У дьявола знакомое лицо и в его ложь легко верится.
— Нет! — категорично отвечает Пенси. — Ну мама! — тянет Амма, хмурится. — Пожалуйста! Гермиона с улыбкой смотрит на попытки девочки уговорить Пенси завести нюхлера. После того, как Забини купил ей книгу о фантастических тварях в Косом переулке, Амма загорелась желанием стать как Ньют Саламандр. Каждый день новые увлечения. — Я хочу волшебное существо! — не сдаётся девочка. — У тебя есть Кляк. Блейз опирается плечом о колонну, выходя на веранду, после своего долгого отсутствия, и смотрит на девочку, видя, как та реагирует на его ответ. Паркинсон сверлит друга взглядом, не оценивая его шутку. Забини тут же исправляется; отталкивается от колонны, чтобы усесться рядом с домовиком и несильно хлопнуть его по плечу. — Прости, дружище, — улыбается он. — Тварь! — Я знаю, — через ухмылку отвечает Блейз и тут же прикладывает палец ко рту Кляка, прежде чем тот извинится за грубость. — Подожди, не спеши. Скоро тебе это вообще не потребуется. Он оглядывает стол, смотрит на каждого и останавливается на Леоне, приподнимая бровь. — У меня есть предложение. Вот только тебе, маленькая мисс, — Блейз создаёт палочкой образ птичек, чтобы они окружили голову Аммы, дабы отвлечь её, — нужно остаться с мамой. Там, куда мы пойдём, будут взрослые разговоры. Почти срабатывает, вот только девочка настаивает: — Я взрослая! Пенси с выдохом хмыкает и кивает дочери. — Ещё какая, — соглашается с ней и переводит взгляд на Забини. — Что ты там ещё задумал? — Покричать…***
Гермиона стоит прямо посередине ипподрома, не понимая, зачем Блейз привёл их сюда. Леон, пользуясь случаем, подходит к конюшне. Из загона высовывает морду Звёздочка, давая себя погладить знакомому человеку. Забини останавливается напротив Кляка, поправляющего полы пиджака. Он смущён — оглядывается по сторонам, переступает с ноги на ногу. — Мистер Забини, зачем м-мы сюда пришли? — заикается от скорого приступа. — Давай, — Блейз приподнимает брови, кивая по сторонам, — кричи. Кричи во всё горло, Кляк. Тебе это скоро не понадобится. Высвободи всё хреновое, что у тебя скопилось. Гермиона складывает руки на груди и выдыхает, не понимая, зачем она здесь. Но как только Забини поворачивает к ней голову, делая шаг в её сторону, она хмурится. — Ты тоже кричи. Мы все покричим. — Блейз, я пас. Всё это походит на какой-то тренинг для уравновешивания сознания. Курсы психологии, которые помогут человеку выплеснуть весь негатив. Гермиона справляется и без этого… Ей не хочется кричать и ругаться. Она мотает головой и хочет пойти обратно в дом, как Забини тут же аппарирует перед ней. — Это для него, — шёпотом произносит он и смотрит ей за плечо, на Кляка, стоящего посередине ипподрома. — Он столько делает для нас. Давай поможем ему. Я уверен, что вы с Чейзом найдёте способ. Просто… Он закидывает руку, массируя затылок. — Просто… — Блять! — слышится позади них. Блейз тут же вытягивает палец в его сторону и громко произносит: — Не смей извиняться! Продолжай! Гермиона смотрит в глаза друга, соглашаясь. Он одобрительно дёргает уголок губ вверх и набирает воздух в лёгкие, чтобы во всё горло заорать: — Сука! Забини настигает Кляка, смотрит на него и вновь кричит: — Блядина! Мразь! Тварина! — С-сука! — через хохот произносит Кляк. — Простите… Гермиона оборачивается к Леону, замечая, как тот, оперевшись о забор бёдрами, прикуривает сигарету. Он с интересом наблюдает за происходящим. Грейнджер немедля подходит к нему и располагается рядом прямо под звуки разнообразных ругательств. — Не тех он выбрал, чтобы покричать, — выдаёт замечание Леон. — Ты абсолютно прав. Их голоса эхом разносятся по округе, теряясь где-то там, в начале леса, растворяясь остатками в иглах елей, в мишуре травы. Вечернее солнце мягко ласкает кожу, прячась за горами, виднеющимися на горизонте. — Я так вдохновлена тем, что мы с Джеком будем искать способ излечить проклятие Кляка, — зачем-то делится она. Делится тем, что действительно греет ей душу. — Уверен, у вас всё получится, — Леон выдыхает дым вверх. Гермиона нащупывает в его голосе что-то цепляющее её мысли и тут же это озвучивает: — Что-то случилось? — она понимает, насколько от этого вопроса веет паранойей, но ничего не может с собой поделать. Леон мотает головой, заглядывает ей в глаза. И чёрт. Он идеально спокоен, даже если что-то скрывает. — Сука! Сука! Сука! Сука! Грейнджер давит смешок от того, как Кляк разошёлся. Блейз напротив него изображает дирижёра — машет палочкой под каждое ругательство эльфа. — Мне неловко, что мы стали свидетелями ваших… — она делает паузу, не зная, какое слово подобрать. — Не извиняйся, — тут же спешит остановить её от гнетущих мыслей. — Это я не сдержал себя в руках. — Мне кажется, Блейз только этого и ждал, — она смотрит, как Леон прячет улыбку за сигаретой. — Порой нужно выговориться. Когда они с Драко и Пенси отсиживались во второй гостиной, дав Блейзу и Леону время, Паркинсон тут же сорвалась к двери, прикладывая ухо, пытаясь подслушать разговор. Позже она пояснила, что просто ждала этого самого момента, когда они оба перестанут лгать самим себе, говоря, что у неё радар на таких, как они. Пенси ещё лет пять назад, по секрету, сказала Драко, что Леон однажды сорвётся: либо он убьёт Блейза, либо прогнётся под его напором. Блейз хохочет, хватаясь за живот. Смотрит в сторону забора, где сидят Гермиона с Леоном. Машет им. — Всё, Кляк. Я охрип! — пожимает эльфу руку. — Я рад, что скоро тебе всё это не понадобится. — Спасибо, мистер Забини, — отвечает домовик, замечая, как друг сжимает челюсти, и тут же исправляется: — Блейз. Кляк с хлопком пропадает, возвращаясь в дом. Блейз, делая вдох, поднимает руки, потягиваясь. Футболка чуть задирается, обнажая косые мышцы живота. Грейнджер уверена, что знает, кому этот спектакль предназначен. Забини подходит к ним, выдирает из рук Леона сигарету и делает затяжку, вглядываясь в его лицо. Хмурится. — Тц, — приподнимает руку, чтобы коснуться брови Леона. — Всё ещё рана не зажила? Леон повторяет его движение, прикладывает пальцы к брови. — Секунду, — проговаривает Блейз и с помощью акцио призывает бадьян, находившийся рядом с конюшней. На случай, если Амма что-то повредит себе во время езды на лошади. — Вот, сейчас… Блейз капает немного лечебного зелья себе на указательный палец и не дожидаясь одобрения касается раны Леона. Хмурится. — Странно, — Забини смотрит на склянку в руке. — не работает… — Он не поможет, — быстро отвечает Леон, словно хочет перевести тему.***
