странно. Ведь правда, какой ему резон заниматься со мной, полным бездарем, в свое свободное время, и при этом ничего не просить взамен? - Реально круть! – Воскликнул Марат. – Прям уважаю! - Это как-то немного странно, вы не находите? – Задумчиво протянула Оля. Но тут же сама и ответила: - Но может, он просто альтруист и любит творить бескорыстное добро? На что мы втроем хмыкнули. А я ответил: - Чего гадать? Я в любом случае не в том положении, чтобы отказываться. На русском таки обрадовали: мы будем заново повторять все ранее изученные правила. Супер! Десятилетку за год! Ничем другим нас, что ли, не могли занять?! «Мыло, мочало – начинаем все с начала!» Н-да, не так я себе представлял первый год института, да и вообще обучение на физ-мате. После лекции, распрощавшись с Маратом и Олей, ушедшими домой, сам направился на информатику. Усаживаясь на тоже место, что и в первый раз, краем уха услышал, о чем вещает наша главная блонди своим товаркам по мозгам, и чуть не задохнулся от злости. А рассказывала она следующее: «Я узнала, что Кирюше 26 лет, он не женат... И вообще о нем все так положительно отзываются в деканате...» Я даже сначала не понял, какого «Кирюшу» она имеет ввиду - мало ли людей с подобным именем, пока не услышал: «Вот когда зайдет сейчас, начну охмурять. Я и приоделась по случаю, как вам? Он точно клюнет!» Коза белобрысая! Да она не «приоделась», а разделась! На кофте вырез такой, что если, не дай Бог, наклониться вздумает – вывалит все свое "богатство" на парту! Тут Катя, видно, почувствовала на себе мой прожигающий взгляд, так как повернулась ко мне и, презрительно скривив губы, выдала: - Что уставился, пугало? Я просто не отреагировал на подобный выпад, не стал спорить. До сих пор помню одно изречение китайского мудреца, не помню, кого именно: «При споре с дураком, дураков уже двое». И эта фраза не раз помогала мне не обращать внимание на колкие и обидные выпады окружающих. Все равно упертых не переспоришь, не донесешь свою правду, так зачем вообще напрягаться, если легче промолчать: сэкономишь ни одну сотню нервных клеток. А спорить с блондинкой так вообще. Со звонком в кабинет вошел Кирилл Сергеевич, прошел к своему столу и развернулся к нам лицом. - Привет студентам! У меня холодок пробежал по спине, стоило ему лишь вскользь взглянуть на меня. Ничего не могу с собой поделать – тянет, как магнитом. Вот и сейчас с таким удовольствием бы подошел к нему, чтобы прикоснуться хотя бы к его руке, почувствовать тепло его тела. А стоило взгляду малахитовых глаз встретиться с моим, как тут же кровь прилила к щекам, потому что я явственно вспомнил, какими страстными они были в моем сне, с каким обожанием и вожделением смотрели на меня, как затуманивались страстью... Черт! Ну, о чем я только думаю на паре? Еще не хватало возбудиться прямо тут, и можно смело идти топиться – такого позора я точно не переживу! Я позволил себе рассматривать крепкое тело мужчины, пока он разносил всем студентам листки с заданием. Под тонкой светло-голубой льняной сорочкой тугим клубком перекатывались мышцы, стоило ему лишь наклониться к кому-то... Как напрягались его руки, чуть покрытые золотистым загаром с редкими темными волосками на предплечьях, когда он облокачивался на спинку стула за спиной студента, вглядываясь в экран компьютера... Песня, а не тело! Вот бы увидеть его без одежды... Черт, черт! Так, Арсений, прекратил пялиться на собственного преподавателя! Кто увидит же, не дай Бог! Замучаешься тогда оправдываться! Делаем медленные дыхательные упражнения, а то вон, руки уже дрожат... Я спиной чувствовал его перемещения по кабинету. Все ближе и ближе к моему столу. Вот он подходит совсем вплотную ко мне, наклоняется, я чувствую терпкий аромат его одеколона с ноткой горчинки, странным образом не перебивающий теплый запах кожи... Из головы сбежали последние непошлые мысли, стоило уловить его горячее дыхание, обжигающее щеку и ухо, к которому он наклонился, его хрипловатый шепот... - Арсений, вот