Ножом по сердцу

- Энакин, дальше так продолжаться не может, - сказала Падме безо всяких предисловий. Дождь уже начался, стуча по плитам двора и козырьку, но влюблённой паре всё было нипочем, они стояли на сухом участке, надёжно скрытые от непогоды бетонным козырьком. И этот вопрос звучал дисмонансом лиричной погоде и общему настрою праздника, что был за дверями храма. - Что ты имеешь ввиду, любовь моя? - спросил Скайуокер с недоумением, правда не понимая, к чему клонит девушка. - Я о наших отношениях, - так же спокойно продолжила Падме, хотя в глазах её мелькнуло нетерпение - Сколько ещё мы будем прятаться? Как долго считать нормальным то тихое обручение или на Набу, когда за нас порадовались лишь дроиды? - Падме, но я не думал, что тебя это так волнует, - искренне удивился Энакин - Ты же в курсе нашей ситуации и мне казалось, ты понимаешь, почему мы так поступили. - Да, я понимала, - проявила Падме неожиданную настойчивость - Но теперь всё изменилось, Орден скоро разрешит браки, я слышала это на празднике, так почему же ты не скажешь им всем, что мы вместе? Отчего продолжаешь прятать кольцо, что я тебе подарила? Энакин хотел ответить, но не успел он сказать и слова, как тёмное, почти чёрное вечернее небо вдруг покачнулось и начало стремительно белеть, сливаясь цветом с яркими звёздами. В голове начало неприятно шуметь, а где-то посередине груди сдавило металлическими тисками, резко перехватив дыхание, а после в эту область будто воткнули световой меч. Такой сильной стала боль. Энакин не смог её вытерпеть и сделать вид, что не замечает творящегося с собой, это было просто выше любых сил на свете. И в почти подсознательном, каком-то даже безотчетном порыве он поднял правую руку и прижал к тому месту на груди, которое сейчас разрывалось от боли и после этого, не в силах больше стоять на ногах, начал медленно сползать по стене храма, в которой видел единственную опору. Падме стояла близко и потому увидела всё. И то, как сильно побледнело лицо её тайного мужа, конечно, оно и так не отличалась никогда особым румянцем, но сейчас стало белым до синевы. И то, как его посиневшие губы свела болезненная судорога. И то, что он начал уже терять сознание, безвольно стекая по стене. От этого ей стало страшно, по-настоящему и искренне. Да, ей смертельно надоело сидеть в норе их тайной семейной жизни. Хотелось сказать всем о том, она есть, не боясь сказать лишнее слово и тем самым поставить будущее и репутацию друг друга под угрозу. Хотелось подтолкнуть Скайуокера к решительным действиям. Но не настолько же, не такой ужасной ценой, не через такие страдания, которых Падме совсем не хотела. И потому теперь, видя, к чему привели её разборки, казавшиеся сейчас нелепыми детскими капризами ребёнка, девушка испытала жестокое раскаяние и чувство вины, которое и заставило её броситься к мужу и опустившись с ним рядом, одной рукой провести по его лицу, другой начать ожесточенно рыться в сумочке, выискивая драгоценный пластиковый флакон с лекарством. Так уж повелось, что именно она всегда носила с собой необходимые Скайуокеру препараты, отчего её небольшая сумочка часто раздувалась до неприличных размеров. Но Падме не огорчалась этому, она верила, что там будет не всегда, а Энакин и вовсе смеялся и говорил, что это лишний раз доказывает, что он не может жить без неё. Только сейчас было не до шуток и продолжая копаться в сумочке, Падме, наконец нашла то, что искала - небольшой белый цилиндр, полный мелких драже в сахарной оболочке. - Прости меня, солнце, - приговаривала она, скрывая зубами крышку и вытряхивая на ладонь одну таблетку - Потерпи, сейчас всё пройдёт, прости, я не этого хотела, ну вот так, давай, вот, теперь запей. Падме всё продолжала хлопотать над мужем, при этом не переставая гладить его по голове и лицу, до тех пор, пока препарат не подействовал и к его щекам не вернулся слабый розовый оттенок. Энакин открыл глаза и осторожно встал, поддерживаемый Падме. Этот приступ был для него не новостью, а лишь одним из многих таких же, которых со временем могло стать ещё больше. И один из них станет последним. Но не об этом думал Скайуокер, пока не пришёл в себя, в его голове настойчиво звучали слова Тру, призывающие его спешить жить. А что