***
— Вот здесь, пожалуйста, — гоблин вытягивает когтистый палец, указывая, где Драко нужно расписаться. Каждое обращение к Главе мафии документировалось. Каждый урегулированный конфликт или же последствия, которые сложились между конфликтующими Господинами. Малфой, пользуясь случаем, осмотрел всё здание, где находился круглый стол. Ничего особенного. Всего пара помещений, главным из которых было то, где проводились собрания и встречи. Хранилище было за закрытыми дверьми, и даже гоблин не знал его масштабов. Библиотека учёта скрывалась за маленьким окошком. Длинный коридор, в конце него — уборные. Для своего удобства все дела Малфой назначал на середину недели. Гоблин Фенган посылал ему письма, дабы уведомить о встречах. Он чувствовал кожей, когда кто-то входил в зал, и прежде, чем поклониться Главе, пришедший всматривался в Драко, будто оценивая его настроение. Его боялись. Он наглядно показал всем, как может решать проблемы, не отходя от трона. На месте. Кровью. К их счастью, вопросы регулировки давались без кровопролития. Делёжка территорий и товара на выгодных условиях для конфликтующих сторон — Малфой влился в эту новую жизнь быстро. Он ощущал себя на месте. Драко не знал, было ли это отголоском из прошлого его рода, клана Драконов. Ведь предки были в триаде, быть может, это инстинкты. Леон всегда был рядом. Всегда за спиной в эти моменты. Малфой был за это благодарен. Вечером Хантер пригласил их выпить в Грин Палас. Блейз, как только они вошли в ресторан, сразу отпрянул от Леона, идя чуть позади. Была ли это неловкость перед Бладрейном, Малфой не знал, но всё это выглядело смешным — по крайней мере, для него. — Как ты? — Драко хмурится, когда Хантер хватается за ногу, растирая её под столом. Дядя сразу меняется в лице, будто не хочет заострять на своей боли внимание. Все знают, как сильно у него болят ноги, которых он не чувствует. Стив говорил, что это последствия лечения. Остаточные фантомные ощущения. Хантера лечили только с помощью волшебства, ни одно зелье на него не действовало. — Всё в порядке, — Бладрейн кладёт салфетку на колени и пододвигается ближе к столу, пряча ноги под скатертью. — Стив сегодня проводил процедуры, надеюсь на лучшее… Драко жаль. Как же ему жаль, что всё так сложилось. Что пуля застряла у дяди в позвоночнике и, чёрт возьми, что его невозможно вылечить зельями. — Как поживает твоя мама? — Хантер отпивает вино, глядя на Блейза. — В поисках новой жертвы, — тут же отмахивается Забини. — Если не ошибаюсь, сейчас она в Нью-Йорке, на собрании по случаю благотворительности. Хантер хмурится, а затем будто вспоминает что-то. — Да, точно. Меня тоже приглашали на приём. Благотворительность для детей волшебников, потерявших родителей. Все сборы пойдут в приюты. Я оставил им чек, но решил не появляться, чтобы не видеть взгляды сочувствующих калеке. Драко смотрит на Леона, который от услышанного ведёт плечом. Он не любит эту тему. Избегает её. Хантер вздыхает, кивает и кладёт руку на плечо Леона, чуть сжимая, словно поддерживая его. Блейз отгибает край пиджака, чтобы достать пачку, вкладывает в рот сигарету и вновь хлопает себя по карманам в поисках палочки. Но Леон опережает его — вытягивает древко, чтобы друг прикурил. Блейз наклоняется к палочке. По привычке, чтобы раскурить, и делает это так… Он просто-напросто накрывает одной рукой руку Леона, притягивая ближе к себе. Здесь только трое знают, что для Леона значит это касание. Он тут же убирает руку, пряча палочку в портупею. — Предлагаю выпить за вас, ребята, — Хантер поднимает бокал. — Я рад, что мы сегодня собрались. Давно я с вами вот так не сидел и не гордился. Блейз смеётся, хватается за бокал вина, так же, как все, чтобы отсалютовать. Дядя прав. Малфой разделяет его чувство гордости, сидя в этой компании. В своей семье. Вечер проходит в приятной обстановке и скатывается в такую же приятную алкогольную дрёму. Они пьют, смеются, обсуждают ерунду, не касающуюся работы и мафии. Забини всё больше раскрепощается, и Драко замечает, что Блейз всё ближе пододвигает стул к Леону, чтобы от каждого смеха хлопать друга по спине. — Вы правы, Хантер, — Забини приподнимает бокал. — Этот тост за мою семью! За всех вас! — Думаю, тебе хватит, — Леон отставляет бутылку. Блейз пьяно оглядывает друга. — Ты что, заботишься обо мне? — через ухмылку. Глаза в глаза. Драко наблюдает за этим и ждёт взрыва. Но Леон всё так же держит себя в руках. — Предлагаю продолжить эту небольшую вечеринку у меня в клубе! — Блейз скидывает салфетку с колен и подзывает официанта. — Что ж, думаю, это без меня, — улыбается Хантер, оставляя галлеоны на столе. — Сегодняшний ужин за мой счёт. Рад был вас всех видеть. — Ну что вы, давайте с нами, — настаивает Блейз. Малфой кивает в его сторону, и Леон тут же поднимается с места, помогая Забини встать. Когда они прощаются, Хантер с помощью порт-ключа перемещается домой. Леон меняется в лице, даже чуть ослабляет галстук. — Гермиона сейчас у Пенси, давайте их тоже возьмём в клуб! — Забини хватает бутылку со стола, в то время как Драко и Леон смотрят друг на друга понимающе. Никто из них сейчас не пойдёт продолжать веселье в клуб. Не тот настрой. Не то время. — Вы грёбаные мудаки! Суки! — не успокаивается Блейз и добавляет: — Так бы сказал мой любимый Кляк. Его тоже возьмём с собой! Решение они принимают молча. Просто знают, что сейчас произойдёт. Отпускать в таком состоянии Блейза одного — сродни найти ему приключений. Так было всегда. Однажды он чуть