методичка, про которую я тебе говорил вчера. Надо прочитать по двадцатую страницу включительно. Боги, какая методичка, какие страницы, когда он так близко ко мне! Когда кровь бежит все быстрее и быстрее, будто чувствуешь ее звон в висках, когда морозцем покалывает в кончиках пальцев, а сердце стучит так, что его стук, наверное, сотрясает небоскребы и слышен всем, а особенно ему – ведь он так близко от меня! Я еще минут пять приходил в себя после того, как преподаватель отошел к своему столу, раздав необходимые задания. Каких неимоверных усилий мне стоило сосредоточиться на материале этой чертовой методички! Все равно то и дело бросал косые взгляды из-под челки на Кирилла Сергеевича, но тот уткнулся в свой ноутбук, что-то быстро печатая. Минут через двадцать от начала пары со стороны блонди послышалось шебуршание и раздался ее противный голосок: - Кирилл Сергеевич, можете мне помочь? - Да, конечно. - И начал подниматься со стула. Я видел, как Катя стянула чуть кофточку вниз, еще больше оголяя ложбинку между грудей, пока преподаватель подходил к ней. - Ну, и что непонятного? - Спросил он удивленно, посмотрев на экран компьютера. - Вот, смотрите, я нажимаю на клавиатуре необходимую команду... - Начала блонди томным голосом, да еще и руки под грудью сложила, чтобы приподнять последнюю и представить в более выигрышном свете. - А ничего не происходит. Я что-то не так делаю? – И ресничками так - хлоп-хлоп. Корова, блин! Выставила тут на всеобщее обозрение свой дойный материал, и начхать, что тут кроме нее и препода еще десять человек! Ни стыда, ни совести! Так бы и повырывал эти пергидрольные патлы! Фух, не понятно, с чего я злюсь, но злюсь сильно. Это прямо какое-то первобытное чувство, даже не знаю, как точно описать, но что-то вроде «Не тронь! Не твое!». Правда, и не мое, но все равно не хочу, что бы она свои наманикюренные пальчики тянула к этому мужчине - да, именно к этому, а на остальных мне плевать! А Кирилл Сергеевич молодец – даже глазом не повел. И как ни старалась блонди сесть и так и этак, но мужчина ни разу не перевел взгляд ниже монитора компьютера, где пытался найти ошибку. - Так ты не переключила на английский язык, вот у тебя и не выполняется команда. - Весело произнес преподаватель, и сразу же добавил наставительным тоном. - Будь внимательнее. Затем развернулся к классу лицом и сказал: - Я сейчас к каждому подойду, чтобы посмотреть, на каком вы этапе выполнения работы. И снова я последний в очереди, и снова ощущаю жар столь близкого теперь тела, и снова в груди заходится сердце - будто пойманная пташка, трепещет оно в костяной клети, бросаясь на прутья. И снова пересыхают губы, и снова холодные мурашки вдоль позвоночника, стоит ему лишь прошептать, обдавая теплым дыханием, на ушко: - Все понимаешь, что написано? И снова нет сил что-то говорить в ответ, боюсь, что хриплый голос выдаст с головой мое состояние, так что просто киваю. И тут же замираю, задерживая дыхание в ожидании ответа. - Молодец. Нет, он издевается, наверное! Я не замечал, чтобы он еще кому-то шептал на ухо – просто говорил чуть тише, дабы не отвлекать от занятий других. Так почему шепчет мне? Почему наклоняется так близко? Дребезжащий голос звонка с урока заставляет вздрогнуть, а где-то в груди появляется чувство предвкушения и липкого страха одновременно – мы сейчас останемся с ним наедине... Обострившийся до боли слух улавливает малейший шорох, малейшее движение одногруппников за спиной. А я остаюсь сидеть на месте, даже не делая попыток собрать сумку. Позже, все позже. POV Кирилл Хм, вот почти в каждой группе находится девушка, убежденно думающая, что стоит лишь побольше оголить свое тело, и я свалюсь тепленьким к ее ногам. Видя оголенные прелести, якобы должные заставить мое сердце учащенно забиться, так и хочется спросить: «Милая, тебе никуда не задувает?». Нет, ну правда – на ней же два клочка ткани! Я бы точно замерз в таком виде! Эх, как я пошалил-то сегодня с Арсением... М-м... Специально наклонялся почти