***
— Вставай! Теплая рука коснулась ее запястья. Белла словно очнулась. Толща воды отхлынула, словно высвобождая ее из своей холодной хватки. Она подняла голову и увидела перед собой лицо Ренесми Дуаер. — Белла, вставай! — рявкнула она. Каллен вздрогнула. Злость в голосе испугала девушку. Она инстинктивно вскочила и тут же нерешительно плюхнулась назад. Ей не хотелось испытывать на себе гнев Дуаер. Кажется, она и вправду надеялась, что вода, сдобренная насмешками и ошибка Тани и ее прихвостней, могла ее растворить. Но Белла ошиблась. Дуаер злилась не на нее. Сняв свою толстовку, Ренесми накрыла плечи Каллен. Затем помогла ей встать. Белла была бледной. Казалось, глаза не могут ни на чем сфокусироваться. На мгновение Несси даже пожалела, что заставила ее встать на ноги, серьезно опасалась, что та вот-вот потеряет сознание. Обхватив ладонями лицо Беллы, Ренесми заставила перепуганную девушку взглянуть ей в глаза. — Ты в порядке? Каллен кивнула. Не похоже было, что она поняла вопрос. Но даже такая реакция была лучше, чем никакой. Затем Дуаер обернулась к девчонкам, что удивительным образом затихли. Вид разъярённой Ренесми почему-то не веселил их так, как позабавила беспомощность Беллы. — Ну, — бросила Дуаер, оглядев девушек, что жались друг к другу плотнее. Не будь девушка так зла, она бы рассмеялась. Эти размалеванные куколки так походили на одноклеточных паразитов. Они явно не знали, как сейчас себя вести. Ждали, что Таня оживет и задаст тон всей этой ситуации. — Что вас так развеселило? Все молчали. Только шум воды нарушал эту напряженную тишину. — Таня? Кажется, ты еще не глухая? — презрительная усмешка и шаг в ее сторону оживили капитана группы поддержки. Блондинка выпрямилась. Провела рукой по волосам, затем гордо вскинула голову вверх. — Не твое дело, — гордо бросила она, — убирайся отсюда и эту полоумную забери. Затем она рассмеялась. Смех ее казался нервным, истеричным и, что самое обидное для Тани, одиноким. Никто, кроме ее самой, не посчитал ее слова остроумными. Именно поэтому Таня оглядела свою свиту. И тут неестественно и быстро ее подруги тоже захихикали. — Все нормально, — тихо бросила Белла, — я уйду. Ей было ужасно стыдно, что Несси нашла ее в таком виде. Что она была беспомощна и снова выставила себя на смех. И меньше всего хотела, чтобы Таня и ее шайка накинулись на кого-то еще. — Стоять! — вдруг приказала ей Дуаер. Ее замешательство, что Белла ошибочно приняла за страх, теперь рассеялось. Ренесми уверенно шагнула вперед. — А что будет, если я не уйду? И Белла не уйдет, пока ты не извинишься. Таня снова рассмеялась. Только смех ее был несколько резким и обрывистым. Совсем не таким искренним, каким был в тот момент, когда они издевались над Беллой. Она обернулась к своим подругам, словно пытаясь убедиться, что ей не послышалось. Что Дуаер настроена абсолютно серьезно. Но внезапно ее расслабленные плечи напряглись. Она развернулась и занесла правый кулак вперед. Как в настоящих боевиках. Наверное, ей казалось, что выйдет действительно эффектно. Но вышло пафосно и глупо. Несси слишком хорошо помнила побои отца, чтобы не поверить своей интуиции. Девушка ушла от удара Тани, а затем с той же прытью схватила блондинку за волосы. Та завизжала. Ругательства так и сыпались на голову Дуаер, но, казалось, ничего из сказанного ее не задело, Ренесми не была даже зла. На ее лице застыла холодная решительность. Оливия попыталась прийти на помощь своему капитану, но Несси скинула рюкзак и замахнулась на нее с такой силой, что та, не удержавшись, упала. Девушка тут же закрыла лицо рукой и зарыдала. Белла не могла разобрать точные слова, но было что-то про то, что Дуаер сломала ей нос. Ренесми не обратила на нее никакого внимания. — Я тебе сказала. Еще тогда сказала, чтобы ты не смела со мной так разговаривать. Твои волосы подросли, Таня, но это не значит, что я не могу обрить тебя снова. Таня взвыла и вцепилась в державшую ее руку. Острые коготки не уступали кошачьим, но Несси даже не поморщилась. По тому, что про нее болтали, в Дуаер самой было что-то от кошки. Она с самого детства то и дело была замешана в драках, ходила, как сорвиголова, частенько в синяках и ссадинах. — Остынь! — крикнула она блондинке и впихнула ее под струи холодной воды. Таня начала истерично вырываться, словно ее сунули в кипяток. Вся эта сцена не представляла из себя ничего хорошего. Пусть и маленькая толика Беллы злорадствовала над этой ситуацией, она не могла не сочувствовать Тане. Просто не выносила эти сцены насилия над кем-либо. Пусть даже если это человек, который намеренно причинял ей боль. Увязнувшая в своих переживаниях Белла даже не заметила, когда Таня оказалась на коленях. Ее тушь была размазана по лицу. Аккуратно уложенные волосы свисали мокрыми патлами. — Прости, — буркнула она, вперив красные заплаканные глаза в Каллен. Белла кивнула и