Невинность монстра

      Для Атти уроки истории были скучными. Она с открытыми глазами мечтала о рисунках, ожидавших ее дома, или о французских романах в библиотеке. Девушка не видела смысла прислушиваться к словам профессора Зальцмана. Она была знакома со школьной программы по истории и не слишком доверяла официальной версии. Ведь дома у нее был ходячий учебник истории, который мог бесконечно рассказывать ей о королях и битвах. По этой причине она не уделяла особого внимания теме войны за независимость. Первые десять минут занятия Атти писала важные события из памяти, не посмотрев даже на доску. И так знала. Только хлопок двери, и торопливое извинение опоздавшего ученика заставило ее оторваться от тетради. В дверях стоял Джереми, ища место в классе. Единственное свободное место было рядом с Атти за первой партой, и он широко улыбаясь, сел рядом с ней.       Атти автоматически отодвинулась, увеличивая расстояние между ними. Она не могла не напрягаться при такой близости. Они поздоровались, и девушка вернулась к своим записям. Ее мозг думал немного медленно, она хотела спать, ведь проснулась в шесть утра для тренировки. Девушка даже не услышала вопрос учителя. Ее разбудил толчок Джера. Она посмотрела на него с негодованием, парень указал глазами на учителя.       — Мисс Гордон, вы меня слышите?       — Прошу прощения, можно повторить вопрос еще раз? — неловко попросила она.       — Когда состоялся второй континентальный конгресс?       — 10 мая 1775 года, — сразу же ответила Атти.       Атти заметила растерянность на лице учителя. Неправильно? Невозможно. Это точная дата. Она прочитала биографии Вашингтона, Джефферсона и Гамильтона. Атти точно знала, что она права.       — Битва при Саратоге? — снова спросил профессор.       — 1777.       — Йорктаун?       — 1781.       — Спасибо, мисс Гордон.       Шепот за спиной беспокоил ее. Почему одноклассники удивляются тому, что она смогла ответить на такие простые вопросы? Джереми приблизился к ней и удивленно прошептал.       — Ты феномен, понимаешь?       — Это элементарно, — возразила Атти, — это самые важные сражения.       — Ага, и это история, полная событий. Ты первая кто ответила на все вопросы Аларика.       Девушка только вздохнула. Удивительно, она уже знаменита. Ее план не привлекать к себе внимания провалился. Неужели Война за независимость настолько тяжела? Оставшийся час прошел мирно. Похоже, учитель был убежден, что Атти способна и знает предмет, поэтому он оставил ее в покое, чтобы она записывала в свою тетрадь то, что ей нужно было написать. Она сама не особо заостряла внимание на такой крохотной детали. И в Роаноке она была первой по истории и французскому языку.       На уроке химии ее ожидал сюрприз. Джереми снова сел рядом с ней. Атти в замешательстве подняла брови и посмотрела сначала на обычное место парня за последней парте, потом на Джереми, но не осмелилась спросить. Джереми сам понял вопрос.       — Если я дружу с гением, почему бы не подсесть к нему? Может, я тоже заражусь гениальности?       — Мы друзья? — неуверенно спросила Атти.       — Очевидно! Кстати, ты не закончила мой портрет в альбоме. Не хочешь продолжить, скажем, сегодня после уроков?       — Хорошо.       Остаток дня она думала только о том, что сказал Джереми. Они друзья? Они действительно друзья? Ведь они говорили только один раз раньше. Да, рисовали и говорили о чем-то более личном, но… разве люди так быстро становится друзьями?       — Как будто ты знаешь, какого людям и как они дружат, — снова появился голос в ее голове. Нашла себе занятье, вместо того, чтобы становиться сильнее, тратишь время на малолетних щенков.       