ПолиАморалы

Намджун работал в компьютере и так погрузился в дела, что не слышал, как вошла сестра. Поэтому он вздрогнул, когда кто-то обнял его за шею. - Брат, братишка, братюня! – раздался чмок в щёку, и Джинни, подхватив неподалёку стул, подтащила его к вертящемуся кожаному «трону» Намджуна и уселась. - Когда ты пришла? Я не слышал. - Глухой стал, как бабушка? – посмеялась она. - Нет, увлёкся просто изучением договоров с компаньонами… - Ничего, мне Хё открыла. Старший брат продолжал дело, когда-то, лет шестьдесят назад, начатое ещё их дедом. Тот в далёкие бедные годы страны торговал на рынке продуктами. Потом за ним подхватил дело его сын, раскрутив бизнес уже до целого магазина, а теперь главным был Намджун, внук основателя коммерческой династии, владелец торгового центра и нескольких оптовых складов. Так что даже в выходной день, сидя дома, он не бездельничал, а упорно трудился на благо семьи. Не только той, в которой родился и получил стартовые возможности, но и которую построил сам. У них с женой рос малыш, которому в следующем месяце исполнялся годик. - Что у тебя нового? – сняв с носа очки, развернулся он к сестре и взял её за руку. – Или просто соскучилась? - Ну-у-у… - загадочно протянула она, ища глазами подходящие слова по углам комнаты. – На самом деле у меня к тебе разговор. - Внимательно слушаю. - Мне… нужен совет. Или нет! Скорее поддержка! Не знаю. Кажется иногда, что я уже всё решила, а потом думаю, да нет, что-то не то, нельзя так… - Шуга сделал тебе предложение? – просиял Намджун, прекрасно осведомлённый о планах своего друга. - Да нет. То есть, оно по умолчанию есть, он регулярно о свадьбе говорит, ждёт, когда я доучусь, да только… - Да только ты уже доучилась, - догадался брат. - Да, с одной стороны – доучилась, а с другой… как бы нет. - Тебя отчислили за курение травки, и ты не сдала экзамены? – прищурился Намджун. - Что-о?! Нет! Я всё сдала! И я не курю травку, - поспешила уточнить Джинни, после чего толкнула брата в плечо: - Ты меня с собой не путай, это у тебя была бурная молодость. - К счастью, я образумился… - Но успел нагуляться, так ведь? – стала подходить к волнующей теме Джинни. - Да что эти гуляния, от них потом одна тошнота и оскомина, даже вспоминать не всё хочется! - Да ладно тебе, воспоминания о бурной молодости – это единственное, что греет в старости! - Не единственное, - покачал головой Намджун, - я очень надеюсь на Хё, детей и внуков рядом. Так, о чём ты хотела поговорить-то? А то мы куда-то съехали. - Да, верно. Я… в общем, я хочу идти в магистратуру, - сказала Джинни. - В магистратуру? - Да! Изучать финансы дальше, чтобы потом работать консультантом в какой-нибудь транснациональной корпорации или преподавать в университете. В общем, быть весомой фигурой, крутой женщиной с авторитетом в обществе, иметь свой кабинет, в который не даст без предварительной записи за полгода пропуска миловидная секретарша, и при этом носить джинсовую мини-юбку поверх жёлтых колготок, розовые кеды. Быть любимицей своих студентов, находясь с ними на одной волне и устанавливая полную демократию! Ведь когда ты при статусе, никто ничего не скажет, все будут подстраиваться. - Что ж… магистратура - отличная идея. Хотя лично я бы скептически воспринял профессора в жёлтых колготках и предпочёл тёмно-синий строгий костюм и дипломат в руке. - Нельзя судить по внешности! Ум от неё не зависит. - Извини, но не соглашусь. Внешний вид как раз то, что помогает сложить первое впечатление о человеке. Разумеется, форма носа, глаз, вес и морщины – не то, я говорю о тех вещах, которые человек выбирает сам, может изменить, он же этим показывает свои предпочтения, интересы и вкусы. Так что, если ум – в плане знаний в определённой области – по костюмчику не определить, то адекватность, дисциплинированность, скромность и вежливость – запросто. А мне очень важны все эти качества. - Зануда. - Моё мнение – второстепенное. Что говорит Шуга? - Ну-у… - Джинни покусала нижнюю губу и, разведя руками, покраснела: - Он ничего пока не говорит, потому что не знает о моих идеях. - Та-ак, - протянул