***
Драконы, равно как и Квесты, пропали больше трёхсот лет назад. Не то что бы они и до этого расхаживали свободно, встречаясь как обычная дикая живность, но было время, когда парящий в небе огромный крылатый змее-зверь не сильно удивлял. Образ жизни они вели замкнутый, с людьми контактировали редко и вынужденно, потому знаний о себе не оставили практически никаких. Однако всем было известно, что драконы обитали в пещерах, и разночтений куда идти дальше не возникло — единственные горы тянулись разновеликими пиками вдоль широкой реки Роган, отделяя Сиреневую Пустошь от Заречья. Удачно подвернувшийся старик на пустой подводе, следовавший в попутную сторону, подвёз маленький отряд практически к подножию Горе-Горы. Он был рад компании, не замолкая, балаболил о своём хозяйстве — о курах да утках, чьи яйца возил продавать в Благобург, о коровах, что жрут как не в себя, а молока с гулькин нос, грозясь забить окаянных, пока не лопнули. О ленивой псине, готовой зализать любого чужака до смерти, и о худой однорогой козе, такой злющей, что собака во дворе в принципе не нужна. О свинье, что взял поросеночком, а теперь рука не поднимается на сало пустить, а также о кролях, индюках, цесарках и прочей домашней скотине. На перечислении нескольких десятков котов поименно, которые плодились не хуже кроликов, (не хотите ли, кстати, котёночка? Отменный крысолов вырастет!) Беата, которой досталось место на ко́злах, как раз рядом с словоохотливым стариков, была готова взвыть. Она бы лучше пешком шла. Вдвое дольше, но в относительной тишине. К тому же на ногах Данилу, однозначно положившему глаз на симпатичную далийку, было бы менее сподручно за ней ухлестывать. Из-за спины, где расположились все остальные, то и дело раздавался весёлый говор и хихиканье. Беата периодически бросала на них суровые взгляды, но дела это не меняло. Вальтер и Клим хранили молчаливый нейтралитет в вынужденном тесном соседстве — пикироваться, сидя плечом к плечу на узком трясущемся на ухабах борту подвода, не самое интересное занятие — а остальная четверка, как говорится, спелась. Примерно равные возрастом с Данилом и Мироном магички быстро нашли с ними общий язык, ни капли не смутившись очевидными отношениями последнего с Вальтером, и младшему воину, обычно поддакивающему брату во всем, срочно пришлось становиться более лояльным к чужим предпочтениям. К середине девятого дня, прошедшего со встречи на ярмарке Благобурга, они поднялись к вершине Горе-Горы. — Вниз дольше, — прикинул Вальтер. Спускаться им предстояло с противоположной стороны, к Заречью, где склон был куда круче. За день точно не управятся, придется где-то заночевать. И это могло стать проблемой. Но не меньшую проблему представляла сейчас пещера. Последняя из тех, что им попалась, и в которую они могли попасть физически — другие были или завалены, или настолько узки, что не протиснуться. — Похоже, нашли… — Клим пнул выгоревшую до белизны черепушку. Она хрустнула, развалилась, и половинки, откатившись, замерли в куче других костей. Большие и маленькие, целые, обломанные, по большей части звериные, но не без человеческих, те устилали площадку перед самым входом в пещеру. — Они старые, — сказала Беата. — Лежат тут хрен знает сколько лет. Она огляделась. Деревья стояли целые, не обломанные, не опалённые, росли близко, не похоже, что в обозримом прошлом тут летал и приземлялся кто-то большой. Однако стоило проявить осторожность. Идти всем сразу, не зная, что ждёт впереди, было опрометчиво. — Мирон, проверь. — Я? — Кто вор у нас? Если есть яйцо, стащишь, если ещё что-то, выяснишь и предупредишь. Мирон заметно сбледнул с лица — одному соваться в расселину с явными признаками обитания кого-то хищного не тянуло. — Чего я там увижу? Темно как в бочке. — Ева посветит. Та оказалась не против, но Лия её остановила: — Лучше