Невинность монстра

      План. Да. План никуда не делся. Им еще предстояло победить Уильяма Беннета. Как бы Элайджа ни хотел, чтобы вселенная просто исчезла, и остались только он и Атти, это было невозможно. И первое доказательство было тем утром.       Он восхищался спящей Атти. Он всегда просыпался раньше нее, только на этот раз все было иначе. С этого дня Атти не просто его девушка, она его женщина. И Элайджа понял, что то, что произошло прошлой ночью, было… волшебным и особенным. Это доказательство того, что он никогда больше не имеет права предавать ее доверие, потому что она доверяла ему настолько, что доверила ему свое тело, доверила ему свою невинность, потому что любит его и знает, что любима. Элайджа нежно улыбнулся, заметив, как она морщит нос во сне. Он коснулся ее щеки, лаская пальцем. Атти что-то пробормотала, но открыла глаза, недовольна тем, что ее разбудили.       — Доброе утро, любовь моя. Как спалось?       Атти нахмурилась. Ее недоумение длилось недолго. По тому, как участился ее пульс и как она спрятала взгляд, было нетрудно сказать, что она вспомнила, что произошло прошлой ночью. И пришел внезапный страх. Считает ли она это ошибкой? Эмоции после крови, сам Элайджа не мог сказать, в какой момент им овладело желание. И она все еще приспосабливается к вампиризму. Что, если это было слишком рано, и он поторопил ее, заставил принять такое важное решение? Ее теплая улыбка сразу успокоила его.       — Замечательно. А ты как спал?       Он наклонился к ней, чтобы показать ей, как хорошо он спал. Дверь в комнату открылась в тот же момент. Атти вздрогнула, прикрывая себя до носа. Элайджа быстро отдал ей большую часть одеяла.       — Ребекка, какого черта?! — возмутился он, раздраженный тем, что в их частную жизнь вторглись без малейшего уважения. — Ты не можешь постучать в дверь?       — Да бросьте, как будто весь дом не слышал вас прошлой ночью. Срочный семейный сбор в гостиной. И — она остановилась в дверях, сверкнув яркой улыбкой в сторону кровати, — Атти, дорогая, доброе утро.       — Привет, пискнула Атти красная как рак.       Не дай Бог, если Кол или Никлаус посмеют пошутить. Элайджа совсем не уверен, что у него хватит терпения. Он посмотрел на испуганную девушку. Поцеловал ее в лоб и прошептал:       — Нужен замок на комнату.       — И артефакт, — угрюмо напомнила Атти.       И артефакт. Иначе им не сбежать от большой, любопытной семьи. Почему его братья ведут себя как дети?       Семья была собрана с одной целью — Ребекка узнала, где находятся остатки дуба. Почти всех они вернули от братьев Сальваторе, остался только один, о котором не захотели рассказать братья. По отсутствию ведьмы Беннет и гневному взгляду его матери на Ребекку Элайджа сделал вывод, что в этой истории есть нечто большее.       — Ребекка, расскажи, пожалуйста, как именно ты получила колы?       — Пытка. Деймона Сальваторе прошлой ночью пытала. Но ясно, что вы двое не слышали, у вас просто были… более интересные занятия.       Атти недовольно цокнула языком. Он бросил тяжелый взгляд на Кола, который расхохотался. Никлаус, по крайней мере, только лукаво улыбнулся. Эстер же наоборот закрыла лицо рукой, стыдясь собственных детей. Элайджа поднял глаза к небу, прося терпения.       — Значит, есть еще один кол, — Никлаус поменял тему, за что получил благодарную мордочку от Атти. Мы с Колом осмотрели дом. Свет есть, тратиться, значит, ведьмак в доме. Когда атакуем?       — Давайте сделаем это после полуночи, — предложила Эстер. Тогда магия будет слабее, и мы успеем сделать артефакт к ночи. Магический диск, блокирующий любую магию в радиусе нескольких метров.       — Это значит, что мои гибриды будут следить за ним. Активируем артефакт и атакуем. В дом два входа. Мы с Колом можем пройти через главный, а ты и Ребекка через задний.       — Если дом написан на его имя? — спросила Атти. Вы не сможете войти.       — Сразу после этого я иду в мэрию, — сказал Элайджа. Я поговорю с мэром, чтобы дом можно было срочно передать в общественное достояние. Мы сможем пройти таким путем.       — Прекрасно! Заходим, у него нет магии, атакуем, вырываем сердце. Конец истории — Кол выглядел довольным как никогда.       — Не совсем так, — вмешался Элайджа, его лицо потемнело. — Есть еще что-то. Я говорил с Глорией вчера. За две недели в Мистик Фоллс появились три новых сверхъестественных существа. Уникальный гибрид, первый в своем роде, то есть Атти. Обычный гибрид ведьмы и вампира, то есть мама. И… первородный гибрид.       — О чем ты говоришь? Ребекка озвучила их общее замешательство.       — Уильям Беннет, скорее всего, превратился в гибрида, а затем в первородного вампира. Глория узнала от духов об изменении ауры города.       — Как в гибрида, если… Боже! Атти смотрела на них с ужасом. У него была моя кровь. Он мог иметь мою кровь с тех пор, как я была маленькой, и оставить ее себе.       — А если первородный, то нам нужен кол из белого дуба, — сказала Бонни, появившись в салоне. — Не думайте, что я одобряю пытки Деймона, но раз я вошла в этом с вами, я пойду до конца. Мы должны найти кол.       — У нас нет времени! — запротестовал Никлаус. Нам нужно быстро прикончить его. Давайте так, мы поймаем его сегодня вечером. У нас есть два гибрида и ведьма, мы как-нибудь сможем его сдержать, верно?       План остался таким. Уильям Беннет будет схвачен, и только когда они найдут кол, его убьют. Пока они поместят его в камеру, которую подготовят Эстер и Атти, где будут цепи, способные удерживать и первородного. Уже было ясно, что случилось с той силой, взятой из ритуала. Однако им нужно было остановить его как можно быстрее.       Элайдже удалось добраться до мэрии, поговорить с мэром и зарегистрировать дом как местное наследие. Весь день ушел на приготовления. Было уже пора. Спустя почти два месяца с начала заговора, организованного Беннетом, он, наконец, подходил к концу. В том, что они победят, сомнений не было. Гибриды, артефакт, цепи, Бонни берет на себя задачу получить кол из белого дуба. Все были так или иначе вовлечены. Даже Атти забывала свое недовольство тем, что не будет участвовать в битве. Эстер вообще рада, что сможет узнать у ведьмака, что именно он сделал с тем ацтекским ритуалом.       Вечером у него было три свободных часа, которые он решил потратить на то, чтобы прочитать то, что давно запланировал, — свой дневник тех дней, когда у него служил Роджер. Было всего несколько страниц о его беседах с отцом Атти, и эти строки должны были помочь ему понять, как Уильяму Беннету удавалось скрываться так долго, и, возможно, помочь ему понять, что ведьмак может сделать дальше.       Роджер довольно интересный собеседник. С каждым днем ​​я все больше убеждаюсь, что он действительно гениальный ведьмак. Он хорошо делает свою работу, его заклинания всегда точны, а еще больше меня интригует его мысли о магии. Он не верит, что существует белая или черная магия, это просто магия, которую нужно использовать во всех возможных целях. Он продемонстрировал мне одно из своих изобретений — иллюзии. Он может создавать замечательные иллюзии. В качестве примера он создал передо мной иллюзию, похожую как две капли воды на меня. Голос, походка, манера говорить, только взгляд был другим. Но все равно меня это впечатлило. Я никогда не видел ничего подобного. Все, что требуется, это заклинание, которое он сотворил, кровь и знание волшебником оригинала. Это действительно просто.       Его идеи касаются не только артефактов и заклинаний, но и жизни ведьм. Я еще никогда не встречал ведьмака, который не хотел бы быть частью ковена (кроме, может быть, моей матери). Роджер утверждает, что ведьмы могут получить больше знаний и больше силы, если будут действовать в одиночку. Ковены с их традициями и поклонением предкам ограничивают истинную силу ведьм, накладывая ограничения на белую и черную магию, места, где можно проводить ритуалы, и выборы регента, который лишает всех предопределенных сил. Однако, говорит он, даже в одиночестве ведьмак не может достичь своего максимального развития. Для этого он должен прожить более шестидесяти или семидесяти лет. Минимум двести лет. Когда я упрекнул его в том, что ведьмы смертны и могут прожить самое большее сто лет, он ответил, что по-настоящему великий ведьмак может найти способ жить столетиями. Будь то перенос души в другое тело, или какой-то ритуал, который через кровь крадет годы жизни у других ведьм, или… или превращение в гибрида. Он не стал продолжать мысль с гибридами, но меня это весьма заинтриговало. Обычно ведьмы винят вампиров в том, что они живут дольше, чем должны, здесь я нашел того, кто мечтает о долгой жизни. Это довольно интересно, я признаю. Вечная жизнь для ведьм, я не думаю, что когда-либо слышал такие идеи.       