***
Размолвка Клима с Беатой произошла аккурат на подходе к Свезёрам — как раз к этому времени он успел настолько накрутить себя, что не выдержал и высказал всё сестре. В первую очередь ему категорически не нравилась компания. Мужеложцы раздражали одним присутствием. Такие по его разумению, держаться должны тише воды, ниже травы, и блажь свою не выставлять на показ. К слову сказать, Мирон с Вальтером вели себя более чем прилично, и Клим бы стерпел ради дела, будь они действительно полезны и не огрызались бы в ответ на его придирки. Магички — как и все, кто управлялся нечестным оружием — вызывали подозрения. Что Лия с её недочеловеческим лицом, что немногословная Ева с внезапно возросшей силой. Одна ему просто не нравилась, вторую стал опасаться — смерть в огне самая хреновая из тех, что Клим видел. Ящер, который знал явно больше, чем говорил, не внушал никакого доверия. Не дракон, а не пойми кто, зачем только привязался? Конечно, Клим признавал определённую выгоду от Хана — хрен бы они сами про книгу догадались — но относиться к зверушке как к равному вовсе было необязательно. Во-вторых, раздражала чрезмерная снисходительность ко всему этому балагану. Ладно Данило — молодой, глупый, покрутили юбкой перед носом, вот он и рад услужить. Но Беата! Спущенная Вальтеру кража была за пределами понимания. И самое главное — расслабившись, они благополучно проспали благодетелей Мирона, приведших коней. Такая беспечность могла плохо кончится. — А если б не с подарками пришли, а прирезать? — Предлагаешь чего? — устало спросила Беата. Терпеть не могла, когда Клим начинал давить и указывать на её промашки. Выяснения кто из них «старший брат» происходили с завидной регулярностью, заканчивались всегда одинаково, но сейчас он был в большей степени прав — как минимум в той части, что за всеми нужен был глаз да глаз. — Собраться надо. И тебе, и Данилу. Не на прогулку вышли… Чего он скачет вокруг этой ушастой? Баб не видел, что ли? Убедиться, что хвоста нет, хочет? А ты с вином осторожнее. Напомнить, как бывает? Зря упомянул про выпивку. Беата слабость свою знала и упрёков по этому поводу не терпела. — За собой следи лучше, праведник хренов, — процедила, обозлившись, — а то так на южанчика смотришь, дружок его ревновать скоро начнёт. — Чего-о-о? — Клим от возмущения чуть с коня не свалился. — Дура, мля! — сплюнул, отъезжая. Слова Беаты его задели сильно, понимал, что скорее всего та назло сказала, но успокоиться не мог. Не спас даже сытный ужин в Свезёрской харчевне. Переполняющее раздражение требовало выхода. В идеале было бы кому-нибудь морду набить, но, как и сказал таверне, народу в округе теперь днём с огнём не сыщешь. Клим с полчаса простоял на крыльце в одиночестве, тихо зверея, и когда в дальней стороне подворья скрипнула дверь, ноги сами понесли к вышедшей девке. Гулко стукнуло о землю ведро, завалилось на бок, расплескав помои. Девка успела только коротко пискнуть от неожиданности. Клим схватил её крепко, зажал рот широкой ладонью и потащил, пятясь, к сараям. Провалившись в проём какого-то тёмного хлева Клим подмял под себя трепыхающееся в бессмысленном сопротивлении тельце, быстро расправился с юбкой, задрав до самой шеи. — Заткнись! — прорычал, хватаясь за худющие бёдра. — Только попробуй заорать! Клянусь Хундарром, тут же прибью! Девка всхлипнула и, разразившись глухими рыданиями, уткнулась лицом в сено, прекращая вырываться. Удовольствие было слишком коротко и недостаточно ярко, Клим, заправляясь, пожалел о содеянном, но только с точки зрения собственных