Кладбище для героя

Я никогда не плакал на похоронах. Вообще. Когда умерли родители я особо не понял что произошло, мне рассказали лет через пять где-то, и к тому времени я, честно, уже устал их ждать. У меня были любящие дядя и тетя и не было особых причин сильно тосковать по их смерти. Когда погиб Нэд мне было восемь, я не совсем корректно понимал концепцию жизни и смерти, и на его похоронах меня просто не было. Не помню уже почему. Вроде бы взрослые посчитали что это меня травмирует, или наоборот зачем если мы всего-лишь школьные приятели, что-то такое. Мне было правда грустно тогда, и я проревел пару ночей, осознавая что моей главной поддержки в этой школе больше не будет. Не будет крутых киновечеров со школьным дружбаном, не будет Лего и помощи на информатике, которую он, честно говоря, всегда понимал лучше. И глупых шуток и неловко-долгих секретных приветствий и вечного слишком веселого «Чё-как, чувак?» Вот этого вот всего больше не будет. Никогда. Следующим был Гарольд Осборн и, не то чтобы мы ладили, он скорее был защитой. В государственной средней школе всё довольно грубо. И жестоко. Ты либо тебя, око за око, первобытный строй. И, учитывая что я ещё и был обычно на год-два младше своих одноклассников, деньги на обед мне сохранить не удавалось почти никогда. А когда дядя просек что-то подозрительное и стал давать мне готовые обеды, собственного приготовления в прикольно кейсе с Брюсом Баннером (не Халком!), всё стало только сложнее — теперь меня начали избивать. Вообще я всегда отличался. Тетя говорила что это было заметно прям с самого начала, лет с трёх. Но пока я не попал в более социализирущие условия сложно было осознать общий эффект. А он был, ещё какой. В первом классе, когда я пришел на первый урок, я очень сильно удивился, когда дети моего возраста не могли решать простейшие задачи. Читать, считать, писать. Ещё утром, я жутко волновался что моих знаний будет недостаточно, как меня примут, а тут… Тогда я расплакался. Но окончательно понял всю глубину проблемы немного позже, когда меня определили в класс подходящий моему уровню. Третий. Преимущество американской системы образования в том, что каждый год формируются новые классы, а начальная средняя и старшая школа могут быть совершенно разными заведениями, в разных частях города, а то и страны, что вроде-как должно помогать сосредоточиться на учебе, а не устойчивых социальных группах, иерархии. Но всё же… Стайки, группки и клубы по интересам всё равно образовываются. И хотя в младшей школе мне повезло с тем, что она была только до четвертого класса, а старших детей там просто не было, так что некому было отбирать обеды и зажиматься в туалетах, показывая к чему может привести буйство гормонов в отсутствии мозгов, всё же, я чувствовал как не подхожу. Дядя Бен учил меня, что люди разные и стоит принимать их такими, какие они есть, что в противном случае жить среди одинаковых биороботов будет невыносимо. И с генетической точки зрения разнообразие очень важно, мутации помогают приспособиться, и всё такое. Но когда лицом к лицу сталкиваешься с таким милым и естественным явлением как травля зазнавшейся картавой малявки, которую похвалил учитель после контрольной, немного уменьшается вера в человечество. Так чуть-чуть. Лет с одиннадцати начались эти стремные мутантские штуки, которые скорее пугали, ведь теперь я стал ещё больше отличаться, стал похож на тех фриков из старых газет, что хранила тётя. «Человек в одиночку удерживает в воздухе стадион!», «Мутант напал на Белый дом!», «Угроза человеческому виду!». Сейчас это до смешного напоминает Джей Джону с его «Паучьей угрозой!» но тогда всё просто было слишком размыто, пугающе и непонятно. Кто-то, где-то делал какие-то странные, вроде-как невозможные вещи, где-то могут быть записи, но фото все сплошь размытые, и рассказы очевидцев какие-то ненадежные. В общем в моей голове было: как изучить эту дичь и, в идеале, избавиться. Пользы