***
Стройный хор голосов, отражаясь от стен, гремел, заставляя воздух вибрировать. Храмовники пели. И светились. Слова молитвы разрезали беснующуюся Тьму. Цепочка людей медленно спускалась по скользким ступеням. Всё глубже и глубже. Вальтер шёл сразу после Евы, он старался не вертеть головой, краем глаза замечая, что там, в паре шагов от них, где по идее должны были находиться стены, явно кто-то двигался. И не один. Калейдоскоп уродливых рук, страшных рож и оскалившихся клыками пастей рассматривать подробнее не тянуло. — Мне как-то не хорошо, — выдохнул в затылок Мирон. Голос у него был слабый. — А кому, мля, хорошо? — отмахнулся Вальтер. Все его внимание было сосредоточено на успешной перестановке ног, чтобы не запнуться и не улететь вперед, ломая строй. Уверен, даже Беата, держащаяся вслед старшего храмовника, не удержала бы его от падения. — Кто, Ордалл забери, так строит?! Ступени — слишком узкие и высокие, переступать по которым можно было только чуть повернувшись боком — никак не хотели заканчиваться. Данило шёл последним перед замыкающим защитный «кокон» храмовником, таращился, сыпля через сжатые зубы проклятья. Знал бы, куда придётся лезть, дважды подумал, нужен ли ему такой Квест. Световой шар Лии, мелькавший где-то впереди между Беатой и Евой совсем пропал. Это встревожило больше пролетевшего над головой невидимого нечто, липко прикоснувшегося к волосам. — Долго ещё? — ответа, естественно, не получил. Поднапёр на Мирона с целью протиснуться мимо, благо ширина проёма позволяла. Тот вроде был не против поменяться местами, сдвинулся. Но неожиданно вернулся обратно, шатаясь как пропойца у кабака. — Ты чего?! — из-за несильного толчка, пришедшегося в грудь, Данило едва не потерял равновесие. Схватился за рукав соседствующего справа храмовника, выравниваясь. К сожалению, тот этого совсем не ожидал — запнулся и качнулся, на пару секунд образовывая брешь. В это же мгновение из тьмы, с шипением бурлящей вне света, хлестко выскочила когтистая лапа, в полете превратившись в толстое щупальце, обвило храмовника за шею. Резким рывком дернул к себе. — Мля! Другие храмовники быстро сплотились, сомкнули строй, повышая голоса до крика. Свет вспыхнул ярче во всей красе озаряя несчастного, которого подняло под арочный свод. Дюжина щупалец вцепилась в него, сдавила и растащила в стороны рваными кусками. — Матерь кошачья, — простонал Мирон, оседая. Плохо ему стало вовсе не от вида кровавых лохмотьев, посыпавшихся на головы. Свет молитвы, до этого вызывавший смутное головокружение, ударил, выжигая вокруг воздух. Он, как горячий кисель, обволакивал, давил и слепил, обжигая. Мирону стало нечем дышать. Он попытался устоять на ногах, оперевшись о впередиидущего. — Вальтер… — рука скользнула мимо плеча, и он ухнул вперёд, утаскивая Вальтера за собой. Мысленно готовая к чему-то подобному Беата никак не могла остановить цепную реакцию. Не успевшие отскочить сестры сбили и её и старшего храмовника. Другие служки полетели туда же, хороня их под собственными телами и задравшимися парусами одеяниями. От бесславной кончины (сломать шею практически у алтаря Яросса — куда уж нелепей) спасло только то, что падать оказалось совсем немного, до дна недошли пяток кривых ступеней. Беата резво раскидала копошащиеся, орущие тела, вскочила, сдергивая с себя рубаху и мешок. Кожа на её спине треснула, расходясь двумя длинными — от лопаток до поясницы — ранами. Из них потянулись острыми перьями стальные крылья, озаряя залу голубым светом и разгоняя навалившуюся темноту по углам. — Даня! То, что сидело во тьме уже успело воспользоваться заминкой, утащив ещё