ощущений — не стоили они затраченных усилий. — Хватит ныть, — шикнул на скулящую у ног девку, — на, держи, — вытащил из кармана серебряную монету, одну из нескольких, завалявшихся с тех пор как Беата сдачу возвращала. Девка села, разглядев, что прилетело, шмыгнула несколько раз, подбирая сопли и, утерев зареванное лицо, улыбнулась во весь щербатый рот. — А завтра господин гулять, когда будет? Я доте́мна за козами хожу, а после вся свободная. Клим передёрнулся брезгливо — собственно не сомневался, что подачка произведёт такое впечатление, все при виде денег забывали о совершённом насилии. (Почти все, но тот случай, лишивший места в гильдии, исключение.) — Домой иди, — находиться рядом с растрепанной девкой, приводящей в порядок одежду, стало противно, захотелось вымыться, избавиться от прилипчивого запаха скота. Он высунулся из сарая, огляделся и вздрогнул — стену, где угол осыпа́лся потрескавшейся сухой глиной, подпирал Вальтер. Клим рыкнул, вываливаясь на улицу — беспокоиться ему было не о чем, не мог тот ничего слышать, а слышал — ещё лучше. Желание почесать кулаки никуда не пропало. Он вразвалку подошёл к скрестившему на груди руки Вальтеру, прикидывая насколько разозлится Беата, если он сейчас немного подпортить ему физиономию, и что будет делать, если не немного. — Мне вдруг подумалось, — протянул, косясь на не вовремя вышедших из таверны гуляк. Первым начинать никак нельзя стало. — Вы, когда с дружком милуетесь, он в своём истинном облике или пацанёнком? Вальтер осклабился: — По настроению… — отступил к дороге, — но всегда по согласию. И, дождавшись, пока парочка пьянчужек поравняется с ними, пошёл со двора, оставив Клима.***
— Ты где застрял? — Мирон топтался у забора. Гулять погода не располагала, на улице комары доставали и ночи стали заметно холоднее, но Данило попросил часок снаружи пошататься — хотел с Лией в снятой комнате остаться, улучив момент пока Беата с Евой пивом баловались. — Представление смотрел, — Вальтер был доволен, что немного задержался в сенях таверны и увидел, как Клим напал на девку. — У нашего старшего братца, оказывается, рыльце в пушку… По самые уши. — Несостоявшаяся стычка взбудоражила, прогоняя сонливость после ужина, он кивнул в сторону бурьяна вдоль тропы, уводящей к лесу. — Пройдёмся? Мирону откровенно не хотелось, но Вальтер отказы плохо принимал, пришлось следовать за ним. Предварительно убедившись, что кругом нет лишних глаз, послушно встал на колени, ожидая, пока тот разберется с завязками. Вальтер копался нарочито долго — вопрос, заданный жаждавшим драки Климом, некстати всплыл в памяти и, испортив настрой, крутился на языке. — Мира, — не пересилил, — а ты личиной любиться можешь? Тот недоумённо вскинулся, не поняв, что тот сказал, но буквально тут же взгляд изменился, потяжелел. — Допустим, могу… — он медленно поднялся, не прекращая пристально смотреть. Лицо заострилось, принимая странное, невиданное ранее выражение, как заледенело, посерев. — Эй, ты чего? — Это выглядело жутковато. Мирон отмер, резким движением подался вперёд и ударил головой. — Мля! — взвыл Вальтер, хватаясь за разбитый нос. И сразу был сильным толчком опрокинуть на траву. Мирон завалил его, упёрся коленом в грудь, из рукава выскочило длинное тонкое шило, замерло кончиком острия напротив глаза. — Ты охренел? — прогнусавил Вальтер, глотая текущую в глотку кровь. — Хватит! — Впрочем растерялся он на считанные секунды. Отмахнувшись, сбросил с себя лёгкого Мирона, перекатился по стылой, как поздней осенью, земле. — Ещё раз иглой своей