Номура

      — И как вы познакомились?       Амма, сидя на диване рядом с Драко, перелистывает книгу, отвлекаясь на вопросы, которые сразу же озвучивает.       — В школе, — коротко отвечает он и убирает заклинанием дым, насмоленный минутой ранее. Насорить и убраться за собой — главное правило в этом доме. Пенси вбила это намертво.       Что говорить ребёнку, у которой чистый интерес? Новая, интригующая её личность, которая появилась в жизни её матери и всех окружающих людей. Ведь Пенси не позволяла никому другому приходить в её дом.       — Вы все вместе учились?       — Да, — вновь отвечает он. Улыбается, когда замечает, как девочка, чуть приподняв голову, что-то шепчет. Негромко. Просто разговаривая с самой собой.       — Дядя Блейз сказал, что вы скоро поженитесь. Можно мне прийти? Я хочу нести фату невесты. В книгах часто пишут, что дети несут фату, — она тычет пальцем в лист бумаги. — Всё сходится!       Амма, закрыв книгу и отложив её в сторону, разворачивается всем телом к Драко, заглядывая в его глаза. Как можно ей отказать? Он любил её безмерно. Но в их случае Амма не должна появляться на свадьбе. Кто знает, как обернётся мероприятие.       — Сходится что? — Малфой аккуратно приближает руку к лицу девочки, заправляет прядь волос за ухо и несильно щиплет за щёку.       — Я ребёнок, — она начинает загибать пальцы, — будет невеста и фата. А значит, кто-то должен её нести!       Драко не сдерживает ухмылки.       — Пусть несёт Кляк.       — Зачем? — у неё вытягивается лицо. — Я не буду ругаться, а он будет!       — Поэтому пусть несёт Кляк, — и только после этого Драко смеётся в голос, замечая на лице девочки обиду.       Сен тут же подходит ближе к дивану, ткнув мордой ногу Аммы. Она ласково оглаживает голову пса, театрально вздыхая. Малфой знает, что сейчас последует следующий вздох. Ей осталось только скосить взгляд на него.       — Ну? — весело спрашивает он, приподнимая бровь.       — Мне очень-преочень нравится Гермиона, — тихо признаётся девочка. — Ты знал, что собаки преданы своим хозяевам всю жизнь? Это она мне рассказала!       В голосе гордость. Амма целует в нос Сена, тот сразу же облизывает её щёку.       — И что ещё она тебе рассказала?       Он тут же меняется в лице, глядя на дверь. Внимательно всматриваясь в её лицо. На то, как она поправляет очки.       — Гермиона! — Амма встаёт с места, подбегая к Грейнджер. Доберман плетётся за ней, чуть рыкнув на гостью. Девочка тут же прижимает палец к губам. — Non!       Амма, взяв Гермиону за руку, ведёт её к дивану. Малфою уж точно не хочется двигаться с середины, но приходится терпеть эту возню, пока девочка размещается между ними, усаживаясь поудобней.       — Я уже знаю, что буду покупать в Косом переулке, какие учебники, предметы. Гермиона посоветовала приобрести питомца. Дядя Драко, а какой у тебя был питомец?       — Блейз.       Грейнджер цокает. Закидывает ногу на ногу, скрестив руки. Переводя интерес девочки к себе. Малфою это совершенно не нравится. Она опять это делает. Очаровывает всех и вся вокруг себя.       — У Драко был только чёрный филин, — исправляет ситуацию Гермиона.       — Ты запомнила? — удивляется он, глядя на неё, пока Амма вертит головой то в его сторону, то в её.       — Так же, как и ты мою сумку, — косит ухмылку и добавляет: — Я была старостой школы. Отвечала за учёт сов, принадлежащих ученикам.       — Тогда я попрошу у мамы чёрного филина!       — Я бы посоветовала сыча, — Гермиона переводит на неё взгляд, ласково улыбаясь. — Чёрные филины имеют сложный характер.       — Зато преданные, и будут лететь даже с подбитым крылом, — парирует ей.       Это как игра. Драко уже понял, что из себя представляет Грейнджер. В ней характера не меньше, чем у чёрного филина. Такой же сложный. Это дико интригует его и вместе с тем раздражает. Она как судорога, больная, изводящая… Но всё проходит. Всегда.       Лицо Гермионы изменяется, когда в комнату заходят два добермана. Они клацают когтями об пол, подходя ближе к ней. Окружая. Ин скалит пасть.       Грейнджер поднимает ноги, поджимая под себя. Будто так и задумывала сесть. Но страх её ощутим. Заметен. Драко как никто другой знает, что такое страх. Сколько раз он видел это в чужих лицах перед собой.       — Это Ин, — Амма тычет пальцем в нос добермана. — Это Сен, а это Дио. Не бойся. Они просто не привыкли ещё к тебе.       Хотелось поправить девочку. Сказать: это они так играются…       — Инсендио? — Грейнджер хмурится. Псы, захлопнув пасти, наклоняют головы, слыша имена, сложенные в заклинание. — Очень оригинально…       Малфой осматривает доберманов, соглашаясь с Гермионой. Оригинальность здесь не просто так. И лучше бы ей не видеть, что на самом деле из себя представляют эти животные.       — Иди собирайся, мы ужинаем в городе, — Драко гладит голову Аммы, при этом глядя на Грейнджер. — Утром мы уезжаем.       Девочка, поднявшись с места, дожидается, пока Гермиона, аккуратно обойдя собак, протянет ей руку, чтобы уйти вместе. Ведёт плечом, когда псы следуют за ними наверх.       «Всё верно, Грейнджер. Тебе лучше к этому не привыкать…»       Всё равно придётся расстаться. Когда-то это кончится. И путь в их «семью» будет закрыт навсегда. Они из разных миров. Так и должно оставаться.       Сколько раз он думал о том, что придётся прибегнуть к самому дерьмовому выбору? Сотни раз. Если Номура закрепилась на ней — не информацией о том, к кому татуировка должна перейти, а как к человеку, носившему её — Драко немедля убьёт её.       Несчастный случай, или подставит кого-то другого. Неважно. Важно лишь то, что Номура перейдёт в его власть. Гермиона лишь катализатор его действий. И если она проявится на ней, да, Драко убьёт её.       Сейчас никаких предпосылок нет. Её тело чистое, Пенси проверила это. Глаза карие, чёртовы линзы серьёзно напугали его. Поведение? Такое же, как и при первой встрече.       Наверное, можно было всё списать на воспитание Люциуса. На его вечное стремление сделать сына сильнее. Его «ты будешь управлять миром». Другой правды Малфой не знал. И это стало его жизнью и реальностью. Власть и вседозволенность.       Сдай назад, и тебя уничтожат. Разорвут на куски всё и всех, кто рядом с тобой. Блейз, Леон, Пенси, Амма, Хантер, все его люди. Все будут лежать в одной огромной мёртвой куче. Мафия никого не щадит. Она сразу избавляется от неугодных. Ведь оставь одного — он начнёт месть. Драко не может допустить этого.       Гермиона стала жертвой обстоятельств.       Блейз как-то пошутил: что ты будешь делать, если ваш брак перестанет быть фиктивным?       Драко будет делать всё, чтобы эта сделка так и оставалась фальшивой. Он не испытывал к ней никаких чувств, кроме интереса, который, к его удивлению, начался утром во время игры в бильярд. И он стремительно рос. Как болезнь.       Она показала свой характер.       То, чем так легко зацепить Малфоя. Ведь он не любил проигрывать. Но утром…       — Вы проиграли! — Блейз подошёл к столу, достав из лунок два шара.       — С чего это вдруг? Я забила оба! — Грейнджер нахмурилась, ища поддержку в лице Пенси, но та качала головой.       — Это правила, Гермиона, — ехидно улыбнулась она. — Если ты вместе с его шаром закатила свой, то проигрыш с обеих сторон.       — Разве это есть в правилах? — не сдавалась она.       Блейз встал рядом с Пенси. Они взглянули друг на друга, после чего хором произнесли:       — Конечно! Так что желания вы загадываете оба!       И пока этот идиотизм проходил мимо его ушей, Малфой подошёл к Леону у бара.       — Блейз?       Леон кивнул.       Ну конечно, Гермиона слишком была возбуждена шагом от победы, не заметив, как Забини «помог» ей, и её шар коснулся шара Драко, а затем и сам полетел в лунку почти одновременно.       Малфою даже интересно, что же она загадает. Они условились на том, что желания будут озвучены сразу же. Он выдохнул, глядя в стену бара, на бутылки с алкоголем, когда почувствовал касание к плечу.       Обернулся.       Грейнджер с недовольным лицом — явно была раздражена таким исходом.       — Какое твоё желание? — спросила она, не глядя ему в глаза. — Мы условились на том, чтобы без пошлостей!       Не то чтобы он об этом не думал…       — Поцелуй меня на свадьбе, будто ты только ради этого и выходила замуж.       Забини присвистнул. Пенси бросила ругательство по-французски. А Грейнджер даже в лице не изменилась. Думала. Чёрт возьми, о чём тут думать?       — Тогда сделай для меня, — она растягивала слова, дразня его. Сощурилась. — Что-то романтичное! Будто бы ты жил только ради того, чтобы совершить этот поступок.       Один-один.       А она хороша…       — И что же? — он облизнул губы, горькие от виски.       — Что-то достаточно романтичное.       Что-то достаточно романтичное…       Он даже не замечает, что вновь подкурил, понимает это только когда пепельный запах впивается в горло, долбит по слизистой глаз. Плохой знак. Печёт внутри то ли от дыма, то ли от ощущения какого-то предчувствия. Сознание в последние дни занимает только Грейнджер.       Появляется Леон, разбивая мысли Драко в прах. В его руках папка. Малфой выдыхает, не глядя, вытягивая руку. Раскрывает бумаги, вчитываясь.       — Что с поставками? — бегает взглядом по цифрам.       — В связи с тем, что гоблины устроили забастовку, поставки откладываются на неопределённый срок, — отчитывается Леон. — Министерства решили ввести налог на ввоз драгоценностей. От нас ничего не зависит.       — Сколько рубинов у нас в запасе? Не тех, что в банке, а резерв для льда?       Леон, заведя руки за спину, даёт себе секунду, чтобы подумать.       — Сто килограмм необработанных, это триста килограмм льда в готовом виде.       Запас большой. Хватит примерно на полгода, вряд ли забастовка будет длиться дольше. Кто-то из кланов явно поспособствует гоблинам, чтобы помочь и образумить парочку шишек в Министерстве. Малфою в это соваться точно не хотелось, и так было много проблем.       — Ты подготовил выход? — Драко отбрасывает бумаги.       Леон кивает.       — Люди будут ждать нас в городе. Закрепил двоих в ресторане.       Выход в свет со всей семьей подразумевает оглядываться. И не раз. Особенно когда кланы стоят на ушах после новости о свадьбе Малфоя. Времени всё меньше, и желание перенести свадьбу на ранний срок только увеличивается.

