Невинность монстра

      План не получил много поправок. Атти должна была идти к Елене Гилберт, но Эстер предложила ее сопровождать. Клаус остался дома со своими гибридами, защищая своих беспомощных братьев. Они подъехали к дому Гилберта на одной из машин, взятых в гараже. Поначалу немного испугавшись, Эстер наблюдала, как Атти уверенно ведет по маленьким улочкам Мистик Фоллс.       — Ты хорошо умеешь водить машину, — заметила ведьма.       — Да, но у меня все еще нет прав. Элайджа как-то научил меня водить машину. Я хотела получить права, но врезалась в дерево. Дорога переходила собака, я не управилась с тормозами и разбила лобовое стекло. Мои планы были отложены.       — Элайджа сильно злился?       — Из-за машины? Нет, совсем нет. Больше из-за того что я себе голову разбила.       Ее сердце сжалось от страха. Если они не успеют? Если связь навредит им и… Нет, она даже не подумает об этом. Элайджа не может умереть, Ребекка не может перестать шутить о Клаусе, даже Клаус не так уж плох, Кол, Финн. Может быть, она не слишком хорошо знает двух последних, но точно не желает им плохого. Ей нужно поговорить с Еленой. Из всего Мистик Фоллс только у нее есть причина мстить первородным. Дверь им открыла Елена.       — Привет, — сказала Атти, — мы можем поговорить?       — Да?       Они вошли в дом и были приглашены на кухню. Елена нервничала, и у нее в голове была мысль: «Если они узнали?» Это означает, что есть что узнать. Кто-то должен был начать разговор. Атти стиснула зубы, вспомнила, для кого она это делает, и заставила себя выглядеть уверенно.       — Елена, мы знаем, что ты замышляла заговор против Майклсонов.       Двойник побледнела, посмотрела на них еще более испуганно, и Атти легко могла слышать ее мысли.       — Этого не может быть… Эбби… Бонни сказала, что никто о нем не знает… Или, может быть, Стефан…       — Кто он? И причем здесь Беннет? — недоумевала Атти.       — Как? Как ты это сделала? Ты читаешь мои мысли?       — Елена! — Атти повысила голос, выходя из себя. — Это важно! Что вы сделали?       — Атти? неуверенная в энергии, которую она чувствовала, Эстер попыталась достучаться до девушки, которая внезапно начала излучать волны черной энергии.       — Я спрашиваю в последний раз, и если я не получу ответа, я лезу в твою голову. Что ты сделала?       — Я не хотела, честное слово! — Елена начала говорить быстро и испуганно. — Мы просто хотели избавиться от Клауса, и он сказал, что поможет нам, мы избавимся и от первородных, что я, наконец, освобожусь.       — Кто он?       — Родственник Бонни. Уилл, так его зовут. Он пришел помочь Эбби с гробом, но потом гробы исчезли, он остался здесь.       — Что именно он сделал?       — Какое-то связующее заклинание, он потребовал мою кровь. Я знаю, что он что-то подсыпал в шампанское, и первородные связаны между собой. Он сказал, что… что может убить Клауса.       — Убивая остальных? — в ужасе переспросила Атти. — Как он выглядит? Где этот ведьмак?       Елена не могла ответить связанно, и у Атти закончилось терпенье. Она вошла в ее голову даже не применяя заклинание. Где-то было слышно, как Эстер что-то говорит. Атти было все равно. Она должна найти ведьмака и срочно отменить заклинание или хотя бы найти Финна. Она искала в памяти Елены, пока не нашла недавнее воспоминание. Ведьмак блондин разговаривает с братьями Сальваторе, просит кровь Елены и уверяет их, что сможет решить проблему. Заклинание наложено в заброшенным доме в лесу, где были спрятаны гробы. И там она увидела Финна с кинжалом в груди. И внезапное желание наполнило девушку, наказать их, наказать их за то, что они посмели причинить вред первородным вампирам.       Она вышла из головы Елены и обнаружила, ее бледность, слышала как очень быстро бьется сердце двойника. Это ещё что? Боже, он могла убить ее или свести с ума. Атти зашла слишком глубоко, она слишком много искала в ее голове. Атти тут же испарилась, чувствуя, как сердце трепещет от ужаса. Она чуть не убила Елену. Машину завела дрожащими руками. Эстер появилась быстро.       — Что ты собиралась…       — Дом ведьм в лесу, где я вас воскресила. Там Финн, — холодно сообщила ей Атти.       Всю дорогу оба хранили молчание. Атти предпочла игнорировать то, что она только что сделала, сосредоточившись на другой задаче — найти Финна и разбудить остальных. Позже она подумает о Елене. Она не была фанаткой скорости, но поскольку у них не было времени, Атти впервые в жизни гоняла по дороге. Девушка оставила машину в лесу, она была непригодна для троп. Найти дорогу не составило труда. Атти помнила ее с первого раза, а потом энергию, исходящую от ведьм. Было бы трудно не почувствовать приближение такого источника магии. Но рядом с домом чувствовалась еще что-то. Ведьмак. И ведьмак стоит за домом не шевелясь.       — Найдите Финна и разбудите его, — посоветовала она Эстер.       — А ты?       — Я должна кое-что проверить.       Проследила за тем, чтобы у нее были магические барьеры, ее не смогут атаковать, и появилась за домом с помощью скорости вампира. Как она и подозревала, там ее ждал странный ведьмак.       — Кто ты? — тут же спросила Атти, наблюдая за каждым его движением.       50-летний блондин в хорошей физической форме излучал мощное магическое поле. Его светлые волосы и серые глаза производили двойное впечатление, вроде обычный, но в тоже время грубые черты лица пугали, Атти чувствовала в нем много тьмы. Ей не понравилась высокомерный взгляд и лукавая улыбка незнакомца.       — Я? На самом деле неважно, кто я. Мое имя тебе все равно ничего не скажет, но если хочешь знать, вот оно. Я Уильям Беннет. Важнее кто ты. Атенаис Гордон, дочь Роджера Гордона и Хейзел Томсон, гибрид от рождения, вампирская часть появилась в 13 лет и до недавнего времени была воспитанницей первородного вампира. Рад наконец-то встретить тебя лично.       Она не ответила. Тщательно проанализировала его. Уверенный, сильный, проницательный. Он слишком много знает. Вопрос откуда он знает?       — Откуда ты знаешь, кто я?       — Я встретил твоего отца и твою мать, когда она была беременна тобой. Хорошая женщина, ты похожа на нее, особенно глазами. Я могу сказать, что дружил с твоим отцом.       — Врешь. У моего отца не было друзей. Зачем тебе Майклсоны? Ты не из Мистик Фоллс, ненавидеть их нет смысла. И только не говори мне о родстве, такие как ты, не признают родственников.       Она уже сталкивалась с такими экземплярами. Ведьмы, считающие себя выше всех, ищущие собственной выгоды и для которых люди всего лишь пешки. И Атти ненавидит таких ведьм. Она ненавидит их, потому что знает, как далеко может зайти их фанатизм. Их фанатизм чуть не убил ее однажды.       — Мой мотив тривиален, Атти. Месть.       — Кому?       — Одному нашему общему знакомому, который кое-что у меня украл. Всегда в костюме, с виду благородный, но хуже своих братьев, жестокий и не интересующийся человеческой жизнью.       — Не тебе судить Элайджу.       — Я так понимаю, что он уже совратил тебя? Чистая маленькая душа, невинное чудовище, неужели тебя соблазнила таящаяся в нем тьма и ты уже не можешь отличить друзей от врагов?       Атти отправила проклятие в ведьмаке. Проклятие прошло через него. Девушка, озадаченная, попробовала еще раз. Тот же результат.       — Ах, да, я забыл сказать тебе, что я проекция. Я пришел сюда не драться с тобой, Атти, а поговорить, заключить сделку.       — Сделка? Ты с ума сошел. Я не заключаю сделок с теми, кто причиняет боль моей семье.       Ведьмак коротко рассмеялся. Не сумасшедший, не параноик, а нормальный смех. Атти внимательно слушала, что происходит в доме, молясь, чтобы Эстер удалось найти Финна. У нее нет никакое желания продолжать общение с этим. Единственная причина, по которой она здесь, это выиграть время для Эстер.       — Семья? Милая, у тебя нет семьи. Ты врешь самой себе. Мой условии просты, ты поможешь мне нейтрализовать Майклсонов. Мне не нужно их убивать, я могу осушить их с твоей помощью, и я освобожу тебя. Я знаю, ты хочешь жить, как все, только с Майклсонов ты не получишь эту жизнь.       — Ты ничего обо мне не знаешь.       — Ты ошибаешься, я все знаю. Я знаю, как ты плакала по ночам из-за злых шуток в школе, как тебя ранила холодность Элайджи, как ты жалела, что родилась, как хотела умереть. Что изменилось, Атти? Немного проявления привязанности, и ты готова исполнить любую прихоть Майклсона? Готова умереть ради него? Рядом с Элайджей ты потеряешь ту крупицу человечности, что еще осталось в тебе. Ты действительно думаешь, что ему не все равно? Ты мыслишь как ребенок.       — Хватит! — выпалила Атти. — Ты был голосом в моей голове, — она узнала его по голосу, особенно по последним нескольким предложениям. — Кем бы ты ни был, чего бы ты ни хотел, мы не заключаем сделку. Ты заплатишь за то, что сделал, сразу как перестанешь прятаться за проекциями. В том числе за весь тот год, в котором мучил меня.       Ее заклинание уничтожило магическую проекцию. Она не хотела слышать, что говорил ведьмак. Сумасшедший, который не просто залез ей в голову, но еще и навредил первородным. Что с этими самоубийцами? Она нашла Эстер в доме, поддерживающую Финна который только что проснулся. Атти вздохнула с облегчением при их виде. Это значит, что проснулись и другие первородные, а остальное… остальное не имеет значения.       В тот вечер она скрывалась в библиотеке перед камином. После событий прошедшего дня Атти чувствовала необходимость хоть как-то высвободить свою магию. Огонь в камине то разгорался, то гас, Атти придавала ему какую угодно форму, позволяя ему даже касаться ее ладоней. Это был ледяной огонь, он не обжигал. Девушка думала о том, что произошло. Она вошла в голову человека и в гневе хотела наказать Сальваторе и Елену. Зачем лгать? В тот момент она хотела их убить. Она встретила того, кто замышлял против первородной семьи, услышала от него чушь, Эстер развязала своих детей. Казалось, что все позади, но она чувствовала, что еще не кончено. Беннет, должно быть, знал, что кинжал не действует на гибрида. Так каков же был его план? Для чего это шоу? Попытка отвлечь их от чего-то еще? Возможно. Но от чего? Что хочет этот безумец?       — Здесь слишком холодно?       Она повернула голову к двери. Элайджа вошел и медленно подошел к ней. Атти устало улыбнулась. Первородный сел на пол рядом. Огонь в камине ожил, заставив ее потушить его.       — Нет. Я просто освобождаю свою магию.       — Мама рассказала мне, что ты сегодня делала. Спасибо, что боролась за меня и мою семью.       Ее улыбка стала немного счастливее. Как-то проблемы стали второстепенными. Но она вспомнила ту минуту, когда потеряла контроль и помрочнела.       — Сегодня, — медленно начала она, — я забыла, что я делаю, что я. Я забыла, что мои силы могут быть смертельными, и я чуть не убила кого-то. Когда я вошла в голову Елены, я сделала это не задумываясь, импульсивно и жестоко перерыла ее разум. И на мгновение мне захотелось убить ее, потому что она замышляла против вас, потому что вы страдали из-за нее. Меня тогда не волновало, что Джер мой друг, что Елена человек, что… что такое нельзя. Что таким поступком, делая больно кому-то, я похожа на отца.       — Ты сожалеешь.       — Да, мне очень жаль, потому что я понимаю, что это конец моей дружбы с Джереми. Я должна сказать ему, что я сделала. Я хотела убить человека… Это первый шаг к монстру, которым мне предсказали стать. Тем не менее… с другой стороны, я не жалею об этом.       Она замолчала на секунду, собираясь с мыслями. Последний час размышляла только об этом. Она не могла не ужаснуться тому, что бы сделала в приступе ярости. Эта ярость она унаследовала от своего отца, он был таким же, делал больно, ранил словами или поступками когда был в гневе. Она всегда считала что не имеет права быть как он. А сейчас… сейчас у нее нет оправдания.       — Когда ты потерял сознание, я испугалась что ты умер. Потом Ребекка, Кол, Финн исчез. В тот момент мне показалось, что мой мир рушится. Я никогда не думала, что первородные вампиры могут умереть. И мне было страшно, потому что ты единственная семья, которая у меня есть, потому что Ребекка — моя подруга, и я забочусь о ней, Эстер мила со мной, Клаус не так раздражает, Кол смешной, а Финн интересный своей манерой речью. Я поняла, что вы моя семья, и я сделаю все для вас. Я была в ярости, когда узнала, что Елена подвергла вас опасности, она чуть не подписала вам смертный приговор, и моим единственным желанием, когда я увидела воспоминания, было заставить ее заплатить. И знаешь, что? Я бы сделала это еще раз, если бы пришлось. Я бы позволила своим насильственными импульсами вести, если бы это означало спасти вас.       Элайджа ответил не сразу. Тишина не была такой неловкой, как днем ​​с Эстер в машине. В этой тишине Атти чувствовала себя дома как никогда раньше. Она хотела, чтобы атмосфера не разрушилась. Ее длинное признание не заставило ее думать, что она сказала слишком много. Девушка открыла свою душу, зная, что Элайджа не осудит ее, а поддержит.       — Иногда ради своих близких мы готовы перейти любую границу, утонуть в крови, но спасти их. Мы уязвимы, когда любим, ради них делаем все, что угодно, невзирая на принципы. Ты хотела убить Елену сегодня. Я не одобряю твой поступок и не осуждаю его. Ты сделала, что нужно было. И даже если бы ты ее убила, ничего бы не изменилось. Ты бы не изменилась. Ты оставалась бы той же Атти, которая любит сладкое, рисует и так добра. У тебя большое сердце, Атенаис. После всего, что с тобой произошло, в тебе все еще есть доброта и сострадание. Ты не чудовище. Чудовище — это мы, я, который подержал эксперимент твоего отца не задумываясь о его последствиях, не задумываясь что с судьбой ребенка нельзя играть. Чудовище это Роджер который поступили с тобой так подло, который разбил твое сердце когда ты была всего лишь ребенком. Те, кто наносят удары, не получая удара первыми, те кто уносит невинные жизни, — вот монстры. Ты? Ты хотела спасти. Сегодня ты боролась за свою семью, единственную, за которую стоит бороться.       — Ты не чудовище, — запротестовала Атти, тронутой его фразой.       — Ты знаешь, кто я, — сказал первородный тихим голосом. — Ты знаешь, что мне тысяча лет, и я вовсе не рыцарь на белом коне. Ты видела, как я убиваю, пытаю, готов нарушить свое слово. Ты видела не только мои хорошие стороны, но и самые темные. И все же ты здесь, говоришь, что я не чудовище, думая, что я лучше. Не боишься, не бежишь, ты готова защищать меня, сражаться за меня, рискуя собственной жизнью. Почему?       — Потому что… потому что…       Так трудно. Атти не знала, что сказать, как сказать. Она смущенно склонила голову. Сомнение в том, что она уничтожит все еще не покидало ее. И слова не сорвались с ее губ. Менее чем через секунду она почувствовала прикосновение к своему подбородку, она была вынуждена поднять голову. Элайджа поднял подбородок одним пальцем. Он посмотрел ей прямо в глаза.       — Я люблю тебя, больше чем ты думаешь, сильнее чем тебе кажется. Люблю и буду любить всю вечность тебя, мою Атти.       Медленно, чтобы не разрушить волнительное мгновение, Элайджа приблизил свое лицо к ее лицу. Он коснулся ее губ легким, едва ощутимым поцелуем. Сразу же немного отошел, ища разрешения в ее глазах.       — Люблю, — прошептала Атти свое признание.       Она счастливо улыбнулась, и это было ясно. Элайджа поцеловал ее глубже, страстнее, одной рукой обнимая ее, а другую погрузив в рыжие кудри. Девушка неловко ответила, прижимаясь к нему и обвивая руками его шею. Подошла их очередь быть счастливые, остальные могут подождать. В этот миг есть только он и она.