несколько человек. Данило, вертелся волчком, отмахиваясь от лезущих к нему отростков. Освящённый нож тоже испускал свет, но слабый, недостаточный, чтобы оградиться от нечисти. Четверка храмовников, подавившаяся словами молитвы, с воем взмыла в воздух, подхваченная чудовищными конечностями. — Сюда! Ко мне! Вальтер! Данило кувыркнулся, покатился по полу, бросаясь в объятья сестры. Лучник был ближе, но растерялся после падения. Подтирая текущую со лба кровь, старался подняться с колен. Дальше, у ступеней сидел, жадно развевая рот, Мирон. Стоило песне прерваться, как камень свалился с груди, возвращая ему способность нормально дышать. Темнота ползала рядом, оглаживая по бёдрам, перекатываясь и мягко толкаясь. Не причиняя абсолютно никакого вреда. Осознать этого Мирон не мог — судорожно стряхивая тяжёлые холодные сгустки, похожие на толстых змей, сипел от охватившего ужаса. Самому встать никак не получилось. — Вальтер! — он протянул руку, надеясь на помощь. — Вальтер! Тот взглянул дико и, не колеблясь, рванул к спасительным крыльям. Не успел. Что-то обхватило поперек живота. Он дико вскрикнул, рубанул ножом, отсекая жгучую плеть, и рухнул прямо в руки Лии. Беату трепали нещадно — лупили короткими ударами, вырывая перья. Они разлетались по одному и целыми пучками, погасая, не успев опуститься. Свет крыльев начал тускнеть. — Что делать?! — долго она не продержится. — Что нам делать? Должен был быть какой-то выход. Не могло всё так нелепо закончиться. Оставшиеся храмовники, наконец, пришли в себя, сбились в группы, спина к спине, ограждая себя молитвой, теперь больше смахивающей на скулёж. — Алтарь! — замахал руками старший храмовник. — Под ногами! Где руна? Она, ограниченная в движениях из-за упершихся в камень крыльев, с трудом наклонилась к мешку. Измятый свиток, сложенный в карту, пришёлся ровно в выемку с таким же как на нём рисунком. Утоп в ней, вызвав оглушающий скрежет. Пирамида заходила ходуном. Плиты пола пришли в движение, поползли открывая проход. Из нового зала, расположенного ещё глубже, воняло гарью и краткими всполохами прорывался медный свет пламени. — Быстрее, спускайтесь! Там безопасно! Данило, не мешкая слез, принял Вальтера и помог сестрам. — Би, давай! — проход начал закрываться. Тьма забурлила сильнее, накинулась в последней попытке остановить, но Беата успела спрыгнуть, перед тем как плиты со скрипом вернулись на своё место. Какое-то время над ними ещё было слышно глухое злое ворчание, ослабевающее пение, и одиночные, полные боли и ужаса вопли. Потом всё стихло.***
В крипте Беате было не развернуться. Растерзанные крылья скрипели по низкому потолку обломанным каркасом, оставляя царапины и красные росчерки. Обглоданные концы качались рядом со стенами. Сложить их обратно она уже не могла. — Что с ним? — Беата кое-как обернулась на скрючившегося Вальтера. У стрелка, пропустившего между пальцев выпадающие внутренности, в напрасной попытке удержать их, суетилась Лия. — Я не могу ничего… Не могу сделать… Не получается. Магия тут не работает! Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — не жилец. Даже, если бы Лия совладала со своей силой. Распоротое от паха до груди брюхо не давало ни малейшего шанса. Данило тоже это понимал. Огляделся, убедившись, что Мирона с ними нет и, присев, полоснул Вальтеру ножом по горлу. Это было лучшее, что он мог сделать — лучше, чем смотреть, как тот бьётся в агонии. Тонкое, звучащее на одной ноте вытьё перешло в противные булькающие звуки и Вальтер, выпустив из распахнувшегося рта кровавый пузырь, закатил глаза. — Закончим это, — холодно сказала Беата. — Данило, помоги. Он