***

      — Выше! — хохочет Амма. — Дядя Блейз, Гермиона, выше!       Грейнджер улыбается. Смотрит на Забини, и тот считает до трёх. Три шага, и они поднимают руки вверх вместе с хохочущей девочкой, крепко сжимающей их ладони.       Их делегация, иначе не назвать, идёт по заснеженной пешеходной дороге. Город, куда они переместились, был волшебным, размещённым в горах Франции. По сторонам идёт охрана, заметная каждому: все в чёрном, пока «семья», как назвала это Амма, прогуливается к ресторану.       Гермиона, Блейз и Амма впереди, остальная тройка — сзади.       Пенси, взяв под локоть Леона и Драко, выкрикивает Блейзу, чтобы тот не вывихнул Амме руку, не рассчитав сил.       Грейнджер странно себя ощущает. Ей по правде легко. Она не видела слизеринцев десять лет, а сейчас этого огромнейшего промежутка будто не чувствовалось. Она словно всегда была в этой компании. Эти чувства для неё неправильные.       Это временный контракт между Гермионой и Драко. Всё закончится, и ей очень нужно постараться, чтобы не было больно. Она не знает, уйдёт ли Пенси с уходом Малфоя…       Пока Блейз у витрины покупает Амме сладости, их загораживают двое охранников. Пенси заходит вместе с Грейнджер в ресторан. Паркинсон скидывает с себя пальто, его тут же ловит один из безликих мужчин, что их сопровождают, ко всему этому отвешивая поклон.       Боже. Как привыкнуть…       Гермиона округляет глаза от наряда Паркинсон. Она в длинном чёрном платье, и по самую бедренную косточку длится разрез, удерживаемый маленькими золотыми цепочками.       — Я без белья, — улыбается Пенси, замечая на себе взгляд.       Грейнджер отворачивается, скрывая смущение, скидывая с себя шубу. Драко помогает ей избавиться от неё. Не этого «достаточно романтично» она ожидала.       В ресторане очень уютно. Они занимают большой стол у окна, украшенного рождественскими ветвями. Ужин проходит с лёгкостью в разговорах, Амма — главная звезда этого вечера. Веселится, улыбается, светится счастьем. Даже ногами дёргает под столом, пока Пенси обнимает её за плечо, притягивая к себе.       — Ты знаешь, что он разрыдался как девчонка, когда Амма впервые назвала его по имени? — Пенси кладёт руку поверх кисти Гермионы, привлекая её внимание.       У Грейнджер уже болят щеки от этих рассказов, и о том, каким Забини был импульсивным рядом с маленькой Аммой. Носился везде за ней, скупал игрушки, читал ей книги перед сном.       Блейз даже не смущается. Он гордится собой.       — И что? Я не могу заплакать от того, что моя любимая племянница назвала меня по имени? Ты жестока, Пенс…       — Он ревновал её к Драко, когда Амма была на его руках, — Паркинсон просто уничтожает Блейза. — Ты так Леона никогда не ревновал.       Гермиона выдыхает, глядя на Леона. Он улыбается, разрезая ножом стейк. Сложно не засмотреться на то, как он проводит языком по внутренней части щеки.       Но было ещё кое-что.       Взгляд, прожигающий насквозь. Сбоку от Леона. Стоит лишь чуть увести его в сторону и напороться на холодные серые глаза. Драко явно видел то, как она пялится на Леона. Это, признаться честно, её дико забавляет. Хотелось продолжить эту игру. Вылить из себя всю злость на Малфоя.       — Леон? — произносит Гермиона, и тот тут же поднимает голову. — А чем ты увлекаешься в свободное время?       — Мы часто катаемся на лошадях! — вклинивается Амма.       — Вот как? — Грейнджер удивляется. — Я бы тоже хотела оседлать коня.       Господи. Что она несёт.       Пенси смеётся, выдыхая дым сигареты в сторону. Блейз прикладывает ладони к ушам Аммы и злобно высказывается:       — Тут ребёнок!       — Вы с ума сошли? Я про лошадь говорила, — неуверенно оправдывается она.       — Про Коня, — тихо поправляет её Паркинсон.       Леон, отложив приборы, не замечая подколок, мило улыбается, кивая.       — Это можно устроить. В следующий раз, когда Амма пойдёт на тренировку, мы можем составить ей компанию, — он глядит на расцветающую улыбкой девочку.       — Да! Пожалуйста, приходите! Гермиона, я дам тебе прокатиться на моей Звёздочке! — пищит она.       Из всех них молчит только Малфой, доставая сигарету из пачки. Стискивает её зубами и переводит взгляд на Леона. Он смотрит исподлобья. Адвокат, схватив со стола зажигалку, даёт ему прикурить.       — Так мне купить тебе лошадь? — на последнем слове он выдыхает дым в сторону Леона. — Или предпочтёшь коня?       — Что? Нет! Ничего не нужно! — быстро проговаривает Гермиона, даже мотает руками. Поправляет очки от нервов.       Всё превратилось в скользкие намёки. Лишь Амма здесь ничего не понимала, и как Гермиона ей завидовала. Она делала вид, что слушает девочку, которая рассказывала о лошадях, об экипировке, о том, что лучше приходить с морковкой, чтобы угостить животное. Гермиона правда пыталась слушать. Её щёки горели, здесь стало жарко.       На выходе из ресторана Драко придерживает для неё шубу, помогая одеться. Он делает шаг вперёд, подходя ближе, делая вид, что поправлял ей воротник. Гермиона поднимает взгляд на зеркало, подмечая их разницу в росте. Малфой также смотрит на её отражение, криво улыбаясь.       — Найди себе парня из своего мира, Грейнджер, — он приближается к уху, глядя вперёд. Рассматривая и ожидая её реакцию в зеркале.       Грейнджер приподнимает бровь, надевая кожаные перчатки. И не думая, одаривает его той же колкостью:       — Зачем? Ведь у меня есть жених.       Его улыбка становится ядовито-скользкой. Он принимает вызов. Обвивает её талию и прижимает к своей груди, рассматривая их в зеркало.       — Так веди себя так, как невеста, дико влюблённая в своего жениха.       Гермиона чувствует смелость. Чувствует очередной вызов. Такими были их «отношения». Она разворачивается в его объятиях, поднимая голову, вглядываясь в лицо Драко, делая вид, что поправляет его галстук.       — Кто же знал, что мой жених так ревнив, — ей хочется задушить его узлом на шее. Но она лишь прихлопывает галстук, отходя назад.       — О, нет, Гермиона, — Драко становится серьёзным. — Тебе лучше не знать, каким я могу быть, когда у меня что-то отнимают.       Малфой остаётся Малфоем.       