тычнешь, пальцы повыворачиваю! Понял?! — зло пригрозил, поднимаясь. Передернулся, прогоняя запоздалый испуг. А как было не испугаться? Шило ворочье видят так, чтобы потом можно о нём рассказать, только выковавший мастер и сам вор — остальные, кому не посчастливилось, и разглядеть-то толком не успевают. — Спасибо скажи, что не пырнул! — огрызнулся Мирон. Ледяное шило, заскочившее обратно в потайной карман, обжигало руку через тонкую ткань, требуя то ли выкинуть, то ли в дело пустить. — Вот так запросто? За какие-то пару слов? — Вальтер навис над ним, сжимая кулаки. Конечно, он понимал, что сам виноват — додумался спросить — но текущая потекшая по губам и подбородку кровь, озноб, охвативший от пережитого страха, не давали признать это. Мирон промолчал, давясь обидой. Ладно б Вальтер раньше проявлял интерес к чему-либо кроме вороньих баек, как какого-нибудь богатея ловко объегорили и ничего за это не было, или про нурианские храмы, например, выведывал. (Всем же знать хочется.) Но ведь он никогда ничего не спрашивал, и вдруг на ровном месте и такое… Как вообще в голову пришло?! — Да иди ты к Ордаллу! — Мирон едва удержался снова кинуться на Вальтера. — Сам иди, пёс! Этого Мирон стерпеть не мог, взвился над землёй, сыпля проклятьями, и, чтобы не натворить чего-нибудь непоправимого, ринулся в сорные заросли. Остановился глубоко в лесу, когда деревья сомкнулись за спиной, закрывая Свезёры. Опустился бессильно на ковёр из хвои, подвывая. Тема личин была запретной (Культ Теней скрывал, откуда они берутся), а для Мирона сильно болезненной. Свою — тонкого вихрастого пацаненка лет двенадцати — он получал долго и тяжко: приютский мальчишка никак не хотел умирать, бился в его руках, задыхаясь. А вокруг другие, старшие послушники стояли, ржали, что не может справиться с сопляком. Учитель потом недовольно сказал: «не быть тебе хорошим вором, зазря душу забрал». Мирон, в кошмарах вспоминавший страшный хрип и угасающее биение пульса под пальцами, уже и не хотел, жаль отступать поздно. Потому ему сейчас всё равно было, с дуру Вальтер ляпнул или всерьёз думал об спрашиваемом — быстро простить не получится.***
— Ночка веселая выдалась? — Беата с подозрением посматривала на довольно сияющего Данилу, не менее довольного Клима и Вальтера, лицо которого распухло, налившись бурыми синяками вокруг сломанного носа. Отвечать ей не спешили. — Ладно… А с тобой что? — кивнула Мирону, понуро плетущегося позади. — Не выспался, — буркнул он, продолжая пялится в сторону. — Да и хрен с вами, знать ничего не хочу! — она фыркнула и пришпорила коня. Клим своего придержал — уверен, сестра за цветную раскраску стрелка на него подумала — забавно, как раз тут он был не причём. Аж интересно стало, что произошло. — И где ж тебя так угораздило? — подъехав ближе, спросил злорадно. — Неужели оступился неудачно? Подрались же очевидно. Между собой или ещё с кем? Второе вряд ли, он вечером, пару раз кругом подворья обойдя, ни души не встретил. Кстати, почему Мирон без единой царапины? Похоже, недооценил он вора, повнимательнее надо к нему. К обоим. Вальтер вон ни словом о вчерашнем не обмолвился, явно решил придержать, что узнал, до удачного случая, выскажет Беате, когда почитает нужным — сам бы так поступил. Ожидаемо вопрос был проигнорирован. Из-за высокого каменного ограждения голосов не слышалось. Даже скотина, обречённая медленно помирать с голоду за запертыми изнутри воротами Свезёрского храма, не вопила. Тихо было как на погосте, и запахи такие же доносились редким ветерком — сырой земли