Номура

      Он не хотел. Он правда не хотел быть здесь сейчас. Тем более вместе с Гермионой, которая осматривала холл мэнора, поправляя свои очки.       Малфой не хотел впускать её в свою жизнь. В ту часть, где самое сердце. Там, где он уязвим. Но её:       — Я иду с тобой! Это касается и меня!       Нет. Это не касалось её.       Не касалось это место: его дом, где умер Люциус. Не касался и герб его семьи, что был высечен над камином в гостиной и каким-то образом оказавшийся в этой блядской книге. Не касалась тоска, витающая в воздухе, смешивающаяся со смертельным одиночеством стен.       Драко вообще не хотел, чтобы её касалось что-то из его жизни, но, чёрт возьми, так сложилось.       Грейнджер стоит прямо напротив герба, чуть приподняв фотографию, сравнивая узоры. Ему даже смотреть не нужно. Он знает его наизусть.       — Всё это очень странно, — тихо произносит она. Хмурится. — В рассказе, как я поняла, было три главных основателя. С точно такими же полномочиями, как у Номуры, тогда почему…       Это какой-то бред. Драко отходит к дивану, на который накинут чехол, садится, поднимая облако пыли. Чистит палочкой костюм. Смотрит на текст с фотографии. Читает. Читает. И не может сосредоточиться ни на единой букве.       Он никогда об этом не слышал. И в мире мафии об этом никогда не говорили. Варан, Дракон, Номура. Три основателя…       Отец, когда Драко узнал о мафии, рассказал всё, что знал, но никогда не упоминал об этом. А знал ли Люциус сам? Почему это всплыло только сейчас и в Министерстве, где работала Грейнджер? Почему каждый раз, когда что-то случается, на горизонте появляется мистер Чейз? Леон проверил его сразу же, как только начал готовить документы для брачного договора.       Так сложилось, что Малфою показалось странным, что именно Чейз настоял на том, чтобы Гермиона пошла на явочную квартиру. А теперь это — её начальник сам восстановил текст.       Биография Чейза настолько жалкая, настолько скучная, что Малфой, читая её, почти сжалился над стариком. Одинокий, живущий в старом районе Лондона мужчина, у которого самое яркое в жизни — читать книги, пить виски и проводить на работе всё своё время. Ни друзей. Ни родственников. Даже домашних животных нет. Никого. Он был чист.       — Драко?       Его вырывает из мыслей её осторожный голос. Малфой переводит на неё взгляд, убеждаясь в том, насколько Грейнджер здесь инородна. Насколько она не вписывается в его жизнь. В этот дом. Это накатывает волнами.       — Это же выход? — с надеждой говорит она. — Если ты такой же, как был Номура, то я могу жить спокойно? Ты просто займёшь его место? И я вернусь к своей обычной жизни.       Её голос дрожит. Он не может понять — от облегчения или же от желания поскорее отстраниться от мира мафии.       — Драко!       — Принеси мне эту книгу, — он поднимается с места, обходит её сбоку и останавливается у камина, смотря на фамильный герб. — Там должно быть что-то ещё.       — Я уже говорила, что не могу выносить с работы вещи. Они все под охранным заклинанием. Теперь ты можешь собрать всех глав и сказать, что ты главный.       Он давит короткий смешок. Разворачивается. Делает шаг к ней навстречу. Грейнджер странным образом не реагирует на то, что пространство между ними уменьшилось до сантиметров. Она не отступает назад. Смотрит на него снизу вверх, хмурясь.       В ней чувствуется вызов. Чувствуется, пускай и маленькая, но сила. Она изменилась. Это было очевидно. Драко не знает, хорошо это или плохо, но в данной ситуации Гермиона слишком много на себя взяла, чтобы указывать ему, что нужно делать.       — Оставь это мне, — спокойно произносит он, видя своё тусклое отражение в её очках. — Ты должна восстановить всю книгу и сделать фотографии. И чем быстрее, тем лучше.       Грейнджер мотает головой.       — Но почему ты не хочешь объявить об этом всем… — она делает паузу, — вашим?       — Потому что, Гермиона, — Драко шагает вперёд и поднимает руку, чтобы убрать прядь волос с её лица, просто потому что захотелось, — эта информация из книги может быть простым бредом. Её нужно проверить.       В её карих тёплых глазах читается разочарование. Ресницы, чуть задетые тушью. Прозрачный блеск для губ с запахом мяты. Драко ещё в лифте, стоя близко к ней, почувствовал этот аромат.       — Могу я сходить в уборную? — Грейнджер уводит взгляд первой, делая шаг назад и оглядываясь.       — Нет, — он берёт её за кисть, разворачиваясь к камину, и прежде, чем зайти в него, поясняет: — Не хочу и секунды больше быть здесь.       Зелёное пламя поглощает обоих.       Гермиона вырывается из хватки. Что-то тихо произносит. Наверняка ругает его. Выходит в гостиную теперь уже их дома и держит путь куда хотела ранее. Драко гасит свет. Смотрит в окно в пол, на огромный лес, припорошенный снегом. Думает.       