Она просто игнорировала голос. Помимо любопытства, какого это иметь друзей, было еще желание сблизиться с кем-то, нормально поговорить, побыть простым подростком. Атти как обычно пообедала на спортивной площадке. Не рисковала с бутылкой с кровью, лучше держать ее в рюкзаке и прятать. Они договорились с Джереми встретиться на заднем дворе, где было несколько скамеек, сразу после урока географии Атти. Она заранее написала сообщение Элайдже, предупредив, чтобы первородный не стал искать ее.       «Привет. Я еще немного задержусь после школы. Это не проблема?»       Ответ пришел почти сразу.       «Конечно, нет. Я все равно приду поздно, я занят.»       На скамейке во дворе могли свободно разместиться три человека. Джереми принес свой альбом для рисования и вручил ей с шуткой о да Винчи. Он тоже был художником, только портретов не писал. Атти, наоборот, рисовала и портреты, и пейзажи. В прошлый раз это она дошла до половину работы. Вскоре лист был затенен кем-то. Атти подняла глаза, это была Кэролайн.       — Привет! Давно тебя не видела, — сказала белокурая вампирша. — Джер, что ты здесь делаешь?       — Вообще-то я учусь с Атти в одном классе, — парень отстаивал свое право на получение рисунка.       — Хм, значит, ты в хороших руках, — сказала Кэролайн.       — Кэролайн всегда следит, чтобы новички не потерялись в школе, — громко прошептал Джереми.       — Спасибо, — с благодарностью сказала Атти, — за заботу.       — Пустяки, дорогая, ты новенькая. В группе поддержки освободилось несколько мест, не хочешь к нам?       — Я не очень могу подержать кого-то, но спасибо за предложение.       Кэролайн не обратила внимания на сердитый взгляд Джереми, она села на скамейку между ними двумя, с любопытством рассматривая рисунок Атти. Задав сто и тысячу вопросов о живописи, они перешли к теме старой школы и прошлого.       — Где ты училась до сих пор?       — Роаноке, обрисовывая подбородок, сказала Атти.       — Это недалеко отсюда, — заметил Джереми.       — У тебя другой акцент, — заметила Кэролайн. — Он не типичный нордический.       — Я из Канады.       Кэролайн не сидела много времени рядом. За пять минут она произнесла около пяти тысяч слов и закончила приглашением на следующий день на вечеринку в стиле 60-х. Атти мягко улыбнулась, сказав, что собирается подумать. Сразу после ухода Кэролайн Джереми стал позировать с большой значимостью.       — Ничего что ты придешь домой позже? — спросил он. В смысле, я не хочу, чтобы у тебя были неприятности из-за меня.       — Нет, я предупредила Элайджу.       — Элайджа? — спросил Джереми.       — Да, друг моего отца. Помнишь, я говорила тебе?       — Помню, — странное и редкое имя, — другим тоном заговорил парень.             — Ага, еврейское. Значит, Иегова — мой Бог.       Из-за молчания Джереми она перестала рисовать. Парень смотрел на нее как-то странно, смесь шока и недоумения. Удивлен ли он, что Атти искала значение имени Элайджа? Атти уже давно увлечена значением разных имен. Ее же имя это французская версия имени Афины, греческая богиня мудрости.       — Что? Я хочу больше узнать о тех немногих близких мне людях.       — На самом деле, у тебя нет никого, кроме первородного 1000-летнего вампира, которого ты так отчаянно пытаешься считать своей семьей, — иронично заметил внутренний голос.       — Сделай мне одолжение, заткнись, — сказала она голосу. И уже громко — Остались только глаза, поверни голову немного влево, чтобы угол был лучше.       Домой она вернулась только в четыре часа. Бросила рюкзак на диван в гостиной и, голодная как волк, направилась прямо на кухню. Атти счастливо улыбалась. Помимо удовлетворения от нового рисунка, было еще и удовольствие от общения с Джереми и Кэролайн. Все ее веселье испарилось, когда она увидела незваного гостя на кухне. Клаус сидел на ее стуле, пил из ее чашки и насвистывал песенку. Атти застыла у двери.       — О, маленький гибрид, привет!       