В деревне всё не слава богу

Сперва это кажется милым: Итан тихо сидит в углу фабричной мастерской, погружённый в чтение какой-то очередной книжонки по кибернетике, когда Карл, впервые активно работающий над чем-то кроме модернизации трупов, разражается чиханием. Сначала Уинтерс вздрагивает от громкого звука, но затем просто начинает отсчитывать про себя число мата после каждого чиха, вспоминая все те разы, когда собирался прибраться или хотя бы протереть пыль в рабочей зоне, а Хайзенберг в каждый утягивал его по какому-то делу, которое очевидно казалось важнее. Да, от витающей в воздухе грязи дышать становилось не то чтобы тяжелее, но значительно неприятнее. Разобрать чертежи, ненужный металлолом и вытереть со столов засохшую кровь (о происхождении которой знать не хотелось) определённо было необходимо. Только позже, не сейчас, когда Карл, глубоко шмыгнув, принялся рассказывать про новое творение, мешая английский с румынским. * Позже, когда Роза уложена спать, а на улице стемнело так, что не видно даже собственных рук, Уинтерс спустился к выходу с фабрики, намереваясь отправляться на поиски непутёвого мужа: тот часто уходил чёрт знает куда за новыми инструментами или ещё каким мусором, но всегда возвращался до заката. Итан приоткрыл ворота, оглядывая внутренний двор и едва услышал ворчание невдалеке. Он вышел из-за дверей, включая очень кстати захваченный фонарик. Свет облепил собой ветхие голые деревья, занесённую снегом дорожку и остановившегося на полпути к цели Карла. Тот ничего не сказал, увидев светящийся впереди огонёк света, только тепло улыбнулся и, подняв силой мысли ранее лежавшие в снегу запчасти, поплёлся ко входу на фабрику. Обрадованный мыслями о скором тепле и об отсутствии необходимости искать мужчину по деревне, Итан вернулся в коридор их дома, оставляя ворота приоткрытыми. Неожиданно снаружи раздался грохот, сопровождающийся неопределённым кряхтением. Уинтерс поспешил вернуться на улицу, где увидел согнувшегося в кашле Хайзенберга и снова кучу металла на земле. Итан поспешил завести мужчину в дом, на что тот не только не сопротивлялся, но и согласно опустился на предоставленную скамейку. «Что-то не так», — испуганно соображал Итан. Дыхания Карла не хватало даже на то, чтобы «проклясть» или послать кашель куда подальше, дело серьёзное. Телекинетик подал знак рукой, мол «всё нормально, иди спасай моё железо от коррозии». И Уинтерс, не зная, чем ещё помочь, начал расчищать завалы «нужного мусора». Спустя несколько заходов он запер наконец ворота фабрики и обернулся на притихшего мужа. — Что произошло? Ты ранен? — первая мысль — ранение, но Карлу, а точнее, его регенерации, такое не страшно, значит, что-то серьезней. — Ничего не случилось. Слышишь, — Хайзенберг смягчился, видя обеспокоенность мужчины, — Просто слишком… холодно на улице. От снега закашлялся, от мороза. Весь день, в конце концов оборудование таскал. А мне, между прочим, уже не семьдесят! Едва закончив, он снова раскашлялся. Итана это убедило, регенерация способна справиться с любыми поражениями, а вот бьющий в ноздри ветер и сутки работы могли повлиять на возмущения со стороны лёгких. Уинтерс задумчиво почёсывал мужчину за ухом, тот глубоко вдохнул запах теперь уже не своей рубашки: дом, чистота, Итан. Карл чуть занемевшими от холода руками притянул парня к себе, уткнулся головой ему в живот, пытаясь усадить к себе на колени. — Так раз тебе уже не семьдесят, может хватит пытаться разложить меня на каждой горизонтальной и не очень поверхности? — ухмыльнулся Уинтерс, представляя их со стороны: полупустая прихожая, заполненная только валяющимися тут и там обломками металла и крохотная скамейка, которая до сих пор не разломалась под весом двух мужчин наверное только благодаря способностям Карла. — Для тебя мне всегда пятьдесят, — прошелестел Хайзенберг, прихватывая зубами нижнюю губу своего мужчины. * Время перевалило за полночь. Регресс сна Розы несколько сменил режим Итана и, как ни желал Карл помогать с девочкой, от её воплей не просыпался. Мужчина выкарабкался из тёплой постели, ставя ступни на омерзительно холодный пол. Услышав видимо движения отца, Роза чуть успокоилась, давая тому время на то, чтобы чуть прийти в себя. Карл заворочался, но из сна не вышел. Уинтерс мельком оглядел кровать, на которой, о чудо, впервые не разлёгся звездой Хайзенберг. Тот сжался в комочек на самом краю, но всё равно забрал всё одеяло