Невинность монстра

      Горячий шоколад действительно помогает. По крайней мере, головная боль прошла. Атти была благодарна Глории за то, что она позволила ей отдохнуть от всего, что произошло. Всего одним словом ведьма выгнала появившегося Клауса и отправила Элайджу искать травы для укрепляющего зелья. Недовольный первородный с подозрением посмотрел на ведьму, но, заметив бледность девушки, поспешил быть полезным.       — Несколько дней не колдовать, — сказала Глория, работавшая в баре, пока Атти сидела за столиком. — Пусть твое тело укрепится, как можно больше отдохни и не напрягай свои щиты. Они все еще хрупкие после двойного вторжения.       — Как он вошел? — спросила Атти.       — Магия крови и артефакт. Эх, дорогая, ты даже не представляешь, сколько заклинаний можно наложить на кровь и волосы. Никогда никому не отдавай свою кровь.       Она кивнула, что усвоила урок. На самом деле, она никому не отдавала свою кровь, но кто-то все равно ухитрился войти ей в голову.       — Значит ли это что голос, который я слышала, был тем ведьмаком?       — Да.       — Он всегда был там?       — Нет. Вероятно, он периодически входил через заклинание на расстоянии. Артефакт только дал ему доступ к твоему разуму. Откуда он у тебя?       Глория перестала убираться и серьезно посмотрела на нее. Атти чувствовала себя скованно в обществе этой ведьме, которая не называла ее монстром, а была доброжелательна.       — Я купила его, когда мне было 11, на школьной ярмарке. Я не понимаю, как его можно было использовать. Я никогда его не снимала.       Кому надо было занять ее тело? Кто был тот ведьмак? Если бы она только помнила, как он выглядел, но то, что произошло в ее сознании, пустота в памяти. Ничего. Только тьма после того как она потеряла сознание. Голос, который играл с ее эмоциями, который нашептал ей мысли, тот голос, казалось, знал ее очень хорошо. Он знал, что может вывести Атти из себя, но как? Кто может знать ее так хорошо, кроме ее отца и Элайджи?       — Ты знаменита в сверхъестественном мире, — вернулась Глория к уборке. — О тебе есть столько слухов.       Атти обратила внимание на ее слова. Она узнала про слухов от Клауса, но не знала что за слухи.       — Что говорят? — прямо спросила девушка.       — Что ты чудо, — Глория взглянула ей прямо в глаза. — Чудо магии и науки, а Роджер был гением.       — Вы знали моего отца? — с безумной надеждой спросила Атти, забыв о горячем шоколаде.       — Не лично, но я так много слышала о нем. 17 лет назад ходили слухи, что он создал настоящего гибрида с рождения, после чего внезапно исчез из круга ведьм. Однако до тех пор он был знаменитостью среди ковенов. Гениальный, сильный, принципиальный, когда дело доходило до магии.       Девушка склонила голову, играя с чашкой в ​​руке. Ее отец был необычайно сильным ведьмаком, гением, и он требовал от нее это гениальность. Было ли Атти пять лет или двенадцать, ее отец требовал, чтобы она была блестящей во всем.       — Можно вопрос?       — Задавай.       — Мне сказали, что мое существование нарушает баланс природы. Почему?       Глория опустила метлу и быстро подошла к ней. Атти мгновенно сжала свободный кулак, увидев ее так близко.       — Твое существование — чудо для всех, — прошептала старуха с необыкновенным энтузиазмом. — Ты не нарушила баланс, ты новый вид. До этого считалось, что природа решила, что ведьмы должны быть враждебны вампирам, но ты показала, что это не так. Ты и ведьма, и вампир, в тебе две разные виды. Ты живое доказательство того, что вампиры не аномалия природы, а ее дети, совсем как ведьмы.       — Но многие ведьмы пытались…       — Сумасшедшие те кто считают тебя ошибкой или чудовищем. Ты чудо-ребенок, о котором ходят легенды. Ты принесешь нам…       Прибытие Элайджи остановило Глорию от дальнейших слов. Атти с интересом наблюдала, как ведьма снова превратилась в усталую, скучающую старуху, как будто ничем не интересовавшуюся. Но всего за несколько секунд до этого она была почти фанатичной. Каждый скрывает тайну.       С отвращением она выпила зелья, предложенные Глорией. Немного горькие и со странным успокаивающим ароматом. Атти слушала и пыталась запомнить каждый совет, который давала старуха. Практиковаться в поддержании ментальных щитов, не делать заклинания с использованием собственной крови до тех пор, пока не будет установлено равновесие между вампирской и ведьмовской части, не экспериментировать с собственными заклинаниями до тех пор. А кроме того, она наставляла первородного вампира, который слушал ее с равнодушным лицом.       — Не позволяй ей колдовать хотя бы неделю.       — Хорошо.       — Контролируй ее природу вампира, чтобы она не блокировала природу ведьмы.       — Ауу, я здесь и мне очень хорошо слышно, — помахала им Атти, но ее проигнорировали.       — В магическое совершеннолетие ей понадобится ведьма, чтобы помочь ей овладеть магией в день ее рождения. И не позволяй ей создавать собственные мощные заклинания, если не хочешь чтобы вампир заглушил окончательно ведьму. Ты меня понял?       