Имея статус третьего принца, да, безусловно на Юнги лежало меньше ответственности, чем на старших принцах, а особенно на наследнике престола, но это совсем не означало, что ему не приходилось следовать правилам, уставленным для законных наследников.
Плюс заключался в том, что его промахи были не столь значительны, он мог ошибаться и несильно по этому поводу волноваться, однако всегда старался не портить свою репутацию, как в глазах народа, так и своей семьи. Его и не терзали мысли об упущенных возможностях повеселиться, он не заставлял себя, просто с раннего возраста понял, что ему не интересны свойственные молодым людям гулянки, пьянки, всякого рода выступления. В какой момент это осознание наступило? Юнги не знает, он отнюдь не был обычным ребенком, его не завлекали игрушки в совсем юном возрасте, его не радовали спектакли, устраиваемые в честь него самого, кукольные театры, бумага и краски. Его улыбку было сложно вызвать, какое-то время король с королевой считали, что их сын мучается от болезни и потому ведёт себя столь тихо, ибо остальные сыновья спокойствием не отличались.
Однако, каких бы лекарей не звали, какими травами не поили бы, ничего не менялось, в какой-то момент было просто принято, что Юнги имеет столь спокойный нрав, и не болезнь это вовсе. Лишь изредка его взгляд матери казался тоскливым, она обращала свой взор на других сыновей, у которых друзей было много, тем было с кем отвлечься от королевской суеты, Юнги же отвлекался только с матерью, когда та рисовала иероглифы.
То, как она нежно держала кисточку в руках было завораживающим зрелищем, каждый элемент был частью живописи, искусства, подлежащего только истинным гениям, она была такой, без преувеличения. В памяти Юнги она навсегда такой останется.
Но, появился тот, кто более живописнее выглядит, нежели надписи на бумаге, его волосы, отливающие солнцем, щеки, напоминающие цвет спелой вишни. Он был маленьким и тихим, таким же спокойным, как Юнги.
Когда ему что-то нравилось, он на это долго-долго смотрел, поэтому Чимин подолгу рассматривал небо. Он молчаливый, не заговаривал никогда первым, что значительно отличало его от других мальчишек.
Похожи они были не только молчаливостью с третьим принцем, но и любовью наблюдать за деятельностью матери Юнги, за ее мастерством, её улыбкой и историями. Именно она и привела Чимина как-то раз с собой на прогулку, благодаря ей они познакомились и так глубоко осели в памяти друг у друга.
Только ей Чимин тогда улыбался, его пухлые губы растягивались несильно, если не приглядеться, было и незаметно, что он улыбается, но Юнги всегда приглядывался, отмечал в голове привычки нового знакомого, его особенности и всё, что он делал и говорил.
Юнги особенно нравились маленькие руки Чимина, они у него были совсем крошечными, их хотелось сжать в своих, иногда появлялось желание прильнуть к его ладоням щекой, почувствовать их тепло.
Мысли обрываются звонким голосом наставника, который поднимает с травы меч и протягивает его третьему принцу, они присели отдохнуть, перерыв на недолгое мгновение, — В походе твои навыки значительно улучшились, хоть и выглядишь до сих пор, как кот худощавый, — с этим мужчиной у Юнги были довольно-таки близкие отношения, они не разговаривали подолгу, не делились чем-то важным между собой, но почему-то могли относиться к друг другу, ни как слуга и принц, а как товарищи.
Юнги на его реплику усмехается, не нравится ему это сравнение с котом, но сделать ничего не может, уж с чужих уст не впервой это слышит.
Когда мужчины снова готовятся размахивать мечами, к ним подбегает слуга, а за ним идёт и один из рыцарей, которые были отправлены в сопровождении с Тэхеном.
Видя обеспокоенное лицо подошедших, Юнги разворачивается к ним и идёт навстречу, а стоит достаточно приблизиться, спрашивает: «Что случилось?»
Слуга собирается представить рыцаря, но тот, опережая его, протягивает конверт, только после этого жеста, Юнги замечает тяжёлое дыхание мужчины в доспехах и его блестящий лоб, покрытый испариной.
— Ваше Высочество, прошу прощения за внезапное возвращение, но меня срочным образом просили передать Вам письмо, — рыцарь более ничего не говорит, но глаза его таят правду, которую ему поведали.
Юнги забирает конверт, кивает наставнику, тем самым завершая их чуть не начавшееся состязание, и спешным шагом следует во дворец, по пути распечатывая конверт.
Как только на глаза попадается такой знакомый почерк, Юнги останавливается, узнаёт по линии каждой буквы, кто это письмо писал.