Пустота ощущается покоем. Тишиной. Приглушённым синим цветом под матовой массой тумана. Здесь холодно. Каждый выдох сопровождается паром изо рта. Драко оглядывается. Ни-че-го. Под ногами едва виден асфальт. Вдалеке плавятся фигуры из теней домов, сменяя облик на высокие ели, выстраивающиеся в длинный ряд, создавая густой лес. Малфой напрягается, резко разворачиваясь от острого предчувствия. За спиной оказывается твёрдая стена. Замогилье чувствует его. Проверяет. Оно начинает его путать. Оно начинает дышать… Дышать прямо в мыслях Драко. Свистящим ветром в голове. Шумом воды. Голосами… Чего ты ждёшь? Чего желаешь? Задай вопрос… И всё узнаешь… — Кто это? — Малфой сжимает кулаки. Ведёт плечом, чувствуя, как на них опускается невидимая тяжесть. Словно некто стоит у него за спиной, положив руки. Словно одно неверное движение, действие или слово — и этот некто свернёт ему шею. — Мне нужны основатели, — ровным тоном произносит Малфой. — Триада. Мне нужен Дракон! В его сознании ощущается присутствие чужих. Шёпотом. Иголками в венах, заставляющими разгонять адреналин. Заставляющими его сорваться. Драко дышит ровно. Он не позволит себя напугать, извести. Туман немного рассеивается, и Малфой замечает три фигуры впереди, сидящие у одноэтажного домика. Вокруг лес. И всё здесь в тёмно-синих оттенках. Шёпот. Шёпот. Везде. Повсюду этот тихий шёпот. За ним наблюдают. Оценивают его страх, эмоции. Внезапный порыв ветра полосует лицо, ледяным лезвием проходясь прямо по коже, заставляя его содрогнуться от этой внезапности. То ли от самого ощущения, то ли от предчувствия полного его уничтожения. Драко шагает вперёд, вглядываясь в фигуры, и понимает, что одного мужчину ему показывают чётко, лицо и одежду, когда двое других скрыты чёрной тенью, видны лишь очертания их тел. Мужчина с длинной бородой опирается на посох, его руки будто из сплава металла — блестят стальным отражением. От тёмной мантии исходит чёрный дым. Он смотрит перед собой, застыв, будто время остановилось. И его глаза… Рыже-красные, как огонь. Малфой машет перед его лицом рукой. — Зачем пришёл? — старик медленно переводит взгляд на него. Малфой напарывается на этот огненный взгляд, как на ржавые пруты. — Вы триада, — Драко осматривает двух других. — Мне нужен Дракон. Ему кажется всё это бредом. Голоса в голове путают. Смеются над ним. Над его словами. Малфой дёргает плечом. — Задай вопрос… Последняя буква тянется, превращаясь в свист. Мужчина перед ним то становится полупрозрачным, то вновь принимает форму. Драко резко отмахивается от того, что ему прямо в ухо кто-то кричит. Позади, где-то вдалеке, гремит. Хрустит. Малфой оглядывается, замечая огромную стену, которая упирается в небо. Лабиринт начинает строиться… Ему срочно нужно взять себя в руки. — Как мне активировать силу татуировки? — сглатывает, старается придать тону спокойствие. Мужчина перед ним молчит. Яркий огонь в глазах тухнет, когда он медленно прикрывает веки. Старик шепчет себе под нос, быстро, невозможно различить и слова. Драко ждёт и всё это время контролирует эмоции. Сжимает и разжимает кулаки. Он смотрит на того, что сидит на крыльце дома. Фигура тёмная, из серого дыма, единственный цвет в нём — светящиеся ярко-голубым глаза. «Номура», — думает Драко. Стоит повернуть голову и дёрнуться в сторону, как позади слышится новый грохот. Просто потому, что Малфой даже не замечает, как третий из триады оказывается сбоку от него — так близко, что дым от его прозрачного облика касается рубашки Драко. Фиолетовые. Такими были его глаза. Варан разглядывает Драко, будто приценивается. Обтянутая клубками дыма голова чуть наклоняется вбок. «Дракон», — чужим голосом в голове. Малфой сжимает челюсти, скрывая раздражение. Он поворачивается к Варану и опускает голову, чтобы взглянуть на того исподлобья. — Да, — отвечает он, — и я хочу знать, как активировать силу. Шёпот. Свист ветра. Везде и повсюду. На коже ощущается холодом. В голове же — жаром от голосов. «Ты не боишься, — вновь слышится голос Варана. — Я вижу все твои мысли». — Тогда ты должен знать, зачем я пришёл, — проговаривает Драко. — У тебя много вопросов, — теперь Варан говорит вслух, делая шаг назад. Дым от его тела следует за хозяином, окутывая движения мужчины. — Ты не определился с главным! — грозно проговаривает Варан, и позади Драко в очередной раз раздаётся грохот. Малфой оборачивается. Три стены, криво расположенные, прячутся в тумане. — Главный вопрос я задал. Я хочу защитить свою семью, — он решает попробовать честность. И, кажется, это то, что нужно. Тишина такая, что становится не по себе. — Здесь все ответы, что ты ищешь, если совладаешь с собой. Они намеренно тянут время. Делают всё, чтобы вывести его на эмоции. Чтобы Драко остался здесь навсегда. — Как. Пробудить. Силу. Драко сжимает челюсти. Напрягается. Голос подводит. Он слышит ухмылку от Дракона и переводит на него взгляд. От огненных глаз исходит дым, словно они горят. Невероятная в своей невозможности картина. — Ты смертен и уязвим. Только Номуре позволено обладать этим даром, — отвечает Дракон, как только Малфой думает об этом. Они знают все его мысли. — В твоей власти защищать триаду. Исполнять приговоры Номуры. В твоей власти огромная сила, Драко Малфой. И как только он хочет спросить, откуда они знают его имя, как Номура, сидя на всё том же месте, переводит взгляд на него: — Мы знаем всё. Мы — это твоё сознание. Он ничего не понимает, и грохот, раздавшийся позади, очевиден. — Вы предки. Так сказано в книге. Таковы законы Замогилья. — Мы есть и нас нет, — говорит Варан. Взгляд его глаз, испускающих фиолетовый свет, упирается в Драко. — Таковы законы замогилья. Они тянут время. Малфой не понимает, что здесь происходит. Этот мир опасен своими ловушками. Но факт того, что перед ним триада, остаётся чётким. Над головой пролетают вороны, шурша крыльями. Драко смотрит на то, как птицы растворяются вдалеке, стремительно быстро разлетаясь в стороны. Номура поднимается на ноги и ступает по лестнице к входным дверям дома. Он касается ручки, оглядываясь. Прежде, чем открыть дверь, он не произносит ни слова. Всё в голове Драко: «Цветы Ликориса, — медленно, шёпотом, — ответ на твой последний вопрос. Если справишься, они взрастут». Варан ступает следом за Номурой, входя в дом, и как только Дракон хочет развернуться и пойти следом, Малфой протягивает руку в желании схватить его за рукав. Но вместо этого пальцы проходят сквозь тело. Новая стена появляется из земли уже ближе… — Ответь! — сквозь зубы. Хрустит и вибрирует земля, рождая новую стену. — Как мне получить силу Дракона? — он дышит через рот, выдыхая пар. — Сгори. Дракон входит в дом, хлопая дверью. — Блять! Малфой быстрым шагом взбирается по лестнице, слыша за спиной появление новых стен. Хватается за ручку, и невероятная сила чего-то извне вбрасывает его в дом. Всё темнеет. Он падает, успевая выставить руки. Дышит так, чтобы успокоить сердце. Но дьявол, ему даже счёт до восьми не помогает. Тусклый синий свет заливает комнату. Слышно, как кто-то напевает. Ему до боли, до ужасной боли знакома эта мелодия. И тогда Драко понимает. Он сейчас сорвётся и останется в Замогилье навсегда. Он закрывает глаза, поднимаясь на ноги, чтобы развернуться, коснуться ручки и выйти из дома. Чтобы не увидеть того, от чего его поведёт. Того, от чего он не совладает с собой. Шаг. Дверь хлопает за ним, и он раскрывает глаза. Нет. Нет. Нет. Он всё тут же. В этой комнате не видно стен. Границы прячутся в тумане, когда посередине стоит круглый чайный столик. Он и его узнает. Женщина, сидящая за ним, тянет тёплую улыбку. — Драко. — Мама…***