вновь задергала дверь. Ей было до тошноты противно. Теплая ладонь легла на ее руку и помогла отпереть дверь. Затем Белла выпорхнула на свободу. Подальше от девочек с шакальим оскалом и Тани с потекшим макияжем. — В следующий раз, если разозлишь, окуну в унитаз, — послышался у нее за спиной голос Дуаер. Каллен была уже в коридоре, когда ее догнала Ренесми. — Белла, ты в порядке? — спросила она. На ее лице уже не было того хладнокровия, с которым она расправлялась с Таней. Белла была тронута такой заботой. Не сказать, чтобы она окончательно пришла в себя, но школьный коридор заметно ее приободрил. Здесь она чувствовала себя гораздо лучше. — Да, все нормально, — заверила Белла. Для убедительности она даже кивнула головой. — Ничего не нормально. Больше не позволяй этим стервам кусать себя. Иначе мне придется за тобой приглядывать. — Несси, правда, все хорошо. Я сама виновата. Белла вдруг вспомнила, что на ней чужая толстовка. Она быстро сняла и протянула ее хозяйке. — Большое спасибо, что спасла меня. Они нагнали на меня страху так, что я совсем потерялась. — Нет, что-ты. Ты вся мокрая. Оставь себе. Вернешь завтра. Кстати, может, тебе отпроситься? Не думаю, что у тебя сегодня будет желание учиться. — Все нормально, — вновь повторилась девушка. Дуаер вдруг разозлилась. Это не было нормальным. Она была там. Видела, как Беллу загнали в угол. Если Каллен хочет стать сильнее, она, как минимум, должна признать, что все, что с ней случилось в женском туалете, ненормально. Никто не имел права так вести себя с ней. Ренесми схватила руку Беллы. В ней проснулось жгучее желание донести до нее эту непростую истину. Белле просто необходимо научиться стоять за себя. Потому что Ренесми было не все равно. Когда-то она любила эту хорошенькую маленькую девочку. И как бы сейчас она ни хотела оставаться равнодушной к ней, у нее ничего не вышло. Пора было признать. Несси беспокоилась за нее. И сейчас ей очень хотелось обнять ее. Утешить и защитить. — Белла! — Элис появилась из ниоткуда. Белла не успела и рот раскрыть, как девушка спрятала ее за своей спиной. — Что тебе? — рявкнула она обращаясь к Дуаер. Несси не придумала ничего лучше и усмехнулась. Она не любила Элис. В отличие от Беллы, ее сестра не знала, что такое скромность. Скорая на быстрые выводы, злая, как ведьма, она не была приятной собеседницей. Но вряд ли ее было можно обвинить сейчас. Она нашла свою младшую сестру не в лучшем виде в компании девушки, которая успела причинить ей вред. Ренесми тоже бы рассердилась. — Привет, Элис. Отлично выглядишь. Все так же катаешься на метле? — Метла по твоей части, ведьма, — бросила Элис, критически осматривая сестру. — Что с тобой? Почему ты мокрая? — Я… — Это твоих рук дело? — Элис бросила на Дуаер свирепый взгляд. Ренесми не ждала от нее признательности. Но подобные подозрения все же задели ее. — Ты что, серьезно думаешь, что я могу ей навредить? — Один раз ты это уже сделала. Твое счастье, что все обошлось. Дуаер замолкла. Ей действительно сложно было на такое возразить. — Элис! — одернула сестру Белла. Но ее сестра не собиралась извиняться за свои слова. Она все еще была зла на Ренесми. — Идем, я отпрошу тебя, — коротко кинула она, схватив Беллу за руку, — ты должна все мне рассказать. А ты, — Элис ткнула пальцем в грудь Дуаер, — не приближайся к моей семье. И держись подальше от Джейка. На случай, если ты не поняла, ты не приносишь людям пользу. От тебя одни проблемы. Так что оставь его в покое. От тебя и без того одни беды. Запомни это уже наконец.***
Леа все еще была зла на подругу. Ей не нравилось, что Розали не услышала самое главное. Леа Считала Викторию подругой. И это было ненормально, что одна подруга оскорбляет другую ее подругу. И с чего это Хейл вообразила, что пара уроков помогут ей забыть это. Они до сих пор спорили об этом, когда заметили в коридоре Ренесми и сестер Каллен. Элис произнесла последние слова достаточно громко, чтобы их расслышали девушки. — Ренесми, с тобой все в порядке? — бросила сходу Леа, как только подлетела к ней. Её глаза изучали такое искреннее беспокойство, что Дуаер растерялась. Они в последнее время совсем перестали общаться. Несси винила в этом себя. Те слова, что ей бросила подруга, пусть и были злыми, казались ей вполне справедливыми. И это одна из причин, почему она не стремилась извиниться перед Леа. Она знала, Клируотер простит её. Вот только Дуаер не была уверена, что ей нужна такая подруга. — Эта сучка наехала на тебя? — со злостью выплюнула Хейл. Дуаер в растерянности не сразу поняла, о чем это она. Но проследив за взглядом Розали, ей все стало ясно. Та сверлила ненавидящим взглядом спину Элис, которая с сестрой скрылась за поворотом. Казалось, она мечтала о том, чтобы Каллен загорелась. — Я… нет, все в порядке, — промямлила Ренесми. Совсем не так она говорила ещё несколько месяцев назад. И с Таней