жизнью не поплатился, когда запал на дочь одного из Господинов. Вовремя его тогда сдержал Леон, заломив руку. Они появляются в гостиной Паркинсон, вызывая у неё глубокий выдох. Она вместе с Гермионой сидит на диване, расслабляясь под бренди. Драко скидывает оборотное. Блейз стоит на ногах, качаясь, удерживаемый Малфоем и Леоном. Драко толкает его в объятия Леона, даже не глядя на него, с уверенностью, что он сам разберётся с полупьяным телом. Он целует Грейнджер, наклонившись к её лицу, опираясь руками о спинку дивана. Гермиона облизывает губы и тянет за галстук, чтобы он сел рядом. — Все в клуб! — Блейз пользуется положением и обнимает Леона за шею, повисая на нём. — Кляк! — произносит Паркинсон, и эльф с хлопком появляется перед ней. — Принеси ему зелье от похмелья или что для него подойдёт… Домовик оглядывается, оценивая состояние Забини, и прежде, чем исчезнуть, громко произносит: — Вот сука! Слово «простите» слышится из столовой, где тут же открываются шкафчики с лекарственными зельями. Леон бросает Блейза в глубокое меховое кресло перед камином, поправляет пиджак и идёт к мини бару. — Мне красного! — Блейз поворачивает голову к нему. — Моего любимого… Ты же знаешь… — по-идиотски хихикает, добавляя: — Любимое от любимого! Пенси шипит от отвращения, закатывая глаза на этот скользкий флирт. Кляк отпаивает Блейза, и чудом он приходит в себя через десять минут. Немного пьян, но язык уже не заплетается. — Как прошёл ужин? — шепчет Гермиона в ухо Драко. Их пальцы скрещены, Малфой оглаживает подушечкой большого тыльную сторону её руки. Последнюю часть ужина Драко думал только о том, что хочет поскорее увидеть её. Почувствовать. — Хантер спросил Блейза, когда тот женится, и понадеялся, что его брак не будет таким же стремительным, как у его матери. Пенси, услышав это, смеётся в кулак. — Что? — меняющийся в голосе Блейз реагирует на подругу. — Не веришь, что я женюсь? Взгляды с дивана устремляются прямо в спину Леона, который от сказанного даже перестаёт разливать вино по бокалам. Драко не вмешивался в их отношения, если это вообще можно было так назвать. Ему казалось, что Леон был для Блейза простым достижением в списке «хочу», ведь ему нравилось то, как реагирует Леон. А точнее: игнорирует. Забини хотел сломать эту систему. — А что вы замолчали? — Забини хмурится. Кресло, на котором он сидит, со скрипом разворачивается к дивану. Он смотрит на друзей, которые избегают его взгляда. Драко целует руку Гермионы, а Паркинсон рассматривает свои ногти. — Что такое? — он напрягается. — Я задал вопрос! Пенси закидывает ногу на ногу, складывает руки на груди. Она смотрит прямо в глаза Блейза с какой-то ноткой осуждения. — А ты женишься? — задаёт вопрос, и всё в этой гостиной замолкает. Кажется, затихают даже стрелки часов. — Почему нет? — летит в ответ. И вот тогда Паркинсон делает то, о чём думают все сидящие на диване. Она переводит взгляд на Леона и стреляет в Забини ответным вопросом: — Дай подумать… — смотрит то на Блейза, то на Леона, который опирается бёдрами о мини-бар. — Почему? Грейнджер чуть дёргается в объятиях Драко, словно хочет остановить Пенси, но он сильнее сжимает её плечо. Блейзу нужен этот взрыв. И он происходит… — О, — выдыхает Забини. — Спасибо, что вдруг ебёте мне этим мозги! Он на взводе. Буквально за секунду меняется в настроении. Малфой понимает — это его больная и уязвимая точка. — «Этим»? — раздаётся из угла. Леон отпивает из бокала вино. Блейз поднимается на ноги. Он идёт к Леону, вырывает из его рук бокал, выпивая всё до дна, и грубо возвращает, ударяя им в грудь. — А что такое? — произносит он, глядя на Леона. С неохотой оборачивается, выходит на середину гостиной. Закидывает руку за голову, массируя шею. — Раз уж вы всё знаете… — Сложно не заметить, — перебивает его Пенси. — Блять! — Блейз с отчаянием выдыхает. Идёт обратно к креслу и опирается бёдрами о спинку. — А что такое? — вдруг продолжает он, глядя под ноги. Голос издевательски вибрирует. Он не смотрит вперёд, на Леона. — Как ты себе это представляешь? Леон молчит. Все они молчат. Малфой чувствует это напряжение. Грусть, пустоту, отчаяние между друзьями. Загнанность во всём. — Кто из нас игрался, так это ты, — и вот тогда Забини поднимает голову. Смотрит ровно в лицо друга. — Я? — Леон произносит это с раздражением и делает шаг вперёд, отталкиваясь от мини-бара. Он плотно сжимает челюсти, до пляски желваков. Он зол. Теперь он очень зол. Паркинсон смотрит на это во все глаза, затаив дыхание. Гермиона вжимается в плечо Драко и тоже не может отвести взгляда от сцены, что раскаляется с каждой секундой. Им бы всем уйти, оставить этих двоих наедине. Но, чёрт возьми, никто на этом диване даже не двигается. — А я не прав? — с едкой ухмылкой. — Как бы я ни пытался к тебе подобраться, ты стойко выдерживаешь всё, что я делаю и говорю. Но в то же время не даёшь мне чёткого ответа. Ты будто наслаждаешься моими попытками привлечь твоё внимание. Так кто же из нас играется, Леон? Я хотя бы честен. Леон протяжно выдыхает. Подходит ближе к Блейзу, и оттого, что тот опёрся бёдрами о кресло, смотрит на него сверху вниз. — Я знаю тебя… сколько? — спрашивает Леон и тут же сам отвечает: — С Рождества первого курса Хогвартса, когда нас познакомил Драко? Сколько это лет? — Какая, к чёрту, разница, сколько это лет? — с раздражением переспрашивает Блейз. — Разница в том, — Леон вытягивает руку, чтобы указательным пальцем ткнуть друга в грудь, осуждающе глядя в глаза, — что я знаю