вытряхнул из мешка яйцо, закрепил его на алтаре, представлявшим собой тлеющую жаровню в виде раззявленной пасти змея. Осторожно скрутив крышку, передал Еве черный пузырёк. — Ты уверена, что всё верно? Она была уверена. Ева опустилась перед быстро раскаляющимся, потрескивающим яйцом. Занесла над ним руку с кровью, во второй в взвившемся пламени распахнула книгу. И нараспев прочитала первую страницу, после чуть наклонила пузырёк, выпуская маленькую каплю. Та шлёпнулась на скворчащее золото и растворилось едким дымом. — Мля, — Данило прикинул количество листов в книге. Он надеялся, это будет несколько быстрее. По мере чтения, Ева ускорилась — страницы шустро порхали в пламени, кровь капала, запекаясь на яйце черной коркой. Её голос колоколом звучал в тесной крипте. Свечи, расставленные в маленьких нишах, гасли одна за одной, постепенно погружая в сумрак, стоящие на полу амфоры и вазы трескались, лопались, рассыпая древний прах. Становилось жарко и душно. Чем громче читала Ева, тем, казалось, ближе придвигались стены. — Скоро всё закончится. Мы выйдем отсюда, — успокаивал он Лию, усиленно стараясь не думать, как именно они это сделают. — Надо лишь подождать. Обязательно выйдем. Далийка, как остолбенев, не отводила взгляда от сестры. Огонь с её руки чадил, громко треща. Взвивался под потолок, облизывал камень, мажа его копотью. До конца книги оставалось всего два или три листа, когда сверху раздался топот, голоса и скрежет. Беата вытащила меч, пнула мешающийся под ногами самострел — хозяину он теперь не понадобится — и кивнула Даниле: — Немного осталось. Нам главное продержаться. Плиты, сыпля пылью, пропустили узкую полоску яркого света, снова раздвигаясь.***
Мирон видел, как Вальтера ранило, видел, как все скрылись в появившемся в полу проходе, видел, как погиб последний хрипящий молитву храмовник. Затем наступила тьма. Как ни странно, видеть он не перестал. Серые тени, различные по глубине и оттенкам, сновали вокруг, то ли не замечая его, то ли по неизвестной причине игнорируя. Касались друг друга, толкаясь и кувыркались, обдавая потоками прохладного воздуха. В наступившей тишине о недавней расправе напоминал лишь острый запах чужой крови, оставшейся на одежде. Когда счёт времени и надежда, что оставившие его спутники вернутся, были потеряны, Мирон, замирая от страха, предпринял попытку встать — подтянул к груди занемевшие от неподвижности ноги, и через череду неглубоких вздохов, поднялся. Ничего не произошло. Никто не стремился его убивать. Нечеловеческие существа — а он успел хорошенько к ним приглядеться — угомонились, разлеглись на полу плотными горбатыми холмами. — Кошьи милостивый, убереги, — прошептал Мирон, пятясь к ступеням. Нужно было подняться обратно, где остался Хан — уж он то должен знать, что делать. Не успел Мирон сделать шаг, как темнота вдруг поредела. Вместе с грохотом латной обуви сверху появился свет. Мерцающий, яркий и жгучий исходил от толстой, текущей воском прямо на держащие её пальцы, свечей. Он в мгновение разогнал разномастную тьму. Радостный Мирон едва не кинулся вперёд на знакомый голос — это был Клим! — но появление за ним Эдевена и стражей заставило невольно отступить обратно, туда, где с шипением втягивались в щели чёрные сгустки. Нет, прятаться он не собирался, просто не ожидал такой компании. Да и прятаться негде было — зал, казавшийся в темноте необъятным, простирался самое больше на десяток метров, заканчиваясь глухой, расписанной странными знаками стеной с торчащими из неё длинными деревянным оглоблям. Мирон напрягся, запоздало понимая, что сейчас придется объяснять почему он тут