Она помнит их соперничество в школе, как они вдвоём делили места лучших на курсе. Она не желала уступать, точно так же, как Драко, не желавший быть позади. С возрастом ничего не меняется, а только обрастает ещё более жёсткой конкуренцией. Всё их общение было похоже на гонку. Кто кого…       В доме она прощается с Аммой, крепко обнимая девочку. Ей очень хочется дать обещание, что они ещё встретятся. Покатаются на Звёздочке, покатаются на коньках, но от Гермионы мало что зависит.       Пенси, оставшись в спальне дочери, говорит Грейнджер, что разбудит её утром, чтобы проводить. Что-то остаётся между ними недосказанным. Гермиона чувствует это и не может уснуть.       Смотрит на газету лежавшую на прикроватной тумбе. Замечает на первой странице колдографию с собой. Кто бы мог подумать, что ей удастся так искренне улыбаться рядом с Драко? А ему так искренне смотреть с любовью на неё в ответ.       Знали бы все обратную сторону этих отношений. Актёры, что играют свои роли, а в жизни почти не общаются и изводят друг друга мнимой игрой кто кого быстрее выведет из себя.       Живот крутит.       Кляка призывать не хотелось. Ей было неловко рядом с домовиком. Она привыкла к его внезапным выкрикам ругательств, но не привыкла видеть каждый раз, как Кляк мучается от этого и бьёт себя по губам.       Накинув на себя кофту и открыв дверь, она тут же слышит рычание. Кажется, это Ин. Самый злой из доберманов. Он всегда будто бы следил за ней, присматривал, следовал куда бы она ни шла, рычал, когда Грейнджер подходила ближе. И вот сейчас, услышав пса, она шепчет:       — Я… на кухню, — и зачем-то добавляет: — Можно?       Пёс не двигается с места. Гермиона обходит его, попятившись к стене, и быстро сбегает по лестницам, слыша позади себя клацание лап по мраморному полу. Он идёт за ней. Боже. Что за чудовище? Как Пенси могла выбрать таких питомцев?       Она освещает палочкой пространство. Заметив островок кухни и стоящую на нём корзину с фруктами, останавливается, задумавшись. Пенси до сих пор ела только зелёные яблоки…       Рот наполняется слюной.       — Не спится?       Она вздрагивает, зажигая Люмос сильнее, поворачиваясь к окну. Сглатывает. Драко сидит в высоком кресле, а подле него лежат два добермана. Третий, войдя в кухню, занимает место рядом с остальными.       Его рубашка расстёгнута на верхних пуговицах. Волосы чуть мокрые, будто он недавно был в душе. Во всём чёрном. Как тень.       — Да, хотела что-то перекусить, — она делает неуверенный шаг к нему, слыша рычание. Останавливается.       Малфой цокает языком, и псы тут же, проскулив, ложатся на пол.       Он что-то крутит в руке, играясь предметом между пальцев. Грейнджер, сощурившись, не замечает, как подходит ближе. Она различает кольцо. Чёрный квадратный камень едва поблёскивает в свете луны.       — Это…       — Твоё обручальное, — продолжает за неё.       Интересный выбор… Хотя, зная то, что он держит банк драгоценных камней, он явно в них разбирается. Гермиона садится напротив, подогнув под себя ноги. Повисает молчание. Она вообще не знает, зачем решила составить ему компанию. Видимо, одиночество настолько её довело, что даже в Малфое виделось спасение от этого.       — Что это за камень?       Драко, взяв кольцо за ножку, крутит его в пальцах. Оно почти не отражает света.       — Чёрный опал, — отвечает он. — Камень обманчивых надежд и катализатор непостоянства.       Гермиона вспоминает текст фолианта. Когда-то они с мистером Чейзом искали ответы в книгах, когда к ним попал волшебный драгоценный камень. Но он был синим.       — У него волшебные свойства? — интересуется она.       Драко кивает.       — Он меняет цвет. Не знаю, легенды это или нет, знаешь, как-то не представилось возможности проверить это.       — Я читала о них, — начинает она и видит, как Малфой закатывает глаза. Грейнджер цокает, оправдывается: — Мне по работе нужно было!       — Весь во внимание, — он закидывает ногу на ногу, надевая на фалангу мизинца кольцо. Закуривает.       От вспышки зажигалки Гермиона видит, как тени играются на венистых кистях Малфоя.       — Ты прав про катализатор непостоянства. Это одно из свойств этих редких камней. Они могут менять цвет от чувств владельца. Раньше их носили волшебники, не брезгующие пользоваться чёрной магией и запретными заклинаниями. Ярость — красная. Но также красный — это любовь. Синий — чувство одиночества. Зелёный — радость. Но вот только чёрный, изначальный цвет камня, означает то, что хозяин ничего не испытывает. А значит он холоден в своих мыслях и поступках.       Малфой с зажатой в пальцах сигаретой поворачивает руку, рассматривая камень. Он всё ещё чёрный. Грейнджер улыбается, поняв, что сумела вызвать в нём интерес.       — Но да, это только легенды, — завершает она, опираясь головой о спинку кресла.       — Ты что-то вспомнила?       Сердце пропускает удар. Она мотает головой.       — Это какая-то особо сильная защитная магия. Я не могу вспомнить всего три слова, что были написаны там. Это так странно…       — Три слова? — вдумчиво проговаривает он. И Гермиона распрямляется. Кивает. — Что может состоять из трёх слов? Может, двойное имя и фамилия?       Гермиона поправляет очки, сжимая пальцы на ногах.       — Я тоже об этом думала. Ты знаешь, кем был тот мужчина? — раз их разговор чудом так легко даётся, ей хочется подробностей. Не зря он кичился о том, что много знает.       Малфой прикуривает, делая долгую затяжку. Выдыхает дым вверх кольцами. Грейнджер засматривается на его шею. Кадык при каждом движении челюсти ныряет вниз. Острый. Наверняка можно порезаться. Она кусает губу, избавляя себя от этих мыслей.       — Старик собирал редкие магические предметы, коллекционировал их, — он переводит взгляд на неё. — Ты видела его татуировку?       Грейнджер тут же чувствует себя некомфортно. Нападать на него из-за этого было бессмысленно. Наверняка он каким-то образом раздобыл личное дело и всё прочёл. С другой стороны, зачем ему это? Просто знать, с чем связывается, помогая ей?       — Да, — честно отвечает она серьёзным тоном. — Кажется, это был карп, знаешь… такая бело-оранжевая рыба.       — И больше никакой татуировки не видела? Может, тебе вновь что-то привиделось, как и у меня? — он улыбается.       — Нет, Драко. Я больше ничего не видела, и тогда моё зрение было отличным. Тогда встречный вопрос. Я до сих пор ощущаю твою заинтересованность в помощи мне. Какая у тебя выгода?       Драко тушит сигарету в пепельницу. Ставит её на столик, меняя положение ног. Пёс, приподняв морду и оценив обстановку, вновь ложится.       — Я же сказал, что ты спасла меня, и я тебе должен.       — Я всего лишь выполняла то, о чём попросил меня директор, — парирует она.       — Но не будь тебя в том коридоре, я бы сумел выйти из школы. Не знаю, поймали бы меня до того, как я добрался бы до Хогсмида, но факт в том, что успей я уйти, то с моим отцом со вспоротой шеей лежал бы и я.       Душно.       Она сглатывает ком в горле, но не получается. Острая тема, как кость, застрявшая в глотке. И с каким невыразимым тоном он всё это произносит. Ей страшно задавать вопрос, хотя сама развила эту тему.       — Я… — ей требуется несколько секунд продышаться. — Но разве твой отец не убил себя сам? Господи, прости, — она мотает головой, услышав собственные произнесённые слова и то, какими они были жуткими. — Прости, я не должна такое спрашивать.       Но в лице Драко даже мускул не дрогает. Он лишь дёргает уголок губ вверх, отворачивая голову к окну.       — Убил, — произносит он, — спасая меня.       Господи.       Это ещё более дико, чем она думала. Яснее не стало. Только страх приклеивается к ней, как грязь. Она понятия не имеет, с чем он столкнулся. Как ему было тяжело тогда. Потеря отца, каждодневные заголовки об этом, бизнес, который свалился на него в восемнадцать. Как он справился?       Видя теперь его такого, возмужавшего, холодного, она понимает, что было трудно. Теперь понимает…       Боль ломает людей. И у Драко было её много.       — Ну, а ты… — вдруг говорит он. — Как сложилась твоя судьба после Хогвартса?       Хочется съязвить о том, что он наверняка читал это в её личном деле. Но Грейнджер не стала. Как-то больше не хотелось.       — Скучно, не так, как у тебя, Господин Малфой, — решает изобразить поведение Леона, улыбаясь.       Он меняется в лице. Его кадык вновь ныряет вниз. Он сглатывает.       — Ты не моя подчинённая. Можешь обращаться без этого дополнения, — отдаёт серьёзностью в голосе. — И как тебе живётся в этом «скучно»?       Гермиона пожимает плечами.       — Отлично жилось до случая с похищением. После него я осознала, как мне дорога моя скучная жизнь, — грустно улыбается, теребя в руке пуговицу кофты. — На краю смерти особенно понимаешь, как хочется жить…       Драко молчит. Она чувствует на себе его взгляд, впервые позволив себе ему не мешать. Этот разговор стал какой-то отдушиной. Кусочками пазла, которые она собирала как характеристику Малфоя.       Он мог быть не язвой. Он мог быть участливым. Заинтересованным. Спокойным.       — Чёрт… Ты делаешь только хуже, Грейнджер.       Глаза в глаза.       Озноб сознания. Она видит его сведённые к переносице брови и то, как он уводит взгляд в сторону, о чём-то думая, приложив кулак к подбородку. На пальце темнеет кольцо.       Что опять она не так сделала?       Чёртово пламя между ними вообще возможно потушить? Они словно тушат его бензином. Всё бесполезно. Как же хреново…       Шаг вперёд. И два назад.       Сложно.       — Как твои глаза? — спрашивает он, всё ещё глядя в арочное окно.       — Каждый день капаю зельем. Но, кажется, всё бесполезно. Никакого прогресса, — она снимает очки, будто бы нужно проверить. Всё расплывчато. Только силуэт. Только уловить то, как он смазано поворачивает голову. — Ничего не вижу.       — У меня есть колдомедик, я могу договориться о вашей встрече.       И вот опять.       Шаг вперёд.       — А смысл? В Мунго был консилиум из многих колдомедиков. Все согласились с тем, что потребуется немалое время для реабилитации. Но… спасибо за заботу?       Она произносит это неуверенно, надевая очки обратно. Драко встречает её взглядом, полным какой-то загадочности.       — Драко?       — М?       Вдох.       — Давай попробуем нормально общаться? — с надеждой произносит она. Ей правда хочется. Хочется расслабиться от всего.       — А мы разве сейчас не нормально общаемся? — косит ухмылку, замечая, как Гермиона хмурится. — Понял, понял. Давай попробуем, как скажешь. С чего мне начать? Сказать, что ты красивая? Думаю, ты и без меня это прекрасно знаешь.       Господибоже…       Она вспыхивает. Такого точно не ожидая. Прямо в лоб. Совсем в его стиле. По-слизерински.       — О тебе можно сказать то же самое, — пытается повторить его тон и не упустить шанса. Всё равно это на грани шутки.       — Пошли комплименты? Я польщён. Что дальше? Повысим градус разговора?       — Для этого я трезва, — в защиту себя.       Малфой опирается локтем о подлокотник, садясь в кресле. Они не сводят взгляда, смотрят друг на друга. Грейнджер не может понять, как всё обернулось в эту тему. Как разговоры могут скакать так быстро, ошпаривать. И так быстро меняться.       — Мы можем спуститься в бар, — хрипло произносит он.       Грейнджер ловит в нотках его голоса совсем не шутку. Во рту сохнет. Он похож на змея, завлекающего жертву. Медленно. Осторожно. Был ли изначально таков его план?       — В другой раз, — она ставит точку.       Малфой распрямляется. Пёс резко поднимает морду и случайно скидывает палочку, лежавшую на краю кресла. Она с громким звуком падает, катясь к ногам Гермионы. Драко встаёт, поправляет рубашку и смотрит на неё сверху вниз.       Удар.       Чёртов ощутимый удар в сердце, пока он наклоняется, чтобы поднять древко. Гермиона засматривается на его макушку, чувствуя, как лямка на плече соскальзывает вниз. И вот когда Малфой поднимает голову…       Вдох.       Он стоит на одном колене перед Гермионой. Смотрит ей в глаза и касается её руки, ведя её к себе, осторожно надевая на безымянный палец то самое кольцо, целует в руку.       Кто знал, что предложение, которого она не ждала, будет таким…       Интимным…       Без слов. Потому что Драко там. В её голове, начинает в ней заново дышать. Его парфюмом. Его холодным недоступным взглядом. Им всем.       Выдох.       Драко распрямляется и осторожно касается лямки на её плече, поправляя, вызывая тысячу мурашек у основания шеи. Смотрит в глаза и тихо спрашивает:       — Это достаточно романтично?

