***
В то время, пока небольшая, но тесная группа поддержки переживала за Энакина в холле приёмного отделения, он сам переживал самые сложные и волнительные мгновения в своей жизни. Те из них, когда жизнь запросто могла оборваться, а могла и начаться заново, исхода никто не знал, да и не мог предсказать его на подготовительном этапе операции. Энакина уже привезли в то самое помещение с белыми стенами, окнами, наглухо закрытыми плотными жалюзи и достаточно широким операционным столом, обитом искусственной кожей, сейчас ещё и накрытый голубой одноразовой простыней, а сверху над этим всем висела бестеневая лампа. Вот только на этот раз была не репетиция, а начало самого действия, в котором, кроме него самого, Тру и дроидов-санитаров, принимали участие целителей - молодая зеленоватая тви'лека и довольно пожилой мужчина с тёмными волосами. И если первую Скайуокер знал, это была молодая практикантка, то второго видел впервые, да и другие, похоже, не ожидали, что он будет сегодня здесь. - Магистр Рэнли, а почему вы? Я ждал иного ассистента, - нескрываемым изумлением спросил у мужчины Тру. - Я сам этого не знал, - спокойно ответил тот - Мне сообщили в последнюю минуту, Магистр Арон не смог присутствовать, так как неожиданно заболел и теперь я вместо него. - А вы в курсе того, что нужно делать? Он успел вам объяснить? - поинтересовался Тру с самым серьёзным выражением лица. - Да, я полностью осведомлён, я не раз был на подобных операциях, - уверенно заявил Рэнли и этим вызвав у Тру вздох облегчения. Одновременно с этим разговором Энакина с великой осторожностью переложили на стол, заботливо поправляя под ним простыню и отодвигая лампу так, чтобы она не светила ему в глаза. - Ну как, ты готово, герой? - весело, чтобы разрядить тяжёлую атмосферу всеобщего волнения спросила тви'лека, одергивая на себе темно-синий свободной костюм. - Всё просто отлично, Эвелин, - стараясь выглядеть как всегда, беспечным и весёлым, ответил Энакин - Надеюсь, твои малыши переживут без тебя эти несколько часов. - Конечно, они привыкли к тому, что их мама-целитель, - приветливо улыбнулась Эвелин, при этом начав подкобчать рабочее оборудование, стоявшее с правой стороны от стола, а Рэнли деловито смешивал препараты в пробирке, заправляя полученный раствор в довольно большой шприц. Очевидно, именно ему было поручено отвечать за наркоз. И прежде, чем началось самое главное, Тру, уже переодетый в стерильную одежду, приблизился к Энакину и внимательно, так, словно хотел навсегда запомнить его таким, посмотрел в его лицо, но говорить не спешил. Как раз в этот момент Эвелин закончила подключать аппаратуру, а Рэнли, ловко зафиксировав левую руку пациента в неподвижном положении, уже собрался вводить препарат. - Я внимательно изучил все твои показатели, - сказал он прежде - И смог подобрать оптимальную концентрацию, - сказал он прежде и когда Эвелин осторожно надела на лицо Энакина кислородную маску, добавил - Старайся дышать ровно. - Когда ты проснёшься, всё будет уже в прошлом, - сказал наконец Тру, крепко сжимая ладонь друга и даже в порыве неясных эмоций, прижал её к своей груди - Ну, в путь. При этом Скайуокер подумал, что так обычно делают представители расы свиврени, к которой принадлежал Тайро Каладиан - один из друзей Оби-Вана, ныне, увы, покойный. Но это было его последней осознанной мыслью, ведь тут же в его левую руку, на сгибе локтя, попав точно в вену, плавно вошла иголка и содержимое шприца медленно вливалось в кровь, понемногу тормозя сознание. - Досчитай до десяти, - велел ему Рэнли и Энакин принялся повторять вслух первые цифры, едва слыша сам себя под кислородной маской. Где-то на цифре пять мысли начали путаться, а перед глазами плыть, постепенно сливаясь в одно большое чёрное пятно, в котором очень скоро ничего стало не видно. Это заметили все, кто был в операционной и посчитав, что уже пора, немедленно принялись за дело. Для начала Эвелин приклеила на закрытые веки Скайуокера широкие полосы пластыря и приподняв ему голову, надела на неё одноразовую шапочку, скрывая под ней его роскошные длинные волосы. Затем, развязав стерильную рубашку, сняла её с него, открывая операционное поле. - Ну вот, можем приступать, он уже заснул, - констатировал Рэнли, глянув на показатели приборов. - Точно, заснул, как юнлинг после тренировки, - подтвердил это и Тру, после чего приблизился к операционному столу, где Эвелин заканчивала последние приготовления, все трое были уверены в том, что всё идёт как надо и до недавних пор у них не было случая усомниться, он появиться чуть позже, когда ничто уже нельзя будет изменить.***
Рождение ребёнка всегда было радостью, особенно, когда ты знаешь, что его отец-самый лучший и самый любимый человек в мире, общее счастье с которым было не суждено. Лишь только небольшой кусочек, короткий эпизод, о котором, возможно, он даже и не помнит, но на всю жизнь согревший душу и сердце той, оставив для неё особенный подарок. Ведь сколько радости подарил этот короткий миг. Сперва едва уловимые изменения в организме, смутно намекавшие на что-то большее, чем просто переутомоение. Первый тест с положительным результатом, а потом и справка врача, сказавшее чудесное и невероятное - вы беременны, у вас будет ребёнок. Какие же прекрасные это слова, самые лучшие, какие только возможны, когда ты любишь и зная о том, что любимый никогда не буднт твоим. И это осознание скрашивает новость о том, что при этом любимый всегда будет с тобой в виде своей маленькой копии, что медленно растёт в животе. Каждый день прибавляет чего-то нового. Он растёт и всё больше заметен, начиная понемногу шевелиться, показывая своё право на жизнь. А сколько приятных мыслей о том, каким он будет, когда родиться, какой станет их жизнь, радость ожидания и предвкушения. И вот наконец это пришло, девятый месяц окончился и в роддоме появилось на свет это маленькое чудо, очень похожее на отца, который никогда не увидит сына. Да это и не так важно, главное, что мать всегда будет помнить имя его отца и радоваться самому факту, что именно он подарил ей такое счастье, пускай и не по своей воле. Даже сейчас, несмотря на всю серьёзность ситуации мысли о нём вызвали улыбку на лице его матери, хотя в операционной было не до радостей, всем, включая самого пациента.