***
— Гермиона! Амма бросается ей на шею под рык трёх псов, когда Грейнджер выходит из камина, едва успев поставить подарки на пол. — Привет! — Гермиона целует девочку в щёку и, покружив её на руках, опускает на ноги. Пенси в чёрных бриджах и красной шёлковой рубашке выглядит потрясающе. Гермиона, не скрывая улыбки, спрашивает: — Ты готовилась к моему приходу? — проходит к ней и обнимает. — Мама три раза переодевалась! — Амма! — Пенси шикает на дочь, отмахиваясь. Щёлкает пальцами, и доберманы, заняв место у камина, ложатся, подпирая морды лапами. Гермиона вручает подарки. Книги для Аммы и один маленький конверт для Пенси. Все они располагаются на диване, раскрывая бумажные обёртки. Амма в восторге начинает сразу читать, не обращая внимания на взрослых. — Что в этом конверте? Купоны в кофейню? — хмыкает подруга и длинным чёрным ногтем аккуратно поддевает клейкую часть. Грейнджер не отвечает. Она внимательно смотрит на её реакцию. Потому что вот… именно этого она и ожидает. Густо накрашенные ресницы Паркинсон дёргаются. В её руках колдографии со времён учёбы в Хогвартсе. Всего три. Всё, что она смогла найти с Пенси. На первой они вместе с Гермионой сидят в библиотеке. Пенси в своей манере — увидев школьного фотографа, сразу принимает позу. Облокотившись о стол, она посылает воздушный поцелуй, когда Гермиона, сидящая рядом с ней, закатывает на это глаза. — Мерлин! — Пенси проводит пальцами по второй карточке. — Это же… — Совятня, — произносит Гермиона. — Незадолго до твоего… ухода мы там сфотографировались. Помнишь? Пенси сжимает губы. Мотает головой. — Совсем забыла… — А это, — Гермиона нагибается ближе, чтобы вытянуть третью карточку. — Бонус! На ней Гермиона держит под руку Пенси, и обе смотрят в камеру. Сбоку выбегает Блейз и прыгает прямо на них. Магия карточки обрывает это движение, не позволяя ему приземлиться прямо на их спины, но Грейнджер отчётливо помнит что было после приземления. Забини ударил их по задницам. — Посмотри, тут даже Драко есть! — Пенси тычет пальцем куда-то в угол колдографии. Грейнджер ещё ближе приближает карточку. И правда. Малфой, оперевшись спиной о каменную колону во дворе школы, курит сигарету, глядя на их компанию. И Гермиона может поклясться, что уголок его губ летит вверх, когда Блейз прыгает на них. — Спасибо! — голос Пенси дрожит. Для неё это тёплые воспоминания. Всё, что осталось от школы. — У меня нет слов. Это… — Блядство! Грёбаное блядство! Девушки смеются. Гермиона глядит на Амму, которая будто даже не замечает эти слова. — Добрый вечер, Кляк. — Простите, — эльф виновато кланяется. — Добрый вечер, миссис Малфой. Ужин уже готов. За столом Амма рассказывает всё, что пропустила Гермиона. Об успехах в конном спорте, рассказывает даже то, что уже прочла много глав из «Истории Хогвартса», и Грейнджер успевает её расспросить, получая верные ответы. Видно, как Пенси с гордостью смотрит на дочь. Они пьют горячий шоколад у камина, Амма спит на коленях мамы, а Гермиона просто смотрит на эту картину в желании запомнить. — Уже переспали? — Пенси! — тихо шипит на неё. — Господи! Нет! — Ну и идиоты же вы, — Паркинсон откидывается на диване. Гладит голову дочери. — Блейз мне рассказывал о ваших приключениях в Австралии. Гермиона ждала этих провокационных вопросов. Их было не избежать. — Там всё и кончилось. — Кончилось… чем? — Ничем! — отмахивается Грейнджер. — Я попросила его поцеловать. И сама же потом оттолкнула. Паркинсон выдыхает. Наверное, и глаза закатила, Гермиона уверена в этом, даже не глядя на подругу. — Вчера… — Грейнджер хмурится, вспоминая запах сладких духов, — вчера я была готова. Наверное… Но для Драко это стало неактуально. — Гермиона, — Пенси аккуратно привстаёт, придерживая Амму, кладёт её голову на подушку и подвигается ближе к Грейнджер, — это всего лишь секс. Какая разница, ведь вы всё равно ничего друг к другу не чувствуете. Она смотрит ей в глаза. — Не чувствуете же? Грейнджер мотает головой. Она и так это знает. — Так какая разница — с кем? — ладонь Паркинсон скользит по колену Гермионы, но та, положив руку на её, останавливает. — Пенси. — Я всего лишь попыталась, — она поднимается на ноги, берёт дочь на руки. — Пойдём, теперь очередь моих подарков. Гермиона стоит в проёме дверей спальни Аммы. Смотрит на то, как Пенси целует её в лоб, поправляя одеяло. Доберманы, окружив кровать девочки, занимают места на своих лежанках. Самый главный пёс, которого звали Ин, внимательно наблюдает за Грейнджер, пока они с Пенси не скрываются за дверьми, тихо прикрывая их. А вот уже в спальне подруги хохочут, когда Пенси щекочет Гермиону, пока та разливает по бокалам виски. — Помнишь, ты говорила в школе, что хотела бы путешествовать. Посмотреть мир? — Пенси отпивает глоток, загадочно улыбаясь. — Где бы ты сейчас хотела оказаться? Гермиона задумывается. А ведь правда, в Хогвартсе она даже писала на волшебном листке желаний о том, что хотела бы посмотреть мир. — Я хотела бы хоть на день побывать в Японии, — прикрывает глаза, представляя эту страну. Паркинсон, поднявшись на ноги, ставит бокал на столик перед кроватью. Протягивает ей руку. — Я подарю тебе ночь. — Ты… что? Грейнджер тянут на себя, чтобы она поднялась. Виски расплёскивается на пол. — Идём! Кляк! Они бегом спускаются вниз. Кляк бежит за ними, глядя на хозяйку. — Ты за главного. Вернёмся утром. — Вас понял, Госпожа, — он кланяется. Пенси тянет её к камину, и когда они заходят в него, Пенси произносит какое-то место. Девушки исчезают в зелёном дыме под громкое кляковское: — Сука! Простите…***