Настроение Клауса она не разделяла. Атти помнила кто перед ней. Наполовину оборотень, наполовину вампир, тысячи лет от рождения и младший брат Элайджи, несущий свою семью в гробах. Особого доверия не внушал.       — Здравствуйте.       — Ты не знаешь, где мой брат? — спросил Клаус, продолжая рассматривать ее. — Я пришел в гости, а его нет дома.       — Будет поздно, он занят, — машинально сказала Атти.       Как предложить первородному гибриду уйти? Просто, со сломанной шеей или с вырванным сердцем, она не хочет остаться после такой наглости. Клаус, казалось, не замечал ее скованность. Наоборот, стал сама доброта.       — Что ты делаешь у двери, как будто ты в чужом доме? Проходи, малышка Атти, я столько о тебе слышал.       Боялась ли она Клауса? Конечно боялась, но не стала показывать страх. Все, что она могла сделать, это молиться, чтобы либо Майклсон ушел сам, либо Элайджа пришел раньше. Она не хотела оставаться одна с Клаусом на кухне.       — Настоящий гибрид, ведьма и почти вампир. Слухи о тебе ходят в сверхъестественном мире, — начал свою речь Клаус. Знаешь, что тебя считают чудом?       — Я не чудо, — возразила Атти.       — Говорят, что ты вампир от рождения, — он проигнорировал ее фразу. — Это правда?       — Нет, вампир проснулся, когда мне было 13 лет.       — Но ты не умерла, не так ли? Значит, ты живой вампир и ведьма одновременно. Чрезвычайно интересный случай. А у тебя большие силы?       Разговор ей не нравился, она чувствовала себя товаром на рынке и предпочитала молчать. Может быть, он оставит ее в покое?       — Скромница, как мило, — продолжил Клаус. — Узнаю влияние своего брата, никому не рассказывать о силах, оставаться скрытой ото всех и не использовать их на полную мощь. Элайджа всегда паниковал на пустом месте. И он еще говорит, что я параноик. Сколько тебе лет?       — 16 лет, — ответила Атти, начиная закипать от напряжения. Она не могла позволить магии выйти из-под контроля и сломать что-нибудь или, что еще хуже, ударить Клауса.       — 16, — повторил гибрид, — и уже такая сильная. Ты знаешь, что я скоро сниму с себя проклятие и стану полным гибридом? Мы с тобой очень похожи, мы оба единственные представители своего вида. Не хочешь мне помочь? Мне нужна ведьма, чтобы произнести заклинание. Небольшое заклинание и в награду моя благодарность? Что ты скажешь?       — Сомневаюсь, что я сильнее первородной ведьмы, — дипломатично попытался от него избавится Атти.       — Ни говори. Или тебе нужно разрешение Элайджи? А я думал, что такой могущественный гибрид, как ты, ни у кого не спрашивает разрешения.       Это способ манипуляции? Ха, неужели Клаус считает ее такой наивной? Может быть, она в чем-то и наивна, но не в отношении сверхъестественных существ. Атти не хотела, чтобы ее использовали.       — Я не собираюсь колдовать для вас, — серьезно заметила девушка.       — Подумай хорошенько о моем предложении, — никакой доброты, только холодный расчет в глазах Клауса.       В этот момент на кухню вошел Элайджа. И судя по взгляду который бросил на них двоих, Атти сразу поняла, что кому-то будет не сладко. Она встретила его теплой улыбкой и поспешила к выходу, бормоча:       — Я лучше поднимусь к себе.       — Стоять, — внезапно раздался стальной голос вампира. — Что за предложение сделал тебе Клаус?       — Да ладно, не будь таким параноиком, — сказал гибрид. — Ничего, что могло бы навредить твоему…       — Атенаис? он посмотрел ей прямо в глаза.       Атти никогда ничего не скрывала от Элайдже. Первое правило. Полное доверие к нему, независимо от обстоятельств. Только так он может помочь ей, только так он может доверять ей.       — Клаус предложил мне снять проклятие, — призналась она.       — Ты не будешь этого делать, — отчеканил вампир.       Она коротко кивнула и сбежала с кухни. Дышать стало легче. Не нужно ей ни благодарность Клауса, ни заклинания. Только служба у Клауса ей не хватает.       