Ножом по сердцу

Энакин остался неподвижно стоять, поражённый тем, что сейчас случилось. Всё выглядело настолько невероятным, что ставило под сомнение саму возможность существовать. И в то же время настолько очевидным, что не давало шанса не поверить. Ведь Падме и Тру были уверены в том, что сейчас их никто не видит и не слышит и именно поэтому позволили себе на время сбросить надоевшие маски. Те, что они вынуждены были носить долгое время и они успели врезаться им в кожу, став почти родными. Для всех, но не для них, что оба успешно доказали только, что, когда прекратили играть комедию и показали себя такими, какие они есть. Тому, кто до последнего не должен был это узнать. Несложно было сопоставить факты и понять, что же произошло на самом деле, глядя на то, что продолжало твориться в операционной. То, что являлось завершающим аккордом. Тру взял отравленное неизвестным составом донорское сердце геройски погибшего джедая, не знающего о том, какую злую роль оно сыграет, и поместив в раскрытую грудь пациента, начал присоединять его с мнимой осторожностью. Зачем только это нужно, когда и так уже всё понятно и все всё знают, для кого теперь этот спектакль? - Мы должны до последнего делать вид, что всё в порядке, что мы пытались помочь ему, но ничего не вышло, - сказал Тру Падме перед тем, как она ушла, а раз так, то можно и не стараться наедине с собой, сделать тяп-ляп и никто не прикопается. Но нет, спектакль должен продолжаться, для того единственного, кто был не в курсе и он сейчас вошёл, неся в руках упаковку салфеток. - Наконец-то, Рэнли, - тут же отозвался Тру - Тебя как за смертью посылать. Энакин даже поморщился от того, как двусмысленно прозвучала эта шутка в настоящей реальности и уже через миг Скайуокер едва не подскочил от волнения, вызванного тем, что спасение возможно, и оно сейчас рядом, нужно только позвать его, причём, так, чтобы понял он и не поняли другие. Те, кто задумали убить его, а после присвоить себе отцовское наследство и жить припеваючи. Его любимая женщина и лучший друг, на самом деле бывшие парой.

***

Получив сообщение на датапад, Падме так резко сорвалась с банкетки и бросилась в коридор операционной, что забыла взять с собой сумку. Или просто решила, что там нет ничего такого, что прямо укажет на её истинные намерения. А, скорее всего, просто подумала, что никто не станет рыться в её вещах, Кеноби слишком воспитанный, а Асоке ни до того, ведь она так переживает, что вся посинела. Падме знала, что эта девочка любит Энакина, и в отличие от неё, по-настоящему и могла бы стать ему хорошей женой. И, возможно, Падме не стала бы чинить ей препятствий и молча уступила Скайуокера ей, если бы не свалившееся ему на голову наследство. Раз так, то прочь все сантименты и бегом заканчивать игру, а то зрители уже заждались. Вот только она не учла, что когда уронила сумку, Оби-Ван, помогающий ей собирать рассыпанное, уже успел вдоволь полюбоваться вещами Падме и сделать некоторые выводы, которые так боялся превратить в настоящие подозрения. И когда за девушкой закрылась дверь, никак не смог побороть свои чувства и решительно вытянув руку, притянул к себе Силой квадратный кожаный футляр на тонком ремешке. Асока ему не мешала, она в этот момент поднялась и отойдя к окну, что выходило на сад медкорпуса, глянула вниз и некоторое время стояла так, наблюдая за тем, что видела. Кеноби хватило этого недолгого времени, чтобы ещё раз осмотреть содержимое сумки, на этот раз, более внимательно. Многочисленные флаконы с лекарствами, названия которых говорили, что это сердечные препараты. Косметичка. Маленький кошелёк. Папка с документами. И датапад. Вот самое интересное. Едва палец Кеноби нажал на экран, как на нём сразу же появилась электронная почта, которую Падме второпях не закрыла. Несколько недавних сообщений так же не были удалены и теперь мужчина с удивлением узнал, что, оказывается, Падме не так давно проходила онлайн-курс для медработников первой помощи. Потом заметил пару сообщений с контакта, обозначенного как Любимый и данные принадлежали не Энакину. Оби-Ван мог бы, конечно, предположить, что у Скайуокера был и другой контакт, чтобы связываться с ней, если бы не знал так хорошо, кому принадлежит этот. И содержание сообщений совсем не походило на переписку влюблённых. Скорее, на деловой разговор двух преступников, что тщательно планировали преступление. Неужели, у них получилось? И если ли шанс помешать? Для этого Кеноби нужно было видеть то, что было сейчас в операционной, но это наблюдал только Энакин.