я. Вдруг там есть чему гореть? А мой огонь ненастоящий, — она сотворила небольшой факел. — Пойдём. — В случае опасности скроешься с ней. Получится? — спросил Вальтер. — … Да, — Мирон замялся, — да. С момента, когда он нырнул в тени, чтобы прочесть надписи на свитке, что-то поменялось. Его неудержимо тянуло обратно, обжигающий мороз манил искрящей пустотой, хотелось снова ощутить эту странную давящую силу. Поддаться желанию мешал только страх не вернуться обратно — привычные тени уже не казались такими безопасными, как раньше, будто сгустились в разы, лишившись своей части Света. Вальтеру он пока об этом не рассказал. Во-первых, в такой толпе не пошепчешься — услышат, а отойдёшь вдвоём, Клим начнёт коситься и цыкать, во-вторых, впервые заопасался делиться с ним. — А втроём? Скроешь? — Данило вытащил меч из ножен, отпускать Лию практически одну он не собирался, чего бы против не сказала Беата. Сестра лишь покачала головой, не стала уговаривать остаться — не послушал бы, да и защита этим двоим не помешало бы. Не от дракона, конечно, в то, что змее-звери до сих пор существуют, ей не верилось, но внутри мог быть кто-то другой, не отправлять же туда безоружных.***
Длинная узкая расселина, вела далеко вглубь пещеры, куда дневной свет не доставал, и Мирон порадовался, что его не отправили в одиночку — в темноте, по пояс в клубящейся зеленоватой дымке он бы здесь точно ничего не нашёл, и сам бы потерялся. Шли медленно. Мирон, следом Лия, подсвечивая высоко поднятой рукой, и Данило с обнажённым мечом. Под ногами хрустело. — Знать не хочу, на что наступаю, — поморщилась Лия. Огонек, ставший заметно меньше, дрожал, по стенам, поросшим мхом и кривыми грибами, плясали уродливые тени. Внезапно стало просторнее, сверху потянуло воздухом и немного посветлело. — Осторожней, — предупредил Данило, перехватывая рукоять удобнее. Он оттеснил Лию, заглядывая вместе с Мироном в просторный зал. По центру, на широком постаменте, в каменном гнезде, возвышающимся над странным туманом, лежало несколько десятков яиц. Крупные, с человеческую голову, они были неровные, неприятного пыльно-розового цвета. Мирон, выждав некоторое время, приблизился, склонился. — Это совсем не похоже на то, что нам нужно. Они что… кожаные? — покрытые приличным слоем пыли яйца, казалось бугрились вздутыми венами, кое-где торчали волоски. — Вот мерзость… — Ищи глубже. На дне. Если присмотреться, там действительно что-то блестело. Мирон поднял руку, стараясь не касаться скорлупы, потянулся. Не получилось: — Мля! Они тёплые… — он остолбенел, покрываясь потом, скосился в угол, где жмущаяся от магического света темнота, зашевелилась воображенным драконом. Неимоверным усилием Мирон переборол приступ страха и заставил себя продолжить — ещё на пару сантиметров приблизиться к яркой скорлупке. — Мне кажется оно разбито… — Достань и посмотрим! — Данило терял терпения, огонёк Лии становился тусклее. — Я так долго не смогу, — предупредила она. — Мирон! — Да сейчас! Рывком он преодолел оставшееся расстояние, но вместо плотной скорлупы под пальцами оказалось что-то мягкое, покрытое мелкой ребристой чешуёй. Зашевелилось в ответ на прикосновение. И Мирон, до того, как сообразил, что видит перед собой, с громким воплем отскочил прочь. Крик эхом отразился от стен пещеры. Данило замахнулся мечом, одновременно отталкивая Лию себе за спину. С драконом, к счастью, сражаться не пришлось. — Срань Ордалаа! Хер ли ты так орешь?! Это ящерица! Мелкая, не больше тех, что летом шныряют в траве, тёмно-зелёная рептилия, быстро перебирая тонкими лапками, взобралась на одно из яиц и сидела, часто моргая. — Герой, мля! Ящерицы испугался! — зафыркал Данило, не желая признавать, что у самого сердце чуть не остановилось. Мирону было не до смеха, облегчение, что их встретил не исполинский зверь, способный испепелить