тебя очень хорошо. Я, значит, играл с тобой? Чем заканчивались каждые твои отношения? Леон отходит на шаг назад, чуть наклоняя голову вбок будто рассматривая Забини. Ответа нет. — Дай тебе напомнить… Их не было. Ты брал от женщин всё, что хотел, их эмоции, секс, а потом испарялся, — лицо Леона не выражает ни одной эмоции. — Решил, что так будет со мной? Когда ты добьёшься всего, что хочешь? Ты эгоист, Блейз. Твой интерес ко мне всего лишь в том, что ты хочешь получить эти эмоции от меня. И свалить. Как ты там говорил? Ты не гей? — Что ты несёшь! — Блейз отталкивается от дивана, подходя к Леону так близко, что между ними считанные сантиметры. Вена на лбу Блейза вздувается. Он зол. Драко поднимается на ноги, тянет за собой Гермиону, кивая Пенси в сторону второй, малой гостиной. Они удаляются, закрывая за собой двери, пока здесь всё только начинается и распаляется. Бензин давно вылился из их душ. Осталось бросить спичку. Сейчас Блейз ненавидит себя. Не только потому, что Леон прав. Но и потому, что он не знает, что будет, если перейти этот порог. Он смотрит на дверь, куда ушли друзья. Отворачивается, проходит к мини-бару. Башка раскалывается от мыслей. Зелье дало отрезветь, но всё, что он сейчас хочет — это напиться по-новой, потому что вскрыли все самые уязвимые триггеры. Нет, он не был геем. Он любил женщин. Любил их гладкую кожу, острые ключицы. Любил их томные стоны. Он всё в них любил, но какого-то чёрта лет семь назад начал чувствовать что-то не то, глядя на друга. Сначала это было простой шуткой — издеваться над Леоном, подкалывать, трогать… А потом убивать себя ночью, глядя в потолок, вспоминая, какая твёрдая у Леона грудь. И блять… Как ему хотелось почувствовать её без рубашки. Ладонями к коже. Эти мысли сводили с ума. Блейз понял, что Леон нравится ему как мужчина. И то, как друг не обращал внимания на это, только подстегивало Забини продолжать, уверяя себя, что всё это простая дружеская насмешка и издевательство. Он думал, что это пройдёт… Но кого он обманывал? Спустя столько лет это не прошло, а только усугубилось. Стало жёстче, отчётливее в голове. Хотелось большего. Тот поцелуй в уборной на Новый год был началом конца. Блейз получил то, чего хотел: Леон сорвался. И это было жёстче, ярче, сильнее, чем с женщиной. Забини оказался по ту сторону ощущений, которые испытывали с ним девушки. Он взорвался от понимания, что быть слабее в сексе, в его случае — поцелуе, это круче и острее всего, что он когда-либо испытывал. Под сильным локтем Леона, поставленным прямо у горла. Под напором его влажных губ. Под тем, что он впервые не руководил процессом, а был тем, кто получает. И блять… Блейз по правде не знал, что будет дальше. Ему было плевать на все устои общества, кто кого трахает и с кем встречается. Но ему было не плевать на то, что об этом думал Леон. Дьявол. Он даже не знал, что думал об этом друг. Наверное, это было самозащитой. Все эти игры с огнём. Блейз считал, что всё не по-настоящему. Что «после» будет так, как было «до». И чувства уйдут, как только он получит желаемое. Но кого он обманывал… Блейз разворачивается к камину в желании уйти, но крепкая хватка давит запястье. Это шпарит вены самым острым адреналином. — Вот так сбежишь? — слышится со спины. — Как всегда, на полуслове? Сделал всё, что хотел, и уйдёшь? — А ты! — Забини резко разворачивается, толкая Леона в грудь. Так сильно, что тот делает пару шагов назад. — Какого чёрта ты всё время молчишь? Ты мог прекратить всё тогда, когда я это начал! Какого хрена, Леон? Они смотрят друг другу в глаза. Откуда-то взявшаяся одышка заставляет дышать через рот. В горле сухо. Как хочется пить… Раньше Блейза это немного пугало. Раньше у него возникали мысли о том, что так быть не должно, что, чёрт возьми, пройдёт. Но теперь… Нет. Теперь, глядя на то, как Леон смотрит на него в ответ, Блейз понимает: это провал. Полный пиздец. Конечная. Он по уши погряз в нём. Адом в голове управляет друг, которого он желает. — Почему ты молчишь? — голос дрожит и предательски выдаёт его раздражение и страх услышать отказ. — Какого чёрта ты молчишь? Мышцы в лице сводит судорогой от того, как сильно Блейз сжимает челюсть, потому что вот опять… Непроницаемый взгляд Леона. Ни одной эмоции. Всё. Он кончился. — Пошёл ты на х… Он не договаривает. Леон, не теряя ни секунды, аппарирует прямо перед ним, хватая за рубашку, притягивая к себе. Затылок обжигается от пальцев друга. Настолько сильно он хватается за него. Не сбежать. А Блейз и не пытается. Хочется жрать кислород, как ненормальный, дыша ртом, но вместо этого он скулит от того, что Леон врывается языком в его рот. Невыносимо… Мир вокруг застывает. Испаряется в пыль. Леон целует его беспощадно жадно. Будто ждал этого с Нового года. И Блейза срывает. Он сжимает его рубашку, гладит руками чёртову грудь. Твёрдую. Спускаясь ниже, к прессу, к пояснице. Чтобы обнять. Чтобы больше не отпускать. Он не знает, как Леону удаётся сменить их положение. Но Забини гортанно стонет от того, как его спина врезается в стену. Затылок придерживает Леон, спасая от удара. И вот тогда друг показывает себя настоящим. Не сдерживающимся. Живым. Леон наваливается на него всем весом, прижимая к стене, сжимает шею, впиваясь поцелуем глубже. Смешивая слюну, сладкую от вина. Яростно, как дьявол. Дико, как ублюдок. Будто сжимает палочку во время дуэли, вот только вместо неё — горло Забини, словно от этого зависит его жизнь. И блять… Его стояк упирается во вставший член