несколько минут назад, девушка была куда уверенней. Но сейчас её со всех сторон захлестнуло чувство вины. Девушка помнила, как высокомерно и в какой-то степени лицемерно она описывала семейство Каллен. Но правда в том, что было кое-что ещё, что она скрыла от подруг. То, что было не совсем правильным, и то, что ей самой не хотелось признавать. На самом деле, было кое-что, что заставило бы её подруг взглянуть на неё по-другому, и это пугало девушку. Но сейчас ей захотелось отбросить этот груз вины. Сорвать с себя эту маску высокомерия и признать, что она была не права в отношении Каллен. Элис она не любила и всегда считала высокомерной и первосортной стервой, но кое в чем все же была с ней солидарна. Она имела право беспокоиться за сестру. Защищать ее, пусть и таким агрессивным способом, тоже было вполне правильным. — Не важно, — вновь повторила она, пытаясь убедить Розали, что ей не стоит беспокоиться об этом. Но Хейл похоже не собиралась унимать свою злость. — Как это «не важно»? Она наехала на тебя. Если ты боишься набить ей морду, это сделаю я. Эта пигалица должна когда-нибудь понять, что нельзя просто так наезжать на мою семью и считать, что за это ей ничего не будет. Семью? Ренесми кинула на неё взгляд, не веря, что поняла верно. Хейл считала её своей семьёй. Но Розали действительно выглядела воинственно. Она все ещё смотрела в пустой коридор, словно раздумывая, не пуститься ли за Элис в погоню. Дуаер вдруг заплакала. Это было странно. Её чувства были такие взвинченные, что она не понимала истинной причины своих слез. То ли это было облегчение от такой поддержки, то ли съедающий её стыд. — Несси? Леа обняла подругу. Не то чтобы она была мастером по устранению женских истерик, но когда ей было грустно, она всегда испытывала потребность в объятиях. — Господи, да что же эта дрянь тебе сделала. Мне что, теперь её четвертовать? — Роуз, Элис действительно тут ни при чём. Я хочу уйти отсюда. Вы? Мне нужно выпить, — пробормотала Дуаер, затем виновато напомнила себе, что теперь она не пьет спиртное. — Кофе. Я должна выпить кофе. Вы со мной? Клируотер и Хейл закивали. Они были не против прогулять урок. В конце концов девушки не могли не заметить, что Дуаер нуждается в них. Кафе, что они выбрали, находилось недалеко от школы. Здесь было уютно. К тому же здесь подавали чуть ли не лучший кофе в городе и лучшие блинчики со всевозможной начинкой. — Я должна извиниться. Леа, ты же знаешь, я — хреновый человек. Все, что я делала раньше, это… — Ренесми закрыла лицо руками. «Ошибки» — это слово было таким простым. Но девушка сейчас не могла его произнести. Признать, что вся ее жизнь теперь ей казалась одной сплошной ошибкой. — Все бы отдала, чтобы избежать этого. То, что было у нас с Джаспером… — Забыли, ладно? У всех есть прошлое, правда? Мне не стоило впадать в истерику. Мы ведь с Джаспером даже не были настоящей парой. Несси ожидала, что поездка будет тяжёлой, но Розали и Леа вели себя раскованно. Как будто с их подругой не случилась истерика. Будто, это абсолютно обыденный день со сплетнями о знаменитостях и пустой болтовней о школе. За это Дуаер была им благодарна. Она и сама не осознавала, насколько она соскучилась по всему этому. — Правда, это все глупости, — продолжила Леа, — все девчонки иногда ссорятся. — Да, да. некоторые даже дерутся, — согласилась с ней Розали. Затем Ренесми неожиданно оказалась в кольце ее рук. Было что-то неловкое в этом объятии, но в то же время очень приятное. — Я безумно по вам скучала, — призналась Дуаер. — Мы тоже, наша крутая штучка, — рассмеялась Леа. Несси вновь разрыдалась. Но в этот раз она твёрдо испытывала облегчение. — Ну и? Чего от тебя хотела эта ведьма, — бросила Розали, когда они все немного успокоились. Что бы ни говорила Дуаер, она не собиралась это все просто так забыть. Ей все не давала покоя эта семейка, а Элис уж точно не была ангелом. — У нас с ней старые счёты, — проговорила Дуаер, — и у нее есть все основания злиться. — Серьёзно? Слушай, ты, конечно, не подарок, но меня бесит её задранный к верху нос и растопыренные пальчики в манере, что все ей должны. — Таня и её шайка затравили Беллу в туалете. Она и без того зашуганная, а эти стервы вдоволь над ней поиздевались. Я не знаю, чем бы это закончилось, если бы я не вмешалась, — начала Ренесми. Ей пришлось рассказать подробности. Она даже предупредила Розали о том, что среди них была и подружка её братца. Не то чтобы она считала себя ангелом милосердия. Да, впрочем, и Розали такой тоже не была. Но они уж точно никогда не издевались над теми, кто значительно уступал им в силе. Вот между собой они долго могли выяснять отношения, но это было больше забавно, чем жестоко. — Это было сегодня? Бедняжка, — пробормотала Леа. Она ещё помнила то время, когда школьный туалет являлся её спасательным кругом. Она пряталась там от жестоких насмешек. — В таком