Элайджа явно был зол на своего младшего брата. Он осмелился прийти к нему домой после того, как посоветовал ему не переступать его порог. И еще дискуссия с Атти!       — Я предупреждал тебя держаться подальше от Атенаис? — риторически спросил Элайджа.       — Ох, с твоим маленьким гибридом ничего не случилось, мы просто разговаривали.       — Знаю я твои разговоры, — еле выговорил Элайджа, выходя из себя. — Даже не думай использовать ее в ритуале или против меня. У тебя достаточно ведьм на службе.       — Но не такие сильные, как она.       — Атенаис слишком юна для таких игр. Не приближайся к ней, не пытайся вскружить ей голову своими комплиментами и невинной улыбкой. И, не дай Бог, коснешься ее хоть пальцем…       — Понял, понял, — Клаус поднял руки сдаваясь. — Девчонка неприкосновенна. Что с Сальваторе?       — Ищут способ, чтобы двойник выжил.       Он провел целый день, шпионя за братьями Сальваторе и двойником, которые опрометчиво рассказали вслух о своих планах на центральной площади. Элайджа не понимал прихоти брата не внушить девушке, а отправить ее домой с вампиром, заранее известив, когда будет ритуал. Как глупо! Вместо Никлауса Элайджа внушил бы ей, чтобы она ничего не делала, и сохранил бы ее для ритуала. Но он не был Никлаусом, ему было все равно, чем занимается его младший брат, главное было снять проклятие и завершить сделку. Не так уж и много времени нужно терпеть капризы брата.       Он провел вечер в библиотеке, читая и попивая виски. Без алкоголя он не мог вынести пребывания в городе, где родился. Мистик Фоллс оставил слишком много болезненных воспоминаний. Когда на улице стемнело, его уединение прервало появление в библиотеке Атенаис. Девушка вежливо постучала в дверь и вошла только после приглашение. Она уже была готова ко сну, ее волосы были заплетены в косу, и она была одета в пижаму. Атти застенчиво улыбнулась, спрашивая:       — Я тебе мешаю?       — Нет. Конечно же нет.       Она присела на диван рядом с ним и внезапно обняла его. Элайджа замер от удивления, он никогда не привыкнет к ее жестам нежности. Он неловко обнял ее одной рукой, притягивая ближе. Что-то случилось?       — Мне нужен совет, — мягко сказала она.       — Я постараюсь помочь тебе, чем смогу, — заверил вампир.       — В школе я с кем-то сблизилась, мне нравится с ним общаться и я подумала… я думаю… я думаю, что мы могли бы быть друзьями, но… я боюсь.       — Ты боишься, что тебя снова предадут? Что, если ты откроешься, ты снова будешь страдать? он почувствовал ее опасения.       — Типа того. Я имею в виду… мой собственный отец предал меня, Долли втерлась мне в доверие, чтобы убить меня. Что, если это случится снова? Привяжусь к кому-то и меня снова предадут.       — Сладкоежка, — нежно обратился к ней Элайджа, играя с рыжими локонами, — после всего, что произошло, бояться быть преданной — нормально. Сомневаться в людях, в их намерениях — нормально, но от отношений, друзей, общения никуда не убежишь. Знаю, что твое сердце было разбито, и не раз, но это не значит, что так будет каждый раз. Да, в мире есть люди, которые попытаются причинить тебе боль, поэтому я готовлю тебя, чтобы ты могла защитить себя, чтобы выжить, сколько бы боли тебе не причинили. Впрочем, есть и те, кто не знают, кто ты, те, для кого ты всего лишь Атенаис Гордон, они не представляют для тебя опасности. Отталкивать всех — не выход.       — И что мне делать? Дружить с людьми или нет?       — У моей сестры была поговорка, — мечтательно улыбнулся вампир при воспоминании о Ребекке. — Главное правило в жизни — делать то, чего боишься больше всего.       Атти не ответила, ее мысли улетели далеко. К первородной семье, которую вскоре должны были вернуть, к людям, к ведьмам, ко всем тем кто пытался ее убить. Разбитые сердца лечить труднее всего, шрамы остаются навсегда.