«Ваше высочество, вам пишу я, слуга дворца Чон, Чимин. Прошу меня простить за незнание и не точность моих слов, но мои опасения возможно оправданы. Принц сегодня утром должен был возвратиться, однако он так и не появился в замке семьи Ким, я искренне боюсь, что с ним могли что-то сделать, вчера, случайным образом я услышал разговор двух мужчин из этого замка, они говорили о сговоре и похищении, прошу, свяжитесь с принцем Чонгуком и сообщите эту новость ему. Я боюсь, Тэхен сейчас в опасности.»
Читая письмо, третий принц идёт в сторону кабинета кронпринца и, дойдя наконец до конечной точки, распахивает дверь комнаты, замечая братца в привычном положении, сидящим за столом с кипой бумаг по сторонам.
— Я занят Юнги, — молвит он, переводя взгляд на бумагу в руке.
— Тэхен в опасности, — положив письмо на стол, говорит Юнги, — нам надо поспешить.
***
Сердце громко бьётся о ребра, Тэхену зябко и холодно, он по ощущениям находится на полу, тут сыро и вероятнее всего он находится где-то посредине леса, ведь над головой слышатся звуки разных птиц, а в нос бьёт запах хвои.
Мешок на голове, руки связаны точно так же как и ноги, веревка придавливает запястье друг к другу, жжёт и натирает нежную кожу, на ногах ситуация спасают брюки. Мурашки по коже пробегаются, когда ветер в очередной раз холодным потоком бьёт в грудь принца, просачивается через тонкую ткань и заставляет вздрогнуть.
Тэхен попытался бы в очередной раз освободиться, да только прут дерева, которым его бьют дабы успокоить, оставляет очень неприятные ощущения на коже. С ним оставили одного человека, этот мужчина совсем ничего не говорит и, кажется, даже не шевелится, ибо, сначала Тэхен даже думал, что его тут бросили, однако нет, на него были другие планы и на данный момент, даже если он освободился бы, далеко уйти у него не получилось во всяком случае.
В какой-то момент наступает апатия, он не чувствует тревоги и волнения и сидит смирно, ожидая дальнейших действий. Иногда случается наоборот, вдруг бесчувственность заменяет боль, она граничит и с физическими неудобствами, которые тут приходится терпеть и с тем, что его сознание рисует различные картинки смерти и становится ужасно не по себе, хочется завыть, побежать, закричать, позвать Чонгука хочется.
Однако его рядом нет и не будет, он днями и ночами работает над становлением, над будущим своей империи, Тэхен для него не более, чем омега, навязанный его отцом… Принц отмахивается от этой глупой мысли, они любят друг друга и любовь эту признали, сомнений быть не должно, сейчас есть только страх, что любовь эта может быть длинною в короткий сезон, что конец её близок, ровно так же как и кончина Тэхена.
— Извольте рассказать хотя бы то, что вы собираетесь со мной сделать? — спрашивает Тэхен, неизвестность губит его, он не может с нею смириться.
— Сжечь, — без доли сочувствия доносится до слуха омеги.
***
Путь в королевство Кима занимает у Чонов несколько часов, они недолго тратили время на размышления, Чонгук не стал ждать и минуты, как только письмо прочитал поспешил собраться, вместе с ним собрался и Юнги.
Назойливое чувство на сердце не позволяло остановиться ни на секунду, казалось, каждая песчинка времени сейчас является крайне значительной.
Хосок желал составить компанию своим братьям, однако королевство бросать было нельзя и одному из принцев всё же пришлось остаться с королём.
Уверен, ты успеешь — дабы надежду в принца вселить, сказал Хосок в напутствие, однако мысли Чонгука были рядом с Тэхеном, он не надеялся, он знал, что успеет. Иначе быть не может, второй принц произойти подобному не даст, своему товарищу, своему любимому ни за что не даст погибнуть иль в руки дьявола попасть.
В такой момент, коль на кону стоят все чувства, осознаешь их ценность и меру на весах, Чонгук до этого не сомневался, но только сейчас понял, что любовью называют тот порыв, когда своя гибель не столь страшна, важнее жизнь того, кто в памяти на веки отпечатан.
Казалось, только недавно он встретил этого золотоволосого парня, он был крайне симпатичен, очарователен и до умиления стеснительный, однако влюбил в себя своим волнительным взглядом, своей улыбкой и хрипотцой в голосе. Тэхен мог быть тучей — Чонгук согласен мокнуть под его ливнем, Тэхен мог быть солнцем — Чонгук согласен иссохнуть, Тэхен мог быть кем угодно — Чонгук всегда желал оставаться рядом.
Время превратило их из товарищей во влюбленных, так пусть оно снова воссоединит в друг друге нуждающиеся сердца.