Хантер наверняка нашёл бы ответы. Он всегда находил. Взглянув на фотографию, сразу же сказал бы, есть в этом смысл или нет. Но, к большому сожалению, дядя всё ещё без сознания. Пару дней назад его выводили из искусственно созданной комы, после чего у него случился приступ сильнейшей боли. Колдомедик утверждал, что Бладрейну нужно ещё время на восстановление. Пуля вышла, а вот процесс выздоровления, с учётом того, что у него непереносимость зелий, затянется надолго.       И вот Драко один. Смотрит на глянцевый лист магловской фотографии. Читает.       Это насмешка судьбы, не иначе. И судьба в лице Грейнджер. Всё началось с неё. В тот самый день. И в ту же самую ночь всё начало превращаться в пепел. Вся его выстроенная жизнь. Мысли. Всё шло по прямой, а сейчас…       Криво.       Он не уходит из гостиной ещё пару часов, курит сигарету за сигаретой, бросая окурки в синее пламя напольного камина.       Грейнджер.       Её попытки удержаться на плаву в бешеном шторме, накатывающем гигантскими волнами на её хрупкое тело, кажутся Драко забавными. К её счастью, она умела задерживать дыхание, погружаясь на глубину. Так она справлялась со всем, что происходит там? Над головой? Копила силы?       Что будет, когда силы кончатся?       Он терпеливо ждёт, чтобы увидеть трещину в её броне. Чтобы в очередной раз убедиться, что сломать человека можно не прибегая к насилию. Вот что это: желание, и оно только растёт и распаляется, когда Малфой ощущает это в ответ.       «Поцелуй меня, Драко».       Приятное дополнение к неприятному браку.       Гермиона не боится его, не уважает, чем цепляет Малфоя ещё сильнее. Он привык добиваться успеха во всём. В бизнесе, в кланах, и здесь он не хотел останавливаться. В мыслях он видел её на коленях, смотрящей снизу вверх. Драко желал увидеть себя в отражении её очков. Увидеть своё лицо и в очередной раз убедиться, что для него нет ничего невозможного.       Просто нужно подыграть…       Топот ног. Мерлин. Как громко она ходит. Малфой, чуть повернув голову, врезается в неё взглядом. Гермиона кусает губу. Оглядывается на кухню и неуверенно спрашивает:       — Драко?       — М?       — Я против эксплуатации домовых эльфов, — говорит она, не глядя ему в глаза. Куда угодно, но не на Драко. — Но твой домовой эльф готовит так вкусно, и чёрт…       Она давит смущённую улыбку. Облизывает губы.       — Могу я его призвать, чтобы он приготовил ужин, как делал всегда?       Драко клонит голову вниз, чтобы скрыть от неё ухмылку, поднимается на ноги. Снимает с манжетов запонки и закатывает рукава до локтя. Гермиона следит за его движениями как зачарованная, всматривается в тату на предплечьях.       — Ты назвала меня домовым эльфом?       Ей нужно пару секунд, чтобы нахмуриться, открыть рот, захлопнуть его и вопросительно уставиться на него.       — Ты что?..       Малфой проходит вперёд, задев палочку, включает тусклый свет над кухонным островком. Взмахом древка призывает продукты, раскладывая их перед собой.       — Стейк или рыба? — спрашивает он, глядя на так и оставшуюся стоять посреди гостиной Грейнджер. — Сядь.       — Это ты всё готовил? — ошарашенно проговаривает она, но ступает к нему, видимо, всё ещё не придя в себя. Садится на барный стул перед островком. — Все завтраки, ужины, что стояли в столовой… Это был ты?       Не дождавшись её ответа, Драко выбирает сам. Он разворачивает кусок мяса из крафтовой бумаги, кивая ей.       — У меня нет домовых эльфов.       — Боже, я никогда не перестану удивляться рядом с тобой! — чуть мягче произносит она, смотря за его движениями. — Ты сам готовишь, не прибегая к магии?       — Это успокаивает. И так вкуснее. Я вкладываю душу.       — А она у тебя есть? — хмыкает, исправляется: — Извини… Я просто не ожидала.       Он сам от себя этого не ожидал. Но сложилось так, что когда живёшь один, выходить ради ужина в ресторан начинает надоедать уже после месяца, особенно когда папарацци постоянно сопровождают каждое твоё движение. А в дом пускать посторонних даже ради готовки запрещено. Его уже пытались отравить.       Драко разрезает мясо на ровных два куска, прижимая пальцами края. Поднимает взгляд, встречаясь глазами с Гермионой. Она точно хочет что-то спросить, сказать, что угодно — это легко читается в ней.       Первые дни её пребывания здесь для Драко были невыносимыми. Худшее, что могло произойти. Но со временем это чувство отвращения затупилось. Да, они почти не виделись здесь, в доме, но её присутствие было заметно.       Гермиона, кто её знает, пользовалась его любимой ванной, той, что с видом на лес. Её вещи, расчёска, зубная щётка лежали на раковине в полном беспорядке. Даже в гостиной начало пахнуть ею. Шампунем, который она притащила с собой. Драко читал упаковку, закатывая глаза: для непослушных кудрявых волос, склонных к сечению.       