случае Элис стоило сказать «спасибо», — снова вспыхнула Розали. — Что? — раздраженно буркнула она, заметив в глазах подруг осуждение. Розали закатила глаза. Не сказать, что она не сочувствовала Белле, но ей нужно было придерживаться другой линии. С каждым разом она пыталась убедить себя, что не стоит симпатизировать Калленам. Она не понимала, откуда в Дуаер проснулась такая сердобольность к этому семейству. Ее, вроде как, больше всех раздражала эта семейка. — Да, да, бедняжка Белла и все такое. Но какого хрена? В смысле ты сама была не восторге от них. Что изменилось? — Есть кое-что… — Ренесми остановилась, чтобы перевести дух. — Как же я облажалась, — бросила она никому конкретно. То, о чем она старалась не вспоминать, теперь невыносимо мучило ее. Ренесми долго не желала признавать своей вины в случившемся. А теперь, вдруг на нее нахлынуло такое острое сожаление, что молчать об этом она уже не могла. — Когда мы были маленькими, мы все играли на одной детской площадке. В парке. Эмметт всегда был в компании своих друзей. Элис, конечно же, возле них. Она просто терпеть не могла куклы, домики. Ей больше по душе были игры с мальчишками. А Белла чаще всего оставалась одна в обнимку со своей потрепанной куклой. Я быстро нашла с ней общий язык. Мне нравилось представлять ее своей младшей сестренкой. Она была такой доброй и тихой. И всегда так радовалась мне. Я правда считала ее своей сестренкой. — Ты никогда не рассказывала об этом, — пробормотала Леа. — На это были свои причины. Об этом знает Майли. Леа кивнула. Майли она недолюбливала. Девушка была гордой и высокомерной. К тому же имела проблемы с выпивкой, наркотиками и, кажется, с законом. А что еще имело значение, она была лучшей подругой Несси. Они были подругами с детства, но сейчас их общение сошло на нет. И Клируотер было не стыдно за то, что она считала, что это к лучшему. — Майли ревновала меня к Белле. К тому же она не любила возиться с детьми. Ей всегда хотелось выглядеть старше своих лет. Игры с малышней она считала глупостью. Мы даже поссорились по этому поводу. — Слушай тема древняя? Я даже не помню, с кем играла в детстве, — фыркнула Розали, — Это не повод Элис… — Ее мать умерла при родах, — перебила подругу Несси. Это заставило Леа вздрогнуть. Она никогда особо не интересовалась Калленами. Но сейчас ее мать была больна, и она невольно ужаснулась той трагедии, с которой столкнулась эта семья. — Белла, — печально заключила Леа. Несси кивнула. — Знали об этом немногие. Я услышала об этом от нашей няни. Не скажу, что тогда я сильно понимала всю глубину произошедшего. И я рассказала Майли. А та спросила об этом у своей матери. А эта женщина никогда не упускала случая посплетничать. К тому же она была не совсем тактична, от чего и мы не знали истинного значения этого горя. — Дуаер провела рукой по своим рыжим волосам, и нервно покосилась на подруг. — Как-то Майли так разозлилась, что накинулась на пятилетнюю девочку со всякими дрянными словами. А напоследок сказала, что она убила мать. Что ее никто не хотел. Что брат сестрой ее ненавидят. Что папа ее не любит. Что она всем испортила жизнь. — Что? Она так и сказала? — спросила Розали. Казалось, в ее глазах проскользнуло сочувствие. — Я не успела остановить Майли. Не погналась утешать девочку. Даже не сказала об этом Элис или Эмметту. — Погоди, если Белле было пять, то тебе же было не больше восьми. Ты и сама не знала, как следует поступать, — проговорила Леа. Ренесми неопределенно повела плечом. — На следующий день Белла исчезла. Ее искали всем городом. Рассматривали даже версию о похищении. Эта паника испугала меня. Так испугала, что я ничего не рассказала ни про Малию, ни про ссору. — И что случилось Беллой? — нетерпеливо заерзала Леа. Белла всегда была такой потерянной, и Леа не хотела знать ужасные подробности, боялась узнать, что всему этому есть жуткая причина. Что-то из детства. — Ее нашли. Девочка просто сбежала. Слова Майли ее так потрясли, что она искренне решила уйти из дома. Элис так и не простила мне это. — Но это не твоя вина, — возмутилась Розали. Однако слова ее звучали не так уверенно. Она представила на месте Беллы Эдварда или Джаспера. Представила девочку, что оказалась один на один с городом. О тех опасностях, которые могли сделать ее ребенком с фотографии на коробке из-под молока. Девочкой, что остаются в истории вечными детьми с таинственной историей пропажи. А еще она знала, каково это, нести на себе бремя ребенка, что послужил причиной большой трагедии. Она тоже была девочкой, по чьей вине умер отец. Она изо всех сил хотела ненавидеть Калленов. Эту занозу Элис, ее брата, что вызывал в ней смешанные чувства, и эту девочку, которая даже не узнала, что такое мама. Но они все вызывали у нее сочувствие. Особенно Белла. Она была довольно милой, в отличие от сестры. В этом свете, даже Карлайл вызывал у нее уважение. По крайней мере он не сошел с ума и не стал топить детей в ванной. — Что было, то было, — подала голос Леа, — спасибо, что рассказала. И здорово, что ты сегодня пришла на помощь Белле. Думаю, Элис остынет и тоже поймет, что перегнула палку.***
