И всё же свой

      Была уже глубокая ночь, когда неспособный уснуть, несмотря на усталость Хокаге, покинул свой дом и двинулся по улицам. Они были пустыми, почти безжизненными, лишь в немногих ночных заведениях горел свет и то приглушённый, теряющийся в отсветах стареющего месяца. За неполный час своего блуждания по спящей Конохе, мужчина лишь один раз столкнулся с патрульными Учиха и услышал несколько пробежавших по крышам шиноби, либо возвращающихся со своей смены, либо заступающих на неё. В остальном было спокойно, почти умиротворённо, в противовес его мечущейся от волнений и сомнений душе.       Договор о мире между пятью великими странами был почти заключён, по крайней мере даймё стран в ближайшем времени собирались встретиться, решив этот вопрос. Письма Каге тоже были уже отправлены. Не то чтобы это хоть что-то меняло, но именно подобные несчастные бумажки могли прекратить до сих пор вспыхивающие то тут, то там небольшие сражения меж скрытыми деревнями. По прогнозам главы клана Нара, с которым Тобирама был согласен, шиноби всех пяти деревень устали. Это была первая подобная масштабная война, потрепавшая всех и не принёсшая хоть какого-либо результата. Она обязательно продолжится, но не сейчас, когда всем требовалось время восстановить силы и осмыслить полученный опыт. Второе подобное столкновение, будет ещё более кровавым и жестоким чем это, поэтому ничего не заканчивалось, всё только начиналось.       Думая о подобном, Сенджу не мог не задавать вопросом, что бы сказал брат? Что бы сделал? Снова впал бы в уныние или же попытался в очередной раз придумать «безупречный» план, который провалился бы с таким же грандиозным треском как и все до него? Иногда Тобирама искренне не понимал, почему Коноха до сих пор стоит, что заставляет её не расколоться? Нависшая угроза или идеология Хаширамы удивительным образом не потерпевшая крах и несмотря ни на что находящая отклик в чужих душах? Был ли старший брат на самом деле гениальным или в этот раз ему просто повезло?       Каждый раз вспоминая о брате, нынешний Хокаге хотел верить, что он жив. Несмотря на год безмолвия здоров и ещё не находится в чистилище, в которое его загнала погоня за Мадарой. Ни одной весточки и возможно стоило бы перестать надеяться, но будто он мог это сделать. Что плохого в отчаянной надежде видеть дорогих людей живыми и здоровыми? Конечно же ничего, но от этого боли не становится меньше, она просто увеличивается пропорционально пригибающей к земле усталости. Как же иногда ему хотелось отдохнуть. Услышать болтовню брата и возможно в коем-то веке согласиться с ним выпить, коротая тихую, не приносящую облегчения ночь.       Неведомым для мозга образом ноги привели Тобираму к больнице, от одного взгляда на которую у мужчины закололо в груди, а недавно появившийся шрам заныл, напоминая о своём существеннее. Это было близко. Не будь сам мужчина медиком и не являлись члены его отряда подготовленными бойцами, возможно кто-нибудь из них обязательно бы умер, но всё закончилось благополучно. Не считать же парочку новых шрамов большими проблемами.       Не став бездумно вглядываться в здание, Сенджу двинулся внутрь, с грустной усмешкой понимая, зачем он сюда пришёл. Кивнув одному из дежурных врачей, Хокаге даже не стал спрашивать куда ему идти, прекрасно чувствуя знакомую чакру, сейчас мирную, но не спящую, выдающую бодрствование владельца.       Так и оказалось. Мальчик не спал, просто сидел на стуле и покачивал ногами, наблюдая за лежащим в палате мужчиной. Он был не один, но все его товарищи спали, облепив Кокудза. С одной стороны кровати умастилась длинная рептилия, а с другой черноволосый мальчик, с такой же бледной кожей как у находившегося без сознания мужчины, со змеиными метками вокруг глаз. Почти идиллия, если не брать во внимание место и состояние, в котором находился Кокудза. — Хокаге-сама? — заметив Сенджу, Джирайя мигом подскочил со стула, тем не менее не забывая понизить голос, чтобы не разбудить друга. Ведь змей не так давно уснул, под заверения Джи, что он и глаза не спустит с Кокудза-сана, а утром, вместо них двоих караулить мужчину начнут Ура и Когато, пока сами мальчики будут тренироваться под руководством наставников и выполнять миссии. Следующую ночь обещалась дежурить Тсунаде и не то чтобы в этом был смысл, они просто не хотели оставлять Орочи одного. — Волнуешься о друге, — с пониманием протянул Тобирама, окидывая Чёрного змея взглядом.       