— Леон? — Гермиона идёт с ним позади Блейза к дому Пенси, возвращаясь с ипподрома. — В брачном договоре я видела твою фамилию. Прости за этот вопрос, но почему Хантер не дал тебе свою? Забини чуть замедляет шаг и оборачивается, услышав этот вопрос. Он как-то грустно вздыхает. Бормочет, что пойдёт быстрее, и в итоге, взяв палочку в руки, аппарирует с места. Распустившиеся цветы вдоль выложенной дорожки излюблены магией. Им ещё рано цвести, и Грейнджер уверена, что это дело рук Кляка. — Клоуз — фамилия моей матери, — Леон замедляет шаг, подстраиваясь под Гермиону. — Она умерла после моего рождения. — Прости, если задела тему, на которую ты не хочешь говорить, — она чувствует его напряжение. Даже смотреть в его лицо не нужно, чтобы понять тоску, её слышно в голосе. — Гермиона, — Леон берёт её за кисть, останавливая. Хочет что-то сказать, но щурится, всматриваясь вдаль. Грейнджер переводит взгляд на то, что его заинтересовало. И просто не успевает. Леон мгновенно достаёт палочку из нагрудной портупеи. — Быстро в дом, — стальным голосом. Удар сердца Грейнджер пропускает. Ей не нравится то, каким тоном говорит Леон. Она слышит в этом только страх. Животный. Оглушающий. И вот теперь то, что привлекло их внимание, становится чётким. Таким, что в сумерках кажется яркой вспышкой. Гермиона хватается за древко на бедре, глядя на то, как дом по периметру начинает окружать пламя. Страх впивается раскалёнными иглами в кости. Судорожное дыхание. Дрожь. — Быстро аппарируй к камину! — кричит Леон и хватает её за руку, решая сделать это сам. В доме на диване сидит Блейз, который тут же вскакивает, видя Леона в боевой готовности. — Все в камин! В менор! На лестнице появляется Пенси. Грейнджер с диким страхом переводит взгляд на улицу, где вовсю разгорается то, что она пыталась забыть. То, от чего она давно убежала… Кольцо из пламени, что было в пустыне. Они окружены.***
Малфой смотрит на мать, не веря своим глазам. Сердце исходит болью. Она такая, какой он запомнил. Любящая. Именно таким взглядом она смотрит на сына. Он делает шаг вперёд под барабанную дробь своего сердца. Вот только она смотрит чуть ниже. Маленький Драко пробегает сквозь взрослого, вызывая в нём колючий холод. Мальчик бежит к матери, взбирается на её колени. Нарцисса приглаживает его волосы. И за всем этим, стоя в нескольких метрах, наблюдает Драко, застрявший в своих эмоциях, которые в Замогилье неуместны. Почему он здесь? Почему его сознание решило встретить мать? — Спасибо, что позволила поговорить, — слышится со стороны. И Драко шатает, когда он смотрит на мужчину, спрятанного за тёмным дымом. Он идёт к столику и садится напротив его матери. Его голос искажен. Нарцисса не смотрит на гостя, она поглощена сыном. В её взгляде волнение. И блядство, как у Малфоя скребёт под рёбрами от чувства, что что-то не так. Нет. Нет. — Нет! — вслух проговаривает он, но никто его не замечает. — Я дождусь Люциуса, и мы поговорим, — мужчина кладёт ногу на ногу, смотря то на женщину, то на мальчика. — Мама! — громко произносит Малфой, подходя ближе к столу. Ноль внимания. Ноль эмоций. Тень стучит пальцами по столу. — Быть может, выпьем чаю? — спрашивает гость. Драко судорожно прикидывает, вспоминает свой возраст, глядя на мальчика. Девять. Приблизительно девять. Именно тогда Нарцисса умерла. — Яд… — шёпотом, с шоком проговаривает Драко, округляя глаза. — Нет! Всё, что сейчас происходит, превращается в какой-то кошмар. Он совершенно не помнит этого момента, но зная Замогилье, зная, что оно показывает всё, что забыто, всё, на что хочется получить ответы, его срывает. Тень встаёт на ноги, клонит голову и спокойно произносит: — Разреши мужчинам поухаживать. Маленький мальчик тут же спрыгивает с колен матери, кивает тени. Улыбается — так, как Драко не улыбался больше никогда. Они отходят в сторону, пока Нарцисса замирает, словно время останавливается. Всё темнеет… Комод, сервант, стол, где стоит фарфоровый чайничек. Теперь Драко знает, что это садовый домик, тот, что стоит прямо перед менором. Мама часто проводила там время, отдыхая после того, как весь день возилась с розами. Тишина сменяется шумом — мальчик ставит на поднос три чашки. Бормочет под нос, пока всё это время мужчина стоит за его спиной, подбадривая: — Ты такой уже большой, самостоятельный. Я горжусь тобой, — он указывает рукой на появившийся второй чайничек. — Вот этот. Здесь чай. — Что ты делаешь? — кричит Драко. Толкает тень, но вместо того, чтобы руки упёрлись в плечо мужчины, он проходит сквозь него. Сердце истошно воет. Руки дрожат от предчувствия полнейшего краха. Мальчик ставит чайник на поднос, и мужчина будто бы тянется, чтобы помочь ему, но маленький Драко проговаривает: — Я сам! — Конечно, ты сам всё сделаешь. Мальчик, высунув язык, неаккуратно берётся за ручки подноса, притягивая его к себе. Пыхтит. Малфой пытается сбить чайник, но рука так же проходит сквозь него. Хочется выть. Хочется закрыть глаза. Хочется сдохнуть от того, как он сам кладёт на стол поднос. Ставит чашку перед Нарциссой, затем для гостя, а потом для себя. — Позвольте за вами поухаживать, миссис Малфой, — смеётся мальчик и хватается за ручку чайничка, изображая кавалера. Маме всегда нравилось, когда он так делал. Нарцисса с такой любовью глядит на него, что даже прикладывает руку к груди. Она смотрит с трепетом, как сын разливает чай, проливая немного на скатерть. И вот когда все чашки наполнены, Малфой начинает кричать во всё горло. — Нет! Мама! — он стоит над столом, пытается руками смахнуть чашки. Агония в венах. Жуткий срыв. Взрыв его эмоций. Он уже не понимает, что это всего лишь мираж. Он думает, что всё по-настоящему. Пахнет гарью… — Сначала дамы, — тень кладёт руку поверх кисти мальчика, когда тот, близко подвинувшись к столу, хочет сделать глоток. — Манеры, Драко. Драко, Драко, Драко. — Нарцисса, не пей! — Малфой хрипит. Он понимает, что сейчас случится, но просто-напросто не хочет верить тому, что видит. — Мама… Женщина аккуратно берётся за чашку, с улыбкой глядя на сына, делает глоток и ставит её на блюдце. Тук. Тук. Тук. Звук собственного сердца в ушах Малфоя заглушает его крик, когда он видит, как из носа Нарциссы падает первая капля. Кровь. — Мама? — мальчик резко подрывается к ней, но женщина, взглянув на сына, сглатывает в последний раз. — Мамочка! Голова Нарциссы запрокидывается назад под испуганный плач мальчика. Его тошнит. Хочется выцарапать себе глаза. Драко ненавидит себя за то, что увидел. За то, что вспомнил. За то, что убил собственную мать. Кольцо на её пальце не перенесло её в библиотеку, потому что Нарцисса не почувствовала опасности. Блять, она не ждала её от сына! Нет… Нет. Драко падает на колени и больше, кажется, не дышит. Не может. Он видит, как мальчик плачет, тормошит маму, пока к нему подходит тень, опуская руку на плечо. Он стоит спиной к Малфою и медленно, с издёвкой в голосе проговаривает: — Когда вырастешь и захочешь отомстить, я буду ждать. Тень превращается в очертания тела, одежды. Затылок… Мужчина поворачивает голову, позволяя увидеть профиль своего лица… И вот тогда пелена ярости ввинчивается в суставы, заставляя сжать челюсти до скрипа зубов. Безумие. Только самые близкие люди могут довести до самой желчной ненависти. С почти пеной у рта, Драко хрипло произносит: — Дядя…***