Гермионе казалось, что она спит. Что всё, что сейчас происходит — это дурман, сон, что угодно, но не реальность. Пенси в чёрном кимоно идёт впереди неё, рассматривая заснеженные улочки старого города. Япония. Это действительно происходит. Грейнджер идёт в тёмно-зелёном кимоно, купленном в первом попавшемся магазине сувениров. Здесь мало туристов, таких же, как они, решивших полностью погрузиться в культуру страны восходящего солнца. Но каждый, кто проходит мимо, оглядывается на девушек, которых по бокам сопровождают четверо людей в чёрном. Это было первое незаконное перемещение Гермионы. Она здесь нелегально. И все эти эмоции восхищения, страха, что их поймают, гонят адреналин по её венам. Она не успевает всё фильтровать. Пенси покупает ей всё, на что Грейнджер посмотрит. Булочки в форме котиков с прилавков, газированные напитки с редкими и необычными вкусами, которые легче было достать всего лишь незаметным взмахом палочки. Традиционный веер. Паркинсон даже настаивала, чтобы купить для неё искусственный самурайский меч. — Пенси, я не знаю, как тебя отблагодарить! — они сидят на скамье перед обрывом, глядя на гору Фудзи. — Мой подарок не такой дорогой. — Замолчи, — перебивает её. — Твой подарок бесценен. Втянутые крыши одноэтажных домов будто проседают от шапок снега на них. Бумажные фонари добавляют городку сказочную атмосферу. Здесь даже снег сыплется огромными хлопьями. Медленно. Не спеша. Заглушая шум. Всё здесь хотелось делать медленно. Разглядывать, дышать свежим воздухом, восхищаться. И просто жить в этот момент и наслаждаться… так же медленно. Согревающее заклинание не даёт им замерзнуть. Грейнджер проводит рукой по ткани кимоно с вышитыми узорами пионов. — Я не стала переносить нас в столицу, здесь поблизости волшебный городок, — Пенси отпивает прямо из банки газировку. Морщится. — Ну и дрянь. — Правда? — с волнением произносит Гермиона. Ей всё интересно. Конечно. Она вновь сравнивает свою прошлую скучную жизнь. Постоянно на работе. Летом или на Рождество — в Австралии. Когда сейчас она побывала во многих странах. Она скрипуче соглашается, что есть плюс в незарегистрированных каминах. Можно без бумажной волокиты, без очередей и бесплатно совершать путешествия, когда тебе захочется. — Нас точно не поймают? — тихо, нагнувшись к подруге, спрашивает Грейнджер. — Гермиона Грейнджер стала преступницей! — выкрикивает Пенси очень громко, заставляя её оглянуться и со страхом выдохнуть. — Расслабься, всем плевать. Пойдём, выпьем горячего саке. Говорят, там его разливают очень красивые женщины. — Пенси… Вход в волшебную часть города был на окраине леса. Маглы, что проходили мимо, видели лишь два красных столба, перевязанных цветными лентами, стоящих рядом с деревьями. Пройди они между ними, ничего бы не случилось. А вот Гермиона, коснувшись рукой столба, шагает внутрь скрытого волшебного города Юоса. Грейнджер замирает. Точно так же, как замирает её сердце, когда она оказывается здесь. Она даже оглядывается назад, на лес, скрывающий теперь ту немагическую часть. За столько лет невозможно привыкнуть к разнообразию магии. Огромный город уходит расположением в горы. Самые высокие дома — не больше четырех этажей. Всё в одном старом стиле. Покатые крыши, огоньки, висящие вдоль улочек. Бумажные фонари, летающие над головами. И люди… Пенси, взяв Гермиону под руку, сама оглядывается вокруг. Она здесь в первый раз, точно так же, как и Грейнджер. — Я даже слов не могу подобрать, — говорит Паркинсон, отмахиваясь от резко подлетающих к ним деревянных масок, на которых висят ценники. Грейнджер, схватив одну из масок в форме головы кошки, крутит её в руках. Вырезы для глаз то сужаются, то расширяются. — Это чтобы скрыть лица? — удивлённо спрашивает она. — Да, для женщин и их безопасности. Это город клана Скорпионов, — Пенси кладёт две золотые монеты в мешочек и хватается за вторую маску. Надевает её. Гермиона делает то же самое. Они осматривают друг друга и смеются, понимая, что маска копирует их мимику. — Я ненавижу мафию, но этот город один из самых безопасных. Ёки обитает в столице, здесь редко появляется. — Ёки? — переспрашивает Гермиона, пока они гуляют. И тогда Пенси начинает долгий рассказ. Она поясняет ей, что когда Драко убил её мужа, назначив её руководить Змеями, Пенси должна была один раз, но присутствовать в круглом зале, где собираются все Главы. Она должна была просто показаться, дать понять, что она теперь одна из них. Таков их кодекс. Вот тогда она и познакомилась с Ёки. В уборной. Паркинсон трясло от присутствующих. Слишком мало прошло времени после того, как она восстановилась от травм и осознала, что кошмар в её жизни закончился. Но взглянув на лица Глав, у неё случился приступ паники. Паркинсон выбежала в туалет, чтобы ополоснуть лицо холодной водой. Ёки вошла за ней следом. Пожилая статная женщина с седыми волосами, убранными в высокую причёску. Она подперла спиной дверь, держа в руках сигарету. — Не показывай этим ублюдкам свою слабость, сказала она мне. А я просто стояла и смотрела на неё в отражение зеркала. Смотрела на то, как она стоит. Знаешь, можно по позе человека узнать о нём многое. Ёки была потрясающей в тот момент. То, как она выдыхала синий дым, запрокинув голову, то, как облизнула губы, и её помада стала ярче, то, как она шла рядом со мной обратно в зал. И то, как ей отодвинули стул двое из Глав просто потому что это была Ёки. Я была в восхищении от этой женщины. Потом Грейнджер узнаёт, что Ёки много лет сотрудничала с одним из Глав по поставке Красного льда в Японию, но, к сожалению или счастью, Главу убили, как и весь его клан. Скорпионы начали делать свой наркотик, который был отвратительного качества из-за бракованных рубинов. Тогда-то Ёки и начала сотрудничать с Малфоем, что Пенси очень понравилось. Гермиона воздерживается от комментариев по этому поводу, потому что не видит ничего восхитительного в том, чтобы поставлять наркотики и торговать ими. Шумная толпа детей пробегает мимо них, следуя за летающим бумажным драконом, который выпускает пар из ноздрей. Охрана, что сопровождает девушек, успевает встать так, чтобы дети их не задели. — Это же дети, — шикает Гермиона Пенси в ухо. — Это может показаться не очень тактичным. И пока Гермиона рассматривает витрину книжной лавки, Паркинсон подпирает плечом угол магазина, сложив руки на груди. Она смотрит на неё слишком серьёзно, как на нашкодившего ребенка. — В этом мире убивают даже