Эсми забыла, что такое покой. Конечно, случилось это задолго до того, как она переехала Форкс. Но от этого ей не становилось легче. Переезд значил для нее новую надежду. И как оказалось, этим надеждам не суждено было сбыться. Разочарование разъедало ей душу. Не такой судьбы хотел для своих детей ее брат. Он хотел быть уверен в том, что его дети будут в порядке. И Эсми с этим не справилась. День ото дня чувство вины росло. Гаррет был классическим старшим братом. Никогда не терялся. Мог разрулить любую ситуацию. А она была младшим ребенком в семье. Не желала и не умела быть серьезной. Она всегда могла прийти к родителям и пожаловаться на свою беду. Поплакаться на плече брата, и все ее проблемы разрешались сами собой. Но во взрослой жизни такого не было. У нее не было всезнающего брата. Кого-то, кто знал бы, что и как нужно делать. И это, как ничто другое, беспокоило Эсми. Она просто не знала, что нужно сделать. Какой нужно быть, чтобы ее дети были счастливы. Женщина так погрузилась свои мысли, что совершенно упустила суть нового соглашения. Новые партнеры, которых сумел привлечь Елеазар, были очень важны для их нового проекта. Но она не могла собраться. Это еще одна проблема, что не давала женщине покоя. Эсми не состоялась как мать, как деловая женщина, да и как возлюбленная тоже. Впрочем, личная жизнь была последним, что ее интересовало. Внезапно она поймала внимательный взгляд Карлайла. За мрачными мыслями Эсми не сразу поняла, что за ней наблюдают. Взгляд мужчины заставил ее смутиться. У них были странные отношения. Его сына считали опасным для ее дочери. А сама она не понимала, как к этому относиться. Эмметт не выглядел опасным. Эсми видела в нем лишь ребенка, что рано остался без матери. Ребенка, который заботился о своих родных. И в то же время она не могла просто забыть, как пострадала Розали. Кто-то обидел ее, и, в первую очередь, женщина должна была позаботиться о ней. И это означало, что ее личные чувства все только запутают. Она не должна была заглядываться на Карлайла. Не должна была думать о его губах и о том вечере Хэллоуина, но контролировать это было непросто. Возможно, в параллельной вселенной, где они молоды и не имели за плечами неудачный брак и детей, с которыми произошло много плохого. В таком мире у них был бы шанс. Но у Эсми был лишь этот мир. Реальный мир. И он разводил их. Карлайл должен был заботиться о благополучии своих детей. А у нее были дети Гарретта и Кейт. Она любила их больше самой жизни, но если бы это помогло им стать счастливее… Кто знает? Возможно, одной любви недостаточно для их благополучия. Или ее любовь недостаточна. Или… Как она ни старалась, женщина сделала лишь один вывод. Она — ужасная мать. То, что случилось с Джаспером, было самым ярким подтверждением этого. Зазвонил ее телефон. Эсми вздрогнула. Это тут же привлекло внимание окружающих. Женщина извинилась и, схватив телефон, отошла в сторону. Этикет деловых встреч подразумевал, что во время собраний телефон должен быть выключен. Но Эсми не могла позволить себе такое. Мысль, что в тот момент, когда она будет недоступна, может случиться что-то с ее детьми, доводила ее до паники. Сейчас, увидев на экране высветившее имя Аро, она вновь запаниковала. Джаспер должен был закончить сеанс позже. И то, что доктор звонил, было плохим знаком. Пока Эсми пыталась ответить на звонок, Елеазар завершил собрание. Он немногое знал о ее семье, но то, что ему было известно, вызывало сочувствие. Мужчина мысленно восхищался тем, как женщина справлялась с проблемами. Или пыталась справляться. По крайней мере, он был благодарен, что она не пыталась натравить адвокатов на его крестника. Это ухудшило бы их отношения, поскольку он был уверен, что Эмметт действительно попал под подозрение абсолютно случайно. В отличие от Эсми, Елеазар видел, как рос этот мальчик, и у мужчины были все причины доверять ему. Конференц-зал опустел. Кроме Эсми и двух мужчин, там никого не осталось. — Ты в порядке? — спросил Карлайл, когда Эсми вернулась обратно к столу. — Что-то случилось? Ты совсем бледная? — обеспокоенно заметил Елеазар. Эсми качнула головой и почти упала на стул, что пододвинул для нее Карлайл. — Мой племянник сбежал с терапевтического сеанса. Я должна была его забрать через час. Но он… — Должно быть, он дома, — предположил Карлайл. — Мои дети … — Он кое-что узнал о своей матери, — Эсми нервно провела по своим волосам и отрицательно качнула головой. Наверное, ей не стоило говорить об этом здесь, но так вышло, что это были люди, которым она доверяла. Мужчины, которые служили ей опорой. К тому же умалчивать и сходить