Намджун, приготовившись разбирать всё по полочкам, - и почему он до сих пор об этом не знает? - Потому что… да потому что он против! Он будет меня отговаривать – я знаю! - Но он же не может тебе помешать и приказывать, поэтому поставь его перед фактом. - Видимо, так и придётся сделать, но он обидится. Он при одном упоминании Америки… - Америки?! – ахнул Намджун. Джинни запнулась, замолчав. Да, это был не маловажный нюанс. – Америки? Ты что, собралась учиться там?! - Да! – набравшись смелости, подняла она взгляд. – А что такого? Ты тоже, как Юнги, скажешь, что там одни геи, мечтающие сбить ориентацию, африканцы, мечтающие убить любого другой расы, и чайлдфри, внушающие разрушение семейных ценностей? - Да нет, - спокойнее, переварив информацию, потёр переносицу Намджун, - просто это так далеко. Отпускать тебя через океан!.. Что скажут папа с мамой? - Боюсь, тоже не обрадуются. Но, Джунни, - ласково потеребила она за руку брата, - Йель и Колумбийский прислали мне положительные ответы! Молодой мужчина серьёзно посмотрел в просящие и умоляющие понять глаза сестры. Её покрашенные в красный цвет волосы с чёрными разводами как бы говорили, что там, в демократичной стране свобод нравов и индивидуальности, самое её место. Не здесь, где за отступление от общепризнанных стандартов на сантиметр общество может слопать. - Значит, ты уже настолько всё решила? - На самом деле нет, я могу и не ответить, но это разобьёт мне сердце. - А если ответишь, то Юнги. Хотя, он же может поехать с тобой… - Я тоже очень надеюсь на это! Зачем ему тут оставаться? Только его нелюбовь к Западу – это большая проблема. Я как-то в прошлом учебном году поучаствовала в мероприятии в защиту прав сексуальных меньшинств – так он такой скандал устроил! Типа, делать мне больше нечего! - К-хм, а правда, делать тебе что ли больше нечего было? – нахмурился Намджун. - И ты туда же? Да ты хоть понимаешь, как притесняют и угнетают этих людей? - В чём их угнетают? – устало вздохнул Намджун. – Не дают вступать в официальные браки? Это разрешено в других странах, они могут поехать туда и там это сделать. Мир не может и не должен быть универсальным, где-то что-то разрешено, а где-то что-то запрещено. Ты же сама вечно митингуешь за индивидуализм! Почему же когда дело касается противоположных взглядов, ты индивидуализм отрицаешь? Даже на государственном уровне. Хотя сохранение традиций и национального менталитета относится к характеристикам, необходимым для самоопределения. - И что, ксенофобия в национальном менталитете – это нормально? - Ксенофобия во всех людях, если она не переходит в агрессию – это нормально. Когда я слушаю любимый рэпчик – ты затыкаешь уши. Я должен обязать тебя любить моё музло? - Не сравнивай неодушевлённое с живыми людьми! И вообще, дело не только в браках! Меньшинства бьют в подворотнях, их унижают в школе, их не берут на работу или увольняют… - Бьют и унижают, не берут на работу и увольняют временами так же толстых, наглых, беременных, старых, слишком юных, не-корейцев в Корее и не-китайцев в Китае, неместных и приезжих, больных СПИДом, аутизмом, инвалидов, калек, не имеющих высшего образования, детей бедняков, не умеющих за себя постоять, описавшихся во втором классе и тем осрамившихся в своём кругу злопамятных однокашников, косых, рябых, заикающихся и ещё миллион разновидностей людей, которым не повезло и они стали поводом для насмешек и нетерпения. – Намджун потрепал сестру по волосам: - Вот раскрашенных под арбузик тоже могут высмеивать, почему бы не организовать комитет в их защиту? - Это божья коровка! – недовольная, убрала от себя ладонь брата Джинни. – То есть, ты считаешь, что гомосексуалисты, квиры и люди с проблемой гендерной самоидентификации не нуждаются в защите и помощи? - Во-первых, я не понял половину слов из твоей фразы, а во-вторых, я считаю, что все люди в равной степени нуждаются в защите и уважении. Так же, как и животные. И природа, ради которой нам стоит задумываться об экологии. - Я об этом тоже задумываюсь, но нельзя же игнорировать другие проблемы! - Многие проблемы, если