дети, — она отталкивается от стены и подходит ближе к подруге, делая вид, что рассматривает журнал. Листает его. — Ты даже представить себе не можешь, что могут люди ради достижения успеха в мафии. — Дети? — Гермиона округляет глаза и чуть тише продолжает: — Боже, это немыслимо! Паркинсон оставляет деньги на блюдце и, потянув за собой Гермиону, идёт выше по улице. Дыхание у обеих сбивается. Подъём по узким ступеням здесь резкий. Она сжимает журнал в руке, когда видит какую-то вывеску, на которой выгравирован рисунок бутылочки саке и рюмок. — Пойдём сюда. Дом оказывается гостиницей в традиционном японском стиле. В холле их встречают две невысокие девушки в одинаковых розовых кимоно, на них также были маски. Они кланяются гостьям. Охрана, что шла позади, плетётся следом, и это никого не смущает. Их размещают в просторной комнате со столом, перед которым лежат подушки. Одна из девушек спрашивает на ломаном английском, нужно ли им сопровождение. — Я бы хотела девушку, — не застеснявшись ни на секунду, произносит Пенси, усаживаясь на подушки. — А им, — она вытягивает руку, указывая на четверых мужчин, — предоставьте отдельную комнату. Девушка вновь кланяется. Её маска лисы прикрывает глаза. Паркинсон взмахивает палочкой, и бумажная дверь с другой стороны от входа отворяется на самый прекрасный вид. Гермиона садится напротив Пенси, подгибая ноги под себя, они стягивают маски, оставляя их рядом. Во дворе оказывается заснеженный сад, вот только плоские камни не задеты снегом. Они вымощенной дорожкой тянутся к импровизированному фонтану с бамбуковым черпаком, который, переполнившись водой, ныряет вниз, выливая содержимое. Здесь пахнет сухими травами. Обе подруги, повернув головы, глядят на входную дверь. Она из плотной бумаги, пропускающей тени из коридора. Тень фигуры, сев на колени, открывает дверь, низко кланяясь гостьям. Девушка оказывается без маски. Сложно оценить её возраст под густым бледным гримом, но несложно оценить её красоту. Брови чётко очерчены, полные губы с красной помадой. Высокие скулы. Поднявшись, она берёт поднос и ставит прямо перед ними. — Меня зовут Иоши. Рада приветствовать. Грейнджер смотрит на то, как Пенси разглядывает девушку. Это не было вульгарным с её стороны, это был простой интерес. Вот только то, что делает дальше Паркинсон, Гермиона не ожидает. Пенси будто меняет позу, и в этот самый момент кимоно оголяет её ногу, на которой чернеет татуировка змеи. Иоши лишь на секунду позволяет себе посмотреть на татуировку и после уважительно произносит: — Госпожа, ваше саке, — на вытянутых руках ставит перед Пенси рюмку, а затем ставит и перед Грейнджер. — Не смотри на меня так, — Паркинсон, выпив залпом водку, даже не морщится. — Это значит, что Иоши будет с этого момента соблюдать кодекс. Я права, Иоши? Грейнджер чувствует себя неуютно. Она не понимает, что вообще происходит, пока японка, кивнув, не уточняет: — Всё, что я услышу, останется со мной навсегда, — и в подтверждении этого она закатывает рукав кимоно, где на кисти отдаётся блеском нить Непреложного обета. Сердце пропускает удар. Гермиона сглатывает. Да что вообще можно услышать в разговоре между двумя подругами? Она уж точно не хочет говорить про мафию в присутствии постороннего. Гермиона выпивает горячее саке, обжигая глотку. В голову тут же ударяет щекочущим пульсирующим расслаблением. — Это волшебное саке? — обращается она к Иоши, и та тут же кивает. Гермиона улыбается. Эмоция сама, по-свойски, трогает её лицо кроткой улыбкой. Виной ли тому саке, она не знает, но сейчас всё так хорошо, что дурные мысли просто под запретом. — Это тоже кодекс? — Грейнджер задевает свою кисть, намекая на то, о чём она спрашивает. Пенси кивает, не сводя взгляда с Иоши. Кажется, даже ближе подсаживается к ней. — Как один из законов, что нельзя рассказывать о мафии и тем самым раскрывать её. Нельзя работать на Аврорат. Нельзя им сливать информацию. Это карается смертью для любого, кто расскажет. И со стороны мафии, и даже если ты в ней не состоишь, как Иоши. — Всё верно, Госпожа, — произносит девушка. — Наш долг предоставлять услуги. И всё, что мы услышим, останется с нами. Госпожа Ёки позаботилась о безопасности наших гостей. Гермиона складывает буквы в слова, и с каждым предложением осознаёт весь масштаб катастрофы. Девушка, что сидит перед ней, дала Непреложный обет, наверняка как и другие здесь работающие. Они добровольно пошли на это. Что может проходить вот в таких посиделках? Наверняка здесь обсуждались незаконные сделки. Ужасные, кошмарные дела, какими пугал её Малфой. И всё это касалось ушей этих женщин, работающих здесь, обречённых молчать, даже если мафия планировала убийство самого министра магии. В голове Гермионы столько сценариев, что могла слышать Иоши, что становится жутко. Она выпивает ещё стопку, желая опять почувствовать то самое расслабление. — Ты замужем? — спрашивает Пенси, принимая от девушки рюмку. — Нет, Госпожа. — У тебя есть мужчина? — Нет, Госпожа. — Пенси! — не выдерживает Грейнджер собственного смущения. Но, взглянув на Иоши, на её улыбку, что та пытается скрыть, создаётся впечатление, что между ними это… взаимно? — А женщина? — продолжает Паркинсон. И вот как только Иоши хочет раскрыть рот, слышится шум за стеной. Бумажная дверь разъезжается, и картина, что предстаёт перед ними, вызывает в Гермионе тревогу. Их охрана из четырёх человек стоит с опущенными палочками в руках, окружив высокого длинноволосого мужчину, стоящего спиной к девушкам. Его волосы убраны в пучок на затылке. Чёрное мужское кимоно. И самым привлекающим атрибутом становится катана на его поясе. Он оборачивается. Иоши, развернувшись к нему на коленях, глубоко кланяется, ставя ладони на маты и здороваясь с ним на японском. — Иностранки! — выговаривает он без акцента, делая шаг вперёд, входя в комнату, вызывая у охраны гнев. Но никто из них не переступает черту, и Пенси вскидывает руку, останавливая их. Гермиона накрывает ладонью кольцо. Просто на инстинктах. Драко обещал, что