и тлеющих благовоний. — Что-то не похоже на мор, — принюхалась Беата. Наложи кто заклятье на храм, воняло б так, что зелень рядом пожухла. — Подсади-ка меня, — попросила Лия. Данило с радостью исполнил, подхватил и помог, встав себе на плечи, заглянуть во двор. — Чё там? — Хммм… Я сейчас, — она подтянулась и перемахнула через зубчатый край стены. — Стой! Лия! — опасный, необдуманный поступок мог закончится чем-нибудь нехорошим, но обошлось. Заскрипели ставни и ворота разошлись. — Можно заходить, здесь безопасно. — Идём? — Клим взглянул на сестру, похоже, та ничего не предчувствовала. — И где все тогда? — Вальтер, снял со спины самострел, готовясь. Не понаслышке знал, что, когда слишком тихо, всегда хуже, чем, когда ор до гор стоит. — Недалеко, — Лия заметила ряд свеженасыпанных холмов вдоль северной стороны храма. Неровные, без памятных плит, где обычно писали, каким был лежащий под ней человек, или хотя бы опознавательных табличек. Несколько вырытых рядом могил оставались открытыми, смрад гниющих тел скрывали расставленные по краям лампадки с нардовым маслом. Вблизи не сильно помогало на самом деле. Клим склонился, приглядываясь. — Что ж… — несмотря на плачевное состояние, причина смерти несчастного была очевидна, широкие рубленные раны с болячкой не перепутаешь. — Могу сказать, это точно не мор. — Однозначно. — А хоронил их кто? — подал голос Мирон. Он, естественно, остался за территорией храма вместе с конями и дрыхнувшим в сумке ящером. Беата, оголила меч, указала им на само здание: — Вперёд, — приказала, кивая. Как только все скрылись за дверями, Хан высунул морду, втянул шумно воздух. — Спусти, разомнусь. Мирон не пошевелился. — Опять мертвечину жрать побежишь? — Недельную? Ты за кого меня принимаешь? — поняв, что помощи не дождёшься, Хан вполне успешно справился сам. Приземлился на растопыренные когтистые лапы и, вильнув прилично удлинившимся за последнее время хвостом, прошуршал за ограждение. В храме чадило ладаном. У алтаря лежало тело, Беата не сразу поняла, что это не труп, а пока ещё живой человек. Измазанный в земле и крови старик еле дышал. В превратившихся в лохмотья одеяниях с трудом угадывался подризник старшего храмовника. — Что здесь произошло? Вы слышите меня? Лия склонилась над ним, раскручивая в руках шар света, но, кажется, было поздно. Грудь старика пересекала страшная, загноившаяся рана, с отекшими, почерневшими краями. Он глядел, но не видел окруживших его, возможно даже не понимал, что происходит. — Я знахарка, а не бог, — она развела руками. — Свеча. Есть здесь свеча?.. — с безнадёгой спросила Беата, оглядываясь. Свечей тут было предостаточно. На стенах, на полу, свисающих с потолка на тонких цепочках, в одиночных подсвечниках, рогатых канделябрах и блестящих хрустальными подвесками жирандолях. Выбирай — не хочу. На удивление, старик откликнулся. — Не нужна она вам, — закашлялся, сипя: — Тёмным и Смурым дорога в склеп и без того открыта… А светлых защитят мольбы верующих. Но вот без этого не обойтись… — блуждающий мутный взгляд остановился на Еве. — Девочка, обернись. В стене в едва заметной нише среди оплывших жирными слезами огарков приютился пузырёк. Маленькая закупоренная скляночка с чем-то жидким и чёрным внутри. — Береги его больше жизни… Не дай соприкоснуться с живой плотью, иначе Яросс восстанет в осквернённом теле… Упокой его душу над кипящем золотом, — старик затрясся, и обмяк с последним вздохом: — Как обещано… — Чего он сказал? — последние несколько фраз было почти не разобрать. — Что это за фигня? — Вальтер