С одной стороны, было забавно видеть, как Элайджа изо всех сил старается не отвечать и не возражать ведьме, а прислушиваться к каждому совету словно ученик. С другой стороны, ее немного задело тот факт, что люди говорили о ней так, как будто ее вообще не существовало. Глория дала еще десяток советов, еще раз проконсультировала Атти с помощью диагностических заклинаний и только потом объявила, что с ней все в порядке. Из бара Глории они вышли только вечером.       Вечерний Чикаго был еще более оживленным, чем днем. Атти имела возможность полюбоваться им, прогуливаясь до отеля, где Клаус снял несколько номеров. Прогулка ей шла на пользу. Она снова свободно дышала, и ей казалось, что она даже видела мир иначе. Ушла постоянная тяжесть на душе, пропал голос, и вообще она была счастлива. Все выглядело идеально, замечательно. Это был предпоследний день лета, и этот день такой солнечный. Атти весело улыбалась, любовалась каждым уголком города и изо всех сил старалась заставить Элайджу заговорить. Первородный молчал и странно смотрел на нее. Она отказалась от попыток послушать историю Чикаго уже возле отеля. Было бесполезно.       В огромном отеле на верхнем этаже были роскошные номера, где и поселился Клаус. Он вернулся из магазина с Ребеккой. Первородная блондинка посмотрела на Атти с любопытством, когда она вошла в гостиную Клауса и поприветствовала их. После обмена взглядами между двумя братьями Атти поняла, что она лишняя. Они семья, и им нужно многое наверстать. Она изобразила улыбку и поспешила оставить их одних. Она пошла в свою комнату в другом конце коридора. Ей не было чем заняться, да и ни хотелось ничего. Хотелось немного тишины, покоя и отдыха до утра. Атти была истощена физически.       Дверь открылась, прервав ее мысли. Атти стояла у окна и озадаченно взглянула на Элайджу. Вампир вошел, не говоря ни слова, и приблизился.       — Как ты себя чувствуешь? Вежливый вопрос тем холодным тоном, который так ненавидела Атти.       — Хорошо. Спасибо за сегодня. Я не знаю, что там было, но я уверена, что ты мне помог… снова.       Она тепло улыбнулась, но в глазах Элайджи не было и тени тепла. В них было что-то странное, что-то, чего она никогда в них не видела. Элайджа поднял правую руку и убрал с ее щеки выпавший рыжий локон. Атти забыла, как дышать, когда первородный вместо того, чтобы отдернуть руку, коснулся ее щеки, еле ощутимо поглаживая. Ее пульс внезапно увеличился, как будто она бежала марафон.       — Ты понимаешь, что могла умереть? голос Элайджи был полон ярости, его карие глаза смотрели на нее с обвинением.       — Я…       — Ты могла умереть сегодня! За тысячу лет я никогда не был так напуган, как сегодня. Тысячу лет я никогда не заботился о тех, кто не является частью моей семьи. И сегодня… Да я чуть не сошёл с ума! Ты хоть понимаешь что… что… Я чуть тебя не потерял сегодня!       Она застыла, когда первородный схватил ее за плечи и прижался лбом к ее лбу. Атти не знала, что сказать, как реагировать. Близость заставляла ее странно дрожать, ей не хотелось уходить, отстраниться. В то же время она боялась этого Элайджу, которого никогда прежде не видела.       — Что ты делаешь со мной? Как? Ты входишь в мое сердце, ты заставляешь меня привязываться, волноваться, ты проходишь через все мой шиты и вселяешься не только в разум, но и в душу. И ты даже не понимаешь, какой властью имеешь надо мной.       В следующую секунду ее прижали к груди мужчине и крепко обняли. Она почувствовала, как дрожит Элайджа, и впервые не усомнилась, что важна для него. Знала что не будет использовать, что не обманет, никогда, ни за что. Она просто закрыла глаза и глубоко вдохнула слегка резкий аромат одеколона. В последнее время она начала любить этот аромат, ту уверенность, которую он ей придавал.       — Мне жаль, что заставила волноваться, — прошептала Атти. — Прости меня.       Элайджа не ответил. Он обнял ее еще крепче, опасаясь, что если отпустит ее, то потеряет. В этот день он чуть не потерял ее. Он был на грани потери этих лазурных глаз, которые всегда смотрят на него с доверием, преданностью и нежностью. И все же… Боже, как он теперь будет смотреть на нее? Атти даже не помнит тот поцелуй в своей голове, воображаемый, да, но он казался вполне реальным. Он еще раз осмотрел ее с ног до головы, жадно изучая каждую черточку ее лица. Лазурно-голубые глаза, в которых и сейчас было то, чего он не понимал, — вся доброта мира. Маленький нос с несколькими веснушками на нем. Ее щеки были белы, как мрамор, и усыпаны маленькими веснушками, которые только украшали ее. И полуоткрытые губы, готовые снова задать вопрос или извиниться. Его взгляд остановился на ее губах, тех, что недавно воображаемо коснулись его. На мгновение он позволил себе полюбоваться их, и в тот момент, когда он подумал о том, чтобы снова прикоснуться к ним, он отстранился.       — Мне лучше идти.       Он исчез из комнаты, более взволнованный, чем вошел. Он пришел с единственной целью заставить эту наивную девчонку понять, что она не имеет права умирать, не имеет права когда-либо покинуть его, а ушел, боясь что сошел с ума. Как ему в голову такое пришло? Атти всего лишь ребенок, и он для нее наставник, учитель, формально опекун. Она всего лишь ребенок.