это поможет в случае опасности. Её перенесёт в безопасное место. Но здесь была и Пенси… А как же она? — Я приготовлю вам комнату, — Иоши распрямляется и начинает подниматься на ноги. Но в этот самый момент мужчина не даёт ей сделать этого. Он крепко сжимает её плечо, тем самым будто приказывая оставаться в таком положении. — Я хочу составить компанию, вы же не против? Чем больше Гермиона смотрит на него, тем больше понимает, что это был молодой мужчина. Даже парень. Его мимика меняется каждую минуту, она настолько выражена, что кажется, он делает это специально, нагоняя на себя больше безумия. — Отодвинься! Грейнджер прижимает руку ко рту, когда парень, ударив Иоши ногой в плечо, занимает её место. Он снимает меч и кладёт его рядом с собой. Гермиона смотрит то на Паркинсон, то на охрану, застывшую в дверях, не зная, чего ждать. На лице Пенси ничего не читается. Она будто его не замечает. Но вот когда их взгляды встречаются, подруга очень медленно мотает головой, словно говорит: не двигайся. — Здесь кончилось саке! — парень опрокидывает глиняную бутылочку и, схватив Иоши за волосы, притягивает её лицо к своему, грубо по-английски проговаривая: — Ты глухая? Здесь нет саке! Позоришь меня перед гостями! Губы Иоши дрожат, но она всего лишь произносит «простите» на своём языке. Гермиона знает это слово. Он сильно ударяет её по щеке, так, что девушка отшатывается назад. Паркинсон отодвигается от него дальше, и её кимоно вновь оголяет икру с татуировкой. В следующую секунду на парня направляются четыре палочки. Палочка Гермионы устремлена прямо в его грудь. Защитная реакция взявшаяся внезапно. Он просто-напросто хватает Паркинсон за щиколотку и дёргает на себя, оголяя и бедро. — Госпожа Змей, — смеётся он. И этот смех надрывный. Истерический. Пугающий. Пенси, приподняв ладонь, успокаивает охрану. Но теперь они стоят в комнате, не сводя глаз с парня. — Какая удача встретиться со вдовой моего глубоко уважаемого друга. Бывшего друга, который умер. Ты знаешь, кто я? — Акихиро… — Пенси произносит это на выдохе. — Сучка знает моё имя, — блаженно гогочет он. Он прикрывает раскосые глаза, сдёргивает с шеи красный кулон и раскрывает крышечку, высыпая на длинный ноготь мизинца содержимое. Красный порошок. Чёртов Красный лёд, который он тут же вдыхает, зажимая одну ноздрю, и выдыхает ртом через уродливую улыбку. Гермиону накрывает тяжёлый страх. Всё сейчас происходит слишком быстро. Его появление. Их знакомство. И паника в глазах Паркинсон, которая даже пошевелиться не может, не сводя взгляда с парня. — Пенси, пойдём отсюда, — Гермиона опирает ладони о столешницу, чтобы подняться, как японец вдруг сильно ударяет кулаком по столу. — Как ты смеешь занимать его клан после его смерти? Он всё тебе давал. Деньги, кров. Это же ты его убила? Паркинсон меняется, будто по щелчку пальцев. Она хрустит шеей. Опирает ладони о стол, чтобы вытянуться, чтобы нависнуть над подносом и взглянуть Акихиро в глаза. Её лицо больше не гладкое. Оно изуродованное шрамами. Грейнджер ахает, глядя на это. Она видела только её ожоги на теле. Она не знала, что они были и на лице, которое Пенси так тщательно маскировала. — Ты прав, он дал мне многое, — с гневом выговаривает Пенси, — как видишь это наглядно. Жалеешь, что твоя мать не может передать клан тебе, и поэтому меня упрекаешь? Парня будто ударяют. Это явно его задевает. Всё читается на его лице. Он сжимает зубы, желваки на его челюсти напрягаются. — Маленький психопат, которого закрывают в подвале, стыдясь за такое отребье, — Пенси продолжает злить его. Грейнджер встаёт на ноги, тянется к её плечу, но подруга сбрасывает руку. Теперь все они стоят. Акихиро — с оголённым лезвием катаны, Пенси, наводящая на него древко, и вся охрана, не спускающая с него глаз. Всё это было кошмаром. — Сука назвала меня психом? — он наклоняет голову вперёд, проводя рукой по мечу, который вспыхивает пламенем. — Суку нужно поджечь. — Акихиро! Воздух, нагретый от общего дыхания, будто взрывается от произнесённого имени. На пороге комнаты стоит пожилая женщина. Грейнджер, подбежав к Пенси, закрывает её своей спиной, но древко не убирает. Все стены начинают расширяться с помощью магии. Бумажные двери складываются гармошкой, чтобы дать больше пространства вошедшим. Женщина в обтягивающем чёрном платье из японского шёлка стоит позади Акихиро, который не поднимает головы. Он будто пытается вжаться в себя ещё больше. Меч из его рук выпадает и гаснет. Она что-то говорит по-японски. Грубо. С омерзением, выплескивая это в спину парня, который от каждого звука из её рта сжимает кулаки и губы. Подняв меч, он разворачивается и глубоко кланяется, а после выходит из помещения, теперь похожего на небольшой зал. — Госпожа Ёки, — на выдохе произносит Паркинсон и склоняет голову. — Приветствую, — Ёки подходит ближе к девушкам, рассматривая их. Словно осматривая от травм. Руки, ноги, лицо. — Прошу прощения за своего сына. Сына… Грейнджер молчит. Она впитывает всю информацию как губка. Вот только всё, что здесь было, больше походило не на грязь, а на кровь. Настолько всё пачкалось ужасом. — Миссис Малфой, — Ёки протягивает руку для рукопожатия, и Грейнджер тянет руку в ответ. — Рада с вами познакомиться, прошу прощения за то, что вам испортили вечер. С моей стороны я представляю вам все услуги бесплатно, и дальнейшие посещения моего города будут бесплатны. За её спиной три девушки в лисьих масках палочками исправляют бардак, увеличивают стол, создают подушки, обновляют поднос. Теперь на столе множество тарелок и мисок с японской едой. — Прошу, поужинайте со мной. Позвольте мне извиниться с достоинством. — С удовольствием, — произносит Пенси и, пройдя вперёд, садится за стол. Охрана Паркинсон, вместе с охраной Ёки, скрывается за бумажными дверьми, оставляя женщин одних. Иоши с красным следом на щеке остаётся с ними. Пенси касается её лица, нежно проводя по месту, куда ударил ублюдок. — Больно? — Нет, Госпожа. Странным образом, но сейчас, спустя всего