Он помнит, насколько мягкими они были, когда сжимал их в кулаке, оттягивая её голову назад. Он думает об этом, когда маринует мясо, подготавливая гриль. Капает немного масла, уже чувствуя запах пряностей.       — Как думаешь, твоя репутация в преступном мире станет хуже, если все узнают, что ты сам себе готовишь? — задаёт вопрос Грейнджер, улыбаясь. — Я могу подарить тебе фартук? Какой твой любимый цвет?       Малфой лишь поднимает на неё взгляд исподлобья, врезаясь в её смех.       — Прости… Я просто пытаюсь отвлечься, как бы ты меня ни раздражал, — добавляет она.       — Я тебя раздражаю? — он кладёт стейки на гриль и взмахом палочки очищает картофель, решив побыстрее справиться с помощью магии. — На яхте это было незаметно.       — Мы перешли к главному? — не уступает она. Кладёт ногу на ногу, чуть повернувшись боком от кухонного островка. — Хорошо.       Драко разворачивается к каменной раковине, моет руки, касается палочки, чтобы призвать два низких бокала для виски. Они подлетают и замирают прямо перед Гермионой, которая, схватив их, ставит перед собой.       — Драконий или односолодовый? — призывает две бутылки, и из-за спины слышится:       — Скотч.       Драко дёргает уголок губ вверх, соглашаясь с выбором. У неё есть вкус к виски. Он это уже понял.       Пробка бутылки со скрипучим звуком слетает с горлышка. Малфой разливает по бокалам на два пальца.       — Лёд? — спрашивает он, переворачивая стейки.       — Мне достаточно тебя.       — Ты пытаешься поссориться со мной? — ухмыляется он. Но, чёрт возьми, как ему нравятся эти качели.       — Я лишь немного мщу тебе, — делает глоток. Даже не морщится.       Драко облокачивается о стол и выпивает глоток скотча, непрерывно глядя на неё.       — Знаешь, мне пытались мстить разными способами, — он ведёт взглядом по её скуле, к шее; когда она успела расстегнуть три верхних пуговицы рубашки? — Но ты выбрала какой-то никчёмный. Меня даже не трогает.       — Ты хочешь, чтобы я трогала?       Салазар, как ему это нравится.       Бутылка подлетает к её стакану и пополняет янтарной жидкостью.       Каждый раз Малфой поражается, что Гермиона лезет туда, куда не следует. Роковая это случайность или же её глупость, он не знает. Но вся её жизнь теперь похожа на опасность. Знала бы она, какие знания в себе носит, те, о которых не может вспомнить. Знала бы она, насколько Номура ценна в его мире. Заперлась бы она в доме, узнай хоть немного больше? Увидь она мир мафии его глазами?       И вот сейчас Грейнджер вновь лезет на рожон. Он раскусил её. Даже надкусывать не пришлось. Драко хочет её. И ей кажется, что этим можно манипулировать, травить. Вот только Малфой всё ещё на шаг впереди. Ведь он начал эту игру.       — Ты знаешь, что хочу, — он щурит глаза, делая глоток. Щёлкает пальцами, и две тарелки появляются прямо перед ними.       Всё в ней его сейчас заводит. Власть над Грейнджер. Осознание того, что её жизнь в его руках. Её защита зависит только от Драко. И при всём этом она всё ещё не теряет надежду уйти из его мира, не зная, что от мафии уходят только мёртвыми.       Это садистское удовольствие — держать её при себе, давая мнимую волю, по чуть-чуть уничтожая стены, которые Гермиона выстроила вокруг себя. Малфой разберёт их по кирпичикам, если потребуется. Осталось только подождать.       — Очень вкусно, — она прикрывает глаза, разжевывая кусочек стейка. — Спасибо.       Он отодвигает от себя тарелку, делает последний глоток горького виски, решая задать вопрос.       — Что ты знаешь про своего начальника?       — Мистера Чейза? — вытирает уголки губ тканевой салфеткой. Настораживается. — Я знаю, о чём ты сейчас думаешь. Ты полагаешь, что он как-то причастен к тому, что со мной случилось?       Драко не отвечает.       — У меня появлялась такая же мысль, но я сразу её отбросила. Я знаю его почти десять лет. Он невыносим, груб, нуден и своенравен. Но то, что я пошла в тот день на явочную квартиру, было совпадением. Мистер Чейз часто ленится выходить в город, оставляя это на меня.       — А эта книга? Как она появилась?       — Нам посылают всё анонимно. Эта книга была со множеством других из одной посылки. С припиской избавиться от всей литературы.       — И нельзя отследить адресата?       Она мотает головой, призывает с помощью Акцио фотографию, кладя её перед собой.       — Ты думаешь, что это бред? — не отрываясь, разглядывает текст и гербы. Проводит пальцем по гербу Номуры.       Драко, как бы он ни хотел признаваться в этом, уже точно знал, что в этом что-то есть. В круглом зале, где стоит тронный стул Главы всех мафий, высечен этот же герб. Номуры.       — А варан? — Грейнджер поднимает голову. — Может, спросить у главы Варанов? Может, он об этом что-то знает?       Драко отталкивается от стола, хватается за горлышко бутылки, чтобы уйти к себе. И на её вопрос отвечает честно:       — Клана Варанов не существует.