Роджер Гордон дает понять, что пришел ко мне не только из-за денег. Я узнаю, почему, а также что с идеей о гибриде. Звучит… новаторски.       Перечитывая строки, Элайджа вспомнил фрагменты обсуждения. Гибриды, да, еще тогда у Роджера в голове были идеи о гибриде. Следствием его гениальных и одновременно безумных идей на первом этаже занимается создание цепей. Что-то показалось ему знакомым в строчках. Создавалось впечатление, что ответ лежит на поверхности, очень очевиден.       — Он сказал, что если захочет, то найдет гораздо более сильного защитника…       Слова Катерины о ее неудачной попытке договориться с Роджером.       — Я никогда не снимала кулон.       Атти и попытка проникнуть в ее тело.       …до сих пор рисует…       Строки из дневника Беннета.       Дело не в девушке, дело во мне и в тебе. Ты взял то, что принадлежало мне…       Эту записку он получил в день смерти своей матери и Атти.       Они были его страстью. И смерть. Да, смерть была его страстью со дня трагедии… Как будто они и в самом деле были братьями… С того дня, как Уильям сообщил Роджеру о твоей магии, я не видела его до этого лета.       Слова Мелани. Головоломка медленно складывалась в его голове.       — Кто это сделал? он указывает на рану на руке, решив на этот раз получить ответ. Это был неуместный вопрос после ее поездки в Килларни, но он хотел знать.       — Когда я был маленькой, отец наказывал меня, забирая мою магию через мою кровь. Рана не заживала, потому что ее слишком часто вскрывали и он использовал волшебный нож. Излишнюю магию забирал, по крайней мере, так он говорил.       Ее кошмары. Беннет. Роджер. Его мать. Озеро. Автомобиль. Элайджа в шоке посмотрел на строки, написанные его собственной рукой. Если… Очевидно, что это так! Правда ударила его в затылок. Где-то еще было неверие, что такое возможно, однако… Это было очевидно! Это было так очевидно, и он так долго не различал лжи. Он взял свой пиджак с края стула. Ему срочно нужно найти кол из белого дуба, вырвать их из рук братьев Сальваторе, чего бы это ни стоило. И Атти… Господи, как он скажет ей это? Она же еле отошла от смерти Мелани, еле смогла найти в себе силы оставить прошлое, даже ее душевные раны начинали заживать. Правда разобьёт ей сердце и сломает ее окончательно. Нет, он не может сказать сейчас. Позже, когда он найдет кол. Тогда и скажет. И тогда это будет рискованно. Она же не заслуживает еще одно предательство.       Он покинул особняк со своей вампирской скоростью. Все еще был в шоке. Элайджа так и не понял, что был всего лишь пешкой в чужой ​​игре. Гнев рос в нем с каждой секундой. Он был использован! Как он был наивен! Он должен был понять, что это был не какой то странный порыв, а… хорошо продуманный план. И он вошел в игру, толком не понимая, в чем заключается его роль. Кажется, план вышел из-под контроля. Теперь в игру включилась и его семья. Ради семьи Элайджа собирался разорвать мерзавца в клочья. Как он посмел?       Он был на одной из городских улиц, когда понял, что на дороге вообще нет людей. Было десять вечера, но никого не было видно. Вампир мог разглядеть туман, который внезапно рассеялся. Элайджа в замешательстве повернул голову. Его инстинкт забил тревогу. Он больше не был уверен, что созданный ими план был правильным. Им придется его изменить. Кол важен, да, кол сейчас важнее всего.       — Майклсон, — эхом раздается голос позади него, — ты знаешь, что чувства тебя убьют?       Он не успел среагировать. Ему попали заклинанием прямо в грудь. В его голове взорвались все сосуды, заставив сделать шаг назад. Следующим, что помнил Элайджа, была боль в шеи.       Не чувства, а порывы убьют меня, была его последняя мысль.       Далее последовала тьма.       Глаза открыл уже в знакомым доме. Он был в доме ведьм. Элайджа стиснул зубы, проклиная все на свете, в том числе собственную глупость. Он же никому не рассказал. Первородный быстро понял что духи ведьм снова повлияли. Он не мог шевелится, был на коленях на полу, будто связанным невидимыми нитями. Из тени вышла едва знакомая фигура. Элайджа усмехнулся с горечи. Ну да, как же, их главный враг — Беннет.       — Какие люди! — его голос был полон сарказма. Лицо исказилась неприязнью. — Мы так и не были представлены друг другу. Я Уильям Беннет.       — Прекрати этот дурацкий фарс, Роджер — Элайджа почти что сплюнул его имя, так в нем ярость бушевала.       — Догадливый. Удивил ты меня, Майклсон, и не раз.       Через секунду не было никакого Уильяма Беннета. Был только ведьмак который должен был быть мертв уже годы три с половиной. Рыжий, его дочь унаследовала его волосы, зеленые глаза словно кошачьи, в чертах ведьмака первородный мог различить сходства со своей возлюбленной, только вот улыбка, хищная улыбка не не капельку на походило на добрую улыбку Атти. Элайджа вздохнул глубоко. Все еще не верил в том что это правда. Сам же видел его мертвым, а теперь он жив. Жив тот кто стал для Элайджей символом подлости. Он же чуть родную дочь не убил! Вспомнил Атти и ярость заиграла в нем. Да как он смеет быть живым после всего то что настрадалась Атенаис из-за него?       — Я конечно не ожидал что придётся раскрыться так быстро, но зная тебя, могу быть уверен что моя дочь еще ничего не знает. Ничего, узнает скоро.       — Если ты приблизишься к ней ближе чем на десять метров, я тебя разорву на части!       Только мысль что Роджер снова может приблизиться к Атти приводило Элайджу в ужас. Она же не знает даже что ее отец жив. Она понятия не имеет. Роджер — ее худший кошмар, образ который заставлял ее кричать по ночам и боятся людей долгие месяцы. Атенаис с таким трудом приняла мысль что ее отец мертв и больше ранить не может. А теперь… Господи, что за дурацкая шутка?       — Уймись, герой любовник. — резко оборвал его ведьмак. — Ты ничего не сможешь делать потому что ты умрешь в эту ночь, также как и моя дочь, также как и твоя драгоценная семейка. Кол из белого дуба у меня.       Прекрасно. Ничего. Элайджа знает что его семья найдет способ уничтожить ведьмака. Боится за Атти которая непонятно как отреагирует на шокирующую новость.       — Что ты задумал?       — Моя милая дочурка уже мчится сюда, я уверен. Вы же друг друга так любите. Знаешь, если бы ты не приблизился к ней настолько, если бы ты ее не привязал к себе, сейчас она была мне полезной и осталась в живых. Причиной ее смерти будешь ты, Элайджа Майклсон.       — Тебе не убить Атенаис. Она намного сильнее тебя.       — А ну-ка, поведай мне, что может сделать против меня, того кто научил ее все о магии, истеричная девица, в голове которой есть только любовные глупости? Думаешь, я не в курсе что может моя дочь?       Элайджа знал Атти, он знал что она сильная, сильнее чем кажется. Она за себя постоять может, не раз доказала. Ее главная слабость это эмоций, но в последнее время она и их контролирует. Пытался успокоить самого себя. Атти справиться с Роджером. Должна!       — Так в этом и вся причина твоей ненависти. — Элайджа вдруг понял что мести он заслужил исключительно из-за Атенаис. — Ты считаешь что я отнял у тебя дочь?       — Она моя! Мой гибрид, мое оружие, а ты отнял ее, привязал к себе и она теперь подчиняется только тебе. Ты может и был близко последние года, может и стал ее великой любовью, но правда в том что она принадлежит мне.       — Где же тебя носило все эти года, папаша? со злобой прошипел Элайджа. Ты понятья не имеешь какая она, твоя дочь. Где ты был когда она захлебывалась слезами каждый день, считая что не должна жить? Когда дрожала от малейшего звука, когда боялась каждого человека на этой земле? Когда мечтала о смерти? Когда взрывала все вокруг себя, утопая в пучине ненависти и боли? Ты не был там, а я был. Я видел как она срывается каждый раз. Как она просыпается в криках и в судорогах. Каждый раз, рядом был я, успокаивал ее я, и учил как ей выжить, несмотря на твой подлый поступок. И доверяла мне, ненавидя тебя. Цеплялась за меня, рыдая и проклиная тебя. Ты разрушил ее, а я собрал обратно.       Подлая улыбка Роджера не предвещала ничего хорошего. Но Элайджа не жалел ни об одном сказанном слове. Это было правдой. Рядом с Атенаис все эти года, был Элайджа, он был ее наставником, старшим другом, доверенным лицом и не так уж давно стал ее возлюбленном, влюбляясь в девушку в которой она превратилась с его помощью. Роджер права не имел больше на нее. Он оставил ее умирать от боли.       — Кто я чтобы разрушить твою иллюзию, Майклсон? Считай что мне понравилось твое рвения защитить моего гибрида по этому я сделаю тебе одолжения. Ты умрешь первым. Моя дочь после того как увидит твою смерть. Ведь сначала умер Ромео, не так ли?       — Клянусь Богом, Роджер, ты познаешь все муки ада если тронешь ее!