Невинность монстра

      Школа в Мистик Фоллс ей нравилась больше, чем прежняя. У Атти была возможность посещать кружок рисования, проявлять гибкость на спортивных занятиях перед одноклассниками, и она преуспевала во французском и истории. Здесь она не нашла одноклассников, которые бы над ней подшучивали. Все друг друга игнорировали. Положение вещей ее удовлетворило. Большего и не хотелось в школе.       Она часто оставалась после уроков на кружок рисования. Рисование было ее увлечением, любимым занятием, она могла часами рисовать и забывала обо всем, поглощенная процессом. Девушка не считала себя хорошим художником, но стремилась им быть. Кружок рисования вел мистер Бингли и девушка с нетерпением ждала каждый урок. В тот день учитель разделил их на пары. Один из учеников делает эскиз, другой дорисовывает рисунок карандашом. Атти поставили в паре с парнем из ее класса. Первым представился он:       — Привет, я Джереми!       — Атти, — робко представилась она.       Джереми был славным парнем с талантом к рисованию. Они договорились, чтобы он делал эскиз, пока Атти просматривала его рисунки. Фигурки из альбома были будто сорваны из комиксов: монстры, собаки, фантастические животные. Рисунки Джера завораживали и пугали одновременно.       — У тебя талант, — похвалила она его, — Я никогда не видела ничего подобного.       — Да ерунда. Я скопировал это из дневника своего предка, он указал на изображённое существо с клыками.       Вампир. Джереми и его предок рисовали вампиров. В скором времени пришла и ее черед дорисовать. Поглощённая работой она даже не заметила, как Джереми схватил ее альбом и начал его листать.       — Вау! Это так круто!       Слишком поздно она заметила, ее наброски уже увидел кто-то другой. Обычно она никому не позволяла их видеть. Единственным исключением был Элайджа. У нее было непоколебимое доверие в нем.       — Расскажешь мне короткую историю? — спросил он.       — Конечно… Эмм… Я сделала это в кафе в Торонто. Там была пожилая пара, танцующая под старинную песню Эдит Пиаф.       Этот рисунок она сделала через несколько недель после аварии. В то время они жили в Торонто, и Элайджа впервые вывел ее из дома, заверив, что она не опасна. Он купил ей альбом для рисования и набор карандашей, увидев среди вещей Атти несколько удачных рисунков. По его мнению, чтобы вернуться к жизни, девочке нужно было поддерживать связь со своей человеческой стороной.       — А это?       — О, он был уличным торговцем цветами в Нью-Йорке.       Продавца она видела каждый день из окна квартиры, где они жили тогда. Атти не удержалась и нарисовала его, а потом выбежала на улицу и купила все цветы, которые у него были. Четыре дня дом был полон букетов роз, хризантем и лилий. Даже засохшими она их не выбрасывала, училась как оживлять цветок, как менять его цвет, как замораживать растения и как их сжигать.       — Это из Роанока. Библиотекарша Центральной библиотеки. Она мне позировала.       В Роаноке она несколько раз в неделю посещала библиотеку. Да, дома у неё была внушительная коллекция книг, но в библиотеке Атти чувствовала себя как в храме чтения. Миссис Флоррес согласилась позировать ей однажды.       — Похоже, ты видела пол-Америки. Я никогда не покидал Мистик Фоллс. Каково это, когда ты так много путешествуешь?       — Ну… Трудно, когда я меняю школу. Другие учителя, другие одноклассники, и мне требуется некоторое время, чтобы адаптироваться. И в доме нужно время, чтобы создать более знакомое атмосферу. Но в остальном интересно. Я вижу новые места, мне нравится бывать в старых кварталах.       — Кто он?        В его руках были уже две портреты Элайджи. Он как-то позировал ей, потом четко обозначил правило — больше никакое позированье. Атти все равно рисовала его, по памяти, когда он притворялся что не замечает. Он ведь ее самый близкий человек, кого если не его рисовать.       — Мой наставник, и по совместительству, очень хороший старший друг.       — Забыла сказать что вообще-то он твой опекун, — заметил внутренний голос.       Ну да, Атти как-то не особо обращала на это внимание. Элайджа больше ее наставник чем опекун. То есть он не ведет себя словно она маленький ребенок и дурацких запретов или наказаниях не ставит. Их отношения можно назвать что-то между наставничеством и дружбой, если такое возможно между нее подростком и первородным тысячелетним вампиром. Так что, как об опекуне, она об Элайдже не думает.       — А это кто?       Джереми остановился перед портретом мужчины средних лет. Портрет был странным по двум причинам. Мужчина был нарисован цветными карандашами, не угольными, как остальные. И у него не было глаз, то есть, форма его глаз была нарисована, а зрачков у него не было.       — Это мой отец, — приглушенно прошептала Атти.       — Почему ты не нарисовала ему глаза?       Ей потребовалось несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Было трудно об этом говорить.       — Глаза… Я думаю, что они зеркало души. Если посмотреть человеку в глаза, то можно увидеть, кто он есть на самом деле, что он чувствует, что скрывает. Но папа… Я не могу рисовать ему глаза, пока их не увижу.       — Тогда почему бы тебе не попросить его позировать тебе?       — Он мертв.       У Атти было две причины, по которым она не нарисовала глаза отца. Одна из них заключалась в том, что она не могла отразить его душу в глазах. После того, что случилось три года назад, она поняла, что никогда по-настоящему его не знала. Кем был Роджер Гордон до ее появления? Что мотивировало его столько лет растить её, обучать магии? Что побудило его попытаться убить ее в ту ночь? У Атти не было ответов на этих вопросы. Она не знала своего отца, она видела только его фальшивую версию. Версия, которую она любила, но та истинная, была продемонстрирована только в тот день, когда тринадцатилетняя девочка стала чудовищем. Роджер Гордон был мертв уже три года, но его дочь была жива. А во вторых, Атти боялась, что если она нарисует его глаза, то увидит в них ту ненависть, которую он питал к ней в свой последний день. Она не смогла бы смотреть на такой портрет.       — Извини, я не хотел…       — Все в порядке, — успокоила она парня. Это было давно.       — Время не лечит, — сказал Джереми. Я знаю по себе. Мои родители умерли почти год назад. Без них я чувствую себя…       — Потерянным? пополнила его Атти.       — Что-то вроде того. Слушай, не хочешь меня нарисовать? — предложил Джереми, прогоняя грусть. — У меня нет ни одного портрета.       Предложение было заманчивым. Атти даже не стала долго думать. Кивнула, радостно улыбаясь.       — Супер! Мистер Бингли, — сказал он учителю, который собирал вещи, — не могли бы мы немного остаться?       — Конечно. Не забывайте закрыть окно и дверь.       Когда учитель ушел, Атти усадила Джереми у окна и взяла его альбом для рисования в свои руки. Она начала скрупулёзно рисовать парня, а Джереми тем временем говорил более спокойно, чем прежде.       — Мама с папой погибли в автокатастрофе. С ними была моя старшая сестра, и она, слава Богу, выжила.       — Мне жаль, — прошептала Атти.       — Ничего, если мы поговорим об этом? — нерешительно спросил парень.       — Ничего, — подтвердила Атти.       — Ты в городе со своей матерью? он задал еще один вопрос.       Она сильнее сжала карандаш на этом вопросе. Тема была личной, но обычно ей не с кем было поговорить. А Джереми был милым и хорошим, и веселым. У него не было пафоса, и он не был таким высокомерным, как другие мальчики в классе. Почему бы не поговорить с ним?       — Моя мать умерла, когда я родилась.       — Ой…       — Обо мне заботится друг моего отца. Я переехала с ним в Мистик Фоллс по делам.       Она уловила сочувствие во взгляде Джереми, и на секунду ей показалось, что еще немного и прочтет его мысли, но Атти тут же отвела глаза, не желая злоупотреблять доверием одноклассника. Силы должны быть контролированы.       — Моим опекуном стала Дженна, моя тетя. Она очень хорошая, но совсем не умеет вести хозяйство, она всего на несколько лет старше Лены. Готовит плохо, чаще всего я бегаю покушать в Мистик Гриль.       — Мне ее жаль, — призналась Атти с веселой улыбкой. Готовить это ужасно скучно. Приходится быть осторожным на время, знать рецепт. А ведь можно заняться чем-то куда более интересным. Читать или смотреть фильмы или…       — Рисовать?       — Ага.       Они оба рассмеялись. Атти было очень легко общаться с Джереми, было приятно, когда кто-то видел в ней не гибрида, не чудовище, а простую девушку, почти человека. Еще приятнее было найти кого-то, у кого есть общие с ней интересы. Могут ли они быть друзьями?       — Ну-ну, попробуй— гадко прошептал голосочек в голове девушке.