с ума одной она уже не могла. — Кейт, жена моего брата, лечилась в психиатрической клинике. А когда брат умер, все стало хуже. Она пыталась утопить Розали. И Джаспер… Он все свое детство пытался защитить сестру от нее. Он был слишком упрям, чтобы бороться с кошмарами прошлого. С ним слишком тяжело в плане доверия. — О боже, мне так жаль, — пробормотал Карлайл. Учитывая, что случилось с Розали всего несколько месяцев назад, он и не знал, что еще следует сказать. Он был отцом и знал, что такое страх за ребенка. Мужчина жил с этим чувством. Если бы Эсми попросила бы о помощи, он бы сделал все возможное. — Может, следует поискать его у друзей? — предположил Елеазар. Эсми кивнула. Она боялась встречи с Джаспером. Порой он был невыносим своим упрямством. А его злость просто не знала границ. И что-то подсказывало, что ее секретность не найдет в нем понимания. Однако, набравшись мужества, женщина встала. — Да, ты прав. Я думаю, он где-то в городе. И тут дверь распахнулась. В дверях стоял Джаспер. Он выглядел взбешенным. — Ты лгала нам, — кинул он, не обращая внимания на двух мужчин, — она уже была сумасшедшей. Она всегда была такой. — Джаспер… — Карлайл пытался успокоить парня, но, казалось, это еще больше его разозлило. — Пусть уйдут, если ты не хочешь, чтобы я озвучил всю твою ложь. Об отце, о матери, обо мне. — Да, можно мы поговорим наедине? — нерешительно попросила Эсми. Она надеялась, что ей не придётся рассказывать всю историю Кейт. По крайней мере, не в таких условиях. — Мы будем за дверью, — кивнул Елеазар. Не то чтобы он опасался мальчишки, но Эсми выглядела уязвимой. — Отец, как он мог поступить с ней так? — начал Джаспер. С самого детства ему внушали, что смерть мужа стала для его матери невыносимой утратой. Что именно это послужило причиной ее сумасшествия. — Все не так, как ты думаешь, — начала Эсми. — А есть разница? Не важно, что я думаю. Я видел бумаги. Гребаный извращенец. Он трахал свою ненормальную пациентку! — Джаспер выплюнул эти слова с таким отвращением, что Эсми не выдержала. Она сама не заметила, как влепила парню пощёчину. — Следи за своим языком, — бросила Эсми, — твой отец не заслужил этого. — А я, а Розали, Эдвард? В конце концов!.. Мы это заслужили? О чем он думал, связавшись с сумасшедшей? Он был ее лечащим врачом. Врачом, Эсми! Как он мог спать с ней. — Гарретт любил ее. Любил вас. Не смей покрывать его имя позором, коверкая правду. Все, что он делал, это было ради вас. — Все, что он сделал, это удовлетворял свою похоть. Моя мать хоть понимала, что происходит? Понимала, что ее используют, Эсми? Знала? — Все было не так? Кейт нуждалась в защите. Мой брат позаботился о ней. Не было плохого в том, что они полюбили друг друга. — Да, это все здорово. Наплодить детей от сумасшедшей было смыслом его жизни. — Ты просто неблагодарен. Ты неблагодарен. Он любил вас. Любил вас всех. Сделал все, чтобы… — Ему всего-то нужно было сделать стерилизацию Кейт. Я не хотел, чтобы вся моя жизнь сводилась к психиатрической клинике. Тебе ясно? Никто этого не хотел. — А я не хотела детей. У меня была другая жизнь. У меня была карьера, друзья. Личная жизнь, в конце концов. Я не хотела всю жизнь мотаться из города в город, пытаясь улучшить вашу жизнь. Я не хотела всю жизнь смотреть за детьми брата. Тебе это ясно? — Ясно. Вот почему ты пытаешься запереть меня в дурке, — бросил Джаспер прежде, чем вылететь из зала. Эсми словно очнулась. Она так вышла из себя, что почти не помнила, что наговорила. Но сейчас женщина очнулась. Жестокость собственных слов настигла ее. С осознанием этого она почти упала на стул.***
Виктория так была зла на Розали, что даже не заметила, что так и не положила фотографию в сумку. Откровенно говоря, ей не очень-то этого хотелось. Девушка на этой фотографии была красивой. Ее так и тянуло посмотреть на нее. Но совесть не позволяла ей этого сделать. Любоваться собой казалось ей чем-то недостойным. Но все же… Она едва не поднесла фотографию к лицу, когда ее настигли голоса. Это была компания шумных ребят, которых считали первыми красавцами этого сонного городка. Виктория отчасти была согласна с этим. Отчасти, из-за одного из парней. Она услышала его голос, и сердце ее забилось быстрее. Вчера на пляже они были одни. И ей казалось, что нет ничего странного в том, что они вместе. Что так должно было быть изначально. Этот Джеймс стал для нее таким близким, что невозможно было удержаться и не коснуться его. Но здесь он стал чужим, а ей совсем не хотелось в это верить. Какая-то ее часть хотела подбежать к нему и обнять. Виктория не хотела признавать это, но в душе она считала его своим. Девушка хотела, чтобы все знали, что вчера вечером он был с ней. Всем сердцем желала, чтобы больше ни на кого этот парень не смотрел, как вчера смотрел на нее. Однако ничего из этого она не сделала. Она не обняла его. Не поцеловала его