Невинность монстра

      — Ты слишком молчалива. Все хорошо?       Замечание Элайджи вырвало ее из раздумий. Атти перевела взгляд с окна машины на первородного, который был за рулем. Они направлялись в Вашингтон, имея адрес Мелани Беннетт. Атти хотела увидеть ее, узнать ответы на все свои вопросы и, наконец, понять, что не так с ее собственным прошлым. Она должна была быть удовлетворена тем, что, наконец, узнает, кто такой Уильям Беннет, но чего-то все еще не хватало. Она знала ответ — ей не хватает жизни.       — Все в порядке, — ответила она, посылая ему улыбку. Я просто задумалась.       Элайджа не выглядел убежденным. Шел третий день после превращения, ей следовало бы остаться дома и выяснить, что с ней, что появилось и что исчезло, но дело было слишком важным, чтобы тратить время на приспособление к своему мертвому статусу.       — Мы так и не поговорили о том, как ты себя чувствуешь, учитывая все обстоятельства.       — То есть, учитывая, что Эстер врала мне несколько недель, зная о связи, что она умерла не от сердечного приступа, а от смертельного яда, а я создала свой первый гибрид, даже не подозревая, что значит связь создателя? Хорошо, я чувствую себя хорошо!       Он слегка коснулся ее руки, переплетая свои пальцы с ее пальцами. Элайджа посмотрел на нее с нежностью и сожалением. В его глазах Атти прочитала вину за то, что не защитил ее.       — Это не твоя вина, Элайджа, — заверила она его. Ничто из того, что произошло, не является твоей виной. Это моя вина. Я должна была предсказать, что ведьмы потребовали моей крови из коварных соображений, что Эстер может умереть до того, как мы разорвем связь.       — Я не могу оправдать поступок моей матери, возвращая внимание на дорогу, сказал первородный. Скрывать от всех, что вы связаны и ведьмы подослали ее убить нас, было неправильно. Но в то же время она исправила свою ошибку, отказавшись от первоначального плана и помогая нам. Она заботится о тебе, Атенаис. И очень сожалеет о случившемся.       Атти вздохнула. Она говорила с Эстер только тогда, когда предлагала ей свою кровь, чтобы завершить превращение. На следующий день Ребекка взяла ее в плен, чтобы научить нападать на людей и пользоваться внушением, а сегодня она уезжает в поездку в Вашингтон. Когда она вернется, им придется поговорить.       — Я знаю, и я не жалею, что дала ей свою кровь, и она превратилась. Я имею в виду… она самая близкая материнская фигура за всю мою жизнь. Очевидно, я уже простила ее.       — Эмоции в начале могут быть слишком сильными. Хотя… Ты уже знаешь все это. Полагаю, это не сильно отличается от пробуждения в тебя вампира.       — Вчера Ребекка научила меня внушить. Я даже напала на одного человека.       — Прости, что меня не было с тобой вчера. Я очень хочу быть рядом с тобой и поддержать тебя на этом пути, вместе открыть, какие у тебя замечательные способности.       Атти мягко улыбнулась. Ее отношения с Элайджей остаются неизменными. Атти крепче сжала его руку, думая, как ей повезло с ним, тем, кто любит ее, готов защитить от всего мира, поддерживает ее независимо от ситуации и всегда старается быть рядом с ней.       — Ничего страшного. Твоя семья замечательная, и общение с ними заставляет меня чувствовать себя частью семьи Майклсонов. Я имею в виду, Кол помогает мне в создании артефактов, Эстер помогает мне со сложными заклинаниями, Клаус всегда дает советы по моим рисункам, и у меня всегда есть партнер по рисованию, Ребекка помимо одежды и покупок, фильмов показывает мне, как наслаждаться вампиризмом, и ты… ты здесь, и это все, что мне нужно. Вы моя семья, моя первая и настоящая семья.       — Ты тоже член нашей семьи. Я надеюсь, что сегодня мы получим ответы, которые принесут тебе покой.       