Шармунд догорал. От едкого дыма и муторного запаха палёной плоти некуда было спрятаться. Воздух насквозь пропитался кровью и смертью. Опускающееся за горизонт солнце принесло некоторую прохладу, но от неё стало только хуже — ароматы заиграли новыми нотками, расползаясь по остывающей округе. Людям-то всё равно, а вот тонкое чутьё чистокровной далийки страдало. К тому же ключ, снятый с полумертвой грязной крестьянской девчонки, давил на грудь чужеродной магией.
Файназея глядела на располагающихся на ночлег стражей с неприязнью — устраивались прямо посреди недавнего побоища. Стащенные подальше трупы её не коробили. Так пришлось поступить — пожар, унёсший жизни всей станицы более обыденное явление, чем гибель нескольких человек от рук светлой храмовницы. А вот вонь доставала.
— С рассветом уходим, — опустив с клобука завесу, сухо сказала она ведущему отряд паладину.
Николас кивнул:
— Как скажете, госпожа.
На том и раскланялись.
Файназея присела на поданное кем-то седло, подоткнула одеяния под колени и отвернулась, досадуя — неудачно всё складывалось, её вообще не должно было тут оказаться.
Поездка в Благобург в сопровождении свиты планировалось как быстрое путешествие. Туда и обратно, пока Эдевен в походе по Заречным землям. Обернулась бы как раз к его возвращению. Обрадовала бы новостью — с недавних пор почувствовала, как под сердцем забилась новая жизнь. Собственно, она за этим и ездила. Испрашивала дозволения на союз со словадом. Ну и заодно заглянула к ворожее. Не то чтобы сильно верила, но кто же не хочет знать, чего ему уготовано. Тем более, не к базарным шарлатанам собиралась, а к верховной.
Предсказание озадачило. Если опустить все иносказания — про сосуды, долги чести и тяжкие доли — выходило, что ребенок её сыграет важную роль в войне Света со Тьмой.
В действительности, что бы ни орали храмовники на площадях, собирая глотками звонкую монету, ни войны, ни борьбы, ни даже маломальского противостояния давно не было. Боги словно забыли о существовании этого мира, оставив людям самим разбираться с собственными пороками.
Файназея ушла от ворожеи, злясь за попусту потраченное время. Война тут могла случиться максимум между двумя храмами из-за сворованной скотины и подохших неизвестно с чего курей. Храмовники, что Тёмные, что Светлые, поколотили б друг друга палками, даже стражей привлекать не стали б — вот и все дела. Так что ей оставалось спокойно вернуться обратно и, дождавшись Эдевена, отправиться с ним в Западный Храм — обитель далийцев.
Призывной луч, пробившийся сквозь окно комнаты таверны, перечеркнул все планы. Активация Квеста событие из ряда вон выходящее — сотни лет такого не было — и Файназея не сразу поверила, что это не сон, а змея, жующая свой хвост, раздражавшая её всю жизнь, на самом деле не просто дурацкий рисунок. Но в появившимся тут же на освещенном столе свитке ясно было сказано — любыми способами не допустить возрождение Яросса Цестуса.
Первым делом предстояло собрать артефакты быстрее сторонников Тьмы. И, вроде, всё удавалось. Во всяком случае ключ уже был у Файназеи, Эдевен должен был добыть свечу из какого-то мелкого храма и направиться за драконовым яйцом. Скоро они встретятся.
— Кто здесь?! — оклик караульного вырвал Файназею из дрёмы.
Вокруг освещённого костром и остовами вяло тлеющих домов Шармунда густел мрак. И что-то двигалось в нём, не сильно заботясь о скрытности — приближалось тяжёлой поступью, извергая громкие, рычащие звуки.
— Стой, где стоишь! — караульные вытащили мечи.
— Я знал, так просто не будет, — Николас, чью руку украшала такая же татуировка, подскочил к Файназее. — Госпожа, кто бы там ни был, вы должны сберечь ключ. Если что-то вдруг случится, берите лучших воинов, уезжайте немедленно.
Случилось, едва он закончил говорить — огромный зверь, похожий на давно сдохшую собаку, разбрасывая ошмётки гнилой кожи, выскочил к их стоянке, брызжа вспененной слюной.
Отряда хватило продержаться не более десяти минут, сталь не наносила никакого вреда исчадию. И тот, быстро расправившись со стражами, устремилось в погоню. Файназея, подгоняя визжащего от страха кона, чувствовала полное ненависти и смрада дыхание у себя за спиной. У неё не было ни малейшего шанса, но неожиданно зверь отстал и, забирая с собой холод, растворился.
****
— Теперь ты мне веришь? — старческий голос вернулся.
Девушка не видела, кто говорит, но ощущала его присутствие. Он сказал, что во имя Света творится самая лютая Тьма на земле, что тот, к кому она взывала не придёт — ему плевать на простых смертных — а вот он может помочь.
— Твоя сестра уже умерла, скоро за ней последуешь и ты. Я не умею воскрешать, но дам шанс. Новые тела, новые умения. И самое главное — возможность отомстить. Ты же хочешь наказать убийц?
Чужая кровь коркой запеклась на губах. Несколько сладких минут всемогущества — когда в знак серьёзности намерений голос обратил её в зверя и позволил расправиться со стражами — закончились слишком быстро. Догнать ту, что сорвала с шеи ключ, не позволили.
— Я дам тебе такую мощь, с который ты сможешь покарать любого, причинившего тебе боль. Соглашайся.
Сил дышать больше не оставалось и, с трудом различая силуэт лежащей рядом сестры, девушка прошептала:
— Чего ты хочешь?
— Упокоиться. Я устал, мне надоело здесь. Помоги и я выполню твоё пожелание.
— Как? — она была готова на всё, лишь бы этот ужасный день не стал последним. И на много большее, если людей, уничтоживших её родных, постигнет та же участь.
— Проведи ритуал. Отнеси кровь к подземному храму и сожги её всю на драконьем яйце. Сделай это и мой дух навсегда покинет этот мир. Ты согласна?
— Да…
— Хорошо. Помни! Живая плоть не должна коснуться крови! Иначе всё будет напрасно — моё новое воплощение, очистившись от памяти и тягот, пройдёт по землям, сея разрушения... Я клянусь дать власть над стихией, помогать и вести, пока последняя капля не упадёт на золото. А после ты сможешь поквитаться со всеми, с кем желаешь. Поклянись и ты. И скажи своё слово.
— Я, Ева Деасте, клянусь провести ритуал… Если Лия будет жить!
****
Книга взвилась под потолок чёрной гарью, душный склеп, освещённый несколькими оставшимися в нишах свечами, погрузился в полумрак. Чёрная капля соскользнула с горлышка пузырька в полной тишине… И плюхнулась кляксой на раскрытую ладонь, тут же жадно впитываясь в обожжённую кожу.