***

      — Вам назначено?       Гоблин стоит в дверях круглого зала, загораживая вход Малфою и Леону. Драко чуть нагибается, чтобы взглянуть, какого хрена в общий круглый зал нельзя войти. Впивается взглядом в триггер. Хмыкает.       — Господин Аквамарин! — Драко рукой отталкивает лоб гоблина, входя в круглый зал.       У самого «трона» Номуры сидит Аквамарин вместе с Господином Медведей. На столе пергаменты, а поза Эндрю говорит о том, что тот ждёт не дождётся, когда Медведь занесёт руку, чтобы оставить свою подпись. Но их неизвестную сделку прерывает Драко.       — Господин Малфой, — здоровается Эндрю, пренебрежительно соблюдая формальности. — Зачем пожаловал?       Малфой, медленно заведя руки за спину, осматривает круглый зал, в котором был множество раз, и ступает вперёд.       — Почему ты задаёшь мне такие вопросы, будто ты здесь главный? — спрашивает Малфой, подходя к трону Номуры. Заглядывает в пергаменты, лежащие на столе. Успевает прочесть только слово «состав», как Аквамарин накрывает кожаной папкой бумагу. — Я прервал сделку? Приветствую.       Драко протягивает руку Господину Медведей, и тучный мужчина с густой бородой привстаёт, чтобы пожать её.       — Что ж, я дам вам время всё обдумать. Возьмите, пожалуйста, бумаги. Там всё указано, — Аквамарин собирает документы и встаёт, чтобы попрощаться с Господином Медведей.       Тот, поклонившись всем, удаляется, и гоблин прикрывает за ним двери.       Молчание густое, пропитанное неприязнью друг к другу. Драко всё ещё стоит подле трона, когда Аквамарин всё же садится на стул рядом, взглянув на него с нескрываемой злостью.       — И когда ты взял на себя обязанности заместителя Номуры? — Драко отодвигает трон и садится прямо на него, вызывая в Эндрю ещё больше эмоций. Тот сжимает кулаки.       Малфой оглядывается на герб трона, высеченный на изголовье.       — Вот видишь, я не Номура. Герб не светится, — ещё больше раздражает Драко Эндрю. — Просто посижу, пристроюсь. Обвыкнусь…       Давит улыбку. Не сдерживается и смеётся, когда щёки Аквамарина краснеют.       — Да как ты смеешь, щенок! Сидеть там, где сидел Грей? Сидеть на месте Главного? Ты совсем не уважаешь наши правила и кодекс?       — Кстати, о нём, — Драко щёлкает пальцами, и пергамент в центре стола левитирует к нему.       Кодекс. Писаные кровавыми буквами правила мафии, высеченные на желтоватой бумаге. Он читал его много лет назад. И ничего нового не находит и теперь, за исключением одной детали, которую раньше просто пропускал, думая, что это узоры.       Он всматривается так пристально, что находит то, что совсем не ожидает. Он лишь предполагал, когда шёл сюда, чтобы проверить.       Герб Номуры прямо в центре пергамента. И ещё два, незаконченных. Тусклых. Будто их кто-то пытался стереть или же просто недорисовал. Но острый кончик пики он узнаёт. Это герб Драконов. Герб его дома. Внутренности жжёт. Кровь начинает кипеть. Малфой переводит взгляд на Леона, и тот понимающе кивает.       Они увидели всё, что хотели.       — И всё? — Аквамарин кладёт ладони на стол, когда Драко поднимается и направляется к выходу. — Ты пришёл испортить мне сделку и почитать кодекс?       Малфой хмыкает. Останавливается, оперев ладонь о стол. Смотрит на Аквамарина.       — Ту херню, что ты предложил Господину Медведей, уберут с рынка сразу же, как только начнутся смерти от передоза. Я, считай, спас тебя от дуэли, на которую он мог бы тебя вызвать, поняв, что товар, который ты ему впихнул, оказался некачественным.       Ноздри Эндрю раздуваются, как у быка, когда он начинает сопеть. Сжимает губы и этим только доставляет удовольствие Малфою. Смотреть, как он злится и кипит от ярости, только в радость.       — Мистер Аквамарин, здесь все знают, что ты пытаешься пробиться туда, где уже всё занято. Там, где чистейший товар. Ты придумываешь новый наркотик, не понимая, что бежишь за количеством, а не качеством. Ты можешь просто скупать у меня и продавать, как делают многие. Но «мы» же гордые.       — Да ты сумасшедший, как твой папаша! — орёт Эндрю, схватившись за палочку. — Ты хоть знаешь, что я могу?       Леон дёргается, но Драко поднимает руку, останавливая своего консильери.       — Господин мэр, — Драко чуть наклоняет голову вбок, рассматривая запыхавшегося Аквамарина, — хорошо, что ты помнишь, каким был мой отец. Хорошо, что ты знаешь, кем могу быть я. Кретинизм твоего брата Билла распространился на обоих, раз ты решил мне угрожать? Есть желание вызвать меня на дуэль?       Эндрю щурится. Рука дёргается, будто он вот-вот выстрелит там, где запрещена магия, но секунда, и он опускает древко. Конечно, нет. Старик знает, что многое потеряет. И просто проиграет в этой битве.       — Я так и думал, — Драко разворачивается к двери. — Всего доброго, Господин Аквамарин.