***

Скайуокер во все глаза смотрел на Рэнли и вспомнил о том, что он сказал перед началом операции. Его не должно было тут быть. Он оказался здесь случайно, в последний момент. То есть, может быть не в курсе того, что на самом деле собралась совершить бригада. Именно поэтому Тру, в самый ответственный момент, отослал его из операционной, не позволив ничего услышать и теперь в нём заключалось единственное спасение для Энакина и он начал лихорадочно думать о том, как дать понять обо всём Рэнли. Но, что мог сделать бесплотный дух Силы, что только стоял и смотрел. Но вот и именно, что Силы, значит, не всё потеряно. И постаравшись максимально сконцентрироваться, Энакин начал переносить свои ощущения в сознание ассистента, мысленно рассказывая обо всём. Тот внешне никак не проявлялся, вёл себя как и прежде, помогая Тру накладывать швы и подключать стимуляцию, чтобы сердце начало работать. "Давай же, Рэнли, услышь меня!" - отчаянно взывал Скайуокер - "Ты же видишь, что всё и правда не так! Посмотри на меня! На моё лицо, ты видишь, оно слишком бледное, а возле глаз следы от слез, разве так бывает?" Но Рэнли упорно не поворачивался, продолжая исполнять команды Тру, который видел, что сердце не отвечает на попытки завести его и подождав для верности несколько минут, сказал вполне ожидаемое: - Всё, больше нет смысла пытаться, организм не принял сердце, такое бывает, ставим его пока на искусственное кровообращение и сообщим Магистру Кеноби, пусть примет решение. И тут Рэнли поднял голову и посмотрев на своего непосредственного начальника, сказал то, чего Энакин так долго добивался: - Мастер Вельд, простите, но я выхожу из игры... Скайуокер мысленно выдохнул с облегчением и приготовился обрадоваться, но тут услышал окончание фразы: - Я не пойду с вами на гонки, у меня другие планы на вечер. Энакин, точнее, его дух, в сердцах ударил руками по бёдрам. Это был конец. Правильно сказал Тру: всё кончено, его убили. Преступники могут торжествовать.

***

В это самое время Тру Вельд вышел в холл, где Асока и Оби-Ван продолжали с напряжением ждать, при этом тогрута сидела уже рядом с Кеноби и глядя ему в глаза, собиралась поведать что-то очень важное. Но не успела, так как подошедший Тру отвлек внимание, сообщив тяжёлое известие: - Магистр, Асока, я сожалею, но операция прошла неудачно, организм отторгнул донорское сердце. Оно не ответило на стимуляцию и мы ничего не смогли поделать. Такое случается, причём, чаще, чем хотелось бы. - То есть, Энакина больше нет? Скажите, он умер? - не веря себе и тем страшным словам, что прозвучали, Асока смотрела в лицо целителя полным недоверия и боли взглядом. - Мы подключили его к искусственному кровообращению, то есть, фактически, он жив, но у него нет сердца, за него работает аппарат, так не может продолжаться долго и только вам решать, как быть, - не оставил ей Тру никакой надежды - Отключить его или оставить, но имейте ввиду, это всё равно будет не жизнь. Это сердце не принято, а другого у нас нет. - Сколько времени есть на то, чтобы его найти? - спросил Оби-Ван деловитым тоном. - Не более двух часов, - спокойно отозвался Тру, как и должно быть в случае, если всё естественно - А потом придётся отключить, ведь другого сердца нет, - повторил он снова, прежде, чем вернуться в операционную. - Магистр, я больше так не могу, я должна вам это сказать, - горячо произнесла Тано, схватившись за руку Оби-Вана своими горячими пальцами. - Да, Асока, рассказывай, - ответил он с тем же вниманием, с которым смотрела на него она и Тано начала говорить, долго, горячо, не стесняясь и не боясь быть не понятой. Кто-то же должен был знать. Если не Энакин, то кто-то, близкий ему. Кеноби услышал всё и принял к сведению, а так же твёрдо решил, что чтобы ни было дальше, а сердце у Энакина будет, он уже нашёл его.