Невинность монстра

      Долгая прогулка по горным тропам ее не утомляла. Атти с удовольствием перепрыгивала через ямы и увеличивала темп. Было красиво в горах. Повсюду зелень, свежий воздух и много природы, и она чувствовала связь с природой. Стефан тащил на себе оборотня без сознания, Рэя. Клаус и Элайджа снова спорили, совершенно забывая, что их могут услышать. Атти время от времени прислушивался. Клаусу нужна была армия, Элайджа пытался его вразумить. Ежедневная картина последних месяцев.       — Оборотни должны быть на другой поляне, — в какой-то момент сказал Клаус, внимательно прислушиваясь.       Элайджа едва заметно кивнул и опустил рюкзак. Он обратился к Атенаис с нежной улыбкой. После инцидента с вышедшую из-под контроля магию он понял, что если он хочет остановить влияние таинственного голоса на Атти, она должна знать, что она важна. Он стал с ней мягче, нежнее, желая показать ей, что она не одна и что она не ошибка. Девушка счастливо улыбалась и смотрела на него со слепой преданностью. Ей всего лишь нужно было немного тепла. Он передал ей рюкзак, внимательно наблюдая, как Стефан и Никлаус исчезают.       — Разбей лагерь. Установи палатки и приготовь все для костра.       — А ты? — спросила Атти.       — Я помогу Никлаусу.       Он займет ее, пока они не найдут оборотней и не начнут их трансформировать. Лучше бы Атти не видеть, как создаются гибриды. Да, Элайджа сказал ей, что весьма вероятно, что девушка сможет создавать своих собственных гибридов, но пока лучше этого не раскрывать. Появление гибрида вызовет слишком много вопросов, а это приведет к подозрениям и новым опасностям. У Атти не должно быть гибридов пока что.       Немного сбитой с толку, она взглянула на рюкзак, в котором было три палатки, которые ей нужно было установить. Атти не раз видела, как устанавливались палатки, или, вернее, видела, как их устанавливал Стефан. Она не разговаривала с вампиром, но часто тайком анализировала его, желая найти причины его равнодушия и жестокости.       — Это не может быть трудно, — пробормотала она себе под нос.       Почти два часа она изо всех сил пыталась поставить три палатки. Одна для нее и Элайджи, одна для Клауса и одна для Стефана. Не всегда удавалось вернуться в город до наступления темноты, а спать в машине никто не хотел. Атти даже применила магию, пытаясь установить правильное положение потолка. В конце концов ей это удалось. Только тогда она попыталась услышать, что происходит вокруг. Недалеко, может, даже не в 300 метрах, слышались гневные крики Клауса. Он не мог создавать гибридов. Как жаль. Интересно почему?       Атти поняла, что установка палаток была для Элайджи лишь предлогом, чтобы держать ее подальше от гибридов. Сама она была не против. Ей хватило увиденных смертей. Она стала искать сухие ветки для огня в противоположном крикам направлении. Затем девушка вернулась в небольшой импровизированный лагерь и взяла свой альбом. Продолжила горный пейзаж. В любом случае, она не может найти вдохновения для портретов. Рисование заняло несколько часов. Только ближе к закату Атти поняла, что не слышно ни звука. Она положила альбом обратно в рюкзак и вышла из лагеря, полная решимости посмотреть, что происходит.       Она нашла Клауса в одиночестве в окружении более десятка трупов. Атти вздрогнула при виде окровавленного гибрида, но ничего не сказала. Вместо этого она спросила:       — Почему ты их убил?       — Они сходит с ума и умирают, — подавленно ответил Клаус.       — Если хочешь, я могу… гм… ты весь в крови, — пробормотала девушка, понимая, как звучит ее предложение со стороны.       Клаус заинтересованно посмотрел на нее и согласно кивнул. Очищающее заклинание было ее личным изобретением. Она прошептала фразу на латыни, и через секунду руки и одежда Клауса были чистыми. Гибрид не смог поблагодарить ее так как появились Элайджа и Стефан.       — Они все мертвы, — объявил первородный вампир.       Атти увидела рваный свитер на рукаве и глубокую рану. Она с тревогой бросилась к нему.       — Ты ранен!       Элайджа, казалось, не обратил внимания, он отмахнулся одним жестом руки.       — Твоя кровь, чтобы исцелить меня, — попросил он своего брата.       И тут Клаус вышел из себя.       — Я все сделал правильно! кричал гибрид как сумасшедший. Я снял проклятие! Я дал им свою кровь. Почему не работает?       Атти быстро спряталась за спину Элайджи. Что случилось с Клаусом? Насколько могут быть важны гибриды?       — Может, это ты виноват? — обратился Клаус к старшему брату, подходя на опасную близость. Твоя маленькая ведьма наложила заклинание, чтобы заставить меня отдать тебе гробы?       — Не говори глупостей, — спокойно ответил Элайджа.       — Может, мне тебя наказать? Ты же еще не встречал мои гибридные клыки.       Увидев, как лицо Клауса превратилось, а Элайджа даже не подумал защищаться, Атти запаниковала. Она внезапно появилась между двумя братьями, огородив Элайджу своим телом.       — Даже не думай!       Ее вмешательство на секунду смутило Клауса, и Элайджа попытался оттолкнуть ее. Атти не была бы Атти, если бы сдалась так легко.       — Ты винишь своего брата, когда ты единственный виновен в том, что произошло. Ты хотел создавать гибридов, не думая о том, что с ними будет!       — Немедленно прекрати, услышала она приказ Элайджи над своим ухом.       — Нет, — девушка заупрямилась. — Гибриды не твои домашние животные! Ты создаешь их, чтобы иметь силу, но правда в том, что страх — это не сила. Сила — это уважение. А убийство налево и направо не сделает тебя сильным, ты докажешь, что ты уязвим. Ты просто боишься остаться один, поэтому создаешь гибридов, поэтому заставил брата сопровождать тебя по горам. Думаешь, насильственно трансформированные гибриды заменят тебе семью, спрятанную в гробах? Если так то мне тебе жаль.       Девушка прекрасно понимала, что после такой речи ей точно свернут шею. Однако Клаус не свернул шею. Он внезапно отпустил голову, задетым ее словами. Он ничего не сказал. Гибрид взял пустую бутылку из-под пива, укусил себя за запястье и накапал кровь. Молча передал бутылку Элайдже, избегая смотреть на него.       — Я никогда в жизни не видел большего игнорированье разума, — ледяным тоном сказал Элайджа награждая ее неодобрительным взглядом.       Атти потерялась. Она просто хотела удержать Клауса от причинения вреда Элайдже, хотела заставить гибрида задуматься о последствиях своих действий. А вместо этого она разочаровала Элайджу. Девушка виновато склонила голову.       В ту ночь Атти не могла заснуть сколько бы не пыталась. Она не обменялась ни словом ни с одним из вампиров. Она ужинала одна в палатке, сдерживая свое раздражение. Девушка несколько раз переворачивалась под одеялом, ища лучшую позу для сна. Бесполезно. Причиной бессонницы были мысли, проносящиеся в ее голове и не дающие ей ни секунды покоя. С внутренним голосом было лучше, она не так часто его слышала уже. Видимо, голос понял, что подталкивать Атти к самоубийству бесполезно, поэтому забросил эту затею. Или, может быть, она пошла на поправку.       — Ты не спишь, — сказал Элайджа вслух.       Атти вздохнула и повернулась к нему лицом. Первородный был в спальном мешке напротив нее. Он положил руку под голову и смотрел в потолок. Он тоже не спал.       — То, что ты сделала сегодня, было очень глупо, — заговорил Элайджа суровым тоном.       — Я просто хотела…       — Учить Никлауса что делать и выкрикивать его страхи было крайне безрассудно с твоей стороны.       — Я хотела…       — Но также ты была очень храброй, — перебил Элайджа и повернул к ней голову.       — Я не хотела, чтобы Клаус причинил тебе боль, — сообщила ему Атти, почувствовав, как она краснеет. — Я никогда не позволю кому-то причинить тебе боль.       — Спасибо, — тон поменялся на теплый и такой родной. — Кто бы мог подумать, что меня защищает кто-то, кто достает мне только до подбородка?       — Эй, я не виновата, что ты великан! — заявила Атти с ложным негодованием.       Через секунду девушка расхохоталась. Она знала, что она маленькая ростом, и представляла образ в своем уме, она еле достигает подбородок Элайджи и пытается защищать его от Клауса. Как щенок будет защищать взрослую собаку.       — Никто еще не защитил меня перед моим братом, — задумчиво сказал Элайджа. — Это… непривычно.       — Для всего бывает первый раз.       Она была убеждена, что Элайджа искренне улыбается. За эти три года Атти обнаружила, что предпочитает его искреннюю, теплую улыбку, когда его глаза улыбаются, вместо вежливой, но холодной улыбки. И очень часто получает именно ту настоящую улыбку, словно доказательство что она не все для него.       — Почему ты такой? — спросила Атти, решив использовать атмосферу. — Иногда ты сдержан, холоден, почти не говоришь, а если и говоришь, то ироничен и равнодушен. А иногда ты… добрый, веселый, улыбаешься и рассказываешь чудесные вещи о своем прошлом. Знаешь, как старая музыкальная шкатулка, иногда ты не можешь открыть ее, сколько бы не попытался, а иногда она открывается очень легко.       Молчанье затянулась. Атти начала думать, что с такими вопросами она переборщила. Очевидно, Элайджа не станет объяснять ей свой сложный характер.       — Наверное, потому что я все еще привыкаю к ​​мысли, что я больше не один, что в моей жизни есть кто-то, кто действительно хочет узнать больше не об первородным вампире Элайдже Майклсоне, а об Элайдже, человеке прошлых времен. В прошлом веке я был один, без семьи, в моей памяти не остался ни один день за последние сто лет. И до этого я не мог сказать, что я был очень общительным. Я выбрал самую простую стратегию, мне все равно, чтобы не быть уязвимым.       — Ты сам говорил, что отталкивать всех — не выход, — напомнила его же совет Атти.       — Да, я говорил, но мне трудно свыкнуться с мыслью, что я кому-то нужен.       — Ты нужен мне, — легко признала Атти. — И ты самый важный, самый близкий мне человек на свете.       — Я постараюсь измениться для тебя, — пообещал Элайджа.       — Не надо. Ты мне и таким нравишься.       Элайджа на мгновение замер. Как реагировать на подобное? Что он вообще может сказать? Он едва мог прошептать:       — Спи, дорога в Чикаго не будет легкой.       — Спокойной ночи, — пожелала ему Атти и повернулся на другую сторону, ругая себя за то что ляпнула.       — Спокойной ночи, сладкоежка.       Какой необычайной способностью обладает Атенаис, что может застать его врасплох всего одним предложением?       — Что меня ждет в Чикаго? спросила себя девушка прежде чем уснуть.       — Смерть.