***
Северный ветер пробирает до костей. Остужает голову. Драко, облокотившись о стеклянные перила, смотрит вперёд, на лес. Снег острыми копьями дырявит кожу, тут же плавясь от жара. Малфой в одних брюках стоит на балконе своего дома и в очередной раз хвалит себя за выбор локации. Ровный срез огромной скалы, на высоте десятков метров которой крепится дом, разделяет узкая река, а за ней начинается лес. Утром здесь особенно красиво. Туман обволакивает верхушки деревьев, вода шумно бьётся о камни. Звуки природы смешиваются, даря успокоение. Но не сегодня. Виноват ли в этом снег или мысли о Грейнджер, Драко не знал. Но ставил на второе. Он докуривает, оборачиваясь, стреляет бычок в жерло напольного камина и направляется по верандной лестнице вниз, внутрь скалы, на нижний этаж. Хотелось размять кости. Наверное, большую часть времени в этом доме он проводил в зале. Сколько груш он уже сменил? Какой бы ни была сильной магия, Малфой старался быть сильным во всём. С детства. Как учил отец. Он помнит день, когда увидел Люциуса со сбитыми в кровь костяшками. Драко было девять. Отец вернулся домой спустя неделю после похорон Нарциссы. От него пахло чёрной магией и смертью, когда его пальцы коснулись макушки сына. — Скоро придёт Леон, — хрипло, устало проговорил Люциус. — Ты будешь учиться. — Чему? — переспросил Драко, но ответ узнал, когда в мэнор вместе с Хантером через камин вошёл Леон. В тот день они впервые познакомились на ринге. Одиннадцатилетний мальчик бил Драко не щадя. Силы были неравны. Малфой впервые сжал кулаки, когда Леон, очевидно, занимался этим уже давно. Первый сломанный нос. Первый удар под дых. Первое растяжение. Первое поражение. Первые позорные слёзы под одеялом. И первое отцовское: — Не скули. Драко был подавлен, опустошён. Он только что потерял мать. Ему было чертовски больно и одиноко. Он нуждался в поддержке отца. В его словах. В его нахождении рядом. Но Люциус даже не смотрел ему в глаза. Разговоры были обрывочными. Редкими. Он пропадал на работе, а ближе к ночи возвращался весь в крови. Леон приходил каждый день лета, и Драко мечтал, чтобы поскорее наступила осень, и его новый знакомый уехал учиться в школу. Чтобы просто выдохнуть, чтобы расслабиться от постоянного избиения. Конечно, Леон его обучал, а ещё, помимо него, в будни приходил тренер. Драко запомнил его как самого мерзкого волшебника, которого когда-либо видел. Лысый, с золотым клыком, с шрамом, рассекающим лоб, здоровенными ручищами и татуировками. Тогда маленький Драко не придал этому значения… И вместо имени у него была кличка. Как у пса. — Патлатый, — бросил Люциус, когда вошёл в импровизированный зал в подвале. Лысый поклонился ему, заведя руки за спину. В его глазах читались уважение и страх. — Как идут успехи? — отец разместился на диване, наблюдая за рингом. В разных углах отдыхали мальчики. Леон глубоко дышал, восстанавливая дыхание, когда Драко просто задыхался. Ему было жарко, больно и хотелось поскорее закончить эту пытку. Даже в перчатках кисти ломило от тяжести. Руки саднило от ударов. — Есть прогресс, Господин, — вежливо ответил Патлатый. — Ваш сын молодец. Драко впервые услышал обращение к отцу как к «Господину», а вот Люциус цокнул. Поднялся на ноги и раздражённо достиг ринга, схватившись за канаты. — Ты передо мной не любезничай. Не думай, что он мой сын, и тебе нужно выкручиваться и смягчать, говоря о его способностях. Я тебя не для этого нанял! Лысый смотрел в пол. А Драко, гонимый злостью и адреналином, просто умирал от несправедливости. — Отец! — выкрикнул он, выходя на середину ринга. Его трясло. — Зачем мне всё это? Я не понимаю! Люциус сжал канаты. Скрип наполнителя стал таким громким в подвале, что Драко сделал шаг назад. Отец не смотрел на него. Он смотрел в пол, нахмурив брови. Но спустя пару секунд его взгляд устремился на тренера. — Продолжайте, пока сил не останется даже дышать, — приказал он и быстрым шагом направился прочь. Драко хотелось разрыдаться, как маленькому. Он ничего не понимал. Не понимал, почему отец отстранился, почему избегал его и заставлял учиться драться. Разве волшебники используют физическую силу? Нет, он ничего не понимал. Только ночью, когда сон еле задевал истерзанное сознание, он слышал скрип двери. Слышал осторожные шаги отца. Чувствовал, как тот присаживался рядом и осторожно гладил его по голове. А Драко, не сдерживаясь, плакал. Он тосковал по матери, по ласке, тосковал по жизни, которая была до её смерти. — Я не всегда буду рядом, — тихо сказал Люциус. — Ты самое дорогое, что у меня есть… Что у меня осталось… Драко, перевернувшись