***

      Блок.       Малфой, не медля, переносит на ногу равновесие, чтобы ударить в ответ. Леон уклоняется.       — Это всё может только усугубить положение, — с рваным выдохом проговаривает Леон и меняет позицию, пытаясь снова ударить.       Пот стекает по лопаткам. Драко сильнее сжимает кулак в перчатке, наступая. Леон, сложив локти перед лицом, защищается от ударов. Малфой знает, что тот ждёт, пока он выдохнется. Вот сейчас будет…       Подсечка.       Драко в прыжке не даёт себя уронить. В детстве это удавалось Леону из-за разницы в росте. Но сейчас…       — Это обернётся полнейшим хаосом, если все узнают, что Главных было трое. Начнутся споры, — Драко отступает назад. Вытирает предплечьем пот со лба. — Начнётся борьба за перестройку кодекса. Уверен, Аквамарин всполошит всех, чтобы сделать всё, чтобы я не стал Главным. Даже без Номуры.       Леон ведёт его к стене. Малфой шагает к ней спиной, не уводя взгляд от кулаков Леона, который держит их перед собой. Друг гонит его в угол. Драко криво улыбается. Ему достаточно секунды, чтобы взглянуть назад, рассчитать расстояние до стены и сорваться к ней, слыша, как Леон догоняет его.       Толчок ногой прямо в стену, чтобы с разворота с прыжка налететь на Леона сверху. Драко валит его на маты, садясь прямо на живот. Заносит кулак для удара и останавливает его прямо в сантиметрах от носа.       — Ты проиграл, — тяжело дыша, улыбается Драко.       — Я просто поддался, — Леон улыбается следом, скидывая с себя Малфоя.       Так они и лежат на матах, глядя в потолок, слыша собственные сбитые дыхания.       — Я подставлю к тебе ещё двух человек, — Леон садится и косится на друга. — Мне не нравится настрой Аквамарина. Он всё ещё зол за брата.       — За брата, который сам перешел границу и нарушил кучу правил кодекса, которым кичится Эндрю? — Малфой поднимается на ноги, снимает перчатки и подаёт руку Леону, помогая ему встать. — Спасибо за заботу, конечно, но меня и так сопровождают четверо людей, — он тянется к бутылке с водой. Делает пару глотков и добавляет: — И ты меня сопровождаешь.       Леон, наверное, самый близкий его друг. С самого детства. Вместе с этим — разделяющий полномочия консильери. Сначала Малфоя посещали мысли, что одно с другим нельзя скрещивать, что-то должно быть главнее и в приоритете, но Леон был ровно пополам.       Драко доверял Леону, как никому в жизни. Он доверял ему, как самому себе.       Сколько раз он ему помогал? Однажды даже спас жизнь, когда на Драко покушались. Леон закрыл его своей спиной, не задумываясь ни о чём. В тот миг, помимо Леона, его сопровождала охрана, которая также кинулась на защиту.       Два луча Авады. Первый убил одного из охраны, вставшего перед ними, а второй луч убил нападавшего.       Малфой в тот день ударил Леона по лицу. Он был в ярости. Когда они остались наедине, Драко орал на него. Был в бешенстве, что друг мог погибнуть.       — Ты должен был просто аппарировать меня на несколько метров дальше, а не подставлять спину!       — Это моя работа, Господин Малфой.       Леон ровно напополам.       Наполовину друг. Наполовину консильери.       Драко уважал его. Драко советовался с ним. Драко впустил его в свою жизнь как брата. Он стал семьей.       Блейз часто шутил, что вот такие они неправильные. Назывались семьей, но даже не были в родственных отношениях. Драко, Пенси, Амма, Блейз и Леон. Маленький круг общения. Это всё, что мог себе позволить Малфой.       И впуская в эту семью Грейнджер, он искренне надеется, что это ненадолго. И привыкания ни у кого не случится. В противном случае, он сотрёт память о ней всем, даже не моргнув глазом.       Гермиона — не часть его семьи. Как он и говорил. Она инородна.       Она временна.       Всего лишь ресурс.       — Что ты планируешь делать? — Леон снимает мокрую футболку, кидая её на матрас.       Дракон на его плече обвивает руку. Принадлежность к клану. Как и у всех подчинённых.       — Подожду, пока Гермиона восстановит всю книгу. Кто знает, что в ней ещё есть. Может что-то всплывет про клан, которого никогда не существовало.       