непозволительно низко, чтобы почувствовать снова неповторимый свежий аромат его кожи, напоминающий запах морозного утра, чтобы почувствовать робкое тепло его тела, дать возможность и ему вдохнуть меня, ощутить мой жар... И интимным шепотом задавать обычные вопросы без двойного дна. Да и зачем усложнять - должно хватить и просто интонаций и тембра моего голоса. Так и произошло: видел, как участилось его дыхание, стоило моему выдоху коснуться чувствительного местечка за ушком, как он вздрогнул и напрягся, стоило мне лишь прошептать «молодец». Чувствительный мальчик! Вот и долгожданный звонок. Через пару минут мы остались в кабинете одни, и воздух стал тяжелым, тягучим, искрящимся от напряжения. Так, надо успокоиться! Я мужик или где?! Не хватало спугнуть раньше времени! Так что решил нарушить тягостную тишину: - Арсений, ты прочитал методичку? POV Арсений Тишина тяжким грузом легла на плечи, сдавливала дыхание, спускаясь холодными капельками пота вдоль позвоночника. Воздух будто наэлектризовался, кажется, что хватит лишь искры, лишь одного неосторожного слова, чтобы все рвануло. - Арсений, ты прочитал методичку? Голос на фоне недавней тишины прозвучал слишком громко, заставляя непроизвольно вздрогнуть. - Да, я могу рассказать. - Ответил я, поворачиваясь лицом к Кириллу Сергеевичу, и впервые за время пары смело встречая его взгляд. Он слегка насмешливо приподнял левую бровь, видимо в ответ на мой решительный взгляд, чуть улыбнулся краешками губ и сказал: - Окей, послушаем. Сегодня занимаемся так же, как и вчера? Я отрицательно помотал головой, потом пояснил в ответ на удивленный взгляд: - Я не могу сегодня. Преподаватель чуть сердито поджал губы и более резко, чем до этого, проговорил: - Вообще-то, гулянки можно и отложить. Эти занятия в первую очередь нужны тебе, а не мне. - Простите, но я не на «гулянки» собрался. Я просто работаю сегодня. - Решил объяснить. - Что, не хватает на всякую ерунду карманных денег, которые дают родители, решил сам подзаработать? – С усмешкой спросил мужчина. Не думал, что подобные слова могут сделать мне так больно. Пусть раны в душе от расставания с родными и затянулись, образовывая уродливые шрамы, но это не мешает им – шрамам - болеть, как старым ранам в непогоду. Хотя даже больше всего обидели меня не слова, а та интонация, с которой они были произнесены. Вот уж не думал, что Кирилл Сергеевич может опуститься до поверхностных суждений о человеке, не узнав его перед этим как следует! Обидно. Я развернулся, чтобы позорно сбежать, лишь бы не показать, что его слова ранили меня, как вдруг большая теплая ладонь обхватила мою, не давая мне уйти. - Прости меня за резкость. Я никак не хотел тебя обидеть. - Произнес тихий, чуть виноватый голос. А его ладонь все также крепко, но нежно, обхватывала мою, даря тепло столь желанного тела. И я заранее простил ему не только эту боль, но и ту, которую он лишь может причинить мне в будущем, лишь бы наши руки все так же оставались сцепленными, дарили чувство принадлежности кому-то. – Прощаешь? - Я и не сердился. - Ответил я. - Вот и хорошо. - Кирилл Сергеевич сделал вид, что поверил мне. - Тогда, может, позанимаемся завтра? Я снова отрицательно помотал головой: - Завтра я тоже работаю. Преподаватель задумался о чем-то, чуть прикусив нижнюю губу, но не отводя своего взгляда от моих глаз. - В воскресенье институт закрыт, так что придется нам, видно, расстаться до понедельника. - Немного грустно произнес мужчина. - Да, жаль. - Сами собой с губ сорвались слова. И в туже секунду почувствовал, как краснеют щеки и уши. А Кирилл Сергеевич улыбнулся, чуть лукаво щуря свои невозможные зеленые глаза, и сказал: - Мне тоже жаль. Все, больше мое смущение не могло выдержать, и я, еле умудрившись кое-как проговорить «До свидания!», выбежал из кабинета. Да что же это такое на самом-то деле?! Почему так сладко и нежно заныло в груди, стоило услышать, что ему тоже жаль, что мы увидимся лишь через три дня. И боги, как же они будут тянуться для меня!