Блейза, окончательно срывая крышу, и ему впервые настолько плевать, что происходит вокруг. Где он. Что он… Рука Блейза обхватывает член Леона через тонкую ткань брюк. Стон прямо в губы. Гортанный. Довольный, отчего Забини ломает пополам, крошит позвоночник, что даже удержаться на ногах сложно. Леон отрывается от поцелуя первым. Позволяет Блейзу ещё раз напоследок коснуться губами его губ. Взглядом в глаза. Пьяные от возбуждения. Всё это Блейз впитывает, запоминает. — Не сейчас, — шепчет Леон и косится на двери, куда ушли друзья. — Пойдём к тебе, — тем же шёпотом. — Кхм-кхм, — слышится вдалеке. Леон отталкивается от Блейза, глядя тому в глаза с самой, чёрт возьми, искренней улыбкой, похожей на тот самый ответ, которого ждал Забини. — Блейз, налей мне выпить и идите к чёрту из моего дома, — Пенси входит в гостиную, а за ней и Драко с Гермионой — с этими их ухмылками, на которые Забини ни капли не реагирует. Потому что всё, о чём он думает — так это о ночи, что им с Леоном предстоит… — Ты помнишь о том, что Амма попросила тебя завтра сходить в книжный? — Паркинсон закидывает ногу на ногу, глядя на Блейза. — Ты обещал. Забини кивает. Смотрит на то, как Леон подходит к комоду, опираясь о него руками. Клонит голову вниз, словно собирается с мыслями или же вновь надевает свой панцирь. Блейзу достаточно несколько шагов, чтобы подойти к другу и по привычке упереться лбом о лопатки Леона. Вдохнуть полной грудью, чтобы в лёгких осел запах его парфюма. Всё хорошо…***
Когда Гермиона входит в кабинет, Чейз резко оборачивается, стоя у зеркала. Грейнджер сжимает губы, чтобы не рассмеяться от того, как он постарался. Сегодня его день. Джек надел костюм с парадной бабочкой, зачесал волосы набок, а в его нагрудном кармане виднеется шёлковый платок. — Доброе утро, мистер Чейз, — она проходит к нему и протягивает бумажный праздничный пакет, украшенный алой лентой. — С днём рождения! Джек вскидывает подбородок, поджимая губы. Делает вид, что ему не нравится её внимание, но всё равно благодарит и забирает пакет, тут же его вскрывая. Грейнджер смотрит в упор. Ей очень важны сейчас его эмоции. Как он среагирует. Понравится ли. Должно… — Это… — Чейз округляет глаза. — Это виски Джек Дениэлс, — продолжает за него. Его любимый. Она помнит. — Магловский. Надеюсь, вам нравится? Начальник ведёт плечом, отворачивается, но всё-таки кивает, уходя к себе за ширму. Всё рабочее время Джек, на удивление всем, был в самом лучшем расположении духа. Здоровался в коридорах, когда они спускались на обед, и даже не кашлял, когда рядом кто-то подсаживался. Гермиона была счастлива от его реакции. И как только рабочее время закончилось, все бумаги были приведены в порядок, они оба вышли из Министерства, направившись в Косой переулок, в ресторан, где Гермиона забронировала место. Рядом с кафе, где Драко выкурил отравленную сигарету. Сейчас, вспоминая об этом, Грейнджер давит в себе самые плохие мысли. Сегодня не тот день, когда нужно об этом вспоминать. Тем более, когда всё хорошо. Всё в прошлом. — Садись, — Джек отодвигает для неё стул. Занимает место напротив и смотрит в окно, на оживлённую улицу. — Мои друзья не смогут прийти на мой день рождения в связи с тем, что у них дела в другой стране. Грейнджер сквозь ложную улыбку кивает, упираясь взглядом в меню. Она знает, что нет у него никаких друзей, и с печалью в сердце подыгрывает Джеку. — Тогда посидим вдвоём! — она делает заказ у подошедшего к ним эльфа, пока Чейз что-то бубнит под нос. Сначала их вечер тянется очень сложно. Грейнджер задаёт вопросы, касающиеся работы, чтобы найти нить лёгкого общения, которое перетечёт в свободные от рабочего процесса темы. Получается не очень. На десерте Грейнджер решается на главный подарок и достаёт из сумочки аккуратно сложенное письмо, протягивая его Джеку. — Что это? — хмыкает он, но с детским восторгом и интересом раскрывает его. Бегает взглядом по тексту, и с каждой секундой выражение его лица меняется, от непонимания до шока. — Я записала вас как лектора на собрание, которое состоится летом. Я помню, что вы ругались и говорили, что будь вы у трибуны… Он резко поднимает взгляд на Гермиону, отчего она замолкает. Неужели ему не нравится? Его губы дрожат. Но всё же он произносит… — Но как? — Лекцию курирует мистер Парк, — уточняет она и видит, как сильнее округляются глаза у Чейза от восхищения. — Я знаю, что вы мечтали с ним познакомиться. Лекция об архитектурных артефактах. Вы будете выступать прямо перед ним, после чего, — она хмурится, вспоминая, заглядывая в письмо в руках Джека, — будет светский приём. Она как сейчас помнит, как Чейз бесновался от того, что ей удалось познакомиться с Парком во Франции, когда у них с Драко всё только начиналось и нужно было появляться на публике перед репортёрами. Как злился на неё начальник. Но сейчас… Она всё возвращает. Чейз достоин всего. — Я же его просто обожаю! — на выдохе произносит он, вновь бегло читая. — Его архитектурные строения, которые он… Чейз замолкает. Будто бы сболтнул лишнего, и теперь пытается восстановить свой настрой. Он убирает письмо во внутренний карман пиджака, благодаря её. — Раз мы не на работе, — нехотя произносит он, — можешь называть меня Джек. — Хорошо, Джек, — немедля произносит она, — как скажешь. Он смотрит на Гермиону тёплым взглядом. Хочет что-то добавить, как сбоку слышится стук прямо в окно. Гермиона поворачивает голову и чуть было не раскрывает рот, видя, как Блейз Забини, оперевшись лбом о стекло, машет ей