на спину, пытался увидеть лицо отца, спрятанное в тени. Губы дрожали, но он всё-таки спросил: — Зачем ты так со мной? Молчание повисло над головами. Отец выдохнул, сгорбился, зарывшись пальцами в волосы. — Придёт время, и ты всё узнаешь, сын, — негромко ответил он. — А пока я хочу, чтобы ты стал сильным. Хочу, чтобы ты мог защитить себя даже без палочки. Я не позволю, чтобы с тобой случилось то же самое, что и с ней… Мама… Он говорил о маме. Драко, отматывая время назад, вспоминал тот день, когда из камина вышел рыдающий отец. Он кричал, рвал глотку, прижимая к себе сына, хрипло произнося: — Её больше нет. Её нет… Прости, прости меня… На похоронах были сотни людей. Драко окружало десяток высоких мужчин, ограждая его от толпы. Отец принимал соболезнования, и его лучший друг Хантер всё время был рядом. Хантер и по сей день рядом. Он стал для Драко дядей. А Леон другом, который теперь был для Малфоя правой рукой. Его Консильери. Их спаринги продолжались каждое лето. А в дни, когда Леон отсутствовал, Патлатый обучал Драко сам. Но несмотря на изнуряющие тренировки, рваные мышцы и чрезмерную молочную кислоту в них, Леон почти всегда одерживал верх. Они часто после смеялись, дразнили друг друга. Уверяли, что школы, в которых учатся, лучше. Леон учился в Дурмстранге и часто писал Драко о том, какую магию там применяют, и обещал научить его драться на посохах. А в это время Люциус с каждым годом становился всё черствее. Часто не появлялся дома. А когда им удавалось увидеться, он просвещал Драко по семейным делам. Бизнесу. Как и следовало ожидать, банк должен был перейти по наследству сыну, а ещё по наследству должно было перейти нечто большее… В шестнадцать Драко узнал правду. Точнее, увидел. Услышал из своей спальни, как что-то бьётся в коридоре, а затем громкий хлопок двери. Он вошёл в спальню отца без стука, глотая вздох. Люциус сидел в одних брюках, сгорбившись, к нему спиной. На Драко смотрел дракон. Красно-чёрная татуировка чудовища, обрамляющая всю спину отца. Кровь, размазанная по рукам, даже на волосах. — Что это? — спросил Драко, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Мафия. Правда вскрылась, как гнойник, копившийся все эти долгие годы. Отвратительная, жуткая, кровавая правда. Люциус Малфой — Господин клана Драконов. Его отец был одним из самых главных людей преступного мира, как и его дед, и далее, далее, далее. Чёртов семейный бизнес не заканчивался на драгоценных камнях. Он брал основание в незаконной деятельности. Их банк был одним из лучших в торговле и хранении камней. Самыми ценными из них были неогранённые рубины, из которых добывали порошок для изготовления чистейших наркотиков. Красный лёд. Ни для кого не было секретом, что наркотики присутствовали как в мире маглов, так и в волшебном. Вот только в последнем был самый лучший товар, сбытом и торговлей которого занимались кланы. Драко всё это слушал, мотая головой. Он не верил своим ушам. Клан Малфоя также держал контроль за большим процентом нелегальных каминов в магическом мире, с помощью которых и осуществлялись сортировка, продажа и укрывательство красного льда. И чем больше узнавал Драко, тем сильнее приходил в ярость. Последней каплей был вопрос о матери. — Она знала? Зубы скрипели. Драко возвышался над раненым отцом, сжимая кулаки и желая применить всю силу, которой тот так хотел его обучить. — Да, — кивнул Люциус. — И я дал ей обещание, что ты узнаешь это, когда тебе исполнится восемнадцать. Но… — Но? — Драко кинулся на него, толкая в плечо. — Скажи мне правду! Её убили? Ведь так? Она не умерла от болезни сердца, как ты мне говорил? Я прав? Молчание. Блядство. Драко вымученно сел на кушетку, зажмурив глаза. — По нашим законам причинять вред семье главы клана нельзя, — начал объясняться Люциус, — но её убили. — Это всё ты… — Драко поднялся на ноги, глядя с яростью в глазах. — Это ты во всём виноват! Кажется, они не разговаривали месяц, пока Хантер не рассказал Драко детали. Явившись на ужин и почувствовав, что между сыном и отцом появилась огромная пропасть, Хантер нашёл Драко в саду, где больше не цвели розы. Некому было за ними ухаживать. Люциус запретил домовикам приближаться к цветам. Нарцисса всё делала сама. — Леону не терпится вновь выйти с тобой на ринг, — Хантер хлопнул Драко по плечу, сев рядом на скамью. — Слышал, что у вас ничья. Малфой не ответил. На периферии взгляда уловил, как Бладрейн отогнул полы пиджака и достал пачку, протягивая высунутую сигарету Драко. — Не курю. — Не ври. Малфой ухмыльнулся. Дядя видел его насквозь. Первый вдох дыма был