один, но Клим, пропустив вперёд паладина со свечой, пробежал рядом, даже не удостоив взгляда. — Не успели! Они уже внизу! — Ещё не поздно, открыть можно и без карты, — Эдевен махнул, отдавая приказ: — навалитесь. Нужно сдвинуть заслон! Стражи обратили на Мирона внимания столько же как на любое другое пустое место, сразу ринувшись к указанным рычагам. — Что за херня? — не могли же его проглядеть. — Эй, вы… — и Мирон осёкся, только теперь замечая, что вокруг всё какое-то искаженное. Расплывчатое, слегка замедленное, тусклое. Такое, как если бы он находился под покровом Тени. Настоящей, не вязкой и глухой из-за его неумения, но и не глубокой, не с вымораживающим холодом, подаренным силой Квеста. Ошеломленный открытием Мирон так и остался стоять, растерянно наблюдая как стражи тянут оглобли к низу. Они давили весом собственных тел, кряхтели от натуги, наваливаясь. Получалось не слишком хорошо, пол со скрипом разошёлся меньше, чем на метр, и дальше не двигался. Эдевен закрепил свечу у ступеней, освобождая руки. — Поднажмите! Ещё немного! — Никак, господин. Не поддаётся! — Хер с ним, пролезем! — Клим опустился к узкому проёму и перед тем как скрыться в нём, предупредил: — Не тронь брата и сестру! Понял? Остальных хоть наизнанку выверни. — Путь не мешают, и валите на все четыре стороны. Эдевен спустился по пояс. — Полезут обратно, режьте всех без разбору, — тихо приказал стражам, — похороним тут Ордалловых выродков. Услышанное Мирону не понравилось. У него была возможность скользнуть за Климом — своих (хотя бы Вальтера) следовало срочно предупредить — но в итоге это бы их не спасло. Требовалось кардинальное решение. — Ты первый сдохнешь, — мстительно пообещал он, выходя из тени. Трепетный огонёк свечи пшикнул между его пальцами и пропал. Создания Тьмы с победным рыком устремились на стражей. Противовес, потеряв сопротивление, захлопнул плиты пола, под многоголосый вой раздавив паладина. Стражи продержались дольше храмовников — у каждого оказался освящённый меч, кромсавший щупальца как обычных червей, и они умели пользоваться оружием. Но так или иначе, от бесконечно прибывающей тьмы им было не отбиться. Единственный сообразивший, что шанс спастись только, покинув гробницу, в отчаянной попытке добежать, напоролся у ступней на Мирона. — Скиталец? — удивление застыло на его лице смертной маской. Мирон втянул в рукав запачканное шило, и страж завалился на бок, остриё выпущенного им затухающего меча, чиркнуло по бедру самым кончиком, почти неощутимо. — Мля, — охнул Мирон, хватаясь за рану. Пальцы сразу стали липкими от обильно потекшей крови. Нога потяжелела, дрожа. — Да что б тебя! — освящённое оружие действовало против него. Иначе он не мог объяснить, почему от такой, казалось бы, почти царапины, стало так плохо. Мирон чувствовал, через некоторое время ослабеет настолько, что не сможет двигаться. Нужно было выбраться и звать на помощь. Он сунул в карман оплавившуюся свечу и, хромая, полез по ступеням. Вверх подниматься было сложнее, кусок оставшегося от одного из храмовников одеяния, удачно подошедший обмотать ногу, быстро промок. Сапог захлюпал кровью. На площадку перед входом Мирон выкарабкался ползком, практически теряя сознание. — Хан! Хан! Хан! Сранная ящерица! — Мирон, скрючившись над распоротой плотью, рыдал от бессилия. Непонятно, чем тот мог бы помочь, но звать больше было некого. — Да где ты, Ордалл тебя забери! Хан! В глазах помутнело, ноги он уже не чувствовал, когда толстая шершавая лапа грубо толкнула его, разворачивая. Раздвоенный язык облизал пальцы, кончиками пробиваясь к сочащейся красным тряпке. Нависшая чешуйчатая тварь и близко не напоминала лупоглазую зеленую ящерку — в разы крупнее своего последнего размера и, очевидно, сильнее смертельно раненого вора. — Звал меня, Коший сын? — поинтересовался Хан. Мирон не в состоянии хоть как-то сопротивляться со стоном провалился в Тень. Под его полупрозрачным телом, быстро растворяющимся серой дымкой, задрожал камень. Пирамида начала погружаться в остров.***