Атти понимала, что Элайджа делает это больше для нее. Не было такой необходимости выяснять, кто такой Уильям Беннетт. Он может быть побежден, даже не зная кто он, но хороший план должен включать в себя все детали, а ей нужно прояснить прошлое, производившее двоякое впечатление. Пройдут дни, а то и недели, пока Уильям Беннет не будет побежден. После Вашингтона будет создан окончательный план, после Вашингтона начнется битва. Атти знала, что в битве будет только один победитель — они.       — Знаешь, хоть я и умерла и я полноценный гибрид, с одной стороны, я не жалею об этом. Я имею в виду, да, я осознаю, что никогда не созрею физически, что мне всегда будет 17 лет. Я скучаю по бьющемуся сердцу, живой магии, человеческим ощущениям… Но… но я понимаю, что это превращение сделало меня сильнее. Я технически бессмертна, я не обычный вампир, которого можно убить колом, я не первородная, чтобы умереть от белого дуба. Солнце мне не вредит, я не сгораю днем. Я первая из новой линии вампиров. Теперь я могу быть уверенной, что в том, что ждет меня впереди, я смогу помочь, смогу использовать свои новые силы в полной мере. Часть меня умерла, но другая часть возродилась.       — Какие бы части тебя не исчезли и какие бы ни появились вновь, какие бы перемены ни происходили в тебе сейчас, одно останется неизменным, — Элайджа перевел взгляд с дороги на нее, — я люблю тебя и буду любить даже самого темную часть тебя, пока этот мир не кончится.       — Я тоже тебя люблю.       Вашингтон встретил их мрачной погодой. Атти машинально потянулась за своим пальто, но нашло только тонкую куртку. Точно, она больше не чувствует ни холода, ни жары. Перед одноэтажным домом на окраине столицы США они остановились. Девушка осторожно прислушалась к тому, что слышно в доме. Было только одно сердце.       — Она дома, — пробормотала Атти.       Элайджа положил руку ей на плечо, нежно сжав его. Это был жест поддержки. Будет хорошо. Он здесь, и если Элайджа рядом, ничего плохого не может случиться. Атти жила три года, веря в этот факт, и теперь верит. Она быстро приблизилась к дому, хотя внутри был иррациональный страх. Она постучала в дверь несколько раз, терпеливо ожидая. Дверь открылась, и она увидела женщину лет пятидесяти, блондинку с серыми глазами и удивленном выражением лица.       — Здравствуйте, поздоровалась с ней девушка. Извините за вторжение. Вы, должно быть, Мелани Беннет. Я…       — Атти! женщина выдохнула ее имя.       В следующий момент Атти оказалась в ее объятиях. Краем глаза она увидела, как Элайджа напрягся, готовый вырвать ее из рук женщины. Атти не знала, как реагировать. Она нерешительно обняла тетю Мел в ответ. И в ней исчез страх, оставив место покоя. Глубоко вдохнула аромат ванили. Тетя Мел всегда пекла для нее ванильное печенье, вспомнилось. Они были ее любимыми. Женщина немного отошла ее. Она коснулась ее щеки, ее волос, посмотрел на нее, как на небесное чудо.       — Боже, как долго я тебя искала. За эти годы не было дня, чтобы я не думала о тебе.       — Я…       — Как же ты выросла. И какой красивой ты стала. Но твои глаза не изменились, а волосы такие же непослушные, правда?       Атти смутилась. Она не знала, что ответить. Она очень мало помнила тетю Мел. Были лишь разрозненные обрывки воспоминаний, неважные события и то, что не позволяло считать ее близкой.       — Мэм, мы были бы признательны, если бы вы нас пригласили, — вмешался Элайджа. Мы хотели бы поговорить с вами.       Мелани посмотрела на них обоих немного озадаченно, затем ее лицо озарилось благодарной улыбкой.       — Вы, должно быть, Элайджа Майклсон, я слышала о вас. Вы тот, кого я должна благодарить за то, что моя девочка в порядке.       Атти обменивалась с Элайджей еще более озадаченным взглядом. Им очень нужно было поговорить. Их пригласили на кухню. Атти даже не смогла объяснить причину своего присутствия, как тетя Мел куда-то пропала. Она вернулась через несколько минут с металлической коробкой, копией коробки из дома Атти. Женщина вскипятила чай и достала из холодильника кексы.       — Они с шоколадом, — пояснила она, подталкивая их к девушке. Как ты любила.       — Спасибо, — прошептала Атти.       Она, естественно, заблудилась в себе. Она понятия не имела, как начать и как закончить. К счастью, Элайджа был там. Он достал из сумки фотографии и медицинское заключение. Положил их на стол, чтобы женщина увидела.       — Нам нужны некоторые пояснения.       Тетя Мелани посмотрела на фотографиях, прочитала заключение, и ее лицо потемнело. Она вернула все фотографии. Мелани в свою очередь открыла коробку и отдала ее Атти. Ее голос, когда она начала рассказывать, был почти безжизненным, как рассказывают те, кто не хочет запоминать какие-то подробности.       — Это сложная история. И долгая. Это началось задолго до твоего рождения, она обращалась исключительно к Атти, рывшееся в коробке, вытаскивая фотографии. Я знала твоего отца, и Уильям знал его. Уильям — мой брат, он на четыре года старше меня. Они с Роджером были ровесниками, лучшими друзьями, товарищами, и я, как младшая сестра, повсюду следовала за ними. Роджер жил недалеко от нас в Далласе, мы ходили в одну школу, мы были частью одного ковена. Отец Роджера, Франциск, был регентом ковена, а его мать была дочерью регента девяти нью-йоркских ковенов. Роджер был необычайно могущественным, в нем текла кровь двух династий ведьм-регентш.       — Мои дедушка и бабушка были регентами? — переспросила Атти. Что с ними случилось?       В руке у нее была фотография трех детей — двух мальчиков, одного рыжеволосого и одного светловолосого, лет девяти, и светловолосой девочки четырех или пяти лет. Они были сфотографированы перед домом, смеясь и гримасничая. Атти улыбнулась этой картине. Даже самые страшные люди когда-то были детьми.       — Когда Роджеру было 12 лет, он отправился с Уиллом в поездку в Вашингтон. Школа организовала поездку для старшеклассников. Мне было всего восемь лет, поэтому я осталась дома. В ту же ночь дом родителей Роджера взорвался, они были внутри.       Атти напряглась с фотографиями в руке. Она даже не подозревала, что ее отец осиротел в столь юном возрасте. История имеет свойство повторяться.       — Следствие последовало и в полиции, и в ковен. Официальная версия — утечка газа.       — А неофициальная? — спросил Элайджа.       — Магический взрыв. У Франциска было много врагов, он правил ковеном железной рукой, ссорился с оборотнями и враждовал с вампирами. То, что последовало за этим, стало кошмаром для Роджера. В Далласе регентом становится по наследству от отца к сыну из поколения в поколение. Но он был ребенком. Регентом стал его дядя — Чарльз. Когда Роджер узнал, что его родители умерли, у него был волшебный срыв, который смел весь район. Он провел почти две недели в больнице под седативными средствами, настолько магия вышла из-под контроля. После… после ничего не было прежним. Роджер стал как камень, никаких эмоций, никаких несчастных случаев с магии, но страх перед его магией остался. Родственники в Далласе отказались рисковать положением регента, в Нью-Йорке отказались его усыновить. Мои родители усыновили его, вырастили вместе со мной и Уиллом как собственного сына.       Мелани замолчала. Она взяла остывший чай и выпила из него. Атти смотрела на картинку, где уже трое подростков — Уилл и ее отец лет 18-19 в тогах и Мелани лет 14-15 в светло-голубом платье, радостно улыбающиеся в комнату. Как и на другом снимке, она была между ними, обнимая их обоих. На этот раз она была единственной, кто смеялся. Молодые люди были серьезны, ее отец даже безразличен.       — Это после их выпускного, — сказала Мелани. Родители фотографировали нас. Уилл был расстроен, потому что мать заставляла его поступить в колледж. Он хотел годик погулять, передохнуть. Роджер же обратился к медицине и преуспел. Он был блестящим учеником, затем отличником. Его хвалили все учителя, все им восхищались, он был для нас примером дома. По крайней мере, его родственники согласились оплатить колледж. Они дали ему должное наследство, когда ему исполнилось 18 лет. Уилл все равно взял отпуск на год, а Роджер пошел в колледж. Он был генетиком, знаешь? Он всегда говорил, что интересно узнать, как зарождается жизнь, что записано в нас еще до рождения и что можно изменить. Генетика значила для Роджера все, как и магия. Они были его страстью. И смерть. Да, смерть была его страстью со дня трагедии. Он мечтал найти способ сделать ведьмах бессмертными. И он его изобрел.       — Я, — пробормотала Атти, поняв, в чем причина эксперимента ее отца.       — Ты. Но ты появился гораздо позже. Роджер закончил колледж, получил специальность, потом работал в лабораториях огромных больниц, начал изучать искусственное оплодотворение. Уилл изучал экономику, устроился экономистом в компанию по недвижимости.       — А ты? — спросила Атти.       — Я тоже занималась медициной. Я последовала за Роджером, так сказать.       — Вы любили его, — догадался Элайджа.       Атти с изумлением посмотрела на тетю Мел. Любила ли она своего отца? Но как… С нетерпением ждала продолжения.       — Я любила Роджера. Со всеми он был холоден, равнодушен, ироничен, ранил словами и поступками, но не со мной. Он всегда был со мной добр, шутил. По крайне мере так было до начало его эксперимента. Когда я ушла на свое первое свидание, он ждал у дома, готовый побить моего парня, если я разочаруюсь. Когда я училась в колледже, он часто приезжал в кампус и водил меня по городу, часами рассказывал о магии, чудесах медицины и помогал мне с домашним заданием. Тогда он все еще мог быть хорошим. Уилл был другим. Уилл всегда был нежным и добрым, но после годичного путешествия он вернулся изменившимся, холодным и жестоким со своей семьей, полным решимости быть независимым. Он стал больше походить на Роджера, чем когда-либо. Как будто они действительно были братьями. Мой отец умер, когда я была во втором курсе в колледже, а моя мать умерла четыре года спустя. Остались я, Роджер и Уилл.       Другая картинка. Красивая молодая женщина с длинными светлыми волосами и грустной улыбкой и молодой рыжеволосый мужчина обнимает ее за талию. Атти посмотрела на своего молодого отца и должна была признать, что он начинает очень походить на отца, которого она помнила. На другом снимке двое молодых людей курили и что-то обсуждали. Это была случайная картинка.       — Я любила фотографировать. Много фотографировала и тебя. Они в коробке. С каждым годом Роджер все больше и больше сосредотачивался на магии, а Уилл все больше и больше увлекался числами. Я закончила колледж, стала врачом. И здесь начинается твоя история. Однажды, когда я вернулась домой в Даллас, я нашла Уилла с молодой женщиной по имени Хейзел.       Атти стала очень внимательной. Она хотела узнать больше о своей матери. Как можно больше о семье, обо всем, что влечет за собой ее существование.       — Хейзел была вампиром и встречалась с Уиллом несколько месяцев. Я не согласилась с его выбором. Уилл слишком любил свою магию, чтобы отказаться от нее ради вечного существования. Но за несколько дней Хейзел завоевала мою любовь. Ей было двести с чем-то лет, она обратилась в Англии, будучи служанкой французской дворянки-вампира в изгнании. Это было в годы Французской революции. Она была такой доброй и искренней, идеальный вампир, который ценил человеческую жизнь, обожала детей и любила всем сердцем. Хейзел… Хейзел была слишком хороша для моего брата. Но через несколько недель я поняла, почему Уилл с ней встречался… Потому что она была нужна Роджеру.       — Подожди, Уильям любил мою мать, но Роджер мой отец?       — Нет, Уильям не любил Хейзел. Может быть, это была симпатия, но никак не любовь. Но Хейзел любила его. Уильям и Роджер придумали план сотворить ребенка-гибрида. Роджер даже создал заклинание, достаточно изучив генетику, чтобы самому провести экстракорпоральное оплодотворение. Ему нужна была женщина-вампир, готовая выносить и родить чудо-ребенка. И тут вмешался Уильям. Я не знаю, как он покорил Хейзел, но в какой-то момент он рассказал ей о Роджере, о эксперименте, и Хейзел загорелась этой идеей. Она хотела ребенка, хотела настоящую семью. Даже я была вовлечена в эксперимент. Я должна была позаботиться о Хейзел. Роджер тогда появлялся очень редко, за пять лет если я видела его один раз, больше разговаривала с ним по телефону. Насколько я знаю, он был ведьмаком у влиятельного вампира.       — Да, очень влиятельный, — подтвердила Атти, смотря слегка смеющемся взглядом на Элайджу, который предпочитал пить свой холодный чай, а не комментировать свой вклад в ее создание.       — И начались эксперименты над Хейзел. Было решено, что отцом ребенка будет Роджер, он был самым могущественным с точки зрения магии, и было ясно, что его сила, переданная ребенку, обеспечит превращение в гибрида. Роджеру потребовались месяцы, чтобы найти заклинание. И когда он нашел это, он создал тебя. Это была темная магия, которая требовала жертв, знаю только, что он прибегал к очень старому ритуалу, чтобы накопить достаточно силы.       — Ритуал ацтеков? Как тот которого вы делали, когда мне было шесть?       Мелани стыдливо опустила глаза. Ее голос стал хриплым где-то на середине рассказа.       — Ты должна была забыть о ритуале, я сама заблокировала твое воспоминание, но, похоже, ничто не вечно. Ритуал заряжает колдуна магической силой, дарует ему силу солнца. Когда-то использовавшийся только для самых сложных заклинаний, немногие осмеливались использовать его. Чтобы заполучить магию, жертва должна быть сверхъестественным существом. Однако у ритуала есть и другое применение, если используется не сверхъестественное существо, а человек. Так поступали ацтеки, они поклонялись человеку Бога Солнца, и, убив его, жрецы продлевали себе жизнь. Жрецы были черными колдунами.       — Мой отец… умирал?       — Да. Я тоже умираю, Уильям тоже умирает. Мы втроем сделали это черное заклинание, чтобы укрепить плод, зачатый с помощью ЭКО. И магия требовала своей платы. Наш смертный приговор был подписан, когда мы пошли против законов природы, нам дали самое большее десять лет с того момента, как мы произнесли заклинание. Но как и у всего в природе есть лазейка — ты. Ты создана с помощью самой темной магии, имея в себе кровь ведьмы, будучи потомком двух линий регентов и имея кровь вампира, ты вне законов природы. Твоя магия и твоя жизненная сила могут продлить нашу жизнь. Роджер регулярно прибегал к ритуалу, чтобы продлить свою жизнь и усилить ослабевающую магию. Я старалась быть рядом с тобой как можно дольше, я присутствовала при твоих заклинаниях с младенчества, чтобы твоя энергия передавалась мне, прогоняя на время последствия черной магии. Но Уилл… Я не знаю, что сделал Уилл, но тот факт, что он жив, доказывает, что он тоже нашел способ выжить. Но вернемся к твоей истории. Во время беременности Хейзел Роджер постоянно куда-то уезжал. Я подружилась с твоей мамой, вместе мы украсили твою комнату в Килларни, выбирали одежду и игрушки. Уилл купил дом в Канаде для Хейзел и тебя, я думаю, он тоже хотел воспитать тебя с Хейзел, хотя у него не было к ней никаких чувств. Хейзел хотела тебя не потому, что ты должна была быть гибридом, она хотела тебя, потому что ты была ее ребенком. Она также выбрала твое имя еще до рождения. Атенаис в честь…       — Женщине, которая ее превратила, — закончила Атти со слезами на глазах. Я прочитала ее письмо.       — Да. Я посоветовала ей написать тебе, она была так взволнована, что весь день бегала по дому, расставляя каждый цветок. Кто бы мог подумать, что письмо станет твоей единственной связью с ней? Хейзел родила раньше срока. Роджера не было, Уильям боялся крови, в операционной были только я и она. Я присутствовала при твоем рождении. Когда ты впервые вскрикнула, Хейзел сделала последний вздох. Чего никто из нас не принимал во внимание, так это природу. Она потребовала плату за твою жизнь. Хейзел умерла, возвращая равновесие в природу. Я ничего не смогла сделать. Она умерла навсегда, несмотря на то, что была вампиром. Потом… потом я поговорила с Роджером. Он с самого начала объявил, что не будет заботиться о ребенке, пока не пробудятся магические силы. Уильям и я взяли тебя чтобы вырастить. Ты была такой милой малышкой, ты редко плакала, почти беспрерывно спала.       Атти улыбнулась, хотя по ее щекам текли слезы. Она вытерла слезы тыльной стороной ладони, желая продолжить слушать. Ее сердце сжалось от боли. Это гораздо больше, чем она могла себе представить. Это ее история и история семьи, которая могла бы быть счастливой.       — Я впервые поняла, что у тебя есть магия, когда тебе было месяц. Я проснулась ночью, думая, что ты плачешь. Когда я вошла в твою комнату, ты уже не плакала, поющая игрушка над тобой крутилась сама по себе, а ты смотрела на нее, улыбаясь. Ты сама ее завела. Когда ты плакала, все вокруг тебя ломалось или взрывалось. Я должна была сказать Роджеру, что ты родилась с магией, но я не могла. Я так хотела тебя расти, воспитать, ты была мне как родной ребенок, я отказывалась ему говорить. Если бы я сказала ему, он бы забрал тебя у меня. Уильям не жил с нами в Килларни, он приезжал редко и не знал о твоей магии. Мы были счастливы, пока тебе не было около двух лет. Тогда, когда Уильям был в гостях, играя на горке, ты упала и ударилась головой. Когда Уильям подбежал к тебе, чтобы помочь, он обнаружил, что вы подняла в воздухе своего плюшевого мишку. Ты не плакала, ты искала свою игрушку. Какой это был скандал. Уильям был убежден, что Роджер должен знать, что я должна отдать тебя ему на воспитание. Он сказал ему, и Роджер появился всего через неделю. Он забрал тебя у меня, несмотря на мои протесты, несмотря на мои просьбы вырастить тебя, он забрал тебя, сказав, что он лучше позаботится о ребенке-гибриде. Очень быстро я вышла замуж и уехала. Я регулярно приходила к тебе в гости, приносила тебе игрушки, делала тебе прически, но я знала, что ты больше не моя маленькая девочка. С каждым годом твое сходство с Хейзел уменьшалось, ты становилась все более похожей на Роджера, все более замкнутой в моем присутствии и все чаще твоя магия пугала меня.       — Когда ты ушла из моей жизни навсегда? Что случилось с Уильямом?       — С того дня, как Уильям рассказал Роджеру о твоей магии, я не видела его до этого лета. Я навешала тебя, в последний раз я была у тебя, когда тебе исполнилось 12 лет. Я была беременна, и все, что я хотела, это иметь собственную семью. Я хотела быть счастливой, Атти, а оставлять ребенка и навещать тебя на таком расстоянии раз в несколько месяцев, было бы невозможно. Я не хотела, чтобы ты страдала, я не хотела, чтобы ты чувствовала себя преданным. В мою последнюю ночь в Килларни, пока ты спала, я заблокировал все твои воспоминания обо мне. Мой ребенок… Я потеряла его… А мой муж умер полгода назад от рака. Я думала, что буду счастливой, но, кажется, природа так и не простила мне игры с ее законами.       Ненадолго воцарилась тишина. Атти был встревожена этой историей. Она никогда не думала, что ее отец продлевает свою жизнь ее магией, что он умирает и что за ее существование трем волшебникам приходится расплачиваться жизнями. Были объяснены некоторые вещи, особенно почему Уильям Беннетт хочет заполучить ее, чтобы контролировать ее силы. Она его спасение, его шанс на жизнь.       — Вы говорили, что не видели своего брата до этого лета. Что он сказал вам?       Вопрос Элайджи вызвал у Мелани другие воспоминания. Женщина стала медленно рассказывать историю, говоря все труднее.       июль 2010 г.       Она схватила Уильяма за руку и потащил по коридорам дома регента в Вашингтоне. Мелани была зла, очень зла на брата.       — Что у тебя в голове?! Как можно трубить на весь мир об Атти? Хочешь, чтобы ее убили?       — Успокойся, сестра, — с улыбкой ответил Уилл. Мир и так узнал о ней.       — Где она? Ты знаешь где она? Скажи мне, Уилл, где Роджер, где Атти? В Килларни их нет, я искала их…       — Роджер мертв.       Мелани выдохнула весь воздух из легких. Роджер мертв, но его дочь должна быть жива, она не может умереть. Если она ее найдет… Мелани искупит свою вину перед ней.       — Атти… Атти, что с ней?       — Она в порядке, относительно. Ты знала, что тогда твой дорогой Роджер получил деньги и помощь от первородного вампира?       — Чего?       — А теперь наш эксперимент принадлежит первородному.       — Ты видел ее? Какая она? Она должно быт уже совсем взрослая… Да, ей должно быть скоро 17.       — Она похожа на Хейзел. Она любит сладкое, первородный дал ей прозвище — сладкоежка. Она очень могущественна как ведьма. Рисует… Она в порядке и ее контролирует Элайджа Майклсон.       — Что ты имеешь в виду, Уилл? Что ты хочешь сделать с дочерью Хейзел?       Брат схватил ее за руку, склонил голову и прошептал:       — Ее магия не похожа ни на что, что я когда-либо видел. Она может стать нашим спасением, превратить нас в гибридов или продлить нашу жизнь, если мы обретем ее силы.       — Ты с ума сошел?       — Только представь, как с ее помощью можно править над вампирами и ведьм. Атти — гибрид, ей будут поклоняться и ведьмы, и вампиры. И власть будет у того, кто ее контролирует, мы могли бы быть регентами, повелителями вампиров. Девушка совсем не любит власть, она напрочь лишена честолюбия…       — Ты говоришь о ребенке Роджера! О дочери Хейзел! Мелани возмутилась. О девочке, которую я укладывала спать по ночам и читала ей сказки, ту, которую ты учил ходить! Как ты можешь смотреть на это как на инструмент для обретения власти?       — С тобой или без тебя, Мел, я верну себе мой эксперимент.       Мелани начала кашлять. Сбитая с толку Атти взглянула на нее. Ее сердце билось очень медленно. Ей не понравилось, как женщина выглядела. С каждой минутой она выглядела все бледнее, и ей тяжелее было дышать. Казалось, что эта история как-то навредила ему. Мелани встала из-за стола и подошла к холодильнику.       — Я искала тебя с того дня, как до меня дошел слух о мертвом клане в Торонто, мертвом, потому что они выследили гибрида. Рада тебя видеть… в последний раз, Атти.       Падение женщины застало ее врасплох. Элайдже удалось поймать Мелани первым. Женщина едва дышала, из носа и изо рта текла кровь. Атти запаниковала. В одной из комнат они уложили ее на кровати. Атти укусила себя за запястье, протягивая ей руку.       — Пей, моя кровь исцелит тебя или…       — Нет, Мелани отказалась. Я умираю… Уилл наложил заклятие, проклятие… Если я скажу кому-нибудь правду… Посмотри на меня, пожалуйста.       Атти села рядом с ней, пожимая женщине руку, чувствуя, как слезы катятся по ее щекам, а сердце разрывается на части.       — Ты так похожа на Роджера, когда в нем еще было что-то хорошее… Волосы… Нос… Любопытство… смелость… Ты так похожа на своего отца, но сердце… у тебя сердце твоей матери. Не позволяй ему разбить ее. Не позволяй моему брату превратить тебя в копию твоего отца.       Атти плакала, понимая, что теряет того, кого только что обрела. Тетя Мелани, возможно, оставила ее, ушла жить своей жизнью, но она любила ее, заботилась о ней, и когда Атти даже не помнит, она заменила ей мать.       — Я тебя люблю…       Атти икнула сквозь слезы, сжимая холодную руку женщины, которая ее любила. Ее ненависть утроилась в ее душе. Она чувствовала, как Элайджа пытается оттащить ее от мертвой женщины, говоря ей, что они должны вернуться, что они ничего не могут сделать. Только одна мысль проносилась в его голове.       — Я заставлю его заплатить за это, — хрипло прошептала она. Он заплатит за все!