Пенси срывается в спальню дочери, пока все, кто находится внизу, стягиваются к камину. — Как это возможно? — Блейз, вытянув палочку, оглядывается по сторонам. — Кто вообще решил это сделать? Топот. Паркинсон бежит с Аммой, закутанной в одеяло. Забини подлетает к ним, загораживая спиной. Кляк суетится. Оглядывается. Псы рычат, глядя на веранду, откуда слышны голоса множества мужчин. — Все в камин! Пенси! — Блейз толкает девушек, чтобы они переместились первыми. Грейнджер берёт летучий порох и произносит «менор». Но ничего не происходит. Порох рассыпается под ногами. Вторая попытка так же неудачна. На дом наложили чары ловушки. Амма плачет. Грейнджер выбегает из камина, становясь впереди всех. Всё, что она сейчас чувствует — это страх за семью. Всё, что она может сделать… Номура говорит с ней. Она её чувствует. — Уходите! — холодным надменным тоном произносит Гермиона. Но те, кто находятся снаружи, уже приближаются. Леон стреляет зелёным лучом первым, убивая одного из мужчин в капюшонах. Блейз делает то же самое. И вот тогда начинается ад. — ИнСенДио! Гермиона поворачивает голову на то, как Пенси стреляет в главного добермана, Ина, огнём. Рык разносится отовсюду. Лучи летят из стороны в сторону, а Пенси хватает Амму и пятится к стене, в угол, закрывая дочь собой. Потому что некуда бежать. Чужие уже во всём доме. Слышны выстрелы из кухни и второй гостиной. Грейнджер закрывает собой Пенси и её дочь, зная, что не сможет умереть. Она проговаривает приказы остановиться нападавшим, но никто её не слушает. — Они не меченые! — выкрикивает Блейз, аппарируя к углу. — Без татуировок. Леон! Пригнись! Кляк успевает первым. Он толкает Леона, спасая от Авады, успевая спрятаться за диван. Домовик из раза в раз исчезает с хлопками, и каждое его появление сопровождается чьей-то смертью. Там, снаружи дома, падают тела. Боже. Грейнджер блокирует выстрел и тут же со всей своей ненавистью стреляет в ответ, но человек, засмеявшись, аппарирует с места. Кровавая бойня превращается в череду хлопков, слышны глухие удары тел об пол в намагниченном магией воздухе. Голоса тонут в отголосках искрящихся вспышек. — Блейз! — Леон кивает в сторону веранды, и они оба аппарируют. Леон размашистым жестом перерезает горло одному, а затем аппарирует обратно в гостиную. Так же поступает и Блейз. Все их действия отточены и слажены. Они работают в паре. Убивают. Защищаются. Стреляют. Кляк ни слова не произносит. Ни единого. Эльф лишь с хлопками исчезает и появляется, обманывая тех, кто пытается в него выстрелить. Он тут же оказывается за их спинами. Но кажется, что наёмников становится всё больше. Грейнджер чувствует себя беспомощной. За её спиной кричит Амма, а Пенси, вытянув палочку назад, с ужасом в голове оглядывается. Вот тогда происходит самое жуткое. Кажется, Грейнджер бредит. Она смотрит на улицу, где носится огромный огненный пёс, раздирая всех чужих на куски. Он выше человека, его большая пасть полностью состоит из золотых зубов. Клыки настолько длинные, что заходят за нижнюю челюсть. Он рычит. Рвёт. Мечется. Над его телом густятся огненные языки. Адский пёс. Взрыв малой гостиной откидывает женщин и ребёнка прямо на середину. Амма лежит неподвижно под своей матерью. Звон в ушах. Грейнджер поднимает голову, чувствуя на языке кровь. Она повсюду. Боль, боль, боль. Ей кажется, что в голове треск стекла. Она теряет фокус зрения. В горле скапливается кровь из разбитого носа. — Амма! — кричит Блейз, перерезая шею наёмнику на улице. И как только в него летит луч, он успевает аппарировать, падая на колени перед Пенси и Аммой. — Пенси! Леон хрипит. Его бок проткнула большая щепка, отколовшаяся от какой-то мебели. Людей на улице всё меньше. Горы трупов. Инсендио беснуется, прыгая так далеко, что пригвоздил лапами мужчину, размозжив ему голову. Всё горит. — Бери их и бегите к лесу! — Леон еле передвигает ногами, но всё ещё держится. — Если сможете пройти через огонь! Я попробую сделать путь через него! В его руке палочка, в другой кастет, которым он бьёт молодого парня, появившегося перед ним с хлопком. Крик. Боль. Хрипы отовсюду. — Гермиона! — Блейз поднимает на руки Амму и как только хочет передать ей девочку, перед ним возникает мужчина. — Авада Кедавра! — стреляет Гермиона, перехватывая ребёнка. Блейз смотрит на Грейнджер, падая на колени. В его плече нож. Из разбитой губы течёт кровь. Гермиона тянет Паркинсон, левитируя её в воздух, держа на руках Амму, и как только хочет переместиться ближе к лесу, за спиной у Забини появляется наёмник. Хлопок. Удар. Тело наёмника падает навзничь. Кляк, обняв за плечи Блейза, спасает тому жизнь, успевая выстрелить. — Кляк… Грейнджер несётся на выход. Блокирует последнюю вспышку и бьёт тем же. Всё затихает. Она падает на колени вместе с Паркинсон и Аммой, которые всё ещё без сознания. Гермиона боится думать, что они умерли. Она смотрит перед собой, на две огромные лапы, которые останавливаются перед женщинами. От адского пса веет безумным жаром, адского пламени. Он скулит так громко, так невыносимо, что в груди всё вибрирует. Леон ползёт к Блейзу. Его вывихнутая нога болтается. — Блейз, — он тянет к нему руку, замечая ранение. Вот только Забини кричит. Он сквозь слюни орёт, срывая горло. На его руках Кляк. Блейз закрывает ему шею, чтобы перестала выстрелами пульсировать кровь из разодранной артерии. Эльф спас его ценой своей жизни. — Я сейчас принесу твой чемоданчик, — плачет Блейз. — Что? Что ты сказал? Он нагибается к домовику, слыша протяжное «с-с». — Хочешь выругаться? — истерически спрашивает Забини; это от нервов. — Сукой меня назвать? Ну же! Кляк! Нет! Тебя вылечат! Блейз оглядывается на веранду. Смотрит на женщин. На Гермиону, будто она должна подтвердить его слова. — С… — тихо, сипло произносит Кляк. — Сука? — Блейз сжимает челюсти. — Я знаю. Держись, дружище. Не трать силы. Домовик поднимает трясущуюся руку, касаясь груди Блейза, и наконец заканчивает то, что хотел сказать: — С… спасибо за всё… Зрачки карих глаз расширяются. Вой адского пса, задравшего голову к небу, оповещает о смерти…***
Пахнет гарью. Драко кашляет, пятясь назад. Лабиринт появляется прямо из темноты. Сердце стучит отбойником, прямо в такт появляющимся стенам где-то вокруг. Он запер себя, сорвавшись. Не преодолев взрыва эмоций. В голове мысли воспаляются, прорывая нарывы гноем того отвратительного, что он увидел. Он падает на колени, глядя вниз. Первая слеза ударяется о землю, утопая в тумане. Всё было ложью… Сучью правду Драко не видел. Не знал. Её просто стерли. Хантер оказался волком в овечьей шкуре, в шкуре члена его семьи. Как? За что? Почему… Драко сжимает челюсть, держа выдох в пределах горла. Дышит ровно. Пытается угомонить бесов в голове. Угомонить ненависть. Он закрывает глаза. Темнота всегда спасает. Она контролирует мысли, делая их отчетливее. Ненужное — убрать. Сейчас, когда ему нужно выбраться отсюда. Малфой сжимает кулаки, загребая землю. Выдох. Ему нужна пустота в башке и пустота в сердце. «Я так горжусь тобой». Горжусь. Горжусь. Горжусь. Голос он этот ненавидит. Презрение и ненависть — всё, что он чувствует к человеку, называвшему себя его дядей. Вдох. Выдох. Драко поднимается на ноги, ступая вперёд, сворачивая налево, следуя по лабиринту. Узкий коридор и стены, конца которых не видно. Малфой идёт сквозь этот тёмно-синий туман, чувствуя, как горит в глазах. Как жжётся. Стены все сужаются. Скоро его запрут в коробке. — Хочу знать, как умер отец, — задаёт вопрос вслух в надежде увидеть ответ. Но лабиринт стоит неподвижно, а вскоре вновь движется. Драко нарушил условия, сорвавшись. Совладай он с собой, мог бы получить ещё больше информации. Но теперь ему достаточно того, что он увидел. Крыса, за которой он бегал, оказалась членом семьи. Хантер сидит в его голове и заражает ядом, нельзя забыть, он там — в подкорке мозга. Оглушает, смеясь над ним. Малфой изо всех сил это игнорирует. Не время. Не сейчас. Нервы стягиваются в тугой узел. Прошибает дрожью. Нет конца этому лабиринту. Он не знает, сколько уже идёт. Час или два. А может, вечность. Пахнет гарью. Он царапает горло, пытаясь освободиться от собственной кожи. От себя