час, Гермиона смеётся. Она не знает, как Ёки удалось так перетянуть атмосферу на положительную. Паркинсон с восхищением смотрит на госпожу Скорпионов, бросая взгляды на Иоши, а Грейнджер, теперь уже со спокойным сердцем, отламывает от булочки по кусочку, закидывая в рот. Сладкое бобовое тесто вяжет рот. Пить хочется ещё больше, но из выпивки у них только саке. Щёки Пенси краснеют от алкоголя; она вновь наложила на себя скрывающие увечья чары. Она сделала это сразу, когда почувствовала на себе взгляд Иоши. Словно боялась её напугать. Всё это приятное общение прерывает стук. Он раздаётся отовсюду. Ёки выпрямляет спину и почему-то глядит на Гермиону, после чего кивает на дверь, указывая Иоши открыть. Грейнджер смотрит на появившегося на пороге Леона в чёрном костюме, который, войдя в комнату, кланяется Госпоже. — Уже доложили? — ровным тоном произносит женщина. — Сразу же. Не хотел мешать вашему ужину, Госпожа, — Леон дожидается, когда Ёки укажет ему рукой, и только тогда проходит, садясь рядом с Гермионой. — Я знаю законы. Но так вышло, что Акихиро не в клане Скорпионов. Он моё разочарование в лице сына. Речь явно шла о том, что произошло ранее. — Господин Малфой просил передать, что ваши с ним отношения в бизнесе останутся теми же. Но также Господин Малфой просил передать, что если он встретит Акихиро… — Довольно, — женщина поднимает руку, останавливая его слова. «Он убьёт его», — проговаривает про себя Гермиона то, что так и не озвучили. Ёки не меняется в лице, когда до неё доносят эту информацию. Она лишь делает затяжку сигареты, выдыхая голубой дым в потолок. Прямая осанка. Ни грамма эмоций от того, что ее сына возможно убьют. — Я давно приняла его смерть, — она тушит окурок в пепельницу. И поднявшись, теперь спокойным тоном произносит последнее за этот вечер: — Доброй ночи.***
— Не догонишь! Не догонишь! Амма хохочет, пока едет вперёд. Гермиона даёт ей фору, делает вид, что не умеет кататься на коньках. Но когда девочка отъезжает на приличное расстояние, срывается за ней под детский визг. Озеро перед домом Пенси идеально для катания. Старые борозды на льду говорят о том, что здесь часто бывали. Амма машет Кляку сбоку от себя, который в ботинках с шипами следит за тем, чтобы лёд не провалился. На всякий случай. Он явно сдерживает ругательства, когда девочка проезжает мимо него, а когда они с Гермионой становятся совсем незаметными, даже отсюда можно услышать его: — Сука! Амма бросается в руки Гермионы и обнимает её, берётся за руки, просто потому, что теряет равновесие. Так они и стоят, запыхавшиеся, с красными щеками и носами, глядя друг на друга с самыми искренними улыбками. — В Хогвартсе тоже можно кататься, — Гермиона освобождает одну руку, и они обе двигаются к Кляку. — Я жду не дождусь поступить в Хогвартс! Как думаешь, на какой факультет меня распределит шляпа? — в её голосе восхищение и интерес. — Я бы хотела в Гриффиндор. — Правда? — внутри Гермионы становится так тепло, что задувающий за шиворот ветер просто перестаёт чувствоваться. — Тогда ты можешь попросить об этом шляпу, она прислушается к тебе. Кляк машет им обеими руками, когда они подъезжают ближе. Гермиона глядит на дом, замечая у окна фигуру. Пенси вернулась… Сложно было не догадаться, чем закончится её ночь в Японии. Подруга осталась поздней гостьей наедине с Иоши. Леон лично отвёл Гермиону в дом Паркинсон, и по дороге она собирала пазл. Картинка складывалась, когда он рассказывал об Акихиро. О ненавистном сыне Ёки, которая за множество столетий существования её семьи впервые родила мальчика. Клан передавался только наследнице, которую уже выбрала Ёки. Сначала она была её служанкой, затем помощницей, а затем телохранителем. Грейнджер вспоминает невысокую девушку в чёрном мужском костюме, вошедшую вместе с остальной охраной. Она держалась рядом с Ёки. Акихиро растили в другом доме. Мальчик с самого детства проявил себя злым, жестоким и импульсивным, сначала убивая животных, а затем своих нянек. Ёки стала прятать сына. Запирать его под сложной магией, но его очарование, его умение пользоваться своей внешностью служило ему на руку. Он сбегал, оставляя после себя трупы. Он не был в её клане. И никогда не будет. Ёки уже с самого его юношества поняла, что татуировку Скорпиона он не получит. С его характером он мог уничтожить клан в два счёта. Он не придерживался законов их кодекса. А что самое пугающее, так это то, что Акихиро был тем самым другом покойного мужа Паркинсон, которого она никогда не видела. Она лишь знала, что муж часто пропадал в Японии, возвращаясь в окровавленной одежде, хвастаясь о том, что они с другом убили несколько человек. В обед, когда Пенси уходит отсыпаться в спальню, вся их компания из троих человек направляется в конюшню, которая находится в ста метрах от дома, спрятанная за прослойкой густого леса. Паркинсон построила для дочери целый ипподром. Грейнджер, оперевшись о забор, встаёт рядом с Леоном. Он курит, глядя на то, как девочка, взобравшись на чёрного коня, слушает Кляка. — Поверить не могу, что он её инструктор. Леон смеётся, выдыхая рваный дым. — Уверен, он её и на метлу посадит, он много что умеет. Хороший эльф. Гермиона давно не разговаривала с Леоном наедине. И сейчас, при новых обстоятельствах, когда она знает про многое, это кажется даже легче. — Как мистер Бладрейн? — осторожно спрашивает она. — Ещё без сознания, — его брови хмурятся. Он прикусывает фильтр сигареты, надевая перчатки. — Долгое восстановление. — Мне так жаль, — мотает головой. Ей страшно представить тот миг, когда всё случилось. — Давай не будем о грустном, — Леон отталкивается от забора и указывает взглядом на конюшню. — Пойдём, я помогу тебе сесть. Круглая поляна — импровизированный ипподром, вокруг которого высоченные ели с верхушками снежных шапок. Леон идёт впереди неё, пока Гермиона засматривается на то, как с каждым его выдохом облако пара растворяется вокруг его головы. Амма, подъехав на лошади, вытягивает руки, вцепившись в воротник Леона. Он