Душ из дерьма, требухи и крови, окативший Клима, когда потолок сомкнулся, располовинив замешкавшего паладина, подпортил эффектное появление, но не сбил с настроя. — Останови её! Быстро! Она не та, за кого себя выдает! — конечно, сестра не поверила. — Би, она врала нам. Она воскрешает Яросса! — С ума сошёл? Беата стояла, раскинутыми покалеченными крыльями защищая алтарь, перед которым пылала огненная книга и в голос читающая её Ева наклоняла склянку, выпуская очередную каплю. Страниц оставалось совсем мало, как и чёрной жидкости. Клим оценил расклад — уговорами он ничего не добьётся, объяснять, доказывая свою правоту, попросту нет времени. Он так и не понял, почему псевдомагичка, заставшая его врасплох в захолустном храме, не убила, а всего лишь, подавив слабый отпор, связала, заперла вместе с Эдевеном, позволив живыми дождаться подмоги, но появившуюся возможность упускать не собирался. И готов был пойти на любые жертвы. — Послушай, звучит бредом… — он выступил вперед, косясь на напрягшегося Данилу. Допустим брат ему не соперник, но с Беатой будут проблемы. Справиться с ней поможет только внезапность, жаль, неожиданно уже не напасть. — Она окудник… Это её зверь расправился с отрядом в Шармунде. И ледяным воином управляла тоже она. — Я бы такое не пропустила, — уверенно заявила Беата. — А если нет? — ещё чуть ближе. И самострел, замеченный им сразу, как свалился в крипту, оказался в пределах досягаемости. — Впрочем… не важно. — Быстро наклонившись, схватил его. — Отойди! Живо! — приказал, проверяя наличие болтов в жерле ствола. Натянул тетиву, хмыкнув про себя — хитрожопый стрелок, про секретный рычажок распинался, кто, может и попадётся, но Клим про многое оружие знал. Беата не шелохнулась. — И как по-твоему я это сделаю, дурень?! — она смотрела на брата жестко, не видя во встречном взгляде ни капли сомнения. Какую бы ересь Клим не нес, а он в это верил. И, кажется, на самом деле собирался стрелять. Для этого должна была быть серьёзная причина. — Сестру убьёшь? — прорычал Данило, задвигая Лию плечом. Голос Евы продолжал гудеть, отражаясь от парящих в душном мареве стен. Пламя взвилось, переворачивая последний лист. Клим щёлкнул курком, болт высек искру из пола у самого сапога Беаты. — Последний раз говорю, уйди, — потянул тетиву снова. — Погоди… — Клим должен был объясниться нормально. — Почему… Она не успела, Данило прыгнул на него, пригибаясь, и, обхватив за торс, повалил на пол. Самострел грохнувшись, выстрелил куда-то за спины. — Прекратите! Хватит! — браться катались в грязи, вцепившись друг в друга, мутузили кулаками, сдирали кожу, не слышали и не хотели слышать её. — Клим! Даня! Прекратите! Застрявшая Беата не могла подойти. — Лия! Останови их! Магичка не отозвалась. Беата вывернулась, посмотреть, куда та делась. В этот момент книга вспыхнула на заключительных произнесенных словах и пропала, оставив после себя закрутившийся под потолком вихрь пламени. Ева дочитала заклинание, опустила взгляд. — Лия? — Пёстрое оперение болта торчало из глазницы далийки. Кровь тягучей слезой сползала по щеке до уха. Ева замерла. Последняя чёрная капля, покачавшись на гладком крае горлышка пузырька, сорвалась, устремляясь к раскалённому яйцу.