прошлого. Мысли несутся со скоростью света в сокрушительный мрак, хочется смеяться, надрывно, истерически, безрадостно своей и без того разодранной хрипом глоткой. Вместе с этим жутким хохотом выблёвывается и ублюдское чувство, застывшее давным-давно в глубине лёгких — ожидание краха. От него фонило обречённостью души. Драко останавливается и замирает, чтобы втянуть воздух, пропахший гарью. Прикрыть глаза. Выровнять дыхание, уничтожая мысли одни за другими. Он убивает в себе желание думать. Всё, что он сейчас делает — смотрит в небо, колыхающееся красным огнём, не зная, мираж ли это. Вдох. Выдох. Шёпот отовсюду. Хохочет. Выводит его из себя. Не хочет отпускать путника, толкая всё дальше к смерти. Замогилье сдерживает всеми силами. — Драко, — голосом мамы. — Драко. — Драко. Отовсюду. Малфой чувствует, как покалывают кончики пальцев и больше ничего. Пустота. Безразличие, которое он создал искусственно в желании обойти лабиринт. Думает только о: ни о чём. Он закапывает себя в могилу пустоты, забивая гвоздями ненависть. Остаётся просто считать, как успокаивается пульс в ушах, подчиняясь Малфою. Слышится шорох прямо под ногами. Драко раскрывает глаза, всматриваясь в туман. Гарью пахнет так, что можно задохнуться. Но всё же он держится, стараясь медленней дышать. И вот тогда это происходит. Синяя шапочка цветка появляется сквозь туман, взрастая прямо перед ним. Синий Ликорис. Малфой, не думая, срывает стебель, вдыхая аромат цветка. Темнота… Он кашляет, загибаясь, лёжа на полу. Библиотека окутана пламенем. Он смотрит по сторонам в поисках палочки. Пусто. Он оставлял её рядом… Он еле встаёт, прикрывая локтем нос. Приседает, чтобы быть ближе к полу. Огонь уже окутывает ближние к выходу стеллажи, распространяется по коридору, ведущему к гостиной. Драко, перемахнув через балку, упавшую с потолка, выпрыгивает в коридор, стараясь бежать со всех ног прямо в гостиную, к камину. Всё горит. Всё в огне. И в груди горит. Камин окружён пламенем, взвивающим огненные лопасти вверх. Сердце бьёт в рёбра. Всё, о чём он думает — о своей семье. «Сгори», — голосом Дракона в его голове. Выдох. Блядский выдох прямо изо рта, чтобы сделать шаг, не думая. Чтобы войти в пламя и закричать. Чтобы… Чтобы почувствовать боль на своей спине. Увидеть, как предплечья покрываются трещинами. Увидеть, что он состоит будто бы не из плоти, а лавы, которая светится рыжим сквозь кожу и трещины в ней. Драко прижимает ладони к глазам. Жуткая боль. Он видит, как пламя касается сетчатки, но не выжигает её. Пламя клубится прямо вокруг глаз, пропитанных гневом. Дракон очнулся, явив нового хозяина. Шаг в камин. Драко стоит прямо в разрушенной гостиной дома Пенси. Паркинсон с Аммой нигде не видно. На полу прикрыто маленькое тело. Ноги домовика торчат из-под края пледа. Взгляд в сторону. Его трясёт. На веранде сидят Блейз, Грейнджер и Леон. Люди Малфоя стоят по периметру дома, охраняя, а Патлатый раздаёт указания. И как только выходит Драко, все ему кланяются. — Я убью тебя, — хрипит от ярости Малфой и срывается к Леону. — Стой! — Гермиона вытягивает руку и приказом Номуры останавливает Драко прямо перед тем, как тот, схватив осколок, собирается броситься на Леона. Лезвие замирает в считанных сантиметрах от горла. Блейз срывается на Малфоя, ударяя кулаком в челюсть, вырывая его из оцепенения. — Где ты был? — Блейз, — Гермиона чувствует, как шевелится татуировка на её теле, — иди к Пенси. Это приказ. А ты, — она кивает Драко на стул, — сядь. Забини слушается приказа, но вместо того, чтобы пойти наверх, сгребает тело Кляка. Он кладёт его на диван. Поправляет подушку, будто так ему будет удобнее. Ещё несколько секунд стоит над телом, приложив ладонь к глазам, и наконец уходит. Когда Гермиона слышит имя Хантера и то, что Драко сделал, её берёт озноб. Непонимание. Ей кажется, что это ложь. Так просто не может быть. — Прикажи ему сказать правду, — Драко сжимает подлокотники. — Ты, сукин сын, за одно с ним? Леон неподвижен. Он смотрит в пол, поставив локти на колени. Его руки дрожат. Но через мгновение он задирает рукава. Сначала он прикрывает глаза, проводя пальцами по своему предплечью, вытягивая нить Непреложного обета. — На какой чёрт ты мне это показываешь? Я знаю, что между нами заключён обет, но ты всё-таки предал меня! Я прав? Ты обошёл его! Но вместо ответа Леон приподнимает другую руку и проделывает всё то же самое. Вторая нить обета искрится. — На тебе два Непреложных? — Гермиона с шоком смотрит на всё это. Леон дёргает плечом. Раскрывает рот, но всё, что он может сказать — нечленораздельная речь. Мычание. Его что-то сдерживает от правды. — Он приказал тебе служить ему? Леон молчит. Всё и так понятно. — Я хочу, чтобы ты мне всё рассказал и сдох мучительной смертью, — проговаривает Драко, поднимаясь на ноги. — Ты предал меня. Ты, сука, предал мою семью! Он опирает ладони о ручки стула, нависая над Леоном. — Это Хантер познакомил нас, он ввёл тебя в мою семью, сделал тебя моим консильери. Ты стал для меня другом! Грейнджер хватается за бок от боли. Садится на стул. Её руки всё ещё трясутся от случившегося, сейчас всё только начинается. Она не верит своим ушам. Боже, этого просто не может быть. Она видит, что Блейз вернулся. Оперевшись плечом о косяк, он всматривается в спину Леона с болью в глазах. — Я залезу к тебе в голову, а ты, ублюдок, пустишь меня, — рычит Драко. — Ты меня понял? Он хватает его за грудки, ставя на ноги. Никто ничего не делает. Все только смотрят. Леон был предателем… Самым близким человеком для Драко. Для всех них. — Я предал тебя лишь тем, что… Гермиона чувствует, как сердце сжимается от судороги. Как невыносимо. Драко замирает, вглядываясь в глаза***
Пенси, уложив Амму спать, спускается вниз. Оглядывается по сторонам, будто вот-вот позовёт Кляка. Она плачет в объятиях Блейза, пряча лицо в его груди. Дом по максимуму восстановили люди Малфоя, но кое-где всё ещё валяются осколки и щепки. Всё, что сейчас узнал Драко, подорвало его нервы. Он был пуст на эмоции, как, блядство, невовремя. Хотел бы он испытать это в Замогилье. Всё, что он сейчас чувствовал, это руку Гермионы в своей руке. Всё, что сейчас видел — профиль Леона перед ним. — Та пачка сигарет, — Драко откидывает голову на подушку дивана. — Ты знал о ней? Леон качает головой, отвечая: — Жертвой был не ты. — Господи… — произносит Грейнджер на выдохе. Леону пару часов назад вправил лодыжку Стив, которого для казни вызвал Драко. Он был уверен, что колдомедик в заговоре с Хантером, потому что последний был там. Он был в его библиотеке, забрав палочку, и спалил весь дом — видимо, в надежде, что это станет склепом Драко. Но он влез в голову Стива, изучил все воспоминания так дотошно, как никогда, и ничего не нашёл. Медик лечил Хантера. Почти не разговаривал с ним, и даже не было забытых или стёртых Обливиейтом видений, ведь все свои действия Стив записывал в журнал. Он оказался чист. Он был уверен, что Бладрейн не чувствует ног. — Этот ублюдок хотел убить… Леона, — вмешивается Блейз. — Чёртов выродок не знал, что Драко попросит у него целую пачку. Драко вспоминает то, что было, вспоминает, как Леон прокатил пачку сигарет по столу. Она была только начатой. Довольно персональная вещь, которую курящий выкурит полностью. Какая разница, если отравлена всего одна? Она-то и станет фатальной. Всё это время человеком из воспоминаний Аквамарина был Хантер. Он был так