самым расслабляющем за весь этот день. Пальцы немного потряхивало. — Он любил её больше всей жизни, — тихо начал Хантер, отчего Драко закатил глаза. — Она умерла из-за него. Уверен, что кто-то из кланов хотел ему навредить. — Так и было, — правдой, не стесняясь, ответил дядя. Малфой почувствовал, как больно бьётся в груди сердце. — За сотни лет никто не нарушал законы. Ты думаешь, почему он пропадает каждый день, задерживаясь? В банке? Бладрейн покачал головой. — Он каждый день ищет убийцу. Каждый день. Наводит справки, ищет любые зацепки. Думаешь, рядом с тобой охрана просто так? Он боится, что и тебя у него заберут. Ослабят ещё сильнее, а дальше ему не за что будет бороться. Драко палочкой сжёг недокуренную сигарету. Хотелось закончить разговор, не слушать оправдания. Но прежде, чем он поднялся, Хантер своей тростью зацепил рукав Малфоя, останавливая его. Стальной ворон блестел на солнце. — Тебе нужно смириться. Ты один из нас. Ты наследник бизнеса и клана, когда придёт время. Уйти из мафии нельзя. Только мёртвым. Дядя говорил жёстко. Не глядя на Драко. Он смотрел перед собой, делая очередную затяжку. Малфой думал, как Леон отреагировал, когда узнал, что его наставник — Господин клана Воронов? — Он любит тебя и оберегает. Ваша семья одна из самых влиятельных, и кто-то разинул свою пасть на всё, чем вы владеете. За камины идёт холодная война. Никто не осмелится в лицо заявить об этом, и использовался подлый грязный способ, чтобы ослабить Люциуса. Кто-то забрал жизнь у Нарциссы. Драко сглотнул, когда услышал её имя. Его одолевала злоба. — Ты знаешь, что Люциус отказал ей, когда был молод? Хотя был влюблён по уши? Малфой нахмурился. Таких откровений он не слышал от отца. — Твой отец переживал, что узнай Нарцисса, кто он такой, она бросит его, оставив с разбитым сердцем. Чёрт, как же мы молоды тогда были… — А дальше? — не выдержал Драко. — Она всё узнала. И не испугалась. Она любила его так же, как он её. Нарцисса была невероятно смелой и сильной женщиной. Дядя с теплотой отзывался о них. — Когда мы найдём её убийцу, обещаю тебе, он будет страдать, — закончил Хантер и поднялся на ноги, взглянув в лицо Драко и положив руки на плечи. — А ты… дай шанс отцу всё рассказать. Стало ли Драко легче от этого разговора? Наверное, да. Но ненадолго. Ведь спустя год началось худшее. Два камина Люциус передал в управление одному клану из Японии, Драко услышал это из разговора отца и Хантера. — Ты не должен был этого делать! — злобно выплюнул Бладрейн. — Это всего лишь угрозы! Никто не будет их исполнять! Драко выглянул из-за двери, всё ещё оставаясь в тени коридора. Увидел, как отец сжимает в кулаках какие-то записки. — Эти ублюдки грозятся убить моего сына! — он швырнул в лицо Хантера скомканные листы. — Они зашевелились, как блохи, когда узнали, что Грей хочет передать мне Номуру. — Номуру желают все, — спокойно проговорил дядя, читая с записок слова. — Ты не сможешь убить каждого Господина. Тебя просто приговорят к смерти. У тебя нет никаких доказательств, Люциус! Отец отвернулся к камину, заведя обе руки за спину. Его плечи быстро вздымались. — Попроси Грея собрать совет. Пусть он остановит это. Его слово закон, — Хантер опёрся на трость и медленно повернул голову к двери, заметив подслушивающего, но не подал виду. — В конце концов, у тебя остался один Драко. И он самое главное. Номура… Главная татуировка мафии. Главный всех Господинов и их подчинённых. Главный среди всех, чьё слово неоспоримо и приказы выполняются беспрекословно. Именно к нему обращались главы кланов для урегулирований конфликтов, делёжки территорий и по любым вопросам. Номура была конституцией для всех. Правилом. Табу. Драко видел Грея однажды в мэноре. После того, как услышал разговор отца и Хантера. Пожилой мужчина с доброй улыбкой. Даже не скажешь с первого взгляда, что он один из мафиози. В тот день Драко отправлялся на последний курс Хогвартса. В письмах отец писал, что всё уладил. Много спрашивал про учёбу и друзей. Это кололо в самое сердце. Отец никогда так сильно не проявлял интерес к Драко. Словно это было в последний раз. Словно он пытался искупить все свои промахи в воспитании. Новости, что что-то не так, Малфой узнал от Леона, когда они встретились на Рождество. Люциус пропадал на работе, но, как потом Драко узнал, отец не сдержал слово и начал свою месть, когда угрозы продолжились. Отец лишился ещё семи каминов. Каким образом — Драко узнал только после его смерти. Шакалы отгрызали от него куски, когда он был ещё жив. Люциус сходил с ума от страха за Драко. И готов был на