не раздувать их и не создавать вокруг них ещё больших проблем, вовсе не существуют. - Ты просто такой же консервативный и зашоренный, как старшее поколение, - надулась Джинни. - Ладно. Это доставляет кому-то неприятности? – уточнил Намджун. - Ну-у… вроде нет. Но ты же тоже гомофоб, как Юнги, я права? - Ох, Джинни, - покачал головой Намджун, - мне всё равно как живут геи, лесбиянки, и остальные, как ты их там назвала? Гендеры, одним словом. Пусть живут, как хотят, это не моё дело! Я гетеросексуал и меня всё устраивает. - Люди от рождения бисексуальны, тебя просто воспитали так, - процитировала девушка фрейдистский догмат, популярный настолько, будто Фрейд был божьим пророком и глаголил лишь неоспоримые истины. - Отлично, то есть, чтобы стать геем – тоже нужно так воспитаться? - Что? Нет! Это врождённая… - поняв противоречие в ходе мыслей, Джинни замолчала, задумавшись. Намджун улыбнулся: - Да-да, именно. Когда хочется что-то оправдать – на это есть одни аргументы, когда чему-то хочется противостоять, сразу же есть другие, опровергающие предыдущие. Ты уж определись, ориентация – это склонность или воспитанная из бисексуальности социальная единица? - Как бы то ни было, никто не имеет права осуждать человека за его личную жизнь, если он никому не причиняет вреда. Это я и пытаюсь доказывать! - Джинни, я никогда не осуждал и не осуждаю гомосексуализм. Более того, никто не осуждает Элтона Джона – его даже рыцарством наградили. Даже самые суровые и гомофобные дядьки слушают Фредди Меркьюри и покупают пластинки «Queen». Фильмы Висконти прекрасны, Жан Маре – великолепный актёр, Пруст – писатель, а Ода Нобунага был и остаётся национальным героем в Японии, одним из величайших исторических деятелей. И никто из этих людей не пытался добиться поблажек и уступок, ссылаясь на ущемление. Более того – их никто не ущемлял, их ценило окружение, у них были тысячи поклонников, приверженцев, друзей, единомышленников. Всякий человек, который что-то делает и чего-то достигает – вызывает уважение и не вызывает интереса к своей личной жизни, он может делать в ней, что хочет. Но когда толпа бездельников не хочет до чего-то дослужиться, не имеет талантов, трудолюбия или хотя бы минимальных знаний, и только надевая трусы и беря радужные флаги идёт требовать права, повышение заработной платы и чего-то ещё – с какой стати? Я точно так же против парада девушек с голой грудью – хотя люблю женскую грудь, - парада защитников теории о плоской земле, против митингующих студентов-мигрантов, требующих себе послаблений. Я против всего этого, потому что в наше время свобод и возможностей можно добиться всего! Абсолютно всего, Джинни! Трудом, стараниями и целеустремлённостью. А надеющиеся на халяву бездари меня раздражают, какого бы пола, цвета кожи, возраста и веры они ни были. Если я, вместо того чтобы работать и заниматься делами, буду всюду писать и орать, что хочу трахаться без общественного осуждения, меня возненавидят ровно так же, как гей-парадников. Даже если трахаюсь я с женщиной, а не мужчиной, а они в своём великом самоопределении больше ни о чём и не говорят, кроме как о постельных вариациях! - Тебе легко говорить, потому что секса между мужчиной и женщиной как раз никто и не осуждает! - Да что ты говоришь? А пара тысячелетий запрета секса вне брака? Секс сам по себе – область интимного и сакрального, даже в некоторых диких племенах есть его регламентация, да что там – и многие животные сходятся лишь сезонами и подбирая себе тщательно спутника. За секс не с мужем в Средней Азии до сих пор камнями закидывают. Почему бы не организовать группу в поддержку неверных супругов? Они же имеют право спать, с кем захотят, так же? Нельзя осуждать за личную жизнь. Давай отменим верность, как пережиток прошлого. Если Юнги будет тебе изменять, тебе как, нормально? - Ты всё передёргиваешь! Переходишь к крайностям. Я тебе про одно, а ты мне про другое! - Я тебе про то же самое, Джинни, это ты хочешь отгородить свои убеждения, как праведные и верные, а мои аргументы вычеркнуть якобы из-за неуместности. - И вообще-то, по общему