близко к Драко… Сколько же вопросов… — Почему он ринулся спасать тебя от пули? — Блейзу помогает сесть Пенси, придерживая его за талию. Рука Забини перемотана. — Потому что на нём клятва на крови, — с ненавистью выдавливает Драко. — Его семья не трогает мою, точно так же, как моя не трогает его. Он не специально кинулся меня защищать. Это кулон на его шее заставил подставить спину, как ещё один указ — спасти. Он выстраивает эту логическую нить. Собирает пазл, который складывается в картину, но всё же ещё не хватает деталей. Теперь он не знает, было ли то покушение на Драко или на Леона, чтобы убрать консильери с пути, дабы облегчить задачу грёбаной непонятной мести. Киллер оказался тупее всех и выстрелил в Малфоя, тем самым раня и Хантера, который подчинялся силе клятвы на крови. Хантер когда-то любил его мать. Так почему с помощью Драко убил её? Он его использовал — так же, как Леона. Сам он не мог навредить. И дьявол… Обманом заставил ребёнка отравить собственную мать. Драко ставит локти на колени, зарываясь пальцами в волосы. Все молчат. Все несут свою боль в тишине. Его столько лет водили вокруг пальца. Его отца. За что? Вся его жизнь перевернулась. Встала костью поперёк горла, с каждым сглатыванием боли проталкиваясь внутрь, прорезая путь до кишок. Всё гниет. Червится. Покрывается плесенью и кровью. Безысходность. Стекло высшего сорта, которое хрустом на зубах. Пенси игнорирует угол, где сидит Леон. Ещё час назад она кричала и билась в истерике, пытаясь схватить палочку и убить его. Гермионе удалось успокоить её лишь подчинив Номурой. Она дала ей настойки из трав, чтобы задурманило разум. Когда Амма проснётся, дом будет чист. Убран. Доберманы станут обычными псами. Амма не будет помнить, что у неё был друг. Домовой эльф, дерущий глотку ругательствами. Всё это уничтожил Обливиейт. Пенси не допустит этой боли для дочери. Стив забрал тело Кляка в банк, они похоронят его после… Всё, что увидел Драко в голове Леона, было паршивым. Как коварен оказался Хантер. Как он ненавидел Леона, сделав его своей игрушкой. Малфой поднимает взгляд, встречаясь глазами с ним. Монстры обитают не в кошмарах и не во снах. Не в Замогилье и не на голодных играх. Самые настоящие монстры рядом. Близко. И не боятся солнечного света. В них нет ничего святого и нет души. У монстров не бывает сожалений. Тот круг из огня, что призвали наёмники от Хантера — в точности такой же, как и в Египте, когда дикие отпускали жертв в песок. И Малфой себя ненавидит. Простая подсказка. Совпадение. Грёбаное всё. Чейз переболел синей лихорадкой, которая недугом стелется за мужчинами, вдохнувшими пары волшебного песка. Этим же болел Хантер однажды. Очень давно. И как Драко не сопоставил два этих факта? Дядя говорил, что никогда не посещал голодные игры, ведь он ненавидел насилие. Ёбаный лжец. Случайность, которая толкнула Гермиону и Чейза в клан диких, стала роковой. — Что мы будем делать? — слышится позади. Блейз стонет от боли в плече. — Ты будешь с Пенси и Аммой. Гермиона останется с вами, — отвечает Драко. — Я пойду с Леоном. — Это ловушка! — впивается Грейнджер своим несогласием. — Он натравит на вас Аврорат. Если уже вас не ищут. — В атриуме Министерства нет «гибели воров», — Леон хрипло обращается к Гермионе, словно успокаивая её. — Драко прав. Мы пойдём только вдвоём. Пенси клонит голову, сидя на диване, и наконец отключается под действием зелья. Блейз встаёт и поднимает левитацией подругу, направляясь наверх. Сен ступает за ними следом, косясь на хозяйку. — Это не обсуждается. Глаза Гермионы вспыхивают голубым свечением. Теперь Драко особенно чётко чувствует на ней Номуру. Они будто синхронизируются, будто становятся единым целым, отчего Гермиона поворачивает на него голову, тоже чувствуя это. — Твои глаза, — шёпотом произносит она и приподнимает руку, чтобы коснуться его скулы. — Они светятся, как огонь… Драко всё бы отдал, чтобы ничего не было. Чтобы сегодняшний день оказался сном. Чтобы всё, что он узнал, оказалось отвратительной ложью. Нет времени объяснять, что он услышал от триады. Сейчас это последнее, что его волнует. Всё, о чём Драко думает, так это как убить Хантера… И он это сделает. Сделает так, как учил его Бладрейн. Его жизнь сейчас на развилке. Одна дорога ведёт туда, откуда всё началось. История о Номуре. О знакомстве с Гермионой. А вторая — куда он сейчас сворачивает — была историей его семьи. Предателя, спрятавшегося под шкурой овцы. Когда светает, Малфой готовится к собственной мести, не веря тому, что это возникает в голове. Ещё вчера Хантер был дядей, когда сегодня он худший враг. Малфой выпивает оборотное и берёт новую палочку из тех, что остались от наёмников. Оборачивается, видя, как облик Гермионы тоже меняется под оборотным. Она принимает образ женщины в возрасте с пучком на голове. Леон остаётся таким же. Его не берут зелья… Люди Дракона уже на месте. Они скрыты оборотным, смешиваясь с толпой в атриуме Министерства. Драко собрал всех часом ранее, рассказав поверхностно свой план. Всё самое важное он оставил при себе. Гермиона перемещается первой. А вот Драко и Леон — последними. Прежде, чем выйти из камина, Леон хватает Драко за рукав, останавливая. Малфой смотрит на него с диким сжирающим сочувствием. Тоской. Болью. Ненавистью. Обидой. Всё это смешивается. Хочется выть и скулить от этого. Он не знает как пережить это. Кем сейчас был для него друг. — Драко, я… — проговаривает Леон. — Я знаю, кто ты… Теперь знаю… Их руки расцепляются, и последний взгляд говорит о многом. Чёрт возьми, о многом… Единственный шанс. Сейчас Гермиона с помощью своей силы пытается остановить Хантера. Заставить его проявить себя. Малфой не видит её в толпе. Везде снуют люди, приходя на работу, проходя по этому широкому коридору к лифтам, расположенным с двух сторон. Толпа живая. Она дышит. Малфой узнаёт жену в толпе людей по глазам. Её глаза ярко-голубые. Она смотрит на него сквозь людей, хмурится и мотает головой. Ничего у неё не выходит. Он чувствует её невероятную силу Номуры. Но Хантера всё ещё нет. Догадка такая паршивая, что становится дурно. Бладрейн мог передать свою татуировку кому угодно, освобождая себя от мафии. Поэтому Гермиона не может его подчинить? У Малфоя самый гневный взгляд из имеющихся в арсенале. Он смотрит вперёд, не выдавая своего раздражения. Вглядывается в лица. В каждого прохожего. Его толкают в плечо, и Драко резко разворачивается, сжимая палочку. Женщина извиняется — она несёт кипу документов, не обращая ни на что внимания. И когда Малфой отворачивается, когда смотрит вперёд, все звуки пропадают из его головы. Он слышит только шаги. Сквозь толпу он смотрит на того, кто, криво ухмыляясь, идёт навстречу. Драко смотрит на Хантера, шагающего на своих ногах, опираясь на трость с набалдашником в виде ворона. Малфой слышит в своей голове голос Гермионы. Она словно всем приказывает остановиться. Но Хантер не обращает на это внимания. Он не слышит её. На нём нет татуировки. Между ними считанные метры. Леон становится плечом к плечу с Драко. И когда Хантер приближается, останавливаясь в двух метрах, то низко кланяется, приветствуя как Господина. С насмешкой. Через грёбаную ухмылку. Драко пытается сжечь его взглядом-напалмом. Но что-то заставляет его остановиться. Магия клятвы на крови. Глаза жжёт, и это замечает Хантер. — Всё-таки получил свою силу? — он клонит голову вбок. — Жаль, думал, не