осторожно ставит её на землю и передаёт термос с горячим чаем. — Спасибо! — весело произносит она, и они вместе с Кляком отходят к скамье рядом с конюшней. — Твоя очередь, — произносит он, вытянув для Гермионы руку, даже сняв перчатку перед этим. Как и говорил Блейз — идеально отточенные манеры. Всегда сдержан. Вежлив. Ей нравится Леон, в каком-то понимании. Но тут же она чувствует фантомный взгляд в спину, который злобно ей выдыхает: не смей. Его голосом. Стальным. Холодным. Голосом Малфоя. Грейнджер ведёт плечом, скидывая с себя мираж. Вкладывает ладонь в руку и с рывком усаживается на лошадь. Та, громко выдохнув воздух, трясёт головой и слышится ржание. Гермиона приглаживает гриву, будто успокаивая её. — Идём? — Леон берётся за поводья и двигается вперёд, отдаляясь от ругательств Кляка. Он катает её по кругу. Грейнджер неуверенно сидит в седле. Пристраивается. — Расслабь поясницу и двигай бёдра в такт движениям спины лошади. Подмахивай бёдрами. — Прости? — она возмущается и цепляется за седло ещё сильнее, так как Леон ускоряет шаг. Он бежит рядом со Звёздочкой, улыбаясь, глядя на попытки Гермионы качать бёдрами в такт. Боже. Ей становится стыдно и жарко. — Хорошо смотришься, — говорит он. И это точно безобидная усмешка, но Гермиона вдруг решает, что можно нагнуться и так же безобидно ткнуть Леона в плечо. Вот только она ошибается, думая, что равновесие можно удержать в любом положении. Секунда. Она, улыбаясь, тянется к его плечу. Секунда, и Грейнджер падает от того, что лошадь встаёт на дыбы от внезапного движения. Секунда. Удар спиной о землю. Секунда. Передние копыта вздымаются вверх. Секунда. Грейнджер закрывается руками, перед этим успев заметить, как Леон нагибается, чтобы защитить её собственной спиной. Страх. Ужас. Боль в спине. Секунда. Кольцо обжигает палец. Хлопок. Гермиона валится на пол тёплого помещения, в котором тут же загорается освещение. Она в библиотеке. В старой, пропахнувшей плесенью библиотеке. Она знает, где она. Знает, потому что над камином герб дома Малфоев. Она в мэноре. Драко появляется перед ней через мгновение, осматривая её с ног до головы. Он молча отводит её ближе к свету, пока Гермиона восстанавливает дыхание. От страха. От резкого перемещения. — Что случилось? — он обхватывает её лицо, заглядывая в глаза. И это добивает окончательно. Слёзы застилают глаза. Всё было слишком много. Всё было за короткий промежуток времени. Обида на Драко за другую женщину, обида на себя, потому что она сама ему это позволила, вчерашний ужас пылающего лезвия катаны и это страшное падение, выбившее из лёгких весь воздух. Она сломалась от бессилия. Всё это навалилось, и падение будто спровоцировало надлом её брони, которую Гермиона держала из последних сил. Эта мощная энергия чувств, дробящая меж позвонков, меж рёбер, заставляющая со всхлипом начать плакать. Всё это время Драко стоит близко-близко, наблюдая за тем, как её слёзы превращаются в истерику. Она открывает рот, но не может произнести и слова. Малфой просто притягивает её к себе, крепко обнимая, позволяя разрыдаться на его груди. Она чувствует, как он гладит её волосы. Даже чувствует, как бешено стучит его сердце. Или же ей это просто кажется? Он молчит, пока всхлипы становятся всё тише и тише. Драко поднимает её руку и тихо проговаривает: — Всё-таки не легенды. Гермиона с последним рваным вздохом поворачивает голову на сплетение их рук. Кольцо на её пальце поменяло цвет. Теперь камень был насыщенного глубокого фиолетового цвета. — Я упала с лошади, — хрипло произносит она, отходя на шаг назад. Не хочется смотреть ему в глаза. — Я так испугалась. Боже! Леон! Последние секунды застывают в голове. Ударила ли его лошадь копытами? Малфой смотрит на загоревшийся кончик палочки. — Он только что вошёл в гостиную. В проёме, не входя в библиотеку, стоит Леон, придерживая рукой плечо. Бровь была рассечена. — Леон! Прости! Я так сглупила! — Гермиона кидается к нему. Драко, заметив, как Гермиона хромает, догоняет её и хватает на руки, выходя в длинный коридор. Леон идёт следом. — Я сама могу пойти. — Знаю. Знает, но всё же несёт. И вот опять. Его парфюм. Его сильная хватка. Его шея перед глазами без единого следа присутствия другой. Опять. Снова. Он снова это делает. Проявляет нежность, заботу, путая её. Не говоря ни слова о произошедшем. Не отчитывает. Не смеётся над ней. Он снова её принимает такой, какой она себе сейчас казалась: идиоткой. Малфой перемещается с помощью камина в банк на этаж, как он объяснил, колдомедика Стива. Собственный медицинский этаж. Маленькая больница в самом здании банка ничуть не удивляет её. Она готова поверить во всё, даже в то, что здесь есть и загон для драконов. — Я зайду к Хантеру, — Драко не входит внутрь палаты, оставшись стоять в проёме двери. Он смотрит на то, как ногу Гермионы осматривает врач, после чего скрывается за стеной. Их пребывание здесь недолгое. Зелье, что даёт Гермионе Стив, мгновенно исцеляет её саднящую ногу и больную от ушиба о землю спину. Леону вправляют плечо, которое задело копыто лошади. — Амма испугалась? — виновато спрашивает Гермиона. — Кляк сразу же перенёс её в дом, чтобы она ничего не увидела, — морщась, отвечает Леон, когда Стив крутит и поднимает пораненную руку. Боже. Гермиона никогда больше не сядет на лошадь. Ни при каких обстоятельствах. Она это на подкорке мозга высечет. — Прости меня, — тихо говорит она, рассматривая чуть затянувшийся от бадьяна порез на брови. Стив удаляется в соседний кабинет, закрывает за собой плотно дверь. И только тогда Леон переводит взгляд на Грейнджер. Он смотрит с какой-то осторожностью. С каким-то посылом, который она не может понять. Злится ли он на неё? Обижен? Он поднимается на ноги, протягивает ей руку, чтобы встать. Теперь он улыбается так же, как улыбался тогда, когда они были там. Во Франции. Когда он тянул поводья, глядя на неё снизу вверх. — Прекрати извиняться, всё закончилось хорошо. Это моя работа. Работа. Вечером, спускаясь в гостиную, Гермиона ловит взглядом Драко и Леона, сидящих у напольного камина. В их руках, как всегда, сигареты. Они пьют виски и о чём-то говорят. Она так и стоит в коридоре, не желая мешать их общению. Не желая разбивать эту картину перед собой. Глядя на то, как Драко улыбается, пихая ногой колено Леона, отреагировав на что-то. За окном метёт метель. А в груди Гермионы солнце выжигает своей теплотой. И хочется верить, что так будет и дальше. Хочется смотреть, как лёд тает между ними, как в его стакане с виски. Ей это просто нужно сейчас. Она в это верит.***