всё. Грей, узнав об этом, лишил его чести своего преемничества. Он лишил Люциуса статуса неприкосновенного. И в день, когда вершилась судьба, в день, когда Драко должен был помочь отцу, Грейнджер, блядская Грейнджер остановила его. Гонимый страхом потерять Люциуса, гонимый злобой несправедливости, он хотел быть рядом с ним. Стоять бок о бок и оберегать его, так же, как Люциус делал на протяжении всей жизни Драко. Пускай и холодными были отношениями между ними. Он заботился о нём. Он любил его. Это сложно. Сложно, когда получаешь письмо от отца на несколько листов. Впервые так много написанного текста, в котором излагалось всё, что Драко так хотел услышать за эти годы вслух. Он писал, как сильно его любит, как сильно и бесконечно любил Нарциссу и хотел им самой лучшей жизни. Хотел оберегать их и отделить от дел кланов, насколько возможно. Отец просил у него прощения за всё. За всё, что сделал и не сделал. За смерть матери и невозможность её спасти. За угрозы к Драко, которые может предотвратить только найдя этих ублюдков. Он писал о бизнесе. Писал, чтобы Драко был жёстким и чёрствым. Неприкосновенным. Писал, чтобы он всегда думал головой. «Будь сильным, сын, а я защищу тебя». И вот, читая это всё, копя в себе гнев, боль, растерянность, Драко сорвался. Он чувствовал, что это письмо последнее. Что слова отца он читает в последний раз. Его ломало. Воздуха не хватало. Холодный пот. Тремор в руках. Осознание, что отца убьют, сносило крышу. Он должен быть рядом с ним. Обязан. Он не мог потерять ещё одного родителя. Свою кровь. Но случилось то, что случилось. Гермиона Грейнджер, не знающая всех болезненных деталей, встала костью в горле. Стала преградой между ним и отцом. Он озверел. Не думая, захотел, чтобы хоть кто-то испытал всё то, что он сейчас чувствует. Боль. Круцио так и осталось неозвученным. В ту ночь Драко первым узнал о смерти отца. Запертый в отдельной спальне, он почувствовал, как спину обжигает нечто. Как хрип осознания извергался из рта отчаянием и скорбью. Люциус был мёртв. Люциус убил себя. Именно сам себя, иначе татуировки дракона на спине Драко не было бы. Он передал ему наследство поколений. Драко Малфой стал главой клана Драконов в восемнадцать лет. На следующее утро, пока спускался в большой зал, он уже был в курсе, что сейчас произойдёт. Что все взгляды будут устремлены на него. Что все будут жалеть его. Что захотят зрелища. Вот только они не знали, что Драко был уже пуст на все эти желанные для толпы эмоции. Он просто кончился, окунувшись в новую реальность. Потребовались годы, чтобы вернуть своей фамилии силу. Драко стал лучшей копией отца, выйдя из его тени. Чёрствым. Холодным. Расчётливым. Он занялся бизнесом, параллельно возвращая себе всё, что у него отняли. Отняли у его семьи. То, что отрывали по кускам мрази, почуявшие слабость отца. Драко вернул всё. Но это было потом… Сейчас же отголосок эха прошлого начал опять разрастаться. Номура… Грей умер, оставив Грейнджер имя наследника. И теперь на неё охотились десятки кланов со всего мира. Вот это встреча. Вот это судьба, чёрт бы её побрал… Почему старик не передал татуировку лично одному из Господинов? Драко не знал. Никто из мафии не знал, почему Арчибальд Грей воспользовался передачей таким образом. Тем более той, кто в этом вообще не соображает. А теперь и не помнит. Драко ударяет кулаком в грушу, а затем вторым. Чередуя удары, вкладывая всю силу. Чувствует, как мышцы нагреваются. Растягиваются и жгутся от нагрузки. — Ты не пробовал снять себе шлюху вместо того, чтобы вот так выпускать пар? Сходи ко мне в клуб. Там по тебе соскучились девочки. Малфой не оглядывается, продолжая колотить грушу. Забини проходит вперёд, останавливаясь напротив. Как всегда в костюме с шёлковым шарфом в виде галстука. — Что узнал? — с резким выдохом произносит Драко, вдавливая кулак в жёсткий наполнитель. — Не думал, что спустя десять лет придётся шерстить о бывших сокурсниках, — Блейз закатывает глаза, раскрывая папку. — Гермиона Джин Грейнджер, двадцать восемь лет, ну ты это и так знаешь… Бла-бла-бла, — пролистывает Забини. — Работает в отделе тайн, но, как ты уже знаешь, завербована в невыразимцы. Кто бы мог подумать? Живёт одна, имеет… — он прищуривается, хохотнув, — фольксваген жук, Салазар, что за магловское уродство? Не состоит в браке. Детей нет. Любовников… тоже нет. К закону не привлекалась. Одним словом — ску-ко-та. Блейз захлопывает папку и бросает её на плоский металлический пуф. Драко дышит носом, выдыхает ртом, не сбиваясь с ритма. Хочется выбить из себя весь пар перед обедом, чтобы не