дыханием, отозвалось дрожью в коленях, но подушечки пальцев горели как обожжённые, и возвращаться к кладке он не спешил. Как оказалось, не зря. Ящерица, махнув длинным хвостом, смачно плюхнула языком по блестящему глазу, пошевелила коготками на цепких пальчиках, облизала второй глаз и, склонив голову чуть на бок, шепеляво поинтересовалась: — Ч-ч-чего припёрлис-с-с-сь? Спустя долгую минуту абсолютной тишины, когда слышно было только сдерживаемое дыхание, Мирон отмер: — Мы это… Яйца ищем. Ящерица повернула мордочку к нему. — А, ну в штанах пос-с-смотри… У девки тоже проверьте, добралас-сь до с-с-сюда, значит должны быть… — и снова шлепнула себя по глазу. Нервный смешок застрял у Данила в горле. — У нас Квест, — прокашлявшись, объяснил он, — нам нужно яйцо. Всего одно, — показал на кладку, — тут есть золотые? Мы можем взять? Ящерица совсем по-человечески повела плечами: — Возьмите, ес-с-сли целое найдете, перетоптали ж вс-с-се, увальни неуклюжие. Лия опустила ладони к низу, дымка разошлась в стороны, открывая усыпанный золотой скорлупой пол. Осколки большие, с суповую миску, и крохотные, как напёрсток, заискрили в свете. Ругаясь сквозь зубы, Мирон с Данилом принялись ползать на коленях в поисках целого. Удача улыбнулась не сразу, но в итоге золотое — идеально ровное, размером в два крупных мужских кулака, жесткое и тяжелое не по размеру — попалось им в руки. — Есть! Я нашёл! Драгоценную находку завернули в тряпицу и спрятали Лие в сумку. — Спасибо, — поблагодарила она. Ящерица, успевшая задремать во время их возни на полу, только пошевелила под закрытыми веками глазами, и плотнее обхватила себя лапками, сворачиваясь в клубок.***
— Би! Угадай, что там внутри! — Данило вывалился из пещеры первым, и тут же был перехвачен Беатой. — Тихо! Достали? — Да. — Тогда быстро, уходим, — зашептала она, знаками показывая Мирону и Лие следовать за ней молча, туда, где за плотной порослью можжевельника прятались остальные. — Да что случилось? Беата приложила палец к губам. — Т-с-с-с. Данило прислушался. С крутой стороны горы, как раз оттуда, где они собирались спускаться, раздавались голоса. Кто-то взбирался к пещере. И был уже достаточно близко, чтобы разобрать некоторые слова. Получается, они едва успели покинуть драконье логово — провозись немного дольше и познакомились бы с незваными гостями нос к носу. Окончание скабрезной шуточки, услышанное особенно четко, и дружный гогот после неё никак не вязались с внешним видом поднявшихся к пещере. Беата предполагала охотников за сокровищами, ищущих чем поживиться, или разбойничью шайку, вернувшуюся в схрон — место-то удобное — но никак не стражей. Человек двадцать во главе с паладином, чей плащ отличался от остальных в отряде вышитым крестом, растянулись у расселины в горе. Ковер из костей, видимо, их тоже впечатлил. — Вот и конкуренты, — процедил Клим. Принадлежность вооруженных людей к Светлым была очевидна, причина появления тоже — что еще можно искать у драконовой пещеры, забытой последние несколько веков. — Мы же не собираемся с ними знакомиться? О неприязни между валькириями и паладинами было сложено тысячи тысяч непотребных баек, однако, в чем бы ни заключалась истинная причина вечного соперничества Небесного и Земного войска Света, Беата готова была поступиться принципами — выйти из укрытия, представиться и предложить объединить усилия — на одной же стороне. Останавливало предчувствие. — Не нравятся мне они, — ответила тихо. Она выждала пока, посовещавшись, стражи обнажили мечи и цепочкой зашли внутрь. — А теперь спускаемся. Шустренько. Стараясь не шуметь, они обошли пещеру, и устремились вниз. Осыпающаяся тропа виляла, обрывалась оползнями и стволами поваленных деревьев, порой приходилось возвращаться и искать новый путь, так что до темноты спуститься с Горе-Горы не удалось. Вальтер был против