Оковы королей.

После восхода солнца, Тэхен первым делом спешил к своему мужу, чтобы просто сказать: «доброе утро», поболтать ни о чем, лишь бы тоску из души прогнать, и способ действительно был рабочий. После часа нахождения с Чонгуком, Тэхен чувствовал себя намного лучше, и в приподнятом настроении он следовал в столовую, откуда всегда доносился ароматный, манящий запах свежего хлеба и разнообразных блюд. — Вчера мне показалось, будто рука Чонгука дрогнула, когда я заснул, обняв ее, — говорит шепотом Тэхен, Хосок в ответ кивает, удивление на его лице отсутствует. Омеге часто такое чудится иль снится, потому старший принц не спешит на это отвечать. — Хосок, думаю тебе стоит начать готовиться к коронации, — совершенно неожиданно для Тэхена произносит король. — Но отец, — возражает альфа и в ответ даже взгляда не получает. — Я знаю Вашу волю, но наш народ в неведении, кто займет трон после меня? Мы не можем быть уверены, что второй принц встанет, — самому последние слова с трудом даются, — Юнги слишком молод и глуп, — третий принц сейчас находится в своей опочивальне, редко спускается к семейному застолью. Хосок на глазах мрачнеет, все за столом знают, сколь не по нраву ему правление, корона душит, а его душу вовсе в клетку заточит. Каждый к этому делу относился по разному, кто-то, к примеру Чонгук, воспринял вовсе легко, оковы иногда сжимали запястья и даже не раз резали, тонкими рубцами на сердце оставаясь, однако никогда от них избавиться он не думал и надобности в этом не ощущал. Эта реальность, где каждый шаг должен быть продуман на десять ходов вперёд, его вполне устраивала. Хосок же был обратной стороной, он странник, чье место на разных континентах, но не на одном. Альфа лишь опустил взгляд на рыбу, лежавшую в тарелке, слова в глотке застряли, и они королю были бы не по нраву. Знал, что выбора не было, была лишь надежда. В последующие дни в замке продолжала царить гнетущая атмосфера, теперь и Хосок, раньше всегда шутками веселящий, ходил молча, мысли не позволяли ему замечать что-либо. Не понятно стало, как Тэхен снова остался один. Словно возвращается в тот дом, где Елена только недавно погибла, а он скитался по коридорам, словно призрак, но теперь это чувство пугало, ведь сейчас омега знал, какого это быть наполненным всем светлым, будто в сосуд помещены солнечные лучи. Словно солнце в зимний день, оно смотрит, но теплом обласкать тебя не может. — Тэхен! Тэхен! — раздается голос Хани в коридоре, тот, чуть ли не прыгая, подбегает к омеге, его пухлые щечки порозовели на холоде, а глаза искрятся счастьем, впервые за долгое время. — Там первый снег пошел! — радостно щебечет мальчишка, вот то, что его так порадовало. — Это чудесно, Хани, как только его наберется побольше, налепишь нам уточек из него, — улыбается Тэхен, не сдерживая себя в порыве погладить его милое личико. — Потом поиграем? — как этому щенячьему взгляду отказать? Тэхен кивает, поиграет с удовольствием. Хани возвращается во двор, собираясь продолжать ловить ртом снежинки, а старший омега идет в комнату своего мужа, чтобы закрыть окно, которое иногда открывает чтобы проветрить. Ветер свободно гулял по опочивальне, так что омега быстренько устранил источник холода, в котором виднелись белые хлопья, что так красиво кружатся в воздухе. Тэхен застывает на краткий миг, ему нравится наблюдать как местность вокруг покрывается белым одеялом. Вечером нужно выйти и поиграть с Хани. Это будет прекрасно. — Апчхи, — раздается за спиной, на момент Тэхен перестает моргать, сердце начинает быстрее ритм отплясывать, дурно становится, будто с ним что-то не так. Но ведь в комнате никого нет и не мог никто чихнуть, кроме него или… Чонгука. Тэхен оборачивается, идет быстрыми шагами к своему возлюбленному, подходит к краю кровати и смотрит на его лицо, веки все также прикрыты. Все то же. Тэхену снова почудилось. Он разочаровано вздыхает, в голове «сумашедший», коим прошлое королевство нарекло юношу, в глазах собираются слезы. — Лучше бы стрела тогда вонзилась в мою грудь, — шепчет Тэхен, снова сжимая чужую ладонь. На запястье альфы падают соленые капли, омега совсем стал нюней, не может сдерживать себя. Плачет, даже когда ладонь альфы сжимает его, он продолжает лить слезы, не замечая. Но когда открывает глаза, смотрит на подрагивающие пальцы и столбенеет во второй раз, тот прекращает свое действие. — Чонгук, Чонгук, — на этот раз ему точно не привиделось, — пожалуйста, — пальцы снова сжимаются, а Тэхен. Сложно передать словами чувство, когда твое лицо онемело от слез, а голова не может понять и осознать. В сердце фейерверк взрывается, по коже мурашки бегут. От лекаря было известно, что хоть какая-то физическая активность со стороны спящего может рассчитываться как выздоровление. Но почему Чонгук не открывал глаза? — Чонгук, Чонгук, — начал лепетать омега, потряхивая ладонью. Ну же, проснись. Тэхен позвал служащих, и те в свою очередь попросили немедленно собрать семью королевскую и лекаря. Глаза наполнились влагой, когда веки Чонгука чуть приподнялись, он не реагировал, но все же был в полусознании. — Я так рад, я так рад, — шептал омега, покрывая ладонь альфы поцелуями, неожиданный всплеск эмоций не собирался прекращать, а чужой взгляд постепенно становился осознанным. Через короткое время в комнате были уже все члены королевской семьи, Хосок пребывал в шоке, как и Юнги, Хани радостно лепетал что-то, кружась вокруг Чонгука, а самый старший, отец семейства, похлопал сына по голове, — Я рад, что ты с нами, — произнес он, и больше никак не стал разглагольствовать, ибо не в его характере много говорить. Чонгук на все реагировал оторопело, лекарь сказал, что медленная реакция вполне нормальная. После долгого сна организму нужно время на восстановление, более того, некоторым вещам придется учиться заново, что огорчило Чона, но никак не его семью. Тэхен за всех поплакал, глаза были красные, опухшие, зато счастливые, искрящиеся. Чимин стоял у двери и радовался не меньше остальных, теперь все начнет налаживаться.