сорваться. — Подготовь похороны Грея, — он наконец останавливается, замечая негодование Забини. — Пора с этим покончить. Всё равно в его клане никого не осталось. Никто не похоронит его должным образом. Друг напрягается. Хмурится, заводя руки за спину. Поза подчинения. — Там будут все кланы. Ты знаешь, что все будут думать, — теперь в голосе Блейза нет веселья. Сплошная сталь. — Начнётся охота. Она уже идёт, — Драко поднимает с пола полотенце, вытирая лицо. Восстанавливает дыхание. — Что ты будешь с ней делать? Малфой всю ночь об этом думал. И ничего хорошего не пришло в голову. Его люди уже пытали её. И он сам появился там, увидев собственными глазами, что воспоминаний о словах из записной книжки у Грейнджер нет. С ней не будут церемониться, когда кто-то из кланов похитит её. Ей не даруют свободу, как это сделал Драко, убедившись в её бесполезности. От мафии никто не уходит живым… — Если Номура перешла к какому-то Господину, он делает всё, чтобы скрыть этот факт, — ведёт плечом Драко. Саднит. — Я ещё не понял, зачем. Если бы он вскрылся, на Грейнджер охота бы тотчас прекратилась. Значит, у этого «кого-то» есть свои причины скрываться. — Что ты будешь с ней делать, я так и не услышал. Блять. Забини умел вот это вот. Лезть под кожу. — За мной должок, — он кидает полотенце в лицо друга. — Она спасла меня, я спасу её.***
Гермиона стучит ногой каждые пять минут, глядя на настенные часы. Мистер Чейз чавкает, начав свой обед на полчаса раньше. Её раздражает не звук клацающей челюсти, а то, что она сейчас сделает. Ровно в два часа дня она должна быть в отеле Грин Палас. На тридцатом этаже, в ресторане. Одна. Без охраны. Это глупо, с одной стороны, не предупредить Гарри, ведь он занимался её делом. Но зная его, он ни за что её не отпустит одну. Пойдёт с ней, и встреча с Малфоем превратится в грызение глоток друг друга. У неё есть ужасная черта характера — завершать все дела. Любые вопросы. А Драко был одним из них. Грейнджер оклеветала его. Да, адреналин, страх и посаженное зрение сыграли в ту ночь злую шутку, но это не отменяло того, что именно она на весь Аврорат рассказала о татуировке, привидевшейся ей. Сознание сплело в мозгу картинку, а Гермиона выдала это за правду. Стыдно? Немного. И вот теперь, если она не придёт в назначенное время, один вопрос останется незавершённым. Ужасно для неё. Ведь думать об этом она не перестанет. Что он хотел? Компенсации? Забавно, но Грейнджер уверена, что богатейшему человеку в Великобритании её деньги не нужны. Извинения? Это больше походило на правду. Но также отдаляло от истины. Малфой горд. И его желание услышать её «прости» не вписывалось в образ занятого человека. Наверное, она искала причины с его стороны больше, чем со своей. Своя была чётко сформулирована. Прошлое. Очередной незакрытый вопрос, на который хотелось услышать ответ. Это её гордость. Это её желание защитить себя. Стоило ли его Круцио всего? Без двадцати два. Грейнджер жуёт губу и жалеет, что аппарация в волшебном мире возможна только на короткие расстояния. Камин — единственный способ уйти. А дальше? Переместиться в свою квартиру, сесть в машину и ещё десять минут, чтобы доехать до отеля. Ещё плюсом было то, что в Министерстве не прикрепляли к ней охрану. Лишь только когда заканчивался рабочий день, её сопровождали до дома. Она молится, чтобы Пауло завёлся с первого раза. Хоть бы он её не подвёл… — Мистер Чейз, приятного вам аппетита, я отлучусь вниз, на обед. Завершу свою работу после. Мужчина перестаёт жевать, чуть сжав сэндвич, но ничего не отвечает, кивнув головой. Он стал к ней более мягким после похищения, до сих пор ощущая вину. Что ж. Это на руку. Не вызывая подозрений и не взяв пальто, Гермиона входит в камин, сгребая летучий порошок. Тихо произносит адрес, чтобы не вскрыть свою ложь, и исчезает, выходя к себе в квартиру, которую ещё вчера включила в список перемещений для работы. По протоколу рабочий камин нельзя было использовать в личных целях. Только перемещение по Министерству. Она быстро идёт к тумбе, сгребая ключи от машины, хватает куртку и наспех выбегает из квартиры. «Жук» припаркован у обочины жилого комплекса, грязный от слякоти. Гермиона оборачивается и незаметно машет палочкой, очищая автомобиль. Дверь скрипуче хлопает, и Грейнджер втягивает носом любимый аромат дерева из парфюмерного наполнителя, болтающегося на зеркале заднего вида. Она любила свою машину, которая раньше принадлежала маме. Джин оставила её дочери, когда они с мужем переехали в Австралию. — Давай, малыш Пауло, не подведи, — ключи проворачиваются в замке зажигания. Слышится