***

      Пасмурным утром её встречает такая же недовольная Пенси. Она курит, нервно болтая ногой. Смотрит на Грейнджер, пока та надевает сверху рубашки вязаную жилетку.       — Я бы заперла тебя у себя и никогда не отпускала, — Пенси выдыхает в сторону дым.       — Если позволишь, то я навещу тебя на следующей неделе, — радостно улыбается Гермиона, понимая, что подруга всё-таки хочет и дальше общаться.       Паркинсон, поднявшись с кровати, настигает её в пару шагов, хватая за кисть и приподнимая руку. Осматривает кольцо.       — Какая мерзость, — кривит рот. — Он что, сэкономил?       Гермиона вырывает руку, оглаживая опал пальцами. Ей всё равно на слова подруги. Кольцо ей нравится. Это как символ её перемирия с Драко. Она почему-то придаёт этому значение.       — Амма хочет, чтобы ты приехала на Рождество.       Гермиона выдыхает. Ей бы тоже очень хотелось этого. Очень.       — По планам — навестить родителей, — отвечает она, — но я обязательно приеду позже и подарю Амме те книги, которые она попросила.       — Ты разбиваешь мне сердце, Грейнджер, — Пенси толкает её бедром, открывая дверь и пропуская первую Гермиону. — Подумала, что мы посидим втроём, — хмурится. — Ладно, ещё Блейз напросился. Но он быстро уйдёт, наверняка разделит вечер с очередной безымянной девушкой.       — Пенси, я правда была бы рада, но ты сама понимаешь…       — К сожалению, — Паркинсон задевает макушку добермана, гладя его за ухом.       В гостиной уже собрались все. Блейз досыпает на диване, раскрыв рот. Леон с Драко о чём-то говорят чуть дальше, услышать их невозможно.       — Все готовы? — негромко произносит Пенси. — Тогда выметайтесь!       Она даёт доступ к камину, разрешая перемещение, и убирает палочку за пояс. Разворачивается к Гермионе и несколько секунд смотрит ей в лицо. Касается костяшкой пальца подбородка.       — Я в любой день буду тебя ждать, хорошо? Просто пошли мне сову.       Гермиона кивает. Кидается вперёд, чтобы обнять её. Чувствует на спине пальцы Паркинсон. Так сильно она прижимает её к себе.       Кляк забирает у Блейза чашку кофе, только что принесённую.       — Спасибо, — Забини глубоко зевает, растирая глаза.       — Всегда п-пожалуйста, Господин Забини… с-с…       Блейз, растянув улыбку, замирает, в ожидании глядя на эльфа. Даже руки скрещивает.       — Соловей? — произносит Блейз, пока домовик заикается. — Спасибо? Скоро?       И с каждым накиданным словом Забини взбадривается ещё больше, пока, не сдержав хохот, слышит окончание, последующее сразу же.       — Сука! — выкрикивает эльф, ударяя себя по губам. — Простите, Господин Забини. Скотина!       Хлопок, и домовик исчезает. Кажется, он стонал от новой порции выкрикиваемых слов, пока исчезал.       Ей очень жаль Кляка. Очень.       Гермиона, зайдя в камин со всеми, машет Пенси на прощание, получив ответный воздушный поцелуй.       Кабинет Малфоя. Они все выходят в него, и из-за двери появляется макушка Кристины. Она здоровается с начальником, занося поднос с напитками.       — Спасибо, Кристина, но я сразу же ухожу на работу, — Гермиона вежливо отказывается, плетясь к двери.       — Леон, проводи её до машины.       В спину прилетает приказ своему подчинённому от Малфоя.       — Гермиона?       Его голос легко усваивается. Потому что он лёгкий. Без едкой доли. По имени…       Грейнджер оглядывается, замечая, что Малфой уже сидит за столом, разгребая бумаги. Он поднимает взгляд и косо улыбается.       — Ещё увидимся, — заканчивает он.       — Пока, Драко, — одаривает его улыбкой. И выходит за дверь, чувствуя облегчение.       Проведённый вместе уикенд закончился. Пиар кампания состоялась. И это будто грузом с плеч. Она сунула руку в клетку. И её не укусили. Ей кажется, что зверь приручен. И это не могло не радовать.       Леон придерживает перед ней дверь, пока она выходит на улицу, чувствуя родной запах Лондона. Город просыпается.       — Где моя машина? — оглядывается на Леона.       Он указывает рукой напротив. И Грейнджер, замечая жёлтого «жука» смотрит вправо, а потом влево, чтобы перебежать дорогу. И как только подходит к машине, слышит позади:       — Гермиона?       — Да? — оборачивается. Леон останавливается у другой машины, открывая переднюю дверь, внутренний борт которой обит светлой кожей.       — Это твоя новая машина.       Ей кажется, что послышалось.       Грейнджер смотрит на покатый бампер тёмно-зелёного цвета. Находит серебряную эмблему крыльев, посередине которой округлая буква «B».       — Да ты шутишь? — она не замечает свой злой голос. Подходит к Леону, даже не смотря на машину. — Это Драко мне купил?       Леон кивает.       — По характеристикам этот автомобиль безопаснее твоего. Он быстрее, мощнее. Я проконсультировался в магловском…       — Замолчи, Леон! — обрывает его. — Извини, но скажи ему, что я не могу принять, — теперь оглядывая машину, — принять её! Это уже ни в какие рамки! Я никогда не расплачусь за, господи, Бентли!       — Это подарок, а не покупка, записанная на твой счёт, Гермиона, — он осторожно подбирает слова, протягивая ей ключи.       Нет.       Они так не договаривались!       — Тогда пусть сам на ней ездит! — и развернувшись, сев в Пауло, она всовывает ключи в зажигание. Краснеет от гнева, потому что «жук», как назло, хрипит и не заводится. Она крутит рукоятку на двери, высовывая голову в открывшееся окно. — Клянусь, Леон, если ты что-то сделал с Пауло, чтобы он не завелся!..       И в эту же секунду с грохочущем звуком фольксваген заводится, заставляя её краснеть ещё больше. Хлопок. Она вздрагивает.       — Доброе утро, Майкл! — произносит она, глядя в зеркало заднего вида, отъезжая от обочины.       — Доброе, Гермиона. Как во Франции? — улыбнулся аппарировавший аврор.