ночлега, он бы предпочёл идти дальше, освещая дорогу магическим огнём. Рисково, но лучше, чем позволить догнать себя. — Ты сама не хотела попадаться им на глаза. — Если не дураки, заночуют у пещеры, — сказала Беата. — А мы встанем с рассветом и за несколько часов будем у подножия. Не хочу свалиться с какого-нибудь обрыва и свернуть себе шею. — Как скажешь. Костёр привычно не разводили. Сотворённого Лией магического света хватило устроиться на скрытой выступом скалы площадке, на которой они расположились, а в готовке необходимости не было — сухомяткой питались всю дорогу. Золотое яйцо передавалось из-рук в руки под рассказ о том, как было добыто. — Думаешь, там есть ещё? — Возможно, но повозиться им придется знатно, мы ж весь пол протерли, скорлупу перебирая, — Мирон показал на изгвазданные колени. Плесень и грязь въелись в ткань штанов сырыми пятнами, неприятно холодя кожу. — Хер отстираешь теперь, — расстроился Данило, он умудрился наступить на особо вонючий гриб, склизкая мякоть которого намертво прилипла к подошве. Ковыряние палкой не помогло, уже подсохшая корка только лопнула, заново источая миазмы. — Сядь подальше, — Беату перекосило, — от тебя несет, как от дохлой крысы! Под общий гул недовольства, не желающих доедать крохи запасов под усилившуюся вонь, Даниле пришлось разуться и отнести сапоги подальше в кусты. Разговор об одежде навёл Клима на интересную мысль. — Заметили, в чём они были?.. Сюрки поверх стёганок. Без лат. — Небось внизу скинули. — Ясен пень, в доспехах по горам не полазаешь. — В них и пешком особо не погуляешь. — Кони! — встрепенулся Данило, поняв к чему ведёт старший брат. Если стражи добирались до Горе-Горы не налегке — а с чего бы им это не делать, имея при каждом храме развитое подворье со скотным двором — у подножия их должен был дожидаться целый табун. Расползающиеся на лицах улыбки пресекла Беата: — Мы не будем красть у Светлых. — Чё их красть-то, сами в руки идут, — ухмыльнулся Мирон. — Нет. — До Мюнбрукса неделя ходу, — напомнил Вальтер. — Вот именно. Если пересечь Роган по подвесному мосту. А мост, где можно проехать ещё в двух днях к востоку. Мы ничего не выиграем. — Не скажи. Семь дней пехом и семь верхом, по мне так есть разница. — Я бы не отказалась прокатиться, — подала голос Лия. — Это не обсуждается! Разругаться в серьез из-за пока еще условно существующих коней помешал шум. Сверху, с тропы, по которой они спускались, посыпались мелкие камни и земля. Только Беата успела убрать яйцо обратно в сумку, на площадку под скалой ввалились стражи. В маленьком кругу света сразу стало тесно. Вперед выступил предводитель. Как типичный представитель своей расы он бы высок, светловолос, с яркими голубыми глазами — впору влюбиться с первого взгляда, если бы не присущая классу надменность, сквозившая в каждом жесте. Он эффектным, явно тренированным движением отмахнул со лба длинную челку, поворачиваясь чуть боком, чтобы присутствующие дамы по достоинству оценили правильный профиль, а мужчины прониклись неоспоримым превосходством: — Кто это тут? — и осмотрел всех снисходительно. — Господа охотники за сокровищами? Золотишком разжиться надумали? Или просто гуляете? Беата не думала обозначать свой интерес, её устроило бы сравнение с грабителями, если б не угроза быстрой расправы — стражи тех не жаловали. Пришлось представляться: — Восьмой отряд Небесного войска, триста двенадцатая валькирия. Иду по Квесту с сотоварищами. — О как! — знаку на запястье паладин удивился, правда не сильно, меньше чем самой валькирии. Выражение лица, которым он одарил предполагаемых разорителей пещер сменилось на презрительное, однако назваться не отказался: — Воин Света Эдевен Лучезарный. Старая, набившая оскомину шутка про воина с женским именем так и крутилась у Беаты на языке, вместе с ещё парой острых словечек о высокопарных