рукой. Рядом с ним Кляк, держащий множество пакетов, из которых виднеются игрушки, куклы, книги. Вот это встреча… — Ты их знаешь? — напрягается Чейз. — Да, — с улыбкой отвечает она. — Это мои близкие друзья. Джек делает паузу. Думает. И вдруг смотрит в окно, подзывая Блейза и эльфа к ним. Он смягчился — то ли от подарка, то ли ещё от чего. — Что вы, — настаивает она, — если вам неудобно, совсем не обязательно было приглашать… — Вечер добрый, — Блейз роняет пакеты под стол, нагибается к Грейнджер, целуя её в щеку, и садится рядом с ней. — Вы мистер Чейз? Забини протягивает руку удивлённому мужчине и тут же поясняет: — Очень много слышал о вас хорошего, — смотрит на Грейнджер. — Гермиона восхищена своим начальником. Джек распрямляет плечи. Делает вид, что не гордится услышанным. Все её друзья знают, как Джек спас ей жизнь. Кем он стал для неё в пустыне… — Прошу прощения, — вдруг говорит Кляк и берёт пакеты, что бросил Забини. — Мне следует уйти. — Почему же? — напрягается Джек. — Гермиона сказала, что вы её близкие друзья. У меня нет предрассудков по поводу домовых эльфов. — Падла! Повисает пауза. Блейз закидывает руку на спинку стула Гермионы, не реагируя на ругательство Кляка. Он просто привык к этому, как и сама Грейнджер. Вот только глядя на мистера Чейза, который медленно поворачивает голову к эльфу, заткнувшему рот рукой, она хочет объяснить, но не успевает. — Это ты сейчас меня падлой назвал? — Мистер Чейз, — сквозь тихий смешок Блейза начинает Гермиона, — у Кляка последствие ругающего проклятия. Он это не специально. Не контролирует. Домовик быстро кивает. Смотрит виновато на Джека. — Прошу прощения, — извиняется эльф и пытается сделать шаг к двери, как на его плечо опускается рука Чейза. — Присядь, — спокойно говорит тот, — и расскажи мне об этом. Я лет двадцать назад изучал это проклятие, но сам никогда не встречал подобного. Кляк нервозно переступает с ноги на ногу, видя, как Блейз, перегнувшись через стол, отодвигает для него стул. И вот теперь их пространство превращается в простой рассказ лживой истории о том, как Кляк у прошлого хозяина налетел на это проклятие. Он рассказывал без подробностей, которые не должны были коснуться ушей Чейза. Всё, что касается ушей Джека — это выкрики ругательств. — Если подумать, — Чейз ставит локоть на стол и опирается подбородком о кулак, смотря Гермионе в лицо. — Помнишь, мы разбирали парализующие средства и способы отмены? Грейнджер тут же пытается вспомнить и находит это в памяти, сразу понимая, о чём говорит начальник. Он любит эксперименты. — Но в тех книгах говорилось о зельях, — парирует ему. — Не физических проклятьях. — Но что, если изобрести формулу на этой основе? — не может угомониться он. — Это невозможно, — она с сожалением переводит взгляд на Кляка. Джек кивает, но всё же добавляет: — Но можно попробовать парализовать связки на триггерные сдерживающие слова. Ты же сдерживаешься, когда хочешь выругаться? Зрачки Кляка расширяются. Он кивает. — Очень сдерживаюсь! — соглашается он, сжимая плотно губы, но всё же сдаётся: — Сука, ещё как сдерживаюсь! Простите… Только через два часа, когда Гермиона сверяется со временем, она понимает, как легко прошло время. А главное — быстро. Она совсем не замечает за приятным общением, как начинает закрываться ресторан. Блейз с Кляком ушли на час раньше, пожелав Чейзу всего хорошего. Забини даже пару раз удалось рассмешить мужчину, Джек даже закашлял от смеха. Всё оставшееся время они с Гермионой думали об этом проклятии Кляка, выдвигая теории, смогут ли найти тот самый «антидот» от ругательств. Грейнджер в глубине души и с сожалением полагала, что это провальная идея, когда Чейз был воодушевлен и настроен на хорошее. Джек провожает её до машины, оставленной в магловской части Лондона, а сам спешит отправиться домой. Но Грейнджер почему-то думает, что он направится обратно в Министерство, чтобы поднять архивы. В её квартире пусто. Сегодня середина недели. Грейнджер знает, что Драко проводит эти дни в зале круглого стола, выполняя своё предназначение Главы мафии. Он явится ночью. Или под самое утро. Всё, что Гермиона знает, так это то, что проснётся в его объятиях. И с улыбкой на лице, закутавшись в одеяло, она ложится на край кровати, освобождая место для Малфоя.***
Малфой входит в библиотеку мэнора. Зажигает свечи, вдыхая пропахший пылью и плесенью воздух. Идёт по памяти к тем стеллажам, где оставил то, что ищет. То, что интересует сейчас. Драко подсвечивает Люмосом полки с книгами. Шагает в сторону, не обнаружив ту самую, но всё же находит её зажатой среди толстых фолиантов. Тонкая, ничем не примечательная потрёпанная книга. Малфой осторожно вытаскивает её и движется к столу отца. Падает в кресло, долго смотрит вперёд. Думает. Вспоминает. Кажется, ему было двенадцать. Он только вернулся из Хогвартса на летние каникулы и всё это время хотел быть ближе к отцу. Люциус работал за столом, пока Драко от скуки ходил от книжных полок до артефактов, лежащих на стеллажах. Уже тогда он знал, что всё, что находится здесь — незаконно. Но маленький Драко верил отцу и тому, что никто не войдёт сюда, кроме них. Библиотека была защищена. Как и сам мэнор. Здесь всё только для Малфоев. Люциус собирал все эти предметы, бережно храня. Драко не знал, зачем отцу понадобились тёмные артефакты. Только когда вскрылось то, что он из мафии, всё встало на свои места. Тёмное к тёмному. Чёрное к чёрному. Здесь множество видов запрещённой магии и тёмных искусств, за которые