Спроси у него, считает ли он этого человека другом, Сенджу бы только усмехнулся, покачал головой, да — ответил насколько Кокудза профессиональный в своём деле шиноби. Шпион и диверсант был из него отличный, проворный, способный, умеющий пролезть чуть ли не биджу в пасть, чтобы выбраться оттуда живым, с нужными сведениями. Вот только у этой экстравагантной во всех понятиях личности был один изъян, которым страдал и сам Тобирама — недоверчивость. И они скорей видели выгодность своего сотрудничества и хороших отношений, чем считались друзьями. Соратники, возможно товарищи, но не что-то более. — Волнуюсь, а вы? — с готовностью подтвердил Джи, вырывая своим вопросом мужчину из блуждающий мыслей. Ему стоило поспать, иначе он становился слишком рассеянным, но уходить не хотелось, не сейчас. — Шиноби умирают, — нахмурившись, с непоколебимым спокойствие озвучил естественный для ниндзя ответ Сенджу, замечая, как мальчик еле видно кривится и будто бы куксится, недовольный подобными словами. — Если люди перестанут волноваться за других, это сделает мир только хуже, — с негодованием шипит Джирайя, стискивая зубы и смотря точно на Орочи с его отцом. Разве не тогда благие намерения становятся ступеньками к аду, когда человек по пути перестаёт сопереживать окружающим, зацикливаясь только на себе и цели? — Стал бы ты волноваться за врага? — резонно уточняет Тобирама у слишком наивного ребёнка, что недовольно на него зыркнув своими чёрными глазами — заговорил, всё также тихо и убеждённо, будто другой истины для него не существовало.       Подобный разговор с детьми, Сенджу ещё никогда не проводил, удивляясь той логической цепочке, для совершенно не логического ответа. Казалось, Джирайя думал иначе, чем следовало, ни как ребёнок, но и ни как взрослый, задумываясь о том, о чём размышлять не стоило. Но вместе с тем он был проницательным, быстро соображающим и нежелающим отступать даже тогда, когда начинал обдумывать чужие слова, показавшиеся ему разумными. Странный, искренний мальчик, готовый сделать многое ради друзей и деревни. В будущем вероятно хороший шиноби, если сумеет мыслить также открыто, не потеряв своего рвения и энергии. — Кокудза-сан очнётся, — уверенно заверяет Джи, на фразу, которая по его мнению утверждает обратное. И подобное почти заставляет Хокаге обречённо выдохнуть, пока он не вспоминает с чьим ребёнком разговаривает.       От этой мысли мужчина еле видно дёргается, будто от удара и смотрит на мальчика долгим, тоскливым взглядом, отвечая слишком сдержанно и сухо. Как бы это не звучало, Тобирама бы очень хотел, чтобы подобная убеждённость была продиктована детским желанием и верой в хорошее. Чтобы это не было тем, о чём он подумал, не являлось правдой, даже если это означало смерть настолько хорошего ниндзя как Кокудза.       Сенджу обрывает свои мысли резко и грубо, прикрывая глаза и потирая виски. Ему надо отдохнуть пока в голову не полезли ещё более абсурдные идеи и предположения. Слишком рано делать какие-либо выводы и заставлять себя переживать по пустякам. Он сделал всё что мог, а остальное от него уже не зависит. От крови никогда было не убежать и если в будущем появятся ещё хоть какие-то предпосылки, он может обратиться к Мито-сан. Она обещала помочь и если сам Тобирама не доживёт до того момента, он всегда сможет передать информацию сыну любыми другими способами.       Покинув госпиталь и направившись домой, Сенджу нашёл там то, чего так долго ждал. Хаширама Сенджу соизволил написать, сообщая то, отчего младший брат возжелал самолично придушить старшего. Бог Шиноби как был, так и остался непробиваемым идиотом!