Последний день уходящего года. Последние часы. Шумно. Басы музыки играют из колонок. Люди толкаются внизу на танцполе. Гермиона сидит рядом с Пенси на балконе, кутаясь в плед. Паркинсон, обняв её, издевается над Блейзом. — Ты первый сегодня напьешься и полезешь приставать к какой-нибудь девушке. — А если нам с тобой понравится одна и та же? — Забини не упускает возможности уколоть и её. — Я пропущу. У меня теперь новая пассия. Шумное мероприятие в честь Нового года проходит в центре Лондона на крыше здания, окруженного защитным куполом от мороза. Раньше Гермиона просто оставалась дома или, в редких исключениях, проводила вместе с Поттерами. Ужин. Отсчёт курантов. И отправление домой. Это был их максимум. Либо они не умели праздновать, либо им просто не хотелось шума. Как сейчас. Здесь, когда Гермиона чувствует вибрацию басов от колонок. Появившиеся Драко с Леоном садятся напротив них, Драко делает глоток из бокала, глядя на Гермиону. Он смотрит на её оголённое бедро. Она его взгляд кожей чувствует. Горячий. Опаляющий. — Ты выбрал, с кем поцелуешься во время курантов? — Блейз, повернувшись к Леону, опирает локоть о подлокотник его стула. Вытягивает щёку и, указывая пальцем на неё, продолжает свою игру: — Могу предоставить себя. Ты же знаешь, малыш. — Пошёл к чёрту, — Леон, улыбаясь, сбрасывает его локоть. Забини, театрально раскрыв рот, смотрит на Грейнджер, проговаривая лишь губами: «Я же говорил!» Их места отделены оградой, за которую невозможно зайти посторонним. Но всё, что здесь происходит, видно снаружи, и Грейнджер каждый раз ловит взгляды, устремленные на Малфоя. Кто-то, узнав в нём банкира, останавливается, рассматривает, после чего охрана отодвигает их в сторону. Женщины бросают пылкие взгляды, выпячивая грудь в желании привлечь внимание, вот только Драко даже не смотрит в ответ. Он смотрит на Гермиону. Он в чёрной водолазке. Рукава закатаны, руки чисты от татуировок. Лишь дорогие часы украшают запястье. Они поблескивают в софитах каждый раз, когда он поднимает бокал, чтобы сделать глоток. И Грейнджер каждый раз на это свечение попадается. Как мотылёк на свет. На острый взгляд. На то, как он смотрит исподлобья. На то, как прядь его чёлки выбивается, и Драко пятернёй зачёсывает её назад. На всё это попадается Грейнджер. Смотрит, как зачарованная. — Пойдём спустимся в бар, — Пенси дёргает её за руку, разрывая их взгляды. — Потанцуем. Может, куранты пробьют, и поцелуемся. Паркинсон бедром задевает Малфоя, давя в нём усмешку. Двое людей из охраны следуют за девушками. Они заказывают коктейли, но прежде, чем выпить, охрана проверяет напитки. Касаются палочкой, вызывая из жидкости дым. — Если он белый, то не отравлен, — поясняет Паркинсон, глядя на смутившуюся Грейнджер. — Знаю, мне тоже это не нравится. Белый дым. Первый глоток. Сладкий. Голову дурманит. Пенси, стоя у края танцпола, качается в такт музыке. Машет рукой на балкон. Увести взгляд и вновь встретиться с ним. Трое мужчин смотрят на них с балкона. — Ты просто тормоз, Грейнджер, — Пенси ставит бокал позади на барную стойку, берёт её бокал и ставит следом. Толкает на себя, заставляя танцевать. — Ты же хочешь его, только слепой этого не видит. Вы на балконе уже взглядами всё сделали! — Я знаю, — наконец признаётся вслух, плавно переминаясь с ноги на ногу. — Мне кажется, момент уже упущен. Не знаю, что должно произойти, чтобы случай вновь представился. Теперь она этого не отрицает. Гермиона хочет его. И это желание, кажется, взаимно. Плевать на будущий расклад и то, чем кончится. В итоге она всё равно уйдёт. Сейчас же… Пенси толкает её к барной стойке. В поясницу впивается острый угол стола. Грейнджер с выдохом смотрит на подругу, не понимая, чего она хочет. — Я дам вам этот случай. Она забыла, какие мягкие у Пенси губы. Она забыла, как нежно та целуется. Сердце бьётся в истерике. Горячий язык проходится по кромке зубов, и как только Грейнджер раскрывает рот, она раскрывает глаза, глядя на то, как Пенси уводит взгляд на балкон. С девочками не считается, как говорила она. Паркинсон стискивает пальцами бёдра Гермионы, становясь ближе. И чёрт… Грейнджер позволяет себе посмотреть. Посмотреть вверх. На то, как Драко неотрывно смотрит за этой сценой. Он выдыхает дым прямо из носа, пока Блейз ударяет его по спине. Выдох. — Если ты и сейчас всё испортишь, — шепчет Пенси в губы, смотрит ей в глаза, — я клянусь, я займусь сексом с тобой. Боже, как ей сейчас хорошо. Несмотря на всё, Грейнджер вместе с Пенси танцуют прямо у барной стойки. Пьют коктейли, смеясь каждый раз, когда охрана не подпускает к ним мужчин, решивших познакомиться. В голове просто: хорошо и пьяно. Вернувшись на балкон, Малфой подливает Гермионе виски, не сказав ни слова о произошедшем. Алкоголь стучит в висках. Она садится рядом с ним на диван и нагибается к уху: — Ты же не сломаешь Пенси ногу, как сделал с Росом? Драко смеётся. Мотает головой и закидывает руку позади Гермионы. Нагибается к её уху и с выдохом спрашивает: — Тебе весело? Ей стоит всего-то повернуть голову вбок. Стоит задеть кончиком носа его щёку. Ей стоит всего-то взглянуть в его потемневшие глаза. — Поцелуешь меня, когда пробьют куранты? Ей жарко. Господи, как ей жарко от того, как он смотрит на неё. — Я сделал бы это даже без твоей просьбы. Вот и всё. Дороги назад нет. Гермионе надоело думать. Всю жизнь обдумывать каждый шаг. Искать пути и предполагать, что будет. Надоело. Ей просто нужно. И она берёт