***

— Отец желает, чтобы мы объединили королевства, — молвит Тэхен, перебирая пальцами рюши на сорочке, он удобнее устраивается на груди Чонгука, пока тот массирует его голову. Сегодня Тэхен был в королевстве отца родного, тот совсем плох, слег и подняться не в силах. Омега ненавидел все, что из-за короля в его жизни произошло, в первую очередь гибель Елены. Однако вместе с тем тоска была по нему, и жалость душу пробила, когда исхудавшего и беспомощного отца увидел. — Я рад, что ты с семьей Чон, — тогда сказал отец. — Рад, что вернул то, что изначально не было моим. — Что ты имеешь ввиду? — спросил Тэхен. — Отец Чонгука был влюблен в твою мать, — Тэхен совсем неожидавший, оторопел. — Еще в годы нашей молодости, мы двое сражались за ее сердце, она выбрала меня, и, к сожалению, сделала неправильный выбор, — ему было неприятно это говорить. — Я из ревности мучал ее, был ужасным мужем и оставался им до последнего ее дня, ибо всегда мысль из головы не вылетала, что она тайно жалеет, что выбрала меня, что грезет о другом. Я глуп и только сейчас понял, насколько, ведь она говорила о Любви только мне. Потому, тебя было лучше отдать, чем держать в этом замке и дальше. Я так счастлив, что ты обрёл свой дом, я благодарен своему старому сопернику и его сыну. Тэхен тогда покивал и ушел, но после долго об этом думал, а теперь и про предложение соединить королевства вспомнил, ведь наследников не осталось. По словам короля, никудышные дети его не справятся и погубят все построенное. — Это довольно серьезное решение, на собрании совета обсудим этот вопрос, — отвечает Чонгук. Тэхен больше не хочет голову этими мыслями заполнять, вместо этого приходит другая идея, немедленно заполучить эти губы во владение. Омега, мягко опираясь о чужую грудь, прижимается к губам мужа, нежный поцелуй в сердце пламя разжигает. Каждый день скучает, не может не думать о нем. Тэхена гладят по волосам, ему это безумно нравится, потом пальцами по спине скользят, это заставляет сердце в ритме плясать. Все действа, неважно насколько умело они выполняются, будто волшебны и способны заставить омегу плакать от удовольствия, возможно это просто невероятные руки Чонгука. Прошло уже два месяца с первого снега, а за окном снова он идёт, и теперь эти белые хлопья являются предвестником счастья для Тэхена.