Сказки заключенной.

Красное небо меня сжигает. Я не знаю, как мне охладиться, не знаю, как стряхнуть с себя всю эту грязь. Я не хотела, чтобы так. Но хотела ли, чтобы по-другому? Все мы несем ответственность за свои поступки. Мне пусто, мне кошмарно. Я брежу каждый день, брежу вместе с добрым утром и спокойной ночью. День сменяет другой, я не меняюсь. Я не считаю дни. Уже не считаю. Что-то со мною не то, я падаю. Падаю и вот-вот разобьюсь, если, конечно, кто-то очень добрый не подложит мне что-то мягкое, чтобы потом отправить на повторный полет. Я чувствую, чувствую, что падаю, и сейчас станет больно, а потом все закончится. Но почему-то я все никак не упаду, я все еще в состоянии чертовой невесомости. Когда там уже бездна? Страшно мне, страшно. Я молюсь каждую минуту, каждую секунду. Я не верю в Бога, не верю в высшие силы, но я молюсь, молюсь и знаю, что мои молитвы слышны лишь мне и стенам. Мне дурно, уведите меня отсюда. Заберите, заберите навсегда. Заберите и заставьте забыть, сотрите мне из памяти все это время, вообще сотрите мне память. Мне она ни к чему, я не хочу помнить, не хочу вспоминать. Я так больше не хочу. Все беды лежат в корнях, произрастают из них, вскармливаются еще с материнским молоком. Мне нужно переродиться, я даже готова умереть. Мне просто страшно. Я хочу разбиться, хочу, взлететь, взмахнуть крыльями и полететь вниз, в бездну, в бесконечность. Это психоделика, не иначе. Все могло бы быть иначе, будь я не я. Каждое мое действие вело меня к пропасти, как бы ненавязчиво подталкивая к ней, как бы утешительно поглаживая меня по голове, заправляя непослушные волосы за ухо, нашептывая: "Это неизбежный финал, дорогая. Просто иди, просто не останавливайся". Я не верю в дьявола, но это что-то демоническое, необъяснимое. Мне сложно, сложно. Наверное, я устала. Да, мне стоило бы отдохнуть, хотя в моем положении это невозможно. Хочу прыгать и лететь вниз... Я грызу решетку уже пятый день, мои зубы болят, а десны кровоточат, но я продолжаю ее грызть, меня совсем не тревожит то, что это не приносит никаких результатов, только пугает соседку по камере. Она испуганно вздрагивает, слыша странные звуки. Она меня боится, уже давно. Я никогда не хотела, чтобы она меня боялась, но она смотрела на меня так испуганно, и это меня напрягало, как бы напоминало, что я не в порядке. Я выдавила ей глаза, чтобы она больше не могла на меня смотреть. Она даже не кричала, боялась закричать. Лишь дрожала, изредка всхлипывая. Я тогда впервые за долгое время, а, может, и за всю свою жалкую жизнь почувствовала власть над человеком. Хотя я бесстыдно вру, такое же чувство было во время убийства, но это уже совсем другая история. Я не люблю поднимать эту тему, не люблю. Это было самой главной ошибкой и в то же время самой главной победой в моей жизни. Я упала, втоптала свою жизнь в полнейшую грязь, в которой липну по сей день, но в то же время какой-то дальний и болезненно-ноющий уголок моей души взлетел, взлетел так высоко, он ликовал, парил, это была самая настоящая эйфория. Это очень сложная история, очень сложная и близкая сердцу, близкая тому уголку души, который все еще в той самой эйфории и жаждет испытать ее вновь. Мне кажется, я уже за гранью. За гранью психики, разума. За гранью себя. Меня знобит, я в шоке, в глубочайшем неврозе. Я пытаюсь его перебороть, но поскальзываюсь вновь и вновь, и снова лечу, снова падаю, падаю и не могу упасть. Что же это со мной, мамочка? Мамочка, забери меня, забери меня, пожалуйста, я обещаю быть хорошей дочкой, я даже обещаю, что не убью больше никого и даже не покалечу. Только забери меня, пожалуйста, мамочка. У меня больше никого нет. Ты же мой ангел, ангел-хранитель. Забери меня, просто давай улетим, убежим. Мамочка, ты меня прости. Ты навещай меня, пожалуйста. Ты навещай меня и говори успокаивающие слова. Обними меня, убеди меня, что со мной все в порядке, скажи, что все будет хорошо. Скажи, что я самая лучшая, самая добрая. Заставь меня заплакать, я так этого хочу. Просто будь рядом, пожалуйста. Зайди ко мне, хоть раз. Мне так не хватает чего-то нормального и правильного, чего-то реального. Мне просто это нужно. Меня колбасит, бьет судорогой. Я задыхаюсь, видимо очередной приступ. Еще немного и вот уже глаза навыкат, а изо рта польется белая пена с привкусом столовочных тюремных помоев. Я пытаюсь сделать вдох и выдох, как меня учил Макс, еще когда мы были в Логосе, когда кругом были нацисты, опыты и прочая хрень и нельзя было положиться ни на кого кроме себя, когда было важно держать себя в руках и мы точно не могли позволить себе вот такие вот приступы. Не могли позволить себе вот так вот опускаться. Я сжимаю руки в кулаки и считаю до 10. Один. Меня зовут Лиза Виноградова Два. У меня светлые волосы и серо-голубые глаза Три. Я много улыбаюсь и искренне смеюсь Четыре. Я люблю своих друзей Пять. И я люблю своего парня, наверное, даже больше себя Шесть. Я выжила в самой адской школе на Земле Семь. Но я все равно все та же наивная милая девочка, что и была до нее Восемь. У меня легкий невроз после всего этого, но я пекусь о самочувствии Макса Девять. Я всегда буду рядом с теми, кто во мне нуждается Десять. Я х о р о ш и й человек _ - Помогите! Помогите, пожалуйста! Лиза, она... ей стало плохо и... и она потеряла сознание... - Опять эта Виноградова со своими судорогами, даже поспать спокойно никогда не даст, вот шлюшка белобрысая. Что-нибудь да вытворит... Да и хуй бы с ней, пусть валяется, оклемается, что с ней будет то. Такие крысы, они не дохнут, может, и рад бы, да живучие, собака...