успеешь сбежать из горящего семейного поместья. В голове лишь простое: за что? — За что? — озвучивает Драко. Дёргается вперёд, но Бладрейн поднимает руку. — Ещё шаг, и сюда через камины ворвутся мои наёмники, чтобы устроить полное кровавое представление, — он ставит трость перед собой, опираясь на неё руками. — Ещё через камины влетит вся информация на твою семью. На бумагах будет подробно изложено, чем занимаешься ты, твоя жена, твоя подруга Пенси. Твой друг Блейз… За столько лет я собрал много информации. — Как ты можешь? — раздаётся сбоку от него. — О, Гермиона, — театрально удивляется Бладрейн. Вытягивает руку, указывая на Драко и Леона. — Занимай место в первых рядах. Лучше тебе слушаться меня, Госпожа. Ты на меня не действуешь. Сын Ёки дал мне ценный урок, как избежать твоей кары. — Но ты всё ещё в мафии! — проговаривает она. — От мафии нельзя уйти, — он кивает ей. Драко тянет её за руку, ставя себе за спину. Он знает, что она будет невредима, но он не может рисковать. Сейчас всё нужно делать аккуратно. Угрозы Хантера — как ножом по горлу. — Я расскажу тебе короткую историю, — Бладрейн делает шаг ближе, и Леон закрывает плечом Драко. — Что такое, Леон? Пойдёшь против своего покровителя? — Тварь… — проговаривает Драко. Хантер выдыхает, отмахивается от грубости. — Маленький мальчик попал в приют после того, как его мать сошла с ума, — начинает он. Драко хочет убить его своими руками, но чёртова клятва на крови действует и на него. Он не может причинить ему вреда. — Когда мальчика забрал из приюта Господин Воронов, он начал узнавать мир мафии, волшебства, тёмных искусств. С самого детства. И, по мере взросления, захотел узнать свою судьбу. Ты же догадался, что я говорю не о Леоне. Мужчина хмыкнул, глянув на него. Последние капроновые нити нервов лопаются капиллярами на белках глаз. Дыра в груди гнёт кости, увеличивается после каждого слова. — Я нашёл свою мать при смерти в пропахшей мочой и болезнями больнице для психически ненормальных. Женщина утверждала, что её околдовал волшебник, влюбив её в себя и воспользовавшись, после чего выкинул. Даже не потрудился стереть память, — он цокает. — Это была его ошибка. Хантер делает ещё шаг вперёд, но перед этим любезно пропускает мужчину. — Знаешь, а я его нашёл. Отца. Правда, было поздно, старик умирал. Моя мать всё время повторяла: на спине… на спине… на спине чудовище. Я не понимал её бреда. Потом она стала добавлять слова, бормоча о драконах. Драко сжимает челюсть. Он ждёт конца этой блядской истории. — Однажды, когда я пришёл в менор вместе с Люциусом, чтобы попрощаться с твоим дедом, он уже лежал при смерти. Истощен и болен. Увидев так чётко перед собой его спину, когда он поднялся выпить воды, у меня в голове зазвучала мать, которая всё твердила о чудовище… Картинка словно стала целой. Я задал простой вопрос, даже не надеясь получить ответ. Знает ли он имя Элис. Имя женщины, которая работала проституткой в одном из борделей, что держал какой-то клан. У неё был постоянный клиент, который обещал ей забрать с собой… Драко молчит. Сквозь весь окружающий шум — все они молчат. — Он не ответил. Я всё понял по глазам, точно так же, как понял он. И слова матери, шлюхи из борделя, стали такими ощутимыми, настоящими… Дракон на его спине начал жить в моей голове. Бастард Абраксаса… Брат Люциуса… Тот, кто должен был быть на месте Люциуса. Любимым сыном. Всем… Но оказался так позорно преданным своим отцом. Люди Малфоя ходят из стороны в сторону, прячась за свежими выпусками газет, но ни один из них не читает. Все смотрят на Господина. Клан Дракона ждет приказа. Драко трясёт от гниющей под рёбрами злости. — «Шлюхино отребье». Таковы последние слова моего отца. Он плюнул мне в лицо и потянулся за палочкой, но в комнату зашёл Люциус и попытался угомонить его. И знаешь что… — шаг вперёд. Между ними метр. — Он заткнулся, как только увидел своего любимого сына. Старик, сукин сын, испугался продолжать говорить. Он сдох на следующий день. — Не верю! — хрипит Малфой. — Как я вошёл в библиотеку? Как я входил в библиотеку, когда не было Люциуса, чтобы искать информацию о его каминах и сделках? Как, если бы дом не принял меня за своего! — выкрикивает Бладрейн, сжимая трость. Некоторые люди оборачиваются, но проходят мимо, спеша на работу. — Ты убил мою мать. Моего отца. — Нарциссу убил ты, я бы не смог, мой мальчик. Как и Люциуса, я делал это косвенно, поняв, что даже клятву на крови можно обойти. Драко дёргается. Хантер клонит голову и цокает, поднимая руку; и, как ребёнка, отчитывает, грозя пальцем. — Оставалось дело за малым. Убить моего приёмного отца, чтобы завладеть господством над Воронами, и начать думать, как отомстить вашему гнилому семейству. Каждый день я вспоминал, как умирал от боли в приюте, как меня унижали, пока Люциус получал любовь. Он всё всегда получал. Женщину, которая мне понравилась. Дом, который должен принадлежать мне, старшему наследнику. И татуировку Дракона. Всё это должно было быть моим. Бладрейн смотрит на Леона. — Он стал моим первым шагом к уничтожению. Как запасной план. Внедрить в семью паразита, который будет всё рассказывать, в случае с Леоном — я просто проникал в его голову. — Ты хотел убить его! — вмешивается Грейнджер. — Мальчика, которого растил с самого детства! Хантер прижимает ладонь к сердцу. — Леон, ты что, держишь обиду? Ну-ну… — Грёбаный псих, — Драко сжимает кулаки. Он на грани. — Вижу цель — не вижу препятствий, как говорится. Всё, что я хотел, это превратить в ад жизнь Малфоя. Нарцисса увидела меня в библиотеке, когда я искал записи Люциуса. Она испугалась. Стала кричать, как я туда попал. Хантер смеётся. А потом прокашливается и пересказывает слова, что он сказал матери Драко, изображая точный тон: — Нарцисса, Люциус дал мне доступ сюда. Он сам попросил меня найти бумаги. Как бы ещё я сюда зашёл? Давай дождёмся его, и он сам расскажет. Малфоя удерживает крепкая хватка Леона оттого, что он рвётся вперёд. Дядя сущий демон, который стоит над ними и ожидает истерики Драко, но морщится от взгляда ненависти к себе, будто она его пачкает. — Она не успела. Точнее, успел я. Ты мне очень помог, мальчик. Потом я лишь подчистил твои воспоминания. Ты знал, что жадность с каждым днём становится всё больше? Тебе мало и мало. Как я упивался, видя сходящего с ума Люциуса. Я смеялся в голос, возвращаясь домой. Из года в год растягивал удовольствие, видя, как любимый сын Абраксаса теряет рассудок. «Хантер, они угрожают моему сыну», «Хантер, я боюсь за сына», «Хантер, я сделаю всё ради него», «Хантер…» — Закрой рот! — Гермиона выходит вперёд. — Ты чудовище! Как ты мог! Но Бладрейн питается их эмоциями. Жуёт их, смакуя и проглатывая, набивая своё брюхо. — Кто-то умер после вчерашнего нападения на дом Пенси? — с надеждой в голосе спрашивает он. — О, не отвечайте. Я всё знаю. Бедный домовой эльф… Приятно было наблюдать за вашей отчаянной битвой. Его ублюдский смех громкий. Привлекающий внимание. Люди оборачиваются на него, чуть замедляя шаг. Малфой глотает воздух, превратившийся в железные шары в горле, не в силах даже двинуться. — Я анимаг, — продолжает он. — Я всегда был рядом. Влетая вороном в квартиру Гермионы, находя там ваш контракт. Я был в пустыне, наблюдая, как вы, мои родные, чуть было не встретились в доме дикой женщины. Я был повсюду. Калека, который вызывает только жалость. В мою игру поверил даже