это. В первый раз в жизни — не думая о последствиях. Будь что будет. Грейнджер тянется к его руке. Сжимает кисть, чтобы приподнять, разглядеть время. До курантов пятнадцать минут. Она успеет вернуться. Оперевшись о его колено, она поднимается на ноги. Пенси делает вид, что ничего не замечает. Скрывает улыбку за глотком коктейля. Гермиона направляется в уборную, которую она приметила, когда они пришли в клуб. Она не понимала этого дизайна. Общий туалет с длинным коридором, со стеклянными чёрными кабинками, зайдя внутрь которых оказывается, что они прозрачны только с внутренней стороны, с внешней ничего не видно. Остаётся закрыться, как слышится шорох. Гермиона так и стоит, глядя через прозрачную стенку кабинки на то, как Леон заходит в уборную и, подойдя к раковине, сжимает её края. Он словно сдерживается. Секунда. Дверь вновь открывается. Гермиона прикладывает руку ко рту с изумлением, глядя на то, как Блейз, закрыв за собой дверь в общую уборную, медленно идёт вперёд. Едко ухмыляется. Словно охотник загоняет добычу. — Уйди, Блейз, — спокойно произносит Леон. — Но сейчас пробьют куранты, я тебя искал. Ты от меня сбежал? Потому что я потрогал твой чудесный зад? Пальцы Леона крепко сжимают раковину. Он смотрит в зеркало на то, как Забини подходит к нему сзади и стягивает удавку галстука вниз. — Чёрт. Каждый год одно и то же, — с отчаянием шепчет Блейз, упирается лбом между лопаток Леона. — Ты всё такой же неприступный. Не говоришь мне перестать. Не говоришь, нравится ли тебе это. Ты просто издеваешься надо мной, точно так же, как я над тобой… Гермионе хочется выйти. Обозначить своё присутствие, чтобы уйти. Но Леон оказывается быстрее. Грубо выдохнув, он поднимает взгляд на себя в зеркало. Это было всего мгновение. Ему понадобились считанные секунды, чтобы развернуться. Толкнуть Блейза к стеклянной стене и выставить локоть прямо в его горло. — Я щас сдохну, как это горячо… — успевает сказать Забини, как Леон, убрав локоть, сжимает пальцами челюсть друга. Точно так же, как раковину секундами ранее: сильно. — Блять… Это в первый раз, когда Грейнджер увидела его таким. И уверена, что и Блейз тоже. Таким запыхавшимся и больше не сдерживающим свои эмоции. Леон впивается в губы Блейза, соскользнув рукой к горлу. Он сжимает его. Сильно. Забини стонет. Всего несколько секунд. Несколько мгновений. Несколько гортанных хрипов в рты друг друга. Зло и громко целуя. Безумство. — Ты даже мёртвого заебёшь, — проговаривает в самые губы Леон. Оттолкивается от Блейза и идёт прочь. — Блять… — на выдохе произносит Блейз и срывается следом. — Леон, подожди! Блять, что я наделал… Её не было ещё пять минут. Просто потому, что Грейнджер не может перестать хохотать. Кажется, в их компании нервы к концу года у всех пошатнулись. Она и радовалась за Блейза, и в то же время сочувствовала Леону, потому что Забини теперь точно не отстанет. Грейнджер в этот момент по-своему счастлива. Драко ждёт её на том же месте. Пенси танцует внизу с какой-то девушкой. А вот Леон и Блейз сидят по разные стороны, топя свои мысли в вине. — Десять! Девять! Восемь! — вопит зал. — Семь! Шесть! Драко протягивает ей руку. — Пять! Гермиона шагает вперёд. — Четыре! Три! Два! Он обнимает её за талию, глядя в глаза. И когда с её губ срываются последние слова: — Один… Над головами взрывается салют. Бомбит яркими искрами. Драко целует её, так, как тогда на яхте. Будто никого нет вокруг. Страстно. Глубоко. Мокро. Прижимает с такой силой, не отодвинуться. А Грейнджер даже не думает. Она раскрывает рот первая, протолкнув язык, столкнувшись с его. Это где-то в подсознании. Кричит: О боже. О господи боже. Воздух кончается. Она сопит через нос, тихо стонет, когда ладони Малфоя спускаются ниже. Сжимают ягодицы. Больно. Ей нравится. Возбуждение, как раскаленная плита, размазывает тело. Музыка вливается в уши, но Драко не отстраняется. Гермиона даже не замечает, как они подошли к перилам. Как сильно он вжимает её, толкаясь бёдрами вперёд, обозначая очевидное. — Идём отсюда, — шёпот в ухо. — Твоя квартира поблизости… Драко в последний раз касается губами мочки её уха и, взяв за руку, тянет за собой. Блейза и Леона уже нет. Они стоят чуть поодаль рядом с пришедшим Патлатым. Их лица серьёзные. — Постой здесь, я сейчас, — Драко, заметив переменившуюся атмосферу, оставляет её у края перил. Грейнджер касается груди, чувствуя, как сильно бьётся сердце. Губы болят. Ей всё равно. Ей хочется продолжения. Она находит взглядом Пенси, помахав ей рукой. Та же салютует ей бокалом посылает воздушный поцелуй, продолжая танцевать с девушкой. В Лондоне повсюду салюты. Грейнджер примерно представляет, где её старая квартира, в которой она сейчас не появлялась. Дальний залп салюта освещает её дом. Можно даже разглядеть террасу. Ей срочно нужно вспомнить, не оставляла ли она там беспорядок. Предвкушение ночи отдаёт мурашками по всему телу. Наверное, это уже подсознательно, на уровне инстинктов — ощущать его приближение спиной. Грейнджер сжимает поручни перил, глядя на город. Горячие ладони Драко обвивают её живот. Он подходит близко. Ставит свои руки по бокам от Гермионы вжимаясь пахом в ее бедра. Тянет носом в районе её шеи. — Всё хорошо? — спрашивает она, повернув голову. Смотрит на его еле уловимую улыбку. — Теперь да. Хантер очнулся. Гермиона разворачивается в его объятиях и с облегчением выдыхает. — Иди к нему! — понимает всю серьёзность. — Всё хорошо, иди. Но прежде, чем прозвучал ответ, позади раздаётся громкий хлопок где-то в отдалении. Драко, глядя вперёд с каким-то сокрушающим гневом, уводит Гермиону за спину. Ей стоит только выглянуть, чтобы понять, что произошло. Ударная волна произошедшего взрыва настигает их. Плёнка магического купола дрожит. — Боже! Она выходит из-за его спины, с ужасом понимая, смотря на столб чёрного дыма, вздымающегося к небу. — Драко! Это мой дом! И ужас снова приходит к ней, как к себе в дом. Ломает всё, что осталось. Рушит. Ужас осознания, что сейчас они были бы в этой квартире…