грозит пожизненное заключение. Или, в худшем случае, смерть. Малфой хмыкает, вспоминая, как Аврорат пытался проникнуть в мэнор в желании найти ещё больше улик. Сейчас для всех это пустующий старый особняк, который не впустит в себя никого, кроме Малфоев. Дом с привидениями. К счастью для Драко, он был мёртв для мира. Малфой раскрывает книгу, слыша хруст корешка. Всматривается в побледневшие от старости буквы, читая оглавление. Ведёт пальцем вниз, пока не находит то самое слово, за чем и пришёл сюда. Замогилье. Эту редкую книгу он приобрёл сам пару лет назад на одном из чёрных аукционов. Тогда его заинтересовала первая глава — о так называемых ясноговорящих женщинах. Слепых от рождения, сквибах, чей дар был настолько редким, что в мире их можно было пересчитать по пальцам. Они могли видеть будущее. Видеть людей в настоящем. Этой книге несколько веков, и даже тогда в ней писали, что эти женщины скрывали свой дар, прячась ото всех. В нынешнем мире никто о ясноговорящих не знал. Белые волосы легко скрыть магловской краской и затеряться в толпе. Но сейчас Драко не интересует эта глава. Его интересует нечто опасное. На что он решается, читая строку за строкой. Замогилье. Место между жизнью и смертью, и последняя лукаво затягивает путника дальше по лабиринту. Место, где можно встретить своих предков. Место, где можно узнать, чем они жили. Место, из которого, если заплутать, не выбраться. Место, где на любой вопрос можно получить ответ. Драко смотрит в текст, вчитывается в то, что сможет перенести его туда. Вчитывается, запоминая каждую букву, изучая этот ритуал. Сейчас это как никогда необходимо. Ему нужны ответы. Зацепки. Всё, что поможет. Теперь страх за его семью перешёл на максимальный уровень. Драко не чувствовал свободы в своей жизни, пока в голове множество вопросов. Главные из которых — кто был причастен ко всему, что случилось, и как вернуть силу Дракона. Он ожидает, что если заглянет в прошлое, то увидит отца. Увидит зацепки. Что угодно. Его страшит мысль, что всё повторяется. Сила татуировки необходима для защиты семьи. Если он активирует её, будет ли его семья неуязвима, как Номура? Очень хочется, чтобы так и произошло. Драко вспоминает смех Аммы, улыбку Пенси, вспоминает Блейза, Леона и Хантера. Он всех их вспоминает со страхом, что с ними может что-то случиться. Крыса залегла на дно. Вот только надолго ли? Он должен опередить её. Должен обезопасить свою семью, пока не стало поздно. Боится ли он не вернуться из замогилья? Нет. Он в полной чёртовой уверенности в себе. В книге говорится о главной ошибке: потерять контроль. Если это произойдёт, человек запутается в лабиринтах, не найдя выход от переизбытка чувств. Безумная идея. Настолько, что Драко готов рискнуть своей жизнью. Всё ради близких ему людей. Ему нужно лишь знание о том, как активировать силу. Ему нужно встретиться со своим предком, носившим на себе Дракона… Малфой выходит из камина в квартире Гермионы. Тихо и темно. Он медленно снимает с себя пиджак, кидая на диван. Половицы не скрипят, давая ему шанс войти в спальню беззвучно. Остановиться напротив Гермионы, обнимавшей его подушку, и улыбнуться от этого вида. Драко проходит к окну, ограждая эту часть комнаты защитной плёнкой, чтобы не разбудить Грейнджер и не дать дыму проникнуть дальше. Он садится в кресло, сгорбившись, прикуривает сигарету, первую за этот вечер. Дым стелется по лицу вверх, когда Драко, чуть приоткрыв рот, медленно выдыхает. Лёгкие жжёт от никотина, расслабляя и дурманя разум. Наверное, впервые в жизни он чувствует себя таким целым. Здесь. В её квартире. Глядя на обнажённое бедро, высунутое из-под одеяла. Впервые ему так хорошо. Всё на своих местах. Его женщина. И он сам. Рядом с ней. Сейчас его сердце бьётся на полную мощность. Разгоняет кровь по венам, пропитывая тело их общим теплом. Он не знает, любовь ли это сменила влюблённость. Малфою не хочется всё списывать на судьбу. Просто так бывает. Щёлкает там, между рёбер, вызывая болезненный спазм. И больше невозможно находиться без неё так долго. Коварное чувство. Жажда видеть её. Хотеть, как сумасшедший. Позволять ей отнимать воздух из лёгких в обмен на единственную улыбку. Чёрт… Кто бы мог подумать. Теперь им тесно по ночам. Они друг в друге растворяются. И дьявол, он сделает всё, чтобы сохранить и спасти это. Гермиона мычит во сне, когда Драко просовывает руку под её головой. Обнимает со спины, целуя в затылок. Сейчас он дома. Дом там, где была она…***
В пятницу вечером Драко встречает её в банке, Гермиона получила от него письмо с просьбой приехать. Ричибальд кланяется ей, довольно глядя на её руку. — Драко сказал, что эти кольца сделали вы, — она приподнимает кисть, вновь разглядывая рубин. — Они великолепны. Спасибо вам, Ричибальд. — Делал их с глубокой любовью, — отвечает гоблин и удаляется из кабинета, прихватив бумаги. Драко приподнимает взгляд, встречаясь с улыбкой. Ставит последнюю подпись на бланках и отодвигается от стола, тянет на себя Грейнджер. Они медленно и нежно целуют друг друга. — Сегодня я уеду по делам, — шепчет в ухо, лаская её бедро. — Меня не будет пару дней. Может быть, меньше. Грейнджер напрягается. Кладёт руку поверх его, останавливая прикосновение. — Что-то случилось? — задаёт вопрос, а затем следующий: — Тебя не узнают? Он качает головой. — Затеряюсь в облике старика. Ты переживаешь? — Драко смеётся, тянется к её шее, чтобы поцеловать. Но Гермиона сопротивляется, пытаясь совладать с телом, настолько ей щекотно. — Мне