хрипящий звук. — Чёрт! Заводить машину магией было опасно. Она могла рассеяться в любой момент, а это было аварийной ситуацией, если Пауло был на полном ходу в потоке. — Малыш, пожалуйста! — вторая попытка становится облегчением. Машина заводится с громким звуком, отчего Гермиона не сдерживает улыбки. — Хороший мальчик, — она оглаживает кожаный руль. Старая кассетная магнитола тихо воспроизводила всё, что принимала в себя, даже если кассеты были с зажёванной плёнкой. Сегодня настроение было волнующим. И соответственно песни Грейнджер выбирает в тему. Испанская исполнительница поёт проникновенным грустным голосом, пока Гермиона перестраивается во второй ряд, чтобы свернуть на главную улицу. Часы на приборной панели показывают без десяти два. Как только она паркуется у главного входа, к ней тут же подбегает молодой парень в форме, услужливо открывает ей дверь, беря ключи. — Ваш талон, мисс. Гермиона улыбается, кивает и быстрым шагом направляется внутрь. Отель был известен и маглам, и волшебникам. Первые двадцать этажей предназначались для тех, кто не знает о волшебстве, а вот остальные десять принадлежали магическому миру. Богатейшим волшебникам, которые могли позволить себе остаться здесь. Она была здесь однажды, когда Гарри и Джинни праздновали годовщину. Поттер подарил жене праздник, забронировав столик для семьи и друзей. У Гермионы даже фото висело в квартире из этого ресторана. Счастливые и беззаботные. Отдельный лифт для верхних этажей двигается комфортно быстро. Не ощущается скорость, и расслабляющая мелодия должна, по идее, успокаивать, но чем ближе к цели, тем у Грейнджер сильнее стучит сердце. Двери лифта раскрываются. Круглый зал кажется пустым. Её тут же настигает мужчина в чёрном костюме. Она узнаёт его. — Мисс Грейнджер, — адвокат дьявола кивает, указывая рукой на столик у панорамных окон, выходящих на красивейший вид Лондона. В день годовщины Поттеров они сидели у бара, вдалеке от окон. Всё было заранее забронировано, да и чем ближе к красивому виду, тем ценник рос в цифрах. Что ж… Он сидит к ней спиной, пока она медленно идёт к столику. Леон шагает позади и услужливо отодвигает ей стул справа от Малфоя, который даже не встаёт с места, пока курит сигарету. Он выдыхает дым ей в лицо: — Грейнджер. — Малфой. Чудесно. Адвокат тут же исчезает из поля зрения, а вместо него появляется официант. — Добрый день, хотите что-то заказать выпить, пока знакомитесь с меню? Гермиона, закинув ногу на ногу, мотает головой. — Мне лавандовый чай, тот, что у вас подаётся с печеньем. Салат из тунца, поджаренный хлеб на масле и стакан воды, пожалуйста, — она, не раскрыв даже меню, отодвигает его в сторону официанта, удивившегося быстрым заказом. Малфой хмыкает. Берёт меню и протягивает мужчине. — Мне повторить, — он стучит пальцем по низкому бокалу для виски. Дурной тон пить днём. Хотя это же Малфой. Она поднимает взгляд на долю секунды и ударяется в ответный — холодный. С этим его прищуром. Словно он говорит о своём превосходстве. Грейнджер не ведётся на это. Перед ней сидит не глава банка и один из богатейших людей Великобритании. Перед ней сидит Драко. Её бывший сокурсник. До ужаса раздражающий. — Думал, ты скромно закажешь чашку кофе, — едко бросает он. Опять мимо. — Не хочу жертвовать своим обедом. И опять это липкое молчание. Между ними пропасть, разинувшая пасть и смердящая невзаимностью. Грейнджер не уступает в ехидстве. Смотрит в окно, на разводной мост, на людей и на серые тучи. Кажется, пойдёт снег. От Драко до мерзости потрясающе пахнет. Так нельзя пахнуть таким мужчинам. Ещё один плюсик в их восхитительность, которой и так через край. Богатство, статус, сила. И это ужасное — превосходство над такими, как она. Грейнджер уверена, что от волос пахнет машинным маслом и дешёвым ароматизатором из круглосуточной заправки. Перед ней на столе появляется чашка, заполняющаяся чаем. Лепестки лаванды оседают на дне. — Ты без охраны, — он стряхивает пепел сигареты в пепельницу, облизывая губы. — Они знают, что я здесь, так что без фокусов, — лжёт она. Драко растягивает улыбку, качая головой. Тушит сигарету и, поставив локти на стол, подперев подбородок кулаком, заглядывает ей в глаза. Давит своей силой. Это ощущается в воздухе. — Врёшь. Гермиона смотрит на белые манжеты его рубашки, выглядывающие из-под пиджака. Блестящие золотые запонки с буквой «М» из зелёных камней. Она подмечает детали. Всё в нём вышколенное. Осанка, повадки, позы и даже взгляды. — Перейдём сразу к делу, — меняет тему. — Наверняка ты позвал меня не отобедать за приятными разговорами о