Не одни

      Найти собственную могилу не составило особого труда. Похоронили его с почестями, громко и горько. Оплакивали его тоже, как положено. Но почему-то Ранбу от этого всего становилось не больно, не плохо, а наоборот — лишь легче и спокойнее. Никто не знает, что он всё ещё здесь. В отличие от Гостбура, его никто не видел.       Осознание своего одиночества на самом деле успокаивало. Особенно, когда мимо него проходил Дрим. Да, он мог вздрогнуть, оглянуться, словно заметил кого-то, но не рассмотрел. А Ранбу, отойдя чуть подальше, мог наблюдать, как чудом живой манипулятор вскоре недоверчиво разворачивается и уходит дальше. По своим важным делам.       Гостбо это приносило такое счастье, что он опомнился от этой эйфории только через месяц, случайно натыкаясь на свой дом.       Опустевший, забытый и такой холодный…       Оглядываясь по сторонам, он мог подойти к столу, проводя по нему тонкими призрачными пальцами, собирая пыль. Пусть с физическими предметами он и не был в состоянии в полной мере взаимодействовать, но с частью всё же мог. Например, он был способен стереть пыль, нарисовать на запотевшем окне узоры, создать брызги воды, если бежал по улице после дождя, не смотря на дорогу. Да и зачем? Если он и упадёт, то боли не почувствует, так как просто повиснет в воздухе.       Однако на этот раз он бежал вдумчиво, ища глазами дом Томми.       Дорога была лишь отчасти подзабыта, но для Ранбу это не составило огромных неудобств. В конце концов, у него теперь столько свободного времени, что потратить его на плутание не особо было и жалко.       Вскоре он все-таки завидел уютную землянку с горящим светом внутри. Дождь лил, как из ведра, и на улице никого, кроме него не наблюдалось. И это приносило ему снова иные ощущения, нежели ранее. Когда он был жив, то дождь ему был крайне отвратителен, а опустевший город был для него настолько страшен, что Ранбу вынужден был глушить тревогу книгами или готовкой, но сейчас дождь и пустынные улицы — это такое удовлетворение, которое ни с чем нельзя было ни спутать, ни сравнить.       Непередаваемые спокойствие и радость, разрушаемые лишь каким-то неестественным беспокойством, когда он заглядывает внутрь дома.       Там, как обычно, сидит его друг. Над чем-то кропит. Дрим и Томми, кажется, сейчас в нейтралитете, если он правильно запомнил.       Он не мог вспомнить почему, но, кажется, Дрима сейчас больше беспокоил не «назойливый ребёнок», а Квакити. Потому весь гнев и садистские наклонности были перенаправлены на его мучителей, а с Томми был заключён мир. Пусть Иннит всё ещё не доверял Дриму и был с ним насторожен, но он более не был столь же резким и доставляющим проблемы, так что их отношения по-прежнему были устойчиво нейтральными. И, кажется, их обоих это устраивало.       Однако, помимо Томми, в доме Ранбу мог обнаружить его гостя. Он сидел таким образом, что его было видно лишь отчасти. Однако даже этого хватало Гостбо для того, чтобы узнать в посетители Таббо. Он, прижимаясь к стене у окна, сидел так, словно готовился к засаде. Хотя… Почему словно? Тоби пережил не меньшее количество мук, чтобы научиться на своём горьком опыте быть всегда… абсолютно всегда бдительным и готовым к любым ситуациям.       Прислонившись к стеклу, Ранбу мазнул ладонью оставляя смазанный отпечаток руки, который можно было бы даже не заметить, но Таббо отчётливо дёрнулся, вглядываясь в темноту улицы, ища того, кто мог бы его оставить. Призрак тут же дыхнул на стекло, снова делая то запотевшим, а на лице Тоби замечая выражение вселенской усталости, когда тот потирал руками глаза.       — Что случилось? — Томми стал ещё более спокойным. Ранбу даже ошалел, когда, проникнув внутрь помещения через стену, услышал его голос. Это было настолько неожиданно, что он даже замер, всматриваясь в лицо друга. Он был неестественно миролюбивым. В голове всплыл образ друга из прошлого, вызывая у призрака ещё больший диссонанс.       — Да нет, просто показалось… — сонно и несколько измученно ответил Таббо. Ранбу не мог не заметить, как тот осунулся. Стал в разы более уставшим и истерзанным. Кажется, у него даже добавилось ещё чуть больше шрамов. Ранбу не уверен, но предполагает, что за этот месяц произошло достаточно большое количество событий, которые травмировали его мужа…       «Например, твоя смерть», — сам себе ответил призрак, с сожалением понурив голову. Но не на долго.       — Ты закончил? — спросил Таббо, оглядываясь на Томми, что покачал головой.       — Практически, — ответил он, а после развернулся к столу лицом.       — Давай побыстрее, — ответил ему Таббо, откидываясь на пригретую стену.       Томми хмыкнул, а после продолжил писать.       «Они так сильно изменились», — подумал Ранбу, а после, извернувшись в воздухе, заглянул через плечо в… Если судить по конверту, покоившемуся неподалеку, то можно было сделать вывод, что это было письмо.       Приглядевшись, призрак заметил, что адресовано оно было Дриму…       «Это точно Томми?» — ошарашенно взглянув на блондина, Ранбу перевел свой взгляд обратно на текст.       Там всё ещё кривым почерком, — хоть что-то осталось неизменным, — были выведены строки, говорившие о том, что заставило мертвое сердце призрака сделать кульбит и рухнуть в пятки.       Война. Снова.       — Я закончил, — спокойно ответил Томми, словно его вся сложившаяся ситуация ни капельки не беспокоила. — Закинь на обратном пути в сундук.       — Я знаю, Томми, — устало ответил Таббо, забирая письмо, а после ловя на себе внимательный взгляд тусклых и выгоревших голубых глаз. — Что-то ещё?       — Майкл в безопасности? — в лоб спросил хозяин дома, следя за тем, как неспешно кивнул ему Тоби.       — За ним присматривает Эрет. Я с ним… Поговорил и договорился, так что с Майклом всё будет в порядке, — ответил Таббо, получая облегчённую улыбку. И она казалась уже не такой ослепительно яркой, как ранее. Ранбу поморщился. Боли не было и страха, но это неприятное ощущение… — Я пошел, большой парень. До завтра.       — До завтра, Таббо.       Отчего-то чуйка ему тихо завывала о том, что дальше будет только хуже.