от подозрительных субстанций из запястий и повышенной липкости никакой, а неловкие ситуации они делают только ещё более неловкими. И улучшенные рецепторы официально сосут — я не хочу знать чем занимаются мои соседи. Никогда. И что Мэй иногда плачет по ночам. И когда слышно весь, сука, этаж на контрольной, сосредоточиться нереально. А потом экскурсия в Оскорп и яд, который убил пять человек, меня заставил проблеваться и полежать с температурой пару дней. Когда я блять мог помочь! Да, мне всего 12, и я недостаточно компетентен чтобы спасать кого-то от синтетических ядов, противоядия от которых не существует в природе, но я же знаю как это работает! Знаю! Что если я выжил, значит где-то в моем теле выработался подходящий антиген и, теоретически, если выявить и синтезировать его отдельно (хз как моя кровь будет вести себя в людях, вполне возможно что и убьет всех вернее тех паучков) и вылечить их. Или ещё кого. Если мне больше не опасны яды, я мог бы спасать от них! Но я струсил. Если узнают что я мутант, люди начнут ненавидеть меня ещё сильнее, чем когда я просто был чуть умней. Я видел как семьи мутантов страдали от того, что выяснилось их родство, как соседка на три этажа книзу оттирала кривое DIE FREAK со своей двери, хотя Кэтти была спокойным безобидным ребенком, ее способность сложно было бы назвать опасной, или отвратительной. Она просто была. И если для маленькой невинной девочки этого было достаточно, то что говорить о взрослом зазнавшемся лбе. То что я уже технически подросток только усугубит ситуацию, от них все ожидают худшего. Как я уже говорил, Гарри Осборн не был моим другом. После Нэда, и с появлением этой паутинной фигни, с этим в принципе были проблемы. Но он был не плохим человеком, у нас было взаимовыгодное сотрудничество: я писал за него задания, заодно готовясь к старшей школе, в которую хотел попасть, а он платил, или брал с собой на всякие научные выставки, помогал доставать информацию, работы к которым был доступ через сеть компании. Иногда мы просто обедали вместе, когда нужно было объяснить ему какую-то тему, так чтобы он смог устно ответить. И он помог справиться с самыми агрессивными мудаками. Так что я был благодарен ему. И не хотел чтобы он умер. Но я правда ничего не мог сделать. И тогда я не плакал на могиле. Мне было грустно, я чувствовал подавленность и вину, я знал что мог что-то изменить, но слез не было. Скорее гнев. А где-то через месяц умер Бен. Поздно возвращался с работы, заметил какие-то звуки в подворотне и попытался спасти женщину с ребенком от какого-то придурка с ножом, оказавшимся ее мужем. Херовая вышла история, он таки ее зарезал в конце концов. И тогда я решил что нахуй это дерьмо! Надоело. Я могу помогать людям. Делать так, чтобы подобной херни в мире было меньше. Самый близкий мне человек умер, пытаясь помочь. Он не думал что она выбрала не того мужа, или что его где-то ждёт семья, или как он справится с здоровым мордоворотом с ножом. Он был нужен и пришел на помощь, потому что мог. И никак иначе. Такой был человек. И на этих похоронах в глазах было жутко сухо. Мне было безумно тяжело, я не представлял своей жизни без Бена, думал как же мы будем справляться теперь? Осознавал что его смерть кардинально меняет что-то внутри, что-то важное. Грузит мне на плечи вес целого гребаного мира, потому что если я ещё раз буду способен помочь и не смогу — я подведу его. Я так устал всех подводить. Какое-то время всё было хорошо. Насколько всё может быть хорошо в моей ситуации. Мы с Мэй справлялись как могли. Она работала, подрабатывала, даже пыталась готовить иногда, в любом случае всегда старалась поддерживать меня, правда стала самым близким человеком. Я поступил в старшую школу по стипендиальной программе для одаренных, паралельно пытаясь найти хоть какую-то подработку, при условии что надо сохранить хоть пару часов на учёбу и гигантское количество времени отнимают патрули. Но я чувствовал на них что