***

      Гарри, встретив её в Министерстве, протягивает стаканчик горячего шоколада. Они медленно идут к отделу тайн, пока Грейнджер, без подробностей, рассказывает обо всём, что случилось.       — Даже в журнале мод печатали ваши фото, — говорит Гарри, отпивая кофе.       — Я видела, заголовки просто ужас! Они написали много неправды.       — На то и жёлтая пресса, — соглашается Гарри. — Неожиданно, что у Пенси есть дочь.       Грейнджер знала, что он зацепится за это. Она помнила его влюблённость в слизеринку, которая отвергла его анонимную записку, сжёгши её при всех в классе. Знал бы он причину…       — Чудесная Амма! — с улыбкой вспоминает она. — Ваши дети одногодки, возможно, вместе пойдут в Хогвартс.       — Что ж, рад за неё…       Грейнджер вырывает его из мыслей, интересуясь о ходе расследования. Но Гарри её огорчает. Как он и говорил, мафия заметает следы. И доказать ничего невозможно. В Аврорате даже судачили о том, была ли это мафия или же обычные преступники, похитившие её.       Сейчас в Аврорате новая головная боль. Гоблины устроили забастовку, отказываясь покидать порты и требуя, чтобы Министерства не принимали закон о взимании налога с драгоценных камней. Авроры каждый день патрулируют причалы и порты, чтобы прекратить драку или начавшийся хаос.       — Они подожгли корабль? — с удивлением произносит Грейнджер, останавливаясь у своей стены.       — Кингсли против нового закона, думаю, скоро будет мировой совет. Гоблины мешают и другим торговым кораблям, не давая им пришвартоваться. Одним словом — бардак.       Он забирает у неё пустой стаканчик.       — Я рад, что у тебя всё хорошо прошло. Кольцо так себе…       — Это же сказала Пенси, — улыбается она, рассматривая чёрный опал. — Ещё увидимся, пойду работать. Чувствую, мистер Чейз оставил на моём столе уйму документов.       Они прощаются, расходясь по сторонам. Грейнджер заходит в отдел, ждёт, пока дверь раздвинется, прикидывая, сколько ей сегодня выпало работы. Но первое, что она замечает, это куча книг, лежащих на лабораторном столе. И Чейза, снующего туда-сюда, сгорбившегося над книгами. Даже маленькие очки надел.       — Доброе утро, — Гермиона снимает пальто.       — Давай, давай, — Чейз подзывает её к себе. — У нас новая поставка. И, кажется, это целый клад!             Гермиона засучивает рукава и надевает тканевые перчатки, подходя к столу, оценивая, с чего бы начать. На глаза попадается старенький фолиант. Она проверяет его на заклятия, но Чейз тут же её одёргивает.       — Да я всё уже проверил, пока ты… — он приподнимает голову, фыркнув, — пока гуляла со своим мужчиной.       — Я слышу в вашем голосе ревность, мистер Чейз, — смеётся, не отказывая себе в колкости.       Она косит взгляд на его стол. Там стопкой лежат газеты. Сколько раз он читал и ругался на неё? Это забавно.       — Это прислали анонимно с припиской уничтожить, — он указывает рукой на книги. — Не сказал бы я, что эти реликвии содержат что-то тёмное. Их ценность — это только старость. Наверняка можно продать на аукционе, — он замолкает и смотрит на неё, поправляя себя: — Чего мы делать, конечно же, не будем!       — Вы что-то уже прочли? — Гермиона аккуратно раскрывает книгу. Она хрустит.       — Несколько, — кивает он. — Ничего особенного. Рецепты лечебных зелий, написанных от руки, парочка сборников с рассказами. Полагаю, первый тираж. Остальное на тебе! Я устал, пока ты там во Франции ходила на приёмы и балы…       Ей хочется задеть его ещё сильнее.       — Я видела архитектора мистера Парка. Мы мило пообщались.       С другой стороны кабинета раздаётся истеричный стон. Чейз, взмахнув палочкой, ограждает себя ширмой. Ведь именно он привил Гермионе любовь к этому архитектору, рассказывая и показывая в журналах его работы. Трудно было не влюбиться. Потрясающей красоты здания.       Грейнджер, подставив высокий стул, принимается за работу, читая старые книги и откладывая безопасные в сторону. Время за чтением бешено бежит вперёд. Кажется, она даже пропустила обед, поняв это только по тому, как мистер Чейз стал чавкать.       — Не забудь убрать книги в сейф!       Она поднимает голову, видя, как Чейз надевает пальто и шляпу. Смотрит на наручные часы. Конец рабочего дня. Она словно выходит из транса. Чтение её увлекло.       — Конечно, до завтра, мистер Чейз.       Он машет рукой и выходит из кабинета.       Что ей удалось узнать? Она нашла рукописи одной волшебницы, узнав в ней популярного в пятнадцатом веке автора. Это правда дорого стоит, кто решил избавиться от книг? Ведь это целое состояние. На них нет тёмной магии и вреда они не несут. Но её долг проверить каждую.       Она чувствует, как затекла спина. Встаёт, расправив плечи, чтобы размяться, не выпуская из рук книгу. Совсем тонкую. Потрёпанную со сторон. Ей очень много веков. Защитное от разрушения страниц заклинание поддерживает целостность.       Текст местами был нечитаемым. «Условились создать закрытые касты носящие в себе… неразборчиво, вода, воздух, земля. Разделив власть над такими же тёмными волшебниками… неразборчиво, основывая закрытую тайную группу, руководя… неразборчиво. Воздух — дракон. Земля, неразборчиво. Вода — Nemopilema nomurai».       Грейнджер выписывает на лист бумаги неизвестные для неё слова с обещанием найти в словаре министерской библиотеки.       Усталость подходит внезапно. Гермионе требуется некоторое время, чтобы сложить магией все книги в сейф. Прибрать стол от пыли и выйти в коридор, где её уже ожидает аврор. Новенький. Она мило улыбается и здоровается. Он же не отвечает ни слова.       