нужно заключить сделку, — поясняет он. — Не хочу, чтобы тебя видели Господины. Грейнджер вскидывает бровь. — Ты же знаешь, что я могу подчинить любого, — в шутку, но Драко не смеётся. — Знаю и не хочу, чтобы ты использовала силу. Гермиона выдыхает. Поднимается на ноги, садясь на край стола. Смотрит в окно, на ясное небо. На улице весеннее солнце задаёт хорошее настроение Лондону. Они говорят о Номуре. О тех голосах, что она слышит. Драко не мог отстать от неё с вопросами, почему её так терзают кошмары, побоявшись, что она видит в них пустыню и то, как его люди похитили её. Но Гермиона отвечает честно, успокаивая тем, что слышит голоса бывших носителей. Драко предполагает, что из-за того, что татуировка не выполняет своего назначения, ей тесно. Ей нужен весь разум. Судя по глазам Грейнджер, она наполовину цела от Номуры. — Драко, — она вытягивает руку и касается его скулы, — я контролирую её. Это несложно. Ты же говорил, что Грей не был психопатом. И прошлые носители не отличались безумием. Значит, бояться нечего. — Не были. Грей был даже мудр, в какой-то мере, — он хмурится, словно вспоминая прошлое, — и не был безумен в поступках. К концу жизни даже стал тихим. Каждый раз, когда сила в ней проявлялась, Гермиона подчинялась тому, что нужно сделать. Это были её мысли и её действия. Просто было ощущение, что всё умножалось, когда она пользовалась силой. Грейнджер никогда не сталкивалась с такой мощной магией, и, наверное, потому она так её пугала. Да, её будто подталкивали. Но думая об этом и вспоминая, Гермиона понимает, что всё делала сама. — Мне достаточно того, что ты в безопасности, — он двигает кресло на колесиках, останавливаясь напротив неё. Кладёт горячие ладони ей на бёдра, растирая, словно успокаивая. Он смотрит на неё с нежностью, всё видно по его глазам. Грейнджер спрыгивает со стола, нагибаясь, чтобы поцеловать в губы. Пару дней? Все выходные? Она проведёт их с Пенси и Аммой, пообещав себе, что не будет скучать. Постарается. Малфой, поднявшись на ноги, хватает её под бёдра, сажая на стол. Он долго и медленно её целует, расстёгивая шифоновую блузку. Грейнджер тает от всей его нежности. В чувствах. В полном ощущении блаженства. Им даже не приходится раздеваться. Всё происходит быстро. От вспыхнувшей страсти разгорячённых сердец и обжигающей крови в венах. Драко задирает её юбку к талии, дёргая белье в сторону, чтобы коснуться пальцами и простонать в губы Грейнджер, выдыхая жаром. Он трахает её на столе, закрывая рот рукой. Шепчет над ухом, что их могут услышать, что он не запер дверь. Всё это взрывается в голове бомбой от остроты и блаженства. Гермиона кусает его за пальцы, видя, как он смотрит на её попытки не простонать во весь голос. Она прогибается в спине, опираясь руками о стол, закатывая глаза, насколько глубоко он толкается в неё. Он в каждой клетке её мозга. Пророс корнями. Гермиона, кончая, произносит его имя, хватаясь за шею Малфоя. Дышит в изгиб плеча и отстраняется. Хочет видеть, как он догонит её. Хочет видеть полное блаженство в его взгляде. Драко кончает ей на бедро, помогая себе рукой. Жадно целует в губы, кусая. Шипит оттого, что Гермиона кусает в ответ. — Ты правда не запер дверь? — оборачивается она, стягивая юбку вниз. — Ко мне никто не входит. Для всех этот кабинет пуст. Она толкает его в плечо, улыбаясь оттого, что повелась. Оттого, что остаточное чувство волнами расплывается по телу. Ноги дрожат. — Ты сегодня уезжаешь? — падает на диван у окна, глядя на то, как Драко прикуривает сигарету, оперевшись о стол. — Сейчас. Его закатанные рукава обнажают предплечья. Вены вздуты, видно даже под татуировками. Драко выдыхает дым в потолок, запрокинув голову. Гермиона следит за тем, как ныряет вниз его кадык. Невозможно привыкнуть, как красиво он курит… Они прощаются поцелуем. Драко крепко обнимает её, шепча на ухо, что скоро они увидятся. Грейнджер не замечает в его голосе волнения. Она не замечает его…***
Войдя в гостиную дома Пенси, Гермиона чувствует приятный запах цветов, доносящийся со стороны веранды. Двери, ведущие туда, открыты на распашку. Кляк сидит за столом напротив Аммы, кивая ей. Они занимаются. Пенси играет в карты вместе с Блейзом и Леоном прямо в гостиной. Их карты левитируют перед лицами. — Загляни к Леону и скажи, какие у него карты, — Паркинсон машет ей рукой и кивает в сторону Леона. Всё, что сейчас хочет Гермиона — это поговорить с Кляком. Утром Чейзу всё-таки удалось убедить её провести эксперимент. Найти формулу, чтобы избавиться от проклятия ругательств. Он даже завёл исследовательский журнал, чтобы в будущем запатентовать это: «Моё имя будет в газетах! Я буду первым, кто открыл лекарство. Так и быть. Будешь моей помощницей». Грейнджер только в радость избавить Кляка от этой удручающей его болезни. Она не намерена обнадёживать домовика, но очень хочет поделиться новостями. Ведь он должен встречаться с Чейзом, дабы испробовать способы, которые они найдут. Блейз кидает карты на столик и ругается на Паркинсон, что та использовала чары, чтобы увидеть его карты. — Ты просто не умеешь проигрывать, — невозмутимо отвечает Пенси, закидывая ногу на ногу. Той ночью, когда Гермиона была здесь, перед тем, как состоялась драма между Блейзом и Леоном, они говорили с ней о Ёки, тепло вспоминая её. Паркинсон не виделась с Макото после смерти Госпожи. Да и не время было. Клан Скорпионов нёс траур. Паркинсон несмело, но всё же надеялась на ещё одну встречу с Макото. Навязываться самой было не