Они поднимаются наверх, чтобы разойтись по разным ванным комнатам, как вдруг камин в гостиной загорается зелёным пламенем.       — А вот и моя жена, — ухмыляется Драко, видя, как Гермиона зависает, уставившись на них.       Малфой с Леоном по пояс раздеты, и как же ему нравится, что её взгляд задевает Леона всего на секунду, а другие она тратит на Драко. Сглатывает.       — Даже спрашивать не хочу, почему вы голые, потные и запыхавшиеся, — она бросает сумку на диван, залезая на него, подгибая ноги под себя.       — Что с книгой? — Драко ловит полотенце, брошенное Леоном. Вытирает лицо.       — Восстанавливаю текст. Там ничего примечательного.       Он хочет что-то сказать, но видит, как Леон, накинув на голый торс пальто, идёт к камину. Разворачивается, чтобы попрощаться.       — Не буду вам мешать, — вскидывает бровь и входит в камин. — Доброй ночи.       Зелёное пламя поглощает его и его блядскую ухмылку, кинутую в Драко.       «Идиот», — думает он.       Гермиона, закинув голову на спинку дивана, растирает виски. Хмурится. Драко хочет спросить, что её беспокоит, да вот только желание принять душ сильнее. Он вздыхает. Сжимает переносицу, мотая головой.       — Ну, что у тебя?       — Я просто устала, — отвечает она, не раскрывая глаз, всё ещё полулежа.       Драко, решив, что это всё, что она хочет сказать, идёт к спальне, как вдруг Гермиона продолжает. Наверняка не заметила, что он давно отошёл от неё.       — Я устала… Мистер Чейз мне весь мозг проел. Прочёл новую статью в какой-то газете о том, что я была лучшей ученицей своего потока.       — Одной из, — не удерживается он.       И Грейнджер раскрывает глаза, будто это ещё одна капля в её переполненный гневом стакан. Поворачивается к нему и продолжает, поднявшись на коленях и оперевшись руками о спинку дивана:       — Начал говорить, что я даю интервью направо и налево. И Джинни сегодня за ужином просто не переставала спрашивать про нас.       Малфой делает шаг к ней, скрестив руки на груди.       — Ты была у Поттеров?       Он злится, потому что ему не доложили. Злится не на неё. На охрану.       — Вместе с твоей свитой в чёрном. Они были у дома Гарри и Джинни.       — И что ты ей сказала?       — Правду.       Драко напрягается. И увидев на её лице ухмылку, скрывает все эмоции, которые не успели просочиться наружу.       — Что я люблю тебя.       Это было сказано так быстро, без запинки. Так искренне, что ему это очень не нравится. Конечно, она лгала. Конечно, притворялась перед подругой. Но сейчас произнесённая вслух ложь режет перепонки. Скручивается где-то внутри. От этого хочется поскорее избавиться, нежели запомнить, каким нежным тоном Грейнджер сказала это.       Любовь незаконна. По крайней мере, в его жизни.       Она под запретом.       Она смертельна.       — Я могу пойти в свою квартиру? — меняет тему. — Хочу взять пару книг почитать. Здесь вечерами скучно.       Драко, со всё ещё сведёнными спазмом рёбрами, бросает ей, уходя в спальню:       — Дождись меня.       Горячий душ только усугубляет ситуацию. Его сознание дерёт словами, минутами ранее услышанными. Этот диссонанс выводит его из себя. Малфой просто перегрелся. Невозможно постоянно думать обо всём и за всем следить. Голова закипает. Ему просто нужно освободить мысли.       Ему нужен секс.       Все последние сложности свалились на его голову разом, как наказание за все прошлые жизни, в которых он наверняка грешил.       Мышцы тягуче саднят. Тренировка с Леоном выбила из него последние силы. А мысли только прибавляют телу веса. Тянут ко дну. Драко тонет.       В такие дни, как сейчас, когда ему сложно справиться с эмоциями, он уходил к Блейзу в клуб и забывался в женщинах. В их бесконечном перемешанном парфюме. Между их длинных ног. Между их стонами. Он брал и ничего не отдавал взамен.       Но сейчас, блядство, сейчас он слишком много отдаёт и не получает взамен.       Грейнджер, чёрт бы её побрал. Она его будто испытывает. Ищет ту самую точку, чтобы посмотреть, как он срывается.       Блять.