школьных временах. Зачем вызвал? Он шумно выдыхает, смеясь, спиной опирается о стул, проводит пятернёй по волосам, зачёсывая чёлку назад. — Всё ещё остра на язык. — Всё ещё на него напарываешься. Чёрт. Как же двусмысленно. Грейнджер сжимает пальцы на ногах за свой поток слов. Старается держать лицо, но как же трудно это выходит, когда взгляд напротив настолько тяжёлый, что хочется отвернуться, лишь бы защититься от него. В бокале Малфоя появляется новая порция виски, а перед Гермионой ставят тарелку с тёплым салатом. Аромат чудесный. Живот сводит от предвкушения чуть сладкого тунца в панировке, обильно политого винным соусом. Как только она берётся за вилку, Малфой меняется в лице. Он становится очень серьёзным. — Так совпало, что на тебя и на меня было совершено покушение той ночью, — начинает он, не глядя на неё. Наверное, чтобы не смущать во время трапезы. — И по моим данным, тебя ищет мафия. Грейнджер, с силой наколов кусочек тунца, замирает. Хмурится. И аппетит полностью исчезает. — Так ты всё-таки знаешь про мафию? Ей стоит отложить вилку, как Драко продолжает: — Я знаю многое. И мой вывод таков: тебя убьют в течение недели. Грейнджер давится воздухом, округляя глаза. Были бы силы, она бы поднялась на ноги. Но то, как он безэмоционально говорит о её предположительной смерти, будто для него смерть ничего не значит, становится шоком. — Что такое? — он смотрит ей в глаза, ухмыляясь. — Аппетит пропал? — Ты, чёрт возьми, издеваешься? — рявкает в ответ, сжимая в пальцах салфетку. Щёки горят. Шею обдаёт холодным потом. Сердце бешено колотится. — Что ты такое говоришь? — Факты, — односложно отвечает он. Всё так же отвратительно безэмоционально. — Дикая охота уже началась, а ты в ней — загнанная лань. Где бы ты ни пряталась, кто бы тебя ни охранял, эти люди достанут тебя отовсюду. — Ты мне угрожаешь? — её губа дёргается. — Ты же в курсе, что ко мне приставили охрану, и я могу передать этот разговор в Аврорат? Попытка шантажа. Глупая, но попытка. Оканчивается провалом… — Я всего лишь высказал свои предположения, Грейнджер, — он пожимает плечами, подкуривая сигарету. Выдыхает дым ей в лицо. Ещё сильнее распаляя. — Разве это угрозы? Разве это угрозы, Леон? Гермиона переводит взгляд и только сейчас замечает, что адвокат стоит чуть позади неё. — Нет, мистер Малфой. Это не угрозы. По законодательству… — Замолчите! — Грейнджер поднимает руку, сдерживая юридический поток Леона. Она шла сюда за ответами, а вляпалась в ещё большие вопросы. И это до безумия раздражает. Он что-то знает. Ну конечно, с его деньгами и связями везде. Дьявол. Надо было идти сюда с Гарри. Но стал бы говорить Драко с Поттером? В какой же тупик она попала. — Судя по твоим словам, раз ты навёл справки, — с силой выдавливает она, маскируя злость спокойным тоном, — тебе что-то нужно. Ты же не делаешь это просто так? По старой школьной не дружбе? — Десять очков, Гриффиндор! — он подносит сигарету ко рту, но не делает затяжки. Он нахально рассматривает её. Причёску, собранную в небрежный пучок, очки, рубашку с вязаной жилеткой. Часы на её руке. — Мы можем помочь друг другу. Гермиона не сдерживается. Она просто начинает смеяться. Сначала это как выдох. А потом и во весь голос. Её нервы достигли предела. — Помочь? Ты мне? Я тебе? — она даже пальцем указывает то на него, то на себя. А после того, как он кивает, её смех обрывается жуткой гримасой злости. — Ты кинул в меня Круцио! Ты издевался надо мной всю учёбу. И просишь о помощи? Напомни мне, с какого хрена? — Ты можешь ругаться? — он смеётся. Грейнджер не выдерживает. Она поднимается на ноги, хватая сумку. Её тут же останавливает Леон, чуть приподняв руку. Он хмурится, глядя то на неё, то на Драко. — Мисс Грейнджер, пожалуйста, выслушайте мистера Малфоя. Попытка провальная. Она обходит стороной адвоката и на секунду оборачивается: — Сколько лет я думала, что не останови тебя в ту ночь, что бы было? Ты винил меня в его смерти. И я… — она прикрывает глаза, — я винила себя. За что, Малфой? За то, что мне было приказано остановить тебя, если ты попытаешься уйти из школы? За то, что тебе там было опасно находиться? Моя попытка спасти тебя была удачной. Неудачной для тебя — ты был исключен. Так какого чёрта, Малфой? Ты просишь о помощи? Она идёт к лифту. С силой вжимает латунную кнопку и слышит позади себя хлопок. Дорогущий парфюм вбивается в ноздри намертво. Она боковым зрением видит его руку, протянутую к кнопке. Малфой кладёт её поверх кисти Грейнджер, сжимая. Больно. — Ты хоть представляешь, в какое осиное гнездо наступила? — затылок опаляет его