протянул руку, но тут же отдёрнул. — Кровь?! — Осторожней, мля! — Беата забрала находку. — На выход, — её мутило от сладковатого запаха. На свежем воздухе голова прояснилась. — Нам как-то бессовестно везёт, — задумчиво сказала она, рассматривая на свет жидкость, оказавшуюся очень тёмно-красного цвета и тягучей. — Разве? — Клим снова сходил к могилам, убедиться, что не показалось, — по мне так наоборот. Ты видела одежду одного незарытого? — Ну? — Ничего не напоминает? — Подлатник с такими же нашивками как у стражей, что мы облапошили в Мюнбруксе, — припомнил Данило. — Значит я был прав. Они друг другу навстречу шли. Храмовница спалила Шармунд, а паладин здесь орудовал. В принципе такое было возможно. Связь между крупными храмами держалась через зеркала, заговорённые великими магами. Поймав призывной луч и разобравшись в чём дело, отправить несколько отрядов из разных мест самое верное решение. — Ну что? — Мирон изнемогал от любопытства. — У них ключ и свеча, у нас книга и кровь, — коротко ответила Беата, перед тем как спрятать пузырёк между грудей. — И одно без другого бесполезный хлам. — Уговориться хочешь? Она покачала головой — едва ли у них это получится. Да и заключать союз с тем, кто после себя горы трупов оставляет, не тянуло. — А может без ключа обойдёмся? — поделился идеей Данило, хлопнув Мирона по спине, — вор всё-таки, вскроешь замок? — Можно попробовать, но он наверняка заговорён. — Да, — согласилась Беата, — было б слишком просто, если замок отмычкой отпирался. Не стали бы из-за такого станицу пламени предавать… Ключ нам необходим, нужно думать, как его достать. Но сначала было бы неплохо найти ту, что носила его на шее. Предложение идти к погосту, надеясь, что остатки отряда храмовницы и паладина туда следуют, Беата отмела — лучше раньше перехватить, застать врасплох, к тому же она не была уверена, живы ли они, вдруг огненное представление, устроенное Евой, переросло в пожар, сожравший Мюнбрукс целиком, вместе с его прежними обитателями и незваными гостями. — Мы возвращаемся, — решила она.***
То, что удачу Беата, кажется, сглазила, можно было понять сразу — сначала чуть не забыли Хана, умотавшего невесть куда. Лия вспомнила о нём уже у крайнего дома Свезёр, похлопав по ставшей необычно лёгкой и плоской сумке. Пришлось ехать обратно. Ящер обнаружился на пороге храма, осоловевший, необъяснимо раздавшийся в размерах (примерно до средней кошки) дремал на солнце, ничуть не обеспокоенный собственной пропажей. — Оставили б тут на хрен, — бурчал Клим. Потом проскочили поворот тропы, на полдня углубляясь в дебри, пока не сообразили, что тут точно не могли раньше ехать. И под конец конь Лии сбился с шага, начав прихрамывать. Итогом всего стал неприятный сюрприз — отряд с паладином и храмовницей они нашли, но с изменившимся составом. На поляну, где со вчерашнего дня борогозили Светлые стражи, им указал местный житель, сокрушаясь, какая нынче жизнь пошла — раз храмовые девы с колен на колени солдатни скачут, а благочестивые паладины пьют как сапожники, видать и вправду скоро царствие Яросса грядёт. — Откуда они, мля, берутся-то? — поразился Данило, из укрытия рассматривая увеличившийся отряд. И людей прибавилось, и кони появились, и даже одежда новая. Видать, подкрепление прибыло. Сами стражи были не в лучшем состоянии, заметно, что перебрали (небось Добросотской медовухи, кувшины знакомые под ногами валялись) ковырялись, как мухи по осени. Но даже такие по семеро на каждый меч, что был у Беаты с сотоварищами, не оставляли шансов отобрать