***
И все же бесплатный сыр только в мышеловке. «Никогда не хотела быть живым щитом… Я же не бессмертная!» Пусть Тарталья мог сам прекрасно уворачиваться от атак, это было довольно затруднительно в кромешной тьме или против огромных куч врагов. На добро отвечать добром — естественно, но когда это грозит твоей жизни… А в целом, побыть защитницей — просто мизерная услуга по сравнению с вызволением из этой погребальной ямы. Вмиг девушка резко подорвалась к парню и моментально укрыла его спину от ударов грозного митачурла. Стоило отдать Тарталье должное: несмотря на свою измотанность, энергия его не кончалась, и он сохранял свое рвение, тем самым заметно облегчая работу для Юки. Жертвой на пол осыпались посеревшие крылья. Сами крылья давно покрылись густой ядовито-бурой росой. Но парень по прежнему серьезен. На его лице не проглядывается ни намека на былое веселье, ни частички светлой радости. Простая меланхолия, что проглядывалась сквозь его сжатые губы, сейчас градиентом перелилась в тревогу, суетливым колоколом стуча о сосредоточенный силуэт. Желваки переливались и были воплощением его сосредоточенности в разгар боя. Колени Юки, бывало, ловили опадавшую перину. Но стоило ей снова содрогнуться от очередного удара, и новый дождь перьев сменял старый пух на ногах. Шира чувствовала, словно ее ноги слились с землей: она не могла позволить себе упасть. Ведь подводить товарищей — дело последнего порядка. С каждым побежденным монстром жажда выигрыша становилась больше. Теперь азарт Чайлда стал вполне понятен ангелице. Очередной бой — очередная победа. Оно и понятно: проигрыш равноценен смерти. Чайлд поделился с Юки едой, та представляла из себя булочку. Расспрашивать, откуда у парня еда девушка посчитала не самой лучшей идеей, а потому просто полакомилась булочным изделием и довольно уселась куда-то в угол передохнуть. — И как часто ешь еду у первых встречных? — Дипломат из Снежной — так представился парень. Усмехнулся и деловито присел чуть поодаль. — А что такого? Да и думаю, мы уже немного больше, чем просто знакомые. Юки показала жест пальцами «совсем чуть-чуть!», выдохнула и еле слышно пробубнила: — Хочу домой. — Я тоже. Каждый погрузился в воспоминания о чем-то близком. Называемое «близкое» грело душу, заставляло трепетать и двигаться с новой силой вперед, даже не чувствуя ног или вовсе, тела. — У меня есть огромная семья! Антон, Тоня… — Тепло начал перечислять Тарталья. Уголки его губ приподнялись. Обычно его улыбка была скорее игривой, нежели такой чуткой, снисходительной. Имя за именем, и его душа наполнялась еще большей нежностью. — Мой родной человек совсем далеко… Я не знаю, что с ним сейчас. Тусклый блеск отразился сквозь ресницы. Девушка насупилась и легко подмяла колени под себя. Вполголоса шипящий звук с мягким окончанием переходил в последнюю букву алфавита и пламенем на сердце отзывался через еле слышное «о». — Славно. Ты обязательно встретишься с ним. Или с ней. Благо, Бездна не в силах отнять у нас самое ценное — нашу память. Ну, в первое время… Шира неуклюже подорвалась с места и комично воскликнула: — «В первое время»?! Парень прыснул со смеху. Теперь, когда они оба ободрились, можно продолжать двигаться навстречу свободе.***
Боль перемешалась со жгучим страхом, волнением: Сяо не понимал, где она. Ее не было ни в ее любимом березовом лесу, ни в поле редких, но пышных цветов, ни за чашкой чая с Чжун Ли и даже возле отеля ее не оказалось. Он сжал свои пальцы с невиданной мощью, его руки никогда так не тряслись, почва под ногами затерялась, когда позже вспомнил их обещание. Договоренность, — та была ценнее всех контрактов во всем Ли Юэ, Тейвате вместе взятых в сотни раз. И печатью являлось ласковое ее слово, прежде нежное, но сейчас его отсутствие, оттого и самое жестокое на земле. Алатус никогда не позволял себе морщиться от боли, не позволял такого простого, чуждого. Но он супится. Ее смех не слышен ни в одной улочке торгового города. Взмах ее нелепых крылышек больше не слышен над ушами. Не раздается ее тихое «ой!» после каждого падения на спину или бок, теперь она даже не говорит. «Руки, что гладили мои волосы, руки…» Силуэт застыл у Адепта в мыслях. «Я не могу найти ее, не могу…» Сквозь толпы девушек с белыми волосами не находил ее, сероватые. Закат обозначает скорый приход темноты, а как она? Где она сейчас? Что же с ней будет ночью? Ей страшно? Она рада? Что с ней произошло, в конце концов?! Она не могла уйти, не предупредив. Ведь перед важными миссиями ангелица предупреждала его. Делилась своими волнениями, переживаниями, и порой ночью не могла уснуть, с нетерпением ожидая приход долгожданной зари. Рывок. Еще несколько в неизвестную сторону: Сяо двигался туда, где могла бы быть Юки. Порой на ветру волосы спутывались и оказывались у него прямо перед глазами. Он как-то прерывисто дышал и снова продолжал путь в никуда. Это сумасшествие. Это полное, черт его подери, безумие.