званиях, которыми паладины себя нарекали. Удержаться стоило больших усилий. — Ты опоздала, крылатая. Хотя, может чего и завалялось, — Эдевен фыркнул и, потеряв интерес, развернулся к своим стражам, — здесь остановимся. Клим дёрнул Беату обратно. — Сядь. Пусть думают, что мы поднимаемся. Все затихарились, наблюдая как стражи, сместившись чуть ближе к тропе принялись разводить свой костер, а позже, достав из заплечных мешков крупные кожаные яйца, раскладывать их кругом огня. — Это чего они делают? — Лия свела уши к затылку, оскалилась, совершенно по-звериному приподняв верхнюю губу и обнажив мелкие острые клычки. Никому из них в голову не пришло бы забрать из пещеры яйца — зачем? Искомое золотое получено, другие в Квесте не упоминались, тем более, со слов Мирона, их трогать-то противно было, не то что подумать о употреблении в пищу. Но стражей внешний вид, похоже, не смутил. Сумка паладина, небрежно отброшенная в сторону, шевелилась и приглушенно ругалась знакомым свистящим голосом. — Чего они натворили?!.. Так же нельзя!.. Мы это так оставим? — далийка повернулась к мужчинам. Издевательство над беззащитной зверушкой и её незавидная участь возмутили всех — Светлом храме ту разберут на составные части, желая докопаться до сути «чуда». Но сделать сейчас что-либо они были бессильны. — Их двадцать человек, Лия, — Данило стыдливо опустил глаза. Ему не столько было жалко поджаривающихся яиц или ящерицу с широким словарным запасом, сколько расстроившуюся далийку, и будь отряд в половину меньше, ради неё он бы уже достал меч. Ева тихо пробормотала заковыристое проклятье. — Да, — сухо повторила за ней Лия, — они пожалеют. Обязательно. Такое не остаётся безнаказанным.***
Расплата за содеянное варварство настигла стражей куда раньше, чем можно было представить. Сон Беаты, и без того неспокойный, из-за нежелательного соседства, был прерван многоголосым стоном. — Матерь Кошья, чем так воняет?! — Мирон, прикрывая поднятым воротников нос, быстро скатывал плащ, предварительно вытащив его из-под продирающего глаза Вальтера. — Доблестью храбрых рыцарей, — злорадствовал Данило, он оставался караульным в последний предрассветный час и с самого начала наблюдал разыгравшееся действо, — вон, смотрите, из всех мест сочится. Поднимающееся солнце первыми лучами осветило Горе-Гору, на ровном участке, выбранном в качестве приемлемого места под ночлег царило что-то невообразимое. Стражи, все до единого, с воем и причитаниями катались и ползали по земле. Съеденный накануне специфический ужин не пошел впрок: кого-то выворачивало, заставив, сложившись напополам, в слезах утираться подолами плащей в перерывах между приступами; у кого-то он выходил с противоположной стороны; у кого-то с обеих одновременно. Определиться откуда полезут непереваренные вспенившиеся драконьи яйца и раздеться по необходимости успевал далеко не каждый. Отойти подальше — тем более. Запах стоял соответствующий. — Идууново дерьмо! — богохульно сплюнула Беата, зеленея, — я счаз тоже блевану. — Так пошли отсюда, — собрались все в рекордные сроки. — Или хотите полюбоваться? Желающих задержаться не нашлось, но Лия решительно направилась к стражам. — Эй! Надеюсь, ты не собираешься их лечить? — крикнул Клим. — У нас нет времени на всякую ерунду! Могло статься, что она, обязанная какой-нудь гильдейской клятвой, не может пройти мимо нуждающихся в помощи. — Боюсь, недостойна такой чести, — Лия, легонько пнув свалившегося ей под ноги стонущего стража и переступив еще через пару, бьющихся в судорогах, подняла сумку паладина. Вялое зелененькое тельце ящерицы, выуженное с самого дна, поместилось в собранную горстью ладонь. Она окружила его исцеляющим светом, вернулась обратно к начавшим спускаться дальше вниз по тропе. Данило пропустил Лию вперед себя и, отсалютовав страдальцам, замкнул шествие.