***

      Гермиона, вытянув ноги на диване, смотрит на напольный камин, находя на подножке окурок. Цокает. Распрямляется, чтобы схватить его и кинуть в пламя. Здесь слишком много вот такого мусора.       Сигареты повсюду. Пепельницы. Она со страхом понимает, как много он курит. Что там вообще с его лёгкими? Ругает себя за эти мысли. А не всё ли равно?       И это «всё равно» как-то огрубело. Притёрлось. Так быть не должно. Они слишком много себе позволили, нарушив свои же правила договора.       Общение с Драко может быть нормальным. Его манеры поражают. Даже если это для папарацци, он делает всё, чтобы было комфортно. И это набрасывает пуху на волчью морду, оскаленную клыками, с которых капает кровь.       Драко готовил. Всё это время готовил ей. Да, возможно, было бы глупо делать себе завтрак и не сделать ей. Чёрт. Она просто ищет оправдания его поступкам, как вдруг накатывает острое ощущение того, что всё это он делал только для одного.       Нет.       Она даже хмыкает от отвращения. Насколько нужно пропитаться его жизнью, чтобы всю его «заботу» воспринимать так, будто он пытается склеить её. Он хочет её.       Нет.       Да быть не может.       — Идём, — Драко накидывает пиджак, выходя на середину гостиной.       Гермиона лениво поднимается. Сейчас она выглядит рядом с ним несуразно. Клетчатая юбка-карандаш, вельветовый пиджак со значком Министерства. А рядом…       Он.       В чёрном костюме, белой рубашке с туго затянутым галстуком. Туфли блестят. Малфой пахнет так, что ей хочется заткнуть нос — не потому, что неприятно, а потому, что хочется дышать этим.       Ещё одна мысль, которая до ужаса раздражает.       — Я проведу тебя в комнату, — он ведёт её по коридору, останавливаясь в тупике. Неровный камень высеченной скалы влажный.       — Где-то я уже это читала. Комната красная? — Гермиона не сдерживается, нервно улыбнувшись про себя.       Драко, коснувшись палочкой стены, отходит в сторону. Камень искрится, выделяя дверь, которая была скрыта чарами. Она со скрежетом отворяется, и уже при взгляде на то, что она скрывает, у Грейнджер открывается рот.       Шаг вперёд.       Это была библиотека невиданных размеров. Они стоят на балконе в самом верху, где на два этажа вниз сплошные стеллажи с книгами. Их тысячи. Картины, статуи, даже золото валяется по углам. Словно это гробница с сокровищами.       — Это… — тихо произносит она, — всё твоё?       — Сюда может войти только Малфой, — гордо произносит он. — Ты Малфой. Так что пользуйся. Бери что хочешь. Зная твою любовь к книгам, я не переживаю за их сохранность.       За секунду на неё налетают, как ураган, эмоции, они переполняют Грейнджер. Она разворачивается к Драко всем телом и от переизбытка чувств кладёт ладони на его грудь, заглядывая в глаза.       — Драко! Это… — она смотрит на него с переполняющим её счастьем. — Спасибо!       И только кинувшись на его шею, обняв, она дёргается от того, что чувствует его выдох на своей шее. Секунда, чтобы отстраниться. Увести взгляд в сторону.       — Ты же не делаешь это потому, что хочешь меня? — идиотский вопрос. Самый идиотский на свете. Гермиона отругает себя позже.       — Тебе нужно показать библиотеку, чтобы ты согласилась на секс? — он криво улыбается. — Знал бы раньше…       Она разворачивается, пропуская мимо ушей его издёвку. Уже так привыкла к ним, что это становится нормой жизни. И только преодолев один этаж, она поднимает голову, не видя его из-за потолка балкона.       — Драко?       Сначала появляются его кисти. Малфой облокачивается о перила и смотрит вниз. На неё.       С такого ракурса он чертовски красив. Волосы зачесаны назад, острые скулы, блестящие от слюны губы, которые он облизал.       — Ты уходишь? — могла бы не спрашивать. Он никогда не отчитывался перед ней. Но сейчас этот вопрос будто бы правильный.       — Отлучусь ненадолго.       Гермиона искренне улыбается. Эта часть Малфоя ей нравится. Внезапно вот так появившаяся симпатия. Та часть, где он с отличными манерами, с шутками, которые уже не трогают так больно, со взглядом без вызова и злости. Без раздражения и ненависти. Та часть, где он вот так делает всё для неё. Та часть, где он неловко ищет плюс на фотоаппарате. Та, может быть, настоящая часть?       — Я буду ждать тебя у нас дома, — Гермиона позволяет себе это сказать. Потому что хочет. Потому что на данный момент это правда. Это их дом.       Она ни о чём сейчас не жалеет.       Спускается быстро вниз, не оборачиваясь, наверняка он уже скрылся за дверьми. Гермиона рассматривает полки с восхищением. С помощью палочки притягивает к себе кресло. Падает в него и раскрывает книгу, со вздохом начинает читать.       