согласию партнёров, можно состоять и в полиаморных отношениях! - Это ещё что за хрень? - Ну… это когда у каждого несколько партнёров и всех всё устраивает. - А, у блядства появился научный термин? - Да ну тебя! Это не блядство! Это… многопартнёрство. - Ебать какая принципиальная разница! – от удивления разматерился Намджун, действительно начиная ощущать себя старым дедом для всех этих новых движений и определений. «Мир переворачивается с ног на голову!». Когда-то, лет в восемнадцать, он бы, пожалуй, с восторгом подхватил эти лозунги и стал проповедовать эту самую полиаморию. Так легко было бы совращать девчонок и избавляться от обязательств перед ними. Но сейчас, когда ему тридцать первый год и он имеет любимую жену и сына, ему крайне неприятны мысли о том, что люди не несли бы ответственности друг перед другом, делили бы постель ещё с кем-то, с равнодушием бы относились к связям на стороне. Изжив в себе последние искушения беззаботной юности, Намджун дорожил тем, что имел, и не променял бы это ни на что иное. - А блядство тогда – это что? Или его больше не существует? - Блядство – это если у вас с партнёром было условлено одно, а ты нарушаешь эту договорённость и, не находясь в полиаморных отношениях, не оповестив вторую половину, начинаешь спать со всеми подряд. - То есть, по сути, разрешение на разврат тебя делает хорошим, а запрет – плохим? - А разве это не есть законность? Человек должен поступать согласно дозволениям и запретам. - А поступок сам по себе? Он ничего не значит, выходит? - Да когда бы поступки делились на хорошие и плохие? Всегда есть лишь общественное мнение, которое интерпретирует и извращает… - В таком случае, что скажешь об убийстве? Если правительство его одобряет, то можно убивать кого хочешь, а если запрещает, то нельзя трогать даже маньяков и педофилов? - Ну, нет, убийство – это всегда убийство… - Ты только что сказала, что есть лишь общественное мнение. - Ой, всё, ты меня заморочил! – отмахнулась Джинни. – Я тебе про одно, а ты мне напихал уже тысячу несвязанных тем! Короче, ты тоже не одобряешь моего желания учиться в Америке? - Джинни, я поддержу тебя в любом случае, просто буду переживать, что ты так далеко. - Но Юнги… как ты думаешь? Он полетит со мной? - Если он тебя до сих пор не бросил со всей этой херомантией в голове, с чего бы ему отступить теперь? В комнату вошла Чжихё и, остановившись за спинкой вращающегося кресла мужа, положила ему руки на плечи: - Я заварила чай, пойдёмте пить? - Заюшка, ты очень кстати. Скажи, тебя когда-нибудь тянуло к женщинам? Моя сестра утверждает, что все от рождения бисексуальны. - К женщинам?! – округлила и без того большие глаза Чжихё. – Нет, ты что! Я… я считаю это неправильным… - Ну вот, собрались тут – фракция ретроградов! – поднялась Джинни. – Неправильным! Да кто может определить, где норма, а где нет? - Ты, что ли? – хмыкнул Намджун. - Всё, я ушла возиться с племянником! Он меня поймёт лучше, чем вы! - У тебя тоже мозг годовалого ребёнка? – захихикал брат. Джинни стукнула его по плечу: - Старпёр ты заизвестковавшийся! Когда сестра вышла, Намджун взял ладонь жены в свою и поцеловал её. - Она так идеализирует Америку, будто это рай земной. Собралась туда уезжать, представляешь? - Ого! Я бы никогда не решилась. Другая страна, чужие люди, всё не такое. Когда в прошлом году мы были в Нью-Йорке, мне и на улицу страшно было выйти одной! - А Джинни вот считает, что там ей все по духу роднее, а чужие – тут. Ей бы в южные Штаты съездить, чтобы парочка кальвинистских глав семейств назвала её косоглазой жёлтой холерой, топчущей дьявольскими ногами благословенную землю белого американца. Я бы посмотрел, что бы она тогда сказала о толерантности и либерализме Запада. - Некоторых убедить невозможно, им нужно совершить свои ошибки и узнать на личном опыте, - пожала Чжихё плечами, - но, может, она найдёт там своё? Юнги же будет за ней присматривать? - Я очень надеюсь, - Намджун встал, вспомнив о чае, - только, боюсь, что именно сам факт присматривания и толкает Джинни за океан, туда, где никто за ней следить не будет.