Проклятие избранного

      Брелин Офеус знал, что так будет. В глубине души, даже отрицая собственные предположения — он знал. О ледяное спокойствие, с которым он узнал новость сначала о смерти живого бога, затем — о гибели собственного любовника, а уже далее — о расформировании ординаторских орденов, можно было порезаться. Это ожидаемо, и горчит на языке лишь немного сильнее, чем он предполагал.       Хортатор восстал, как писалось в пророчествах. Но никто не мог подумать, что древний герой в новом своем обличии окажется тираном и убийцей. Этого Брелин... Не представлял никогда. Хортатор объявил себя богом и новым правителем Вварденфелла, и Офеус чувствовал отвратительное желание рассмеяться — он видел его, он знал его. Из мальчишки, шарахающегося от темного взора каждого ординатора, в... Чудовище?       Очевидно, это меньшее из зол, это лучше, чем другая древность, о которой никому нельзя говорить. Брелин кусал пальцы — это лучше, чем рыдать от боли.       Гарвус Индорил был идейным приверженцем Трибунала, фанатично-преданным, и, Брелин мог бы поклясться, если бы Вивек хоть сколько то был заинтересован в смертных — Индорил отдался бы ему целиком и полностью. Во всех смыслах.       Офеус не смел называть их связь отношениями, тем более Гарвус никогда не рассматривал их секс в подобном ключе. Разве что как приятный для обоих досуг, но, бес бы задрал всех до единого индорильцев, Брелин _знал_, что творится... Творилось в дурной голове Гарвуса, когда тот закрывал глаза и стонал как последняя распутная девка.       Он верил, что их служба в Вивеке приближает их к живому богу, но Брелин под шлемом лишь улыбался с оттенком невероятнейшего разочарования — ближе все равно были злокрысы, снующие в подземельях Арены. Индорил был безумцем, но еще безумнее была привязанность Офеуса.       Нет-нет, Гарвус совсем не любил его и даже на самые нежные поцелуи отвечал раздраженным ворчанием — такова была его натура, однако порой он давал немое согласие на то, чтобы Брелин расчесал его черные как смоль тяжелые волосы. Длинные, холодные... В них хотелось зарыться носом, крепко обнимая близкого сердцу данмера, но это совсем не нужно. Это лучше оставить мечтой и фантазиями.       Индорил, вполне вероятно, сам того не зная, жил теми же принципами. Жил мечтой. Что ж... она его и погубила.       Хортатор убил Воина-и-Поэта и встал на его место, а Гарвус убил себя, ведь не видел собственной жизни без веры. Или, что было бы честнее, Вивека. Того Вивека, что боялся правды; того, что преследовал тех, кто знал её; того, кто, по сути, никогда не был настоящим богом. Брелин знал и это, от обиды кусая губы до крови. Он знал слишком много и, возможно, это было его ошибкой. Он не смог разделить веры Гарвуса и позволил себе ревность, не имя и шанса на победу.       Ведь даже мертвым Гарвуса отобрал Вивек. Забавно, он ничем не отличался от рыбы-убийцы.