дыханием. — Это тебе не переступить закон и убить человека. Мафия будет искать тебя даже на дне океана. Не останавливаясь ни перед чем. Скоро начнётся шантаж. Твои близкие… друзья, родители… Они в Австралии? В груди воет, она слышит, как гулко стучит сердце в ушах, пока медленно поворачивается к нему лицом, задирая голову. Он навис над ней как стена, вжимающая лишь своим взглядом. — У тебя есть то, что нужно им. Если они не смогут достать тебя, то начнут с самых приближенных к тебе людей, Грейнджер. Знаешь, как они оповестят тебя об этом? Однажды на пороге ты найдёшь коробку с головой одного из родственников. Её мутит. Она задыхается. — Так что да, я предлагаю тебе помощь. Ты тогда спасла меня. Я спасаю тебя сейчас. Он прожигает взглядом несколько дыр, которые опаляют её щеки. Серая радужка, словно наледью, жжёт её холодом. В нём безразличие, граничащее с опасностью. А слова, произнесённые им, гравируют на подкорке мозга. Дверцы лифта позади раскрываются. Гермиона делает шаг назад. — Грейнджер. — Малфой…***
Церемония прощания с Греем собрала, кажется, весь мафиозный свет. Драко стоит у гроба вместе с Блейзом, который держит чёрный раскрытый зонт. Снег валит комьями. Сбоку от гроба кладут цветы. Он чувствует на себе взгляды, но как же ему всё равно на них. На этих лицемерных ублюдков, пришедших сюда только ради того, чтобы урвать хоть немного информации о Номуре. Все только и говорят о ней. Но шёпотом. — Ты хорошо держишься, когда против тебя, кажется, все, — рядом встаёт Хантер. Драко хмыкает. — Они только предполагают. Когда нет чёткой информации, слухи создаются быстро, — Малфой, возложив цветы на крышку гроба, касается лаковой поверхности, чтобы отойти в сторону. Подальше от шёпота. Блейз молча следует за ним, держа зонт. Они отходят на приличное расстояние, останавливаясь у каменного забора. Бладрейн достаёт пачку, предлагая сигарету сначала Драко, а потом Блейзу. — Что насчёт твоей школьной приятельницы? — тихо спрашивает он. — Работаю над этим. «Приятельницы» — очень громко сказано. Лёгкие обжигает дым. Горький. Дядя курил только крепкие. Он вглядывается в толпу, раз за разом замечая, как главы кланов ищут Малфоя взглядом, а когда находят, лица пренебрежительно кривятся, но всего на секунду, чтобы после кивнуть в знак приветствия. Гребаный устав. Малфоя ненавидели. Считали отца предателем и трусом. Тем, кто пошёл против их законов, начав свою кровавую месть, ища убийц и шантажистов. Многие считали, что Люциус просто свихнулся и всё выдумал, защищая сына от мнимой опасности. И кто-то этим пользовался, забирая у него камины. Драко улыбается. Хищно так. По-скотски. Он всё вернул. Всё, сука, вернул обратно. По законам. Обживаясь властью и расширяя своё влияние. — Кланы взволнованы. В истории это первый случай, когда Номура не передалась ни наследнику, ни предшественнику, — Хантер брезгливо отворачивается от церемонии. Он ненавидит Грея за то, что тот так и не помог Люциусу. — Девчонка была последней, кто с ним говорил. Только ты знаешь подробности. Остальные только догадываются. — Она чиста, — быстро отвечает Драко, выкидывая окурок. — Не помнит ни имя, ни того, что прочитала в записной книжке Грея. Защитная магия, полагаю. — Что ж, пожелаю девочке удачи. Все точат клыки на неё. Но, вижу, ты уже всё продумал? Драко не отвечает. Он ведёт уголком губы вверх. Дядя как всегда проницателен. Мафия замерла в ожидании наследника Номуры. Это затишье перед бурей. Ожидание всплывающего имени, что узнала Грейнджер. Здесь мало кто терпелив. Только не кланы, готовые грызть землю за власть татуировки. За власть над всеми Господинами. И каждый готов на всё, особенно когда Грей мёртв и не может урегулировать ситуацию. — Пообедаешь со мной? — Хантер кладёт руки на плечи Драко и Блейза. — И ты тоже. Малфой отказывается лишь потому, что план, который он продумал, должен начать выполняться незамедлительно. Он покидает кладбище в сопровождении свиты. Идёт сквозь коридор выстроенных в шеренгу мужчин и женщин, склонивших головы с заведёнными назад руками. Они провожают своего Господина в поклоне, пока он скрывается в здании, чтобы переместиться через камин. Утром выходит газета с шокирующим заголовком: «Аврор был убит в центре Лондона. Министерство магии начало расследование». На колдоснимке — прикрытый труп напротив дома Грейнджер. — Господин Малфой, — Леон входит в спортивный зал, кланяясь. В его руке конверт.Нужно срочно встретиться! Г.Г.
Драко оглаживает подушечкой пальца витиеватый почерк. И злющая улыбка озаряет лицо. Лань попалась. Город засыпает. Просыпается мафия.