Стив. Он хватается за бедро, растирая его. Хмурится, изображая дискомфорт. — Чувствую фантомные боли… — Лучше бы ты сдох тогда от пули, — выплевывает Драко. — Это ты тоже предусмотрел? Хантер поднимает руки и мотает головой. — Вот здесь был не я, а другие твои враги, — он меняется в лице, с насмешки на гнев. Тянется рукой к цепочке на шее, сдёргивая её. — Из-за этого я чуть не умер. Эта клятва подчиняет меня, вынуждает защищать тебя. Этот грёбаный кулон с кровью твоего отца по сей день обязывает меня служить твоей семье, заставляя презирать вас ещё больше. Он, — он вытягивает руку, — Леонид Клоуз, выйди, родной. Ну же… Леон стоит на месте, всё ещё закрывая плечом Драко. Он смотрит на Хантера холодным безразличным взглядом. Он разрывает в лохмотья его вызов. Держится как может. — Стесняется, — смеётся Хантер. — Он тот, кто должен был делиться со мной всем. Я не дал ему свою фамилию, потому что он бы не стал идти под клятвой крови против тебя. Ты же помнишь? Наши семьи защищают друг друга и поддерживают, — он улыбается, качая головой. — Поистине мощная сила волшебных фамилий. — Но ты не ожидал, что я заставлю его заключить Непреложный обет, связывая этим руки Леона, — Драко бросает на дядю взгляд, полный ненависти. Хантер молчит. Уголок его губ дёргается вниз. Он прикусывает щёку. Нервничает. Злится. Раздражается ещё пуще, когда две женщины хохоча проходят мимо него, увлечённые разговором. — Ты прав. Но, тем не менее, это продлило срок моего наслаждения. После того, как Грей умер, всё играло мне на руку. С каким наслаждением я наблюдал за всем, что тебя окружало. Мне плевать на Номуру, — он смотрит на Грейнджер. — Я хотел истощить тебя до безумия. Такого же, какое погубило твоего отца. Чтобы наконец забрать то, что принадлежит мне. Дракона. Сделать тебя слабым, уязвимым, чтобы было больнее. Согласись, обиднее терять то, что у тебя уже в руках. — Хреновый у тебя план, который ты мне только что рассказал. — Разве? — Хантер опирается на трость. — Ты не убьёшь меня напрямую. А попросить кого-то сделать это ты не захочешь. Я знаю тебя, мой мальчик. Ты всегда мстишь сам. И поэтому теперь, зная всё, я просто уйду, а ты будешь долгое время оглядываться назад. Ждать подвоха. Сходить с ума. Бояться за семью, которую создал. Ты будешь умирать от страха, пока я не сломаю тебя окончательно. Пока не найду способ снять со своей шеи поводок клятвы. — Ты не уйдёшь отсюда. Хантер щёлкает пальцами, и из каминов начинают пачками выходить люди в чёрном, смешиваясь с толпой, хохоча, присвистывая. — Ты же помнишь. Здесь будет много крови. Посмотри на этих работяг. Здесь и мистер Чейз где-то есть. Он оглядывается. Драко слышит выдох Гермионы, но она стойко стоит на месте, не шевелясь. — Ещё и бумаги с данными отовсюду посыпятся… Не надо, Драко. — Как ты убил моего отца? — его голос звенящий, будто натянутый стальной трос. Холодный и безликий. Хантер улыбается, прикрывая веки на мгновение, смакуя воспоминания. — Отравил его, — разводит руками. — Так же, как Нарциссу. Выкупил отравленный виски, поставив его в бар. Люциус сам его взял. Вот только он сделал такой крошечный глоток, что почувствовал неладное, и кольцо перенесло его в библиотеку. Как он смотрел на меня с шоком, когда я зашел туда за ним. Он понимал, что на пороге смерти, и, признаться честно, я не ожидал того, что он сделает. Вспорол себе глотку, чтобы татуировка не досталась мне, как его убийце. Драко из раза в раз пытается силой выжечь на его лице дыру. Всё, что он чувствует — сопротивление. Удушье. Клятва на крови сдерживает от такого желанного действия. — Ну, а потом началось всё по новой. Я вырастил тебя в своей заботе, подбираясь к тебе ближе, под кожу, чтобы наслаждаться потом твоим крахом. Воздух пропитывается запахом жуткого триумфа Хантера над ним. Бладрейн прекрасно видит, как каждое его слово причиняет боль, словно он бьёт Драко кулаками. — Хантер, — вдруг говорит Леон. — Ты мне больше не нужен. Всё равно умрёшь, если пойдёшь против меня. Помнишь? Ты служишь мне. И не навредишь мне, защищая до последнего. Неужели ты хочешь смерти? Малфой сжимает челюсть, но даже не поворачивает голову на Леона, услышав то, что он произнёс. Не время. Не так… Блядство. Хантер вдруг задумывается. И вроде бы разворачивается к камину, как хватается за трость и аппарирует за спину Леона. Звук как серп. Входит в спину Леона как раскалённый нож. Ещё раз, в район печени. Грейнджер взвизгивает. Малфою достаточно увидеть Патлатого. Кивнуть. И начинается всё самое страшное. Он хватает Хантера, отвлечённого убийством, и тот пытается аппарировать. Листы бумаг сыплются прямо из каминов. Но бесполезно. Глаза Драко начинают гореть огнём, сжигая всё лишнее. Сжигая наёмников на месте, превращая за секунду в пепел. Всё, что выходит из каминов, уничтожается под взглядом Драко. Начинается паника. Сигнализация. Они успевают до того, как решетки каминов закрывают выход из министерства. Он толкает Хантера к камину. Грейнджер летит за ними. Малфой толкает Бладрейна на середину сгоревшей гостиной менора. Его трясет. Он еле держится, всё тело становится ватным от усилившегося давления на трахею. — Ты дома, дядя, — жутким спокойствием произносит Драко. Ровно, как ублюдок. — Что такое, дядя? Хантер хрипит. Он хватается за цепочку на шее, которая тут же стягивает его горло. Он падает на колени. Ничего не понимает. Драко садится перед ним на корточки. — Ты сам меня учил готовить план заранее. За десять минут, до того как начнутся выяснения отношений. Лицо Бладрейна краснеет. Он задыхается, тянется к палочке, но Грейнджер с ненавистью её отпинывает, становясь позади Драко. — Ты не учел только одно… Хантер хрипит. — Ты сказал Леону быть преданным, не разглашать всё что между вами… Малфой оглядывается на Гермиону. Ведь именно она сделала всё. Ей удалось разгадать загадку… — Леон твой родной сын. Вот. Вот оно. Даже на пороге смерти Бладрейн выдавливает из себя шок от услышанного. — Ты не дал Леону свою фамилию, чтобы он мог идти против меня, — Драко кладёт руку на плечо Хантера. — Леону дал фамилию я. Ты только что ударил ножом одного из Малфоев, нарушив клятву на крови. Я признал его братом! Хантер, кажется, даже не слышит. Из его глаз начинает идти кровь. Белки заволакивает багровым. Он запрокидывает голову, разводя руки. Замирает всего на мгновение, прежде чем цепочка стягивается так, что отрывает ему голову. Кровь брызгает на лицо Малфоя, поджигая огонь. Драко срывается. Падая на колени, колотит труп Хантера в живот, в плечи, куда угодно, вонзая удары-пики повсюду. Он кричит. Срывает голос. Не чувствует, как его руки воспламеняются, поджигая шёлковый пиджак Хантера. Он не чувствует боли. Она там, заперта, и он её высвобождает. — Драко! Вены на руках горят красным — раскалённым огнем. Малфой бьёт и бьёт. Не слышит ничего вокруг. Он срывает голос. Он чувствует соль в глазах. Блядскую соль. — Драко… Над его ухом касанием слышится голос Грейнджер. Она нагибается, чтобы сделать то, что мгновенно тушит пламя в его руках. Она тёплым выдохом сдувает силу. Звон в ушах сменяет тишина. Малфой распрямляется и смотрит с отвращением, как голова катится по полу от его пинка. Он отворачивается от трупа, прижимая Гермиону к себе. Она не дрожит. Ей не страшно.***
— Я предал тебя лишь тем, что… Гермиона чувствует, как сердце сжимается от судороги. Как невыносимо. Драко замирает, вглядываясь в глаза