Ощущается что-то ещё. Что-то щекочущее. Грейнджер, поправив очки, поднимает голову. Драко всё ещё стоит в той же позе. Он смотрит на неё сверху вниз с каким-то непонятным выражением лица. Малфой выпрямляется, сжимает поручни перил и через секунду скрывается за дверьми, оставляя её в тишине.       Библиотека оказывается настолько богата редкими книгами, что у Гермионы возникает вопрос об их стоимости. Здесь многие экземпляры были прямиком с аукциона. Они вместе с Чейзом каждый год для справки сравнивали списки выкупленных книг, что пошли с молотка. Что ж. Драко был обладателем многих сокровищ за баснословные деньги.       Гермиона пытается найти «запрещёнку». Тёмные книги, скрывающие в себе чёрную магию. Но ничего подобного здесь не наблюдается. Возникает простая мысль, что запрещённую литературу он хранит в другом месте. И тысяча процентов, что она у него есть. Всё-таки это дом Главы мафии.       Когда глаза совсем устают, Гермиона укутывается пледом, поджав ноги. Снимает очки и откидывается в кресле, позволяя себе подумать.       Хочется мыслить оптимистично. Хочется представить, какой будет её жизнь, когда всё кончится. Когда она освободится от оков лживого брака, который сейчас её ничуть не напрягает. Всё идёт как-то хорошо. Да, были эти горки, то вниз, то вверх, они давали ей столько эмоций, которых она не испытывала, наверное, никогда.       Что будет потом?       Ей сотрут память о мафии. Но оставят то, что она была за ним замужем. Грейнджер будет думать, что он просто банкир. Он просто предоставлял ей охрану. Без всех тёмных углов, которые она увидела. Татуировки. Кланы. Знания о каминах, наркотиках. О всех ужасах, что делала мафия.       И уйдёт ли из её жизни Пенси?       Гермиона хочет думать, что нет. Не уйдёт. Они слишком друг друга любят. Встретились, и теперь её отпускать от себя не хотелось. Как же это всё сложно…       Вся эта жизнь.       Их жизнь.       Насколько нужно быть сильным человеком, чтобы вариться в этом котле и не умереть. Быть причастным к этому с рождения? Как Драко? Но и он узнал о мафии только когда ему было семнадцать.       Ему нужно было столько лет, чтобы превратиться в такого?       Гермиона на распутье. Она не знает настоящего Драко. Что в нём больше — мафии или обычного. Того, что рядом с ней. Есть ли в нём равновесие? Можно ли в нём остаться? Как это сохранить?       Она ищет во всём ответы, не успевая задавать вопросы. Всё смешивается в тугой узел, и кончик нити просто теряется. Грейнджер прикрывает глаза и касается пальцами губ, вспоминая их поцелуй на яхте.       Грязный, больной, с зубами поцелуй.       Если ей сотрут память, может, пуститься во все тяжкие? Может, потом, когда всё кончится, попросить стереть память обо всём? Чтобы не нагружать себя сожалениями? Чтобы просто взять и сделать?       Грейнджер вспоминает его тело, когда она вошла часами ранее в гостиную. Мокрая, блестящая от пота кожа. Мышцы пресса. Перекатывающиеся пучки дельт, когда он поднимал руку, чтобы зачесать волосы назад.       Мощный, высокий, с широкими плечами. С силой, которую сдерживает. Её мысли горячили. Грейнджер дала им волю. Что бы было, не останови она его на яхте? Он бы выполнил своё желание?       «Хочу трахнуть тебя у двери».       Боже.       Она сводит колени. Выдыхает.       Его горячие пальцы внутри неё. Его горячий мокрый язык внутри неё. Его грубое дыхание. Его гортанные стоны ей в рот.       Он будет ждать, когда она попросит…       Будь он здесь сейчас, Грейнджер бы…       Она замирает, слыша шаги наверху. Не раскрывает глаз, делает вид, что уснула. Её будто застали врасплох посреди горячих мыслей, распаляющих кожу, тело, губы. Её сердце стучит прямо в рёбра.       Он спускается. Тихо по возможности.       Драко подходит совсем близко. Цокает.       Грейнджер отлично отыгрывает свою роль. Она прилежно спит в кресле.       «Уходи. Уходи. Уходи».       Трусиха.       Только что желала сделать то, о чём в будущем забудет, но когда вот он, перед ней, Грейнджер делает вид, что спит.       Две крепких руки поднимают её. Голова Гермионы устраивается на его плече. Малфой несёт её вверх по лестницам. Она даже не слышит, как он дышит. Будто ему совсем не тяжело.       Тяжело ей.       Всё рушится.       Всё, что представляла.       Всё, что надумала.       Всё к черту рушится.       От него пахнет сладкими приторными женскими духами. Раскрыть немного веки и запечатлеть на его шее красный засос, даже без очков — он так отчётливо виден.       Сомкнуть глаза, сомкнуть в себе откуда-то взявшуюся обиду. Чего она ждала? Что он будет терпеть?       Тело касается мягкого матраса. Драко уходит, закрыв за собой дверь. На подушке оказываются её очки и палочка. А в комнате всё ещё пахнет отвратительно сладкими духами. Не её. А той, что попросила раньше…