Ей кажется, что в Аврорате начинают её ненавидеть. Или же это просто мысли от желания отдохнуть. Мозг кипит и уже не отвечает за рациональность.       Поднявшись на улицу, Грейнджер замирает. Аврор спрашивает, в чём дело.       — Всё в порядке, садитесь назад, — проговаривает она, подходя к «жуку» и кося взгляд на блестящую от света фонарей Бентли, стоящую рядом с Пауло. Эта новая машина будто унижает его.       Гермиона обязательно выскажется в письме. Сделает это сегодня же!       Уже дома, после горячей ванны, включив какой-то первый попавшийся канал, она жуёт макароны с сыром, сваренные наспех. Готовка для неё — это ад кромешный. Проще было заказывать, но с появлением охраны в лице Аврората ей не хотелось тревожить мужчин, чтобы те сопровождали доставщиков до двери.       — Погружаясь глубоко в море… — раздаётся голос диктора, — мы можем встретить самую крупную медузу, обитающую у берегов Японии.       Гермиона неохотно поднимает взгляд на телевизор и даже перестаёт жевать, восхищаясь размерами медузы по сравнению с маленьким аквалангистом. Она была метра три длиной, и это только шапка медузы.       — Познакомьтесь с одной из самых опасных медуз, Nemopilema nomurai или просто говоря — Номура.       Грейнджер с грохотом ставит тарелку на стол, оббегая кухонный островок и садясь у телевизора. Читает текст, сопровождающий речь диктора. Вскидывает палочку, призывая сумку, и быстрым движением достаёт бумажку. Сверяет.       — Значит, Номура… — удивлённо произносит она.       На экране вблизи показывают длинные щупальца, остерегая аквалангистов приближаться к медузам. Антидот к их яду до сих пор невозможно создать.       Она кривит лицо, вспоминая одно лето, когда гостила у родителей в Австралии. В тот день к берегам прибило сотни медуз, оставив серфингистов без шанса выйти в море.       Папа тогда показывал ожог от такой маленькой медузы. Тогда на что будет похож ожог, если прикоснуться к Номуре? Гермиона хмыкает. Ей точно бы не хотелось об этом узнать…       Какое странное совпадение…       Номура…

***

      — Она очень милая.       — Я бы так не сказал, в словах она бывает совсем не такой, — Драко выкидывает сигарету в сугроб.       Они прогуливаются вместе с Хантером и Леоном по парку перед банком. Поздний вечер, почти нет людей. Дядя явно восхищён Грейнджер.       — Она что-то вспомнила? — Бладрейн останавливается, опираясь о трость.       — Нет.       Хантер выдыхает. Пар вьётся перед его лицом. Он стал обеспокоенным.       — Мне донесли, что некоторые Главы собирались вместе. Думаю, ты догадываешься зачем.       Драко сжимает челюсть. Уверенный, что инициатором стал Аквамарин. Ничего. Перевес ещё на его стороне. Они не сунутся к ней. По крайней мере, он надеется на их страх перед четырьмя кланами, защищающими её. Дядя был с Драко.       — Но, думаю, помимо Гермионы, на повестке их разговора главной темой была забастовка гоблинов. Будем надеяться, что они займут себя этим, пока вы готовитесь к свадьбе.       Конечно, ведь для некоторых кланов, торгующих наркотиками, порты являлись стратегической единицей по перемещению между странами. Сейчас весь бизнес встал. Кто-то арендует у других кланов «чёрные» камины за огромный процент, кто-то терпеливо ждёт, продавая остатки.       — К тебе кто-то обращался насчёт каминов? — Драко смотрит дяде в глаза, тут же замечая в них раздражение.       — Для меня особое удовольствие видеть убытки конкурентов. Я ненавижу многих из них не меньше тебя, Драко, — он хлопает его по плечу, понижая голос, пока мимо проходит молодая пара.       Хантер предан их семье уже очень долгие годы. Драко не сомневался в нём ни на секунду. Тем более зная, что между ним и Люциусом была клятва на крови. Дядя до сих пор носил кулон с кровью отца.       Грустная история…       — Оценила подарок? — дядя воодушевлённо улыбается, оборачиваясь к Леону, а потом смотрит на Драко, качающего головой. — Нет? Цвет не понравился?       К Леону подходит мужчина-магл, кутаясь в куртку.       — Не подскажете, как пройти к метро?       — Она горда, не забывай, — отвечает Малфой Хантеру, и секунда режет воздух.       Всё как в замедленной съёмке.       — Драко! — выкрикивает Бладрейн, прижимая его к себе, подставляя спину.       Выстрел. Ещё один.       А за ним зелёная вспышка.       Леон отбрасывает ногой пистолет из рук мёртвого мужчины, когда Малфой от шока ловит дядю, резко падающего вниз.       Он дрожит.       — Хантер! — Драко ведёт. В ушах звенит. — Хантер!       Он оседает. Из раскрытых полов виднеется белая рубашка, начинающая краснеть в области живота. Дядя прижимает руку к ране.       Малфоя косит.       Кажется, он теряет сознание. Не понимая, почему. И почему становится так мокро в районе живота. Он смотрит вниз, замечая на своих руках кровь.       «Хантера» — думает он и оказывается не прав.       Пули пробили обоих.       Сознание бросает из стороны в сторону. Он сжимает челюсти до хруста, отбиваясь от рук Леона.       — Дядя… Помоги ему…       Кашель.       Кровавый кашель, сгибающий его пополам. Свинцовая боль. Блядство.       Шум быстро приближающихся шагов. Голоса. Леон кричит, раздавая приказы.       Кажется, Драко подхватывают на руки. Он ничего не видит от острой боли, потому что так сильно хочется сомкнуть глаза. Так сильно хочется провалиться во тьму…       Отвратительно холодно и тихо. Вакуум. Над головой летит хлопьями снег. Падает, растворяясь в горячей луже крови. Во рту привкус стали. И сил больше нет…       И мир чернеет.