в её принципах. Осталось только подождать, когда раны затянутся. — Ты не с Драко? — Гермиона садится рядом с Паркинсон, глядя на Леона. Он качает головой, задумавшись. — Сказал, я не понадоблюсь, — коротким ответом. Амма забегает в гостиную вместе со всеми доберманами и здоровается с Гермионой, хвастаясь тем, что Кляк поставил ей зачёт по математике. Грейнджер переводит взгляд на домовика, который семенит за девочкой. Гордо улыбается от её слов. Кивает, подтверждая сказанное, и плотно сжимает губы. Грейнджер пропускает удар в сердце, прежде чем обратиться к нему. Делает вдох. — Кляк? — Да, Госпожа? — он выругивается прямо в ладони, зажимая рот. Кланяется, извиняясь. — Помнишь моего коллегу, мистера Чейза? Все прислушиваются с интересом. Блейз отпускает шуточки про сварливого старика. По-доброму. Без обид. — Ты позволишь нам найти способ, чтобы излечить тебя от проклятия? Повисает пауза. Гермиона чувствует, как потеют ладони. Вытирает их об юбку. Но через секунду эльф подходит к ней, останавливаясь напротив. — Я смогу перестать ругаться? — Если у нас всё получится, то да, Кляк. Амма взвизгивает от детского восторга. Блейз кладёт руку на плечо эльфа, тормоша его из стороны в сторону, пока тот смущённо улыбается, опустив взгляд в пол. — Никакой больше суки, — проговаривает Блейз. — Забини! — рявкает Пенси. — У Кляка проклятье, но не у тебя! Мерлин! Тут Амма! Забини хлопает по спине Кляка. Театрально прикладывает ладонь к груди, извиняясь. — Прошу простить меня. Больше никаких «сук» не вылетит из моего рта. Паркинсон стреляет искрами прямо в лицо Блейза. — От меня что-то нужно? — Кляк не обращает внимания на то, как ругаются друзья. Он с такой надеждой смотрит на Гермиону, что у неё щемит в груди. Она честно ему отвечает: — Я не хочу тебя обнадёживать, но мы будем стараться изо всех сил. Мистер Чейз — умнейший из всех, кого я знаю. Если он берётся за что-то, обязательно пойдёт до конца. И я приложу все усилия к твоему исцелению. Домовик сжимает губы. Вот только не для того, чтобы сдержать ругательство. Он делает шаг ближе к Гермионе. — Госпожа? — произносит он тихо. — Можно вас обнять? Гермиона наклоняется первой, таков её ответ. Она обнимает эльфа, чувствуя, как содрогаются его плечи. Как же его мучает этот недуг. — Сейчас расплачусь, — вставляет Забини, отходя от очередного заклинания Пенси. — Предлагаю выпить! — и через паузу добавляет: — По бокалу! За семью! «За семью», — думает Гермиона, полностью соглашаясь с другом. Всё, что сейчас происходит — то самое, к чему стремилась Грейнджер. Просто не подозревала раньше об этом. Друзья. Самые близкие и настоящие. Честные во всём. Которые прошли друг с другом через уймы смертельных препятствий судьбы. Она счастлива, что становится плохо. Плохо, потому что в голове всё ещё веет остаточным страхом. «Всё хорошо», — проговаривает про себя, успокаивая нервы. Сейчас всё хорошо. Они ужинают на веранде, Гермионе даже удаётся погладить Сена за ухом, когда тот садится рядом с Аммой. Пёс поворачивает на неё голову, чувствуя касание, никак не реагирует, но через секунду облизывает пальцы Гермионы. Что же творится? Даже эти злобные, как ей казалось, собаки признали её как свою… — А где Блейз? — Леон оборачивается на вход в дом, не находя друга. Тот вышел довольно давно. Грейнджер до безумия, до сумасшествия счастлива.***
В библиотеке тускло догорают свечи. Драко пришёл в мэнор как только проводил Гермиону. Сейчас он склоняется над той самой книгой, лежащей на полу. Шумно выдыхает застоявшийся воздух помещения. Ему не страшно. Он не боится. Всё, чего он хочет, заперто в замогилье. Ответы. Опасность заклинания, что было вписано красными чернилами, заключалась в том, что попасть в замогилье было секундным делом. Лёгким. А вот выбраться оттуда… Не совладать с собой — фатально. В инструкции сказано, что после произнесения заклинания и вычерчивания руны в воздухе появится чёрная свеча, которая тут же загорится стебельком чёрного пламени. Чтобы попасть в замогилье, задуть её нужно сразу же. Если же вызывавший передумал, его настигнет смерть. Единственный шанс. И нужно взвесить всё, чтобы решиться на это, прежде чем случится неизбежное. Обратного пути нет. Нужны ответы? Нужен риск. Таков закон замогилья. Тело, что останется на поверхности этого «нечто», не должны тревожить, иначе лабиринты запутают путника и не позволят найти выход. Тело будет жить, вот только разум никогда не вернётся. Как человек может жить без души? Драко уверен — он справится. Ему нужен всего один ответ. Как пробудить силу. Он не пойдёт дальше. Он постарается. — Всё ради семьи, — произносит вслух, как напоминание, для чего он идёт, и берёт палочку с пола. Вдох. И время превращается в сталь, застывая на месте, когда Драко проговаривает заклинание, выводя руну перед собой. Чётко. Без страха. Прямо над распахнутой книгой начинает растекаться чёрный дым, просачиваясь прямо сквозь чернила на страницах. Он клубится, движется вверх, образуя форму. Сквозь этот дым Малфой видит чёрную свечу, фитиль которой загорается. Ему не страшно. Больше нет... Выдох задувает пламя. Драко исчезает из реальности, погружаясь во тьму. Его тело с глухим звуком падает на пол. Дым, что создал свечу, тут же исчезает вместе с ней, исполнив своё предназначение. Гулкие шаги разносятся по коридору мэнора. Человек медленно идёт, останавливаясь прямо у входа. Смотрит на тело Малфоя, презрительно оценивая. — Семья, говоришь? — произносит человек и входит внутрь библиотеки.