полезен. Что правда помогаю. Они были самые разные: от тихих и спокойных, на которых максимум травм было от животных, забирающихся в самые неподходящие для них места (да, Мистер Спагетти, я о вас. Кто блин называет гигантских питонов Мистер Спагетти?! И дарит их маленьким девочкам? Эта тварюга чуть не перекрыла мне сонную артерию, серьезно, они опасны, это надо как-то…) В общем бывают спокойные, бывают такие, что хочется вздёрнуться после, потому что единственного друга за последние шесть лет убивают на твоих глазах. Фактически она умерла по моей вине. Паутина… Позвоночник… Я ведь считаюсь грёбаным гением, плевать сколько времени было на раздумья, плевать что хронический недосып и численные перевес, плюс стресс от того что опасность грозит близкому. Я должен был быть лучше, быстрее, умнее. Я должен был спасти ее. И не смог. Тогда мои глаза тоже были сухими. Мне было безумно больно, она правда была очень хорошей, и очень нужна мне, и эта жуткая тяжесть в груди, я физически чувствую вину. И когда прямо изнутри настолько давит, что с трудом получается вдохнуть — я не представляю как тут можно ещё плакать. Я, правда, дышу с трудом. Это повлияло на меня. Моя первая официальная геройская неудача. Я не всесилен, даже в костюме. Странным образом, нашлось сразу несколько людей готовых меня поддержать. Первые, Мери Джейн и Мишель Джонс, которые ЭмДжейс, сладкая парочка с активной гражданской позицией. Гвен периодически зависала с ними, она вообще со всеми легко сходилась, странно, что в итоге больше времени проводила со мной, чем с теми же ЭмДжейс или кем-то. Они подошли ко мне на перемене и поддержали. В своем стиле конечно, но всё же приятно. Я был уверен что во всем мире не осталось людей, кроме Мей, которым на меня не плевать. Второй человек скорее имел корыстный интерес, но как и с Осборном тут имело место взаимовыгодное сотрудничество. Я помогал поставить на место запутавшихся Мстителей, а он вроде как подарил мне шикарный костюм и предложил стажировку в его компании. Полет на частном самолёте был крутым, встреча со Мстителями интересной, а вот то, что вроде как подарок могут так легко забрать и в целом, как только я стал не нужен, послать на все четыре — обидно. Даже очень. Ну, а чего я ожидал? Я могу рассчитывать только на себя, и то не всегда. Герои уровня Железного Человека летают высоко, спасают миры, чего я вообще решил что он будет нянчиться со мной? Помог, поразвлекал и ладно. Если бы я был ему интересен он бы заметил меня года на три раньше. Ему просто нужна была временная помощь, как и всем людям. Оплата была интересной, так что спасибо скажи и иди дальше. Вон у этого миллиардера под носом распространяют нелегальное оружие. И собираются ограбить его самолёт. Может, если поможешь, веренет костюм на подольше. Всё же в нем было прикольно. Меня душили. Протыкали ножами, железными прутьями, стеклом, всякими другими жёсткими предметами. У меня было куча пулевых, пара штук всё ещё где-то внутри. Особо веселые чуваки использовали яды, радиацию, кислоты и щелочи, электричество, черт, да много, слишком много всего. Сегодня знаменательный день — на меня ещё ни разу не обрушивали целое здание. Не самое приятное из того что я испытывал. Зато позже я свалил на него самолёт! Или он сам упал, это не так важно. Самое угарное было представлять лицо Старка, когда он будет читать скромное послание от дружелюбного соседа. И пусть только попробует! Не знаю! Просто бесит. Что бы он не думал спасая раз в пару лет планету от каких-то тупых монстров, я тут всегда. Каждый день для всех кому могу быть нужен. И он не смеет говорить что он важнее. Потому что это не так. В итоге в старшей школе я решил немножечко притормозить. Не гнаться неизвестно зачем а просто побыть с тем классом что мне выпал нормальный учебный год. Мне пятнадцать, у меня есть две хорошие, хоть и немного одержимые подруги, офигенная тетя, крутой костюм с искусственным интеллектом — всё путём!