в губы на глазах у всей школы. Она могла вообразить свою жизнь подле Джеймса. Всю свою жизнь. Как они поженятся. Какие у них будут дети. Пусть это было наивно, но все это появилось само собой. У Виктории было не так много близких людей, наверное, поэтому так разыгралось ее воображение. Но правда была в том, что все это для Джеймса могло казаться сущей ерундой. На собственном опыте девушка знала, что Джеймс мог быть настолько нежным, настолько же и злым. Поэтому она опустила голову и попыталась стать как можно незаметнее для него. Джеймс не знал, что творилось в голове рыжеволосой девушки, но, даже при всем желании, Виктория не смогла бы стать незаметной. Пышная копна ее волос не давала ему покоя. Он бы хотел вновь зарыться в них руками. Хотя сейчас его больше занимала та фотография, что была зажата в руке Виктории. Парень и не знал, когда это Леа стала фотографом. Но был благодарен за снимок. Поравнявшись с Викторией, он даже не взглянул на нее. И все же почувствовал, как одно ее присутствие зарядило его бодростью. Джеймс едва ее не обнял. Парень отчаянно хотел этого, однако глупый смех Бена разубедил его делать это. Несмотря на то, что Виктория с первого дня ему дико нравилась, он не мог делать с ней того, что с легкостью проворачивал с другими девушками. Мысль, что Бен и остальные его придурковатые дружки будут глупо ухмыляться и представлять эту девушку как его очередную однодневную подружку, откровенно его бесила. Джеймс был бы не прочь спрятать Викторию от всех его, типа, друзей. Ей не место среди них. Она казалась ему слишком ранимой для всего этого. Однако кое-что он сделал. Украл ее фотографию. На секунду их пальцы соприкоснулись ровно настолько, чтобы Джеймс успел вырывать снимок из ее рук. С виду все казалось таким обычным. Группа парней просто прошла мимо девушки. Но теперь у Джеймса был снимок, от взгляда на который у него перехватило дух. «Привет, Апельсинка!» Виктория знала, что, вытащив телефон вовремя урока, сильно рискует. Большинство учителей считали, что телефон ученикам на уроках был ни к чему. Естественно, какие могут быть важные дела у учеников, что не могут подождать до перемены. Девушка знала, что если ее застукают с телефоном, ей грозит конфискация. Но оно того стоило. Когда она увидела на экране сообщение Джеймса, ее охватила радость. Девушка быстро написала короткое приветствие. Она боялась, что что-либо другое выдаст в ней влюбленную дурочку. «Спасибо, что распустила волосы». «Их не просто собрать», — написала девушка. Затем стерла. Странно было жаловаться на это парню. «Это не для тебя», — и вновь стерла. Это казалось грубоватым и дерзким. И в каком-то смысле ей хотелось, чтобы он думал, что это ради него. В конце концов она задала ему один единственный вопрос: «Почему?» Неуверенность бросила в панику. Быть может, она все неправильно поняла. И это был вовсе не комплимент ее волосам. Она была совершенно сбита с толку. «Благодаря тебе в Форксе стало светлее. Ты заменяешь солнце». Виктория не знала, что на это следует ответить. Это сообщение было до жути приятным. Таким приятным, что ее лицо стало настолько румяным, что это заметила и учительница. Мисс Салливан бросила на девушку строгий взгляд, что Виктория виновато уткнулась в свою тетрадь. Когда у нее появилась возможность вновь взглянуть в свой телефон, она нашла там еще два сообщения. «Классная фотография. Можешь не надеяться, я ее не верну». «Хочу тебя увидеть. Через два часа я буду в библиотеке. Ты просто осчастливишь меня, если придешь». Виктория совершенно растерялась. Ей не хватало помощи подруги. У нее никогда не было парня, за исключением Эмметта, но того она знала с детства. И с ним она не чувствовала себя так странно. Ее не накрывали одновременно и неуверенность, и необъятное чувство счастья. В этом ей некому было признаться. Вряд ли Элис поймет ее чувства к знаменитому мажору школы. А Леа… Сама девушка была славной, но вот ее подруги — другое дело. Да и смущали Викторию подобные разговоры с кем-либо. События между ей и Джеймсом развивались слишком стремительно. Она боялась, что если расскажет об этом кому-то, а парень вдруг перестанет ее замечать, она будет чувствовать себя глупо. Джеймс больше ничего не написал, Виктория тоже не стала. Все, о чем она могла думать, это о встрече в библиотеке. Даже занятия музыки не смогли ее как следует отвлечь. Мадам Роле заметила, что девушка слишком рассеяна. Однако и это не могло испортить хорошее настроение Виктории. Она хотела увидеть Джеймса. И что особенно радовало, он ждал ее. Рид дождалась, когда все выйдут из класса, чтобы расчесать свои волосы. И даже подкрасила губы. — Вишневый? Виктория вздрогнула. Хотя она смотрела в свое небольшое зеркальце, находясь в классе, мыслями она была уже в библиотеке. Девушка и не заметила, что в классе она оказалась не одна. На нее смотрела пышногрудая блондинка. У