ключ. Она десяток вариантов прикинула, как сложится бой с таким раскладом сил, а без потерь не выходило. — Не справимся, — внезапность, наличие огненного мага и стрелка не особо какие преимущества, если против стоит три десятка человек. А если храмовница снова вызовет ледяного воина вообще дело швах. Кстати, та выглядела бодрее паладина, понуро сидевшего, склонив между коленей голову и периодически отплевываясь с булькающими звуками. — Слабак, — презрительно усмехнулась Беата, — не умеет пить, а туда же. Наблюдение затягивалось. Кажется, никто никуда собирался — стражи шатались, не торопясь сниматься со стоянки, паладин завалился спать. Первому надоело таращиться на них Хану. — Чего высиживаем? — прошипел недовольно. — У тебя план есть, пресмыкающееся? — Делов-то, бабу похмельную обобрать. Смотри, скиталец, она уже дважды в те кусты ходила. Часа не пройдёт, снова уссытся. Действуй! Беате мысль понравилась. — И правда, Мирон, дуй туда. Подкрадись, сделай как умеешь, когда она снова отлить пойдёт. По-тихому, в тенях, чтобы не заметила и сразу обратно. — Это было бы просто идеальным решением проблемы. — Пришей её, надёжней будет, — посоветовал Клим. Мирон не хотел идти, зло зыркнул на подавшего идею Хана. — Сам разберусь, — убивать точно не собирался. И пока обходил по дуге, неслышно подбираясь в указанные кусты, в панике думал, как придётся справляться. Ящер как в воду глядел — храмовница, побродив по поляне, отыскала недопитый кувшин и скоро направилась в заветное место. Укрывшись от стражей за раздвоенным толстым стволом, задрала юбку, присаживаясь. — Чего он ждёт?.. Заметит же! Мирон замер в паре метрах, опершись боком о кривую берёзу. Качался на грани перехода, не в силах заставить себя, теряя драгоценное время. Облегчившись, храмовница подняла голову и встретилась с ним взглядом. В совиных глазах мелькнуло удивление, мгновенно сменившееся яростью. — Ордалл тебя забери! — Вальтер вскинул самострел. Тетива звонко тренькнула, выпуская подряд три тяжёлых болта. Не успел — пронзённую храмовницу откинуло к дереву, но крикнуть она успела: — Changeling! Стражи встрепенулись, хватаясь за оружие. — Мира, беги! Тот дёрнулся было прочь, вспомнив про ключ, кинулся к телу. Веревка не поддавалась — она, измазанная струящейся из-под глубоко ушедшего в плоть болта кровью, скользила в руках, и была слишком коротка, чтобы стащить через голову. — Мира! Первый страж оказался рядом слишком быстро, замахнулся мечом. Следом со зверской рожей бежал другой, что-то вопя во всё горло. Мирону было некуда деваться. Сжав в кулаке ключ, он погрузился в тени. Холод, обволакивая, заглушил звуки. Все двигались медленно — страж запнулся, потеряв из вида цель, но быстро переключился на другую, устремившись к выступившим навстречу Даниле с Климом. Второй заткнулся, сражённый новым болтом. Мимо, перескакивая через его тело, пробежал третий и четвертый… Десятый… Мирон видел Беату, обнажившую меч, вспыхнувший на руках Евы огонь, и знал, что они не устоят. Он поднялся, превозмогая оцепенение, выбросил вперед руку в надежде укрыть тенью хотя бы Вальтера, который отбросив в сторону ставший бесполезным самострел, отступал, отмахиваясь от троих. Сине-серая завеса неуверенно колыхнулась и раздалась в стороны. Сначала медленно, нехотя, потом набирая скорость. Поползла, с каждым метром становясь гуще и плотней, поглощая всё попадающееся на пути — люди, деревья, кони — сковывая их и останавливая сердца. Все попытки остановить морозную волну не увенчались успехом, Мирону Тень не подчинялась.