же это значит, как не то, что пора перестать скрывать отношения и прямо сейчас заявить на празднике всему Ордену о том, что они есть. Но вышло иначе, Энакин не стал возвращаться туда, опасаясь повторения приступа, а лишь проводил Падме домой, а сам вернулся в храм, сказав, что должен поговорить с Оби-Ваном. Им и правда было, что обсудить, касаемое предстоящей миссии. Однако, как это бывало часто, весь разговор свелся к обсуждению состояния Энакина. Они сидели в комнате Оби-Вана и играли в саббакк, что делали часто, когда выдавалось свободное время, а между делом говорили о жизни и насущных делах. - Знаешь, что-то мне подсказывает, что недолго осталось наслаждаться твоим обществом, - сказал вдруг Энакин и тут же подумал, что учитывая нынешние обстоятельства это может звучать двусмысленно, поспешил уточнить, что он имеет ввиду - Совсем скоро Орден разрешит отношения на официальном уровне и ты, чего доброго, подцепишь какую-нибудь красотку аристократических кровей. - Вовсе нет, мне это ни к чему, - ответил Оби-Ван, не думая - Ведь с самого детства у меня есть ты, который занимает все мои мысли. - Но это же совсем другое, - горячо возразил ему Энакин - Я не вечно буду с тобой, однажды мне придётся пойти собственным путем. - Не уверен, что это случится скоро, - весомо произнёс Кеноби - Отмена запрета на отношения не значит, что нужно сразу кидаться в любые отношения, словно в омут, с головой. Нужно быть тщательным в выборе спутницы. - Таким же, как ты, что до сих пор не знает, какие из них лучшие? - беззлобно подколол Энакин. - У меня не имелось такой возможности, - безо всякой улыбки ответил мужчина - Ведь тебя поручили мне сразу же, как только я принял звание Рыцаря, так, что, я взрослел вместе с тобой. Тут уже Энакин не смог ничего возразить, он понимал, что Кеноби прав, когда ему было думать о личной жизни, если на его неокрепшие плечи в самый тяжёлый момент жизни свалилась такая обуза. И он не бросил его, хотя и мог, а сумел достойно воспитать из Скайуокера хорошего специалиста своего времени и стать для него самым близким и родным человеком. Вот только в одном он немного не успел. Когда Энакин, в составе делегации из трех Магистров, полгода назад отправился задерживать мнимого канцлера, а на самом деле Лорда ситхов, он находился на Утапау, преследуя генерала Гривуса - командира армии дроидов КНС. Поэтому не мог присутствовать при аресте канцлера и ничем помочь в этом деле. Зато Энакину пришлось фактически биться один на один с ситхом, когда остальные товарищи были выведены им из строя - ранены или убиты. При этом Сидиус атаковал не только световым мечом, но и молниями Тёмной стороны, которые Энакин не всегда успевал ловить своим мечом, поглощая, или возвращая обратно, из-за чего некоторая их часть проходила сквозь его тело. Во время боя Энакин не ощущал этих воздействий, но как только тот завершился и тело ситха спланировало в оконный проём, он понял, что поединок лишил его сил и потерял сознание на глазах у товарищей. И как сказал чуть позже Тру, именно после этого у Скайуокера и начались проблемы с сердцем. Что, якобы, молнии Силы нарушили его проводимость и это привело к кардиомиопатии, которая по причине позднего обнаружения сейчас приняла тяжёлую форму и вопрос о возможной пересадке сердца, как единственного варианта для сохранения нормальной жизни теперь превратился в животрепещущий. Это понимали все, но, увы, приблизить этот момент могла только Сила и более никто другой.

***

Скайуокер и Кеноби просидели за игрой весь вечер, потом Энакин, ощутив себя уставшим, сказал, что пойдёт к себе. - Спокойной ночи, - пожелал ему Оби-Ван - Не засиживайся допоздна. Тот клятвенно заверил его, что не будет и придя в свою комнату, тут же растянулся на кровати. При этом он не удержался и притянув к себе Силой небольшую шкатулку, стоявшую на тумбочке, открыл её и вынул со дна толстое кольцо из белого металла с какой-то замасловатой гравировкой по периметру. Обычно он прятал его, надевая под перчатку, но сегодня вообще оставил тут и посмотрев на кольцо ещё немного, клятвенно заверил сам себя, что завтра же они с Падме пойдут в Республиканский загс и оформят отношения на официальном уровне. Однако, уже с утра их планы изменились.