них были несколько общих занятий, но Рид не довелось познакомиться с ней поближе. Откровенно говоря, Виктория и не очень этого хотела. Сабрина, кажется, так звали блондинку, была очень ухоженной. И одевалась очень стильно, мысленно Виктория прозвала ее Барби. А такие девушки: сияющие, яркие, совершенно не интересовались жизнью какой-то там Виктории. Они легче и проще сходились с такими девчонками, как Розали Хейл. — Нет, клубничный, — тихо ответила Рид. Конечно, это было маловероятно, но она подумала, что сейчас Барби спросит, где Виктория купила этот блеск. Наверняка, эту Сабрину рассмешит, что Рид покупает косметику не в дорогих магазинах, а в супермаркете. В дни распродаж. Какая удачная сплетня, для нее и ее подруг. Но Виктория не волновалась на этот счет. У нее не было ничего общего с этой Сабриной, чтобы переживать о ее мнении. — Нет, я про Джеймса. Он любит вишневый. На моих губах он любил вишневый. Услышанное заставило Викторию уронить зеркало. Конечно, она не строила иллюзий о невинности Джеймса, но все равно выпад был неожиданным. — Отлично, — пробормотала она. Ей больше не хотелось разговаривать с этой бывшей Джеймса. Бывшей ли? Тут же одернула себя Виктория. Она не знала ничего о его девушках. В то время как ей самой даже рассказывать было нечего. — Ой, ты удивлена? Он не рассказывал обо мне. Ауч! Как неловко, -блондинка изобразила смущение. Однако все это было таким фальшивым, что Виктория почувствовала злость. Ей не следовало слушать эту девушку. Никто не приходит вот так. Просто поболтать о бывших. Если это бывшие. Рид вновь одолели сомнения. Кто знает, может для него она, Виктория, постыдная тайна. Интрижка, о которой не должна была узнать Сабрина. А, быть может, их несколько, таких вот мимолетных подружек. — Вы уже спали? Нет! Я так и думала. Ты такая невинная. Совсем не в духе Джеймса. Ты знала, что подружек ему подгоняет его брат. Девушек из колледжа. — Чего ты хочешь? Я не обязана выслушивать… — А стоило бы меня выслушать. Такие, как Джеймс, плевать хотели на наши чувства. Поверь мне, тебе этого не надо. — Спасибо. Но я сама решу, что мне нужно. Виктория не была уверена в своих словах. На самом деле, Джеймс был ее постыдным секретом. Вот почему она никому ничего не сказала. Потому что есть такие, как Сабрина. Каждая уважающая себя девушка должна держаться от Джеймса, как можно дальше. Но в то же время рядом с ним Виктория чувствовала себя особенной. Хотя, наверное, Сабрина чувствовала себя также. Как и другие его девушки. — Не обманывай себя, девочка. Пара свиданий — и у него появится другая. А ты будешь наблюдать за этим, как я. Рид не ответила. Но голос Сабрины вновь и вновь с ехидством повторял эти слова. Вся эйфория по поводу скорой встречи с Джеймсом быстро рассеялась. Виктория не нашла в себе сил и желания идти к нему сейчас. Девушка прошла мимо библиотеки. Конечно, Рид понимала, что Сабрина этого и хотела. Но ведь таких девушек немало. Джеймс не утерпел. Он знал, что библиотека — то самое место, где не так много народу. И где Виктория чувствовала бы себя, как дома. Парень знал об этом, поскольку частенько наблюдал за ней. И здесь же напал на нее. Ему за это было стыдно, и он хотел как следует попрощаться с этой ошибкой. Начать заново их общение. Но ждать там было невозможно. Долго. Виктория была зажата в сообщениях, что он начал волноваться. Как оказалось, не зря. Он едва поймал девушку, которая бежала в совершенно другую сторону от библиотеки. — Виктория, — позвал он, но та даже не расслышала. Парню пришлось чуть ли не бежать, чтобы догнать ее. — Апельсинка, — проговорил он, повернув Викторию к себе, — что случилось? — Сколько у тебя их, Джеймс? Парень опешил от такого выпада. От ее слез. И ответа на этот вопрос, правильного ответа, он не знал. — Я… — Сейчас ко мне подошла одна из твоих бывших. Сколько у тебя их? Сколько бывших? Сколько девчонок, которых ты оставил, после обещаний, что никогда бросишь. Джеймс хотел было подойти поближе, но девушка отшатнулась. Она не видела никого, кроме Джеймса. Ей было плевать, сколько людей услышали ее, но ей нужны были ответы. — Я никогда никому ничего не обещал, — начал он, — Виктория, пожалуйста, дай мне все объяснить. Но Рид не знала, что он сумеет объяснить. Он продолжал: — Ты нужна мне. Слышишь? Ты очень нужна мне. Я не могу все исправить. Я не могу в один день стать идеальным парнем для тебя. Но я все понимаю. Поверь, я признаю свои ошибки. Но, пожалуйста, дай мне шанс доказать тебе, что я могу исправиться. Виктория кивнула. Ей больно было смотреть на него. Словно он сумел бы по глазам понять, как сильна в ней надежда. Вопреки здравому смыслу. Все, чего она хотела — это верить, что их отношения возможны. И что он не принесет ей боли. Джеймс притянул ее к себе и крепко обнял. Вот почему он не хотел, чтобы их видели вместе. Его прошлое могло все разрушить.