себе. От порыва легко поцеловать спящего куда-нибудь в макушку Итана удержал раздавшийся с новой силой крик в соседней комнате. Он вышел в детскую, на ходу выявляя возможную причину пробуждения. Увидев отца, девочка мгновенно успокоилась. После всех этих событий, бесконечной борьбы за жизнь, Миранды, все оставались напряжены, редко когда на ночь выключался свет и Роза так же чувствовала это общее напряжение, будто кто-то снова попытается разрушить их семью, разорвать, закальцинировать. Укачивание Розы вызывало успокаивающий эффект: забывались все проблемы, туман улетучивался из мыслей, главная цель — успокоить родное. Вскоре девочка снова провалилась в сон и Итан на цыпочках вышел из детской. В их спальне раздавалось только прерывистое дыхание Карла. Заглянув вовнутрь, Уинтерс увидел мечущегося по кровати мужчину. Казалось, спустя секунду в бреду он свалился бы с постели, если бы не подбежавший мигом Итан. Он прижал ладони к чужому лицу — Карл весь пылал. Он с трудом открыл глаза, сразу спросонья пытаясь доказать Итану, что всё под контролем. Прежде чем Уинтерс успел что-то сказать, Карл выдохнул обречённо: — Кошмары… Парень тут же смягчился, оказываясь у мужчины под боком. События прошедших месяцев часто напоминали о себе наяву, а во снах контролировать их вовсе было невозможно. Итан понимал это как никто иной. Крепко обняв мужа, он успокаивающе перебирал его волосы, пока оба не провалились в забытье. Ночи могут быть сколь угодно тёмные, но это не играет роли, пока они не одни. * Привычно проснувшись первым, Итан отправился на кухню с целью приготовить что-то из ингредиентов, оставшихся после последнего похода к Герцогу. Они долго препирались из-за цен — во время безумной беготни от ликанов и сумасшедшей ведьмы было не до дороговизны аптечек, но в мирное время подобная стоимость казалась наглейшим издевательством, — пока не подошел Карл, напомнив о том, что клиентов у торговца не так много, а разделать его самого будет гораздо дешевле, да и хватит на подольше. Мужчина разбил два яйца в разогретую сковородку, вытер стол и принялся ждать, что произойдёт быстрее: выйдет Карл, закричит Роза или сгорит яичница. Такие дни молодой человек любил особенно. Дни, когда жизнь в деревне шла своим чередом, иногда особенно смелый житель мог робко попросить о помощи с починкой чего-то — Итан никогда не отказывал, но его мужа, всё ещё Лорда, опасались, иногда на пороге появлялись служанки из замка с просьбами передать послание о желании юных леди Димитреску видеть новую семью с малышкой. Такие дни казались идиллией, ничто не требовало спеху, никаких угроз, но именно этот день был не таким, каким хотел казаться. Что-то явно шло или должно было пойти не так, и, если тишину из детской можно было объяснить ночным пробуждением, то отсутствие Карла напрягало. Конечно, он мог просто-напросто остаться читать в постели, досыпать законные минуты перед завтраком, но воспоминания о странных событиях последних дней заставили Итана вернуться в спальню. Только проверить, чтобы успокоиться, убедиться в том, что зря накручивает себя. Да, вот он Хайзенберг, лежит, сопит. Мысленно оскорбляя себя, Итан подходит ближе, касаясь рукой лица мужчины — странное предчувствие не покидало его — Карл весь горит, а дышит тяжелее обычного. Уинтерс аккуратно дёргает его за плечо, вырывая из сна. Обычно Карл бы сгримасничал, выронив что-то недовольное, но сейчас только пытался разлепить глаза и вдохнуть глубже. Убедившись, что мужчина в сознании, Итан спросил: — Ты ранен? — самая очевидная догадка, вывести Карла из строя не может что-то несерьёзное. — Что? Нет, с чего бы? — хмурится мужчина, прерываясь на кашель. В голове Уинтерса мгновенно щёлкает, словно и правда сложился пазл. Разумеется, почему до него сразу не дошло? — Ты заболел, — не вопрос, констатация факта, — У нас есть лекарства, но не думаю, что здесь есть что-то от простуды или что это… Ты же знал… Приступ кашля остановил мысленный поток. Карл почему-то выглядел виноватым, понимал, что его не станут отчитывать, но снова появилось фантомное ощущение боли — Миранда никогда не терпела слабость. Итан нежно приобнял его, закутывая плотнее в одеяло. — Что делать, будем тебя лечить — бодро сказал Итан, поднимаясь с места, — Яичница уже должна сгореть, сейчас принесу. В комнате не было окон, так что ничто не могло сказать о наличии солнца на улице, но на душе теперь точно стало светлее.