Невинность монстра

      Волшебный диск был артефактом, до сих пор неизвестным Атти. Девушка посмотрела на руны, нарисованные на золотой поверхности. Диск отдал Клаус, он был из золота. Зачем первородному золотой диск, никто не спрашивал. Эстер нарисовала на нем нужные руны кисточкой, смоченной в крови. Бонни ушла в особняк Сальваторе, они бы не причинили ей вред. Подготовка к великой битве шла полным ходом. Она не могла поверить, что к утру все будет кончено. И все будет хорошо.       — Осталось заклинание, которое мы наложим за несколько минут до этого и все, — сказала Эстер, закончив рисовать руны.       — Являются ли артефакты более мощными, если они основаны на рунах? — спросила Атти, уже заинтересовавшись этим необычным методом.       — Это не обязательно. Руны гораздо легче хранят магию, пропуская ее через себя и непрерывно подпитывая ею артефакт. Словно… батарейки. На них тратится не так уж много магии.       Атти кивнула. Она поняла, что ей следует более глубоко изучить руны. С ними можно сделать больше артефактов. Магия интересна, если изучить все ее ответвления. Девушка не смогла сдержать улыбку, когда коснулась диска. Артефакт среагировал, руны из пятен крови менялись на надписи на металле. Жаль, что ее не будет рядом, чтобы посмотреть, как это работает.       — Думаете, это им поможет? — спросила она Эстер. Если это первородный гибрид и никакой магии, он все равно силен.       — Да, но не сильнее моих детей. Заклинание мог бы воспроизвести, если у него была огромная магическая сила, кровь двойника и пепел белого дуба, плюс заклинание, конечно. Но физическая сила — это результат возраста. Тысячелетние сильнее, чем годичные, столетние или четырехсотлетние.       — Было ясно, — пробормотала Атти себе под нос. Я никогда не могла победить Элайджу без магии, даже с ней, только если повезло. Означает ли это, что физической силы достаточно, чтобы победить Беннета?       — Если у него нет магии, то да. С магией было бы намного сложнее. У первородных нет слабостей, кроме кола из белого дуба.       — Взрыв ослабит его, верно? Особенно магический.       — Теоретически это сработает, ослабит его, дезориентирует. И тогда победить будет легче. Почему ты спрашиваешь?       Эстер подозрительно посмотрела на нее. Атти вспомнила, что она все равно не идет бороться, а остается с ней дома. Она недовольно поджала губы. Как же сильно она хотела бы наказать ублюдка ведьмака, посмевшего причинить вред ее семье. До полуночи оставался час. Сегодня она не будет спать. Нет, сегодня ночью она будет ждать новостей от первородных, ждать, когда бой завершится их победой. Она нервно выдохнула. Как тяжело отдавать контроль кому-то другому и просто быть свидетелем.       — У меня есть кое-что, что может вызвать магический взрыв, — призналась девушка. Капсула моей избыточной магии после превращения. Оно может вызвать взрыв, но я не знаю, как извлечь из него магию, как заставить его взорваться.       — Может быть, ты сможешь поглотить его снова, — предложила Эстер, — но лучше не рисковать. Если ты потеряешь контроль, мы оба знаем, какими будут последствия.       — Знаем, — сказала Атти, подперев голову руками.       — Надеюсь, ты не собираешься сразу в бой?       Если кто и мог читать ее как по ладони в данный момент, то это была Эстер. Однако Атти не собиралась ей врать. Они едва помирились. И женщина доказала, что ей можно доверять.       — Не планирую, но не люблю сидеть дома.       — Это для твоей безопасности. Элайджа беспокоится о тебе.       — Знаю. Он думает, что Беннетт может навредить мне, потому что знает, как меня создали. Или что я не смогу контролировать свой гнев и, пытаясь убить его, совершу ошибку, которая также может причинить мне боль.       — А если с тобой что-нибудь случится, он сойдет с ума, — добавила Эстер.       — Я не люблю, когда меня контролируют, — прорычала Атти. Чтобы мне не говорили, что я могу и чего не могу делать.       — Привыкай. Сомневаюсь, что мой сын позволит тебе рисковать своей жизнью с какой-либо целью или без нее. Элайджа иногда может быть чрезвычайно опекающим.       — Это вы мне говорите?       Эстер хотела было ответить, но появление Клауса в комнате остановило ее. Ее сын выглядел растерянным, оглядываясь по сторонам. Атти нахмурилась, страх перед тем, что что-то пойдет не так, не покидал ее. Она надеялась, что кол из белого дуба все еще у братьев Сальваторе. В противном случае первородные находятся под угрозой смерти. Клаус остановил на ней взгляд. Вопрос удивил ее.       — Где Элайджа?       — В комнате, — автоматически ответила Атти. Он что-то читал, когда я спустилась.       — Его нет в комнате, его нет в доме!       Она обменялась обеспокоенным взглядом с Эстер. Ничего хорошего не предсказывало. По пути к спальню первородного Атти попыталась успокоиться. Может быть, он отправился на охоту, а может, просто вышел подышать свежим воздухом. То есть не обязательно, что он исчез. Это может быть просто… просто ее паранойя. С другой стороны, у них есть план. Элайджа сам ведь составил план, зафиксировал детали, настоял на том, чтобы она не участвовала. Он не может отправиться куда-то так близко к полуночи, не сообщив об этом никому. Атти несколько раз громко выдохнула, заставляя себя успокоиться.       В спальне никого не было. Его дневник все еще лежал открытым на столе. Атти нахмурился. Где он мог быть? Почему ушел? Интуиция подсказывала ей действовать, а не обманываться надеждами. Решительно, она взяла расческу из ванной. Достала из ящика стола карту Мистик Фоллса. Она закрыла глаза и начала заклинание.       — Phasmatos Tribum Nas Ex Veras…       Ничего. Атти ничего не видела. Эстер и Ребекка вошли в комнату. Они с первого взгляда поняли, что делает девушка. Она посмотрела на них, все внутри нее дрожало от ужаса. Она смогла прошептать:       — Он скрыт с помощью магии.       — Это значит, что он не ушел, — сказала Ребекка. Его похитили, или победили, или…       — План отменяется, — решительно объявила Эстер. Я попробую провести поиск по крови.       Атти стояла как вкопанная. Она была в ужасе. Если… если Элайджу похитили, значит, Беннетт понял, что они задумали. А если у Беннета есть кол? Что произойдет, если у Беннета есть кол из белого дуба? Он убьет Элайджу. Атти заставила себя оставаться в сознании. Она должна найти его во что бы то ни стало. И, возможно, на этот раз ей понадобится вся магия. Словно ураган, Атти вошла в свою комнату, ворочаясь в поисках волшебной капсулы. Она его поглотит. И снова наложит заклинание поиска, но уже на основе крови. Она должна найти Элайджу до того, как сумасшедший Беннет причинит ему боль.       Сначала она услышала щелчок. Плюс вампирской натуры. Что-то упало. Она увидела комок бумаги. Атти наклонилась, сначала просканировав магией. Это не было опасно. Развернула бумагу, уже зная, что она, скорее всего, прочитает. Была права.       Дом ведьм. Первородный здесь. Ты знаешь что делать.       Нет подписи. Но кому нужна подпись, когда ясно, кто похитил Элайджу. Атти бросила лист, кипя от гнева. Он заплатит. О, Беннетт заплатит за все, в том числе за то, что осмелилась прикоснуться к мужчине, которого она любит. Она знает, что делать. Пойти и наказать его лично. Ей не нужно было говорить остальным. Атти не может подвергать и их опасности. Не в этот раз. Она сунула капсулу в передний карман джинсов. Девушка знала, что собирается делать. И горе Беннету. Сегодня ночью он умрет.       Она исчезла из дома с вампирской скоростью. Бросилась к лесу. Улицы были пустыми, как всегда в этот поздний час. Атти чувствовала слезы на глазах, но заставила себя прогнать их, она не хотела их сейчас. Ей нужно остаться спокойной и хладнокровной, потому что каждая ее эмоция может оказаться роковой ошибкой. Или, может быть, преимуществом. Она вспомнила химический кабинет, кухню в Килларни, все свои магические выбросы. Она была более чем уверена, что ей удастся победить Беннета. Потому что магические происшествия научили ее, что в ней достаточно магии, чтобы взорвать целый район.       На опушке леса Атти остановилась лишь на мгновение. Она еще не знала, что она там будет делать, что ее ждет, но для того, чтобы осуществить свое желание убить ведьмака, она должна быть как можно сильнее. Волшебная капсула поможет ей либо отвлечь его на мгновение, либо обратить всю свою лишнюю магию и атаковать его. В том, что она будет драться, Атти не сомневалась. Покончит с ведьмаком раз и навсегда. Она позволила вести себя волшебным эманациям духов ведьм. Будет там в ближайшее время. У нее не было конкретного плана. Атти хотела сначала освободить Элайджу, а потом сразиться с ведьмаком. Однако она не могла представить себе настоящего боя. Мысленно репетировала все известные ей атакующие заклинания, она убедила себя, что магия готова выйти из-под контроля в любую секунду. Она будет использовать все это.       Ночной лес был не лучшим местом для прогулки. Темно, холодно, звуки птиц и зверей создавали злую атмосферу, как будто и сам лес был против нее. Атти знала, что здесь она еще более уязвима, чем в городе или на пустыре, но у нее не было выбора. Страх перед темнотой леса отошел на второй план, она больше опасалась за жизнь Элайджи. Если ведьмак что-нибудь с ним сделает… Атти убьет его медленно, очень медленно. Ее ненависть к Беннету росла с каждым шагом, приближавшим ее к заброшенному дому. После этой ночи она больше никогда не услышит его имени. Магия играла в кончиках ее пальцев, она уже чувствовала, что она готова. Проглотила ком в горле. Она с трудом шла сквозь деревья, не могла двигаться со скоростью вампира, она бы врезалась в первое дерево на своем пути. И она бы потеряла волшебный путь. Ей приходилось терпеть страх и гнев. Ей пришлось смириться с собственной беспомощностью только потому, что его еще не было рядом. Но она торопилась, потому что боялась, что ее промедление будет стоить Элайдже жизни. Она не позволит этому случиться.       Дом ведьм встретил ее гробовым молчанием. Все его доски скрипели от ветра. Было темно, ни одного огонька не было видно между стеклами окон. И у него, как всегда, была эта смертоносная энергия. Она была проклята для Атти из-за всего, что в ней произошло. Украденные гробы, воскрешение Эстер, похищение Финна, а теперь и похищение Элайджи. Она осторожно вошла внутрь. Она была уверена, что о ее прибытии уже узнали и сообщили ведьмаку. Девушка не видела смысла прятаться. Она создала сферу света, достаточно большую, чтобы осветить всю комнату на первом этаже. Ей нужен был свет, чтобы найти Элайджу и увидеть ведьмака. Для борьбы требовался свет, а не фатальная тьма. И тут она увидела.       Она увидела Элайджу, стоящего на коленях, обездвиженного. На его белой рубашке была кровь, нижняя губа была разбита. Его руки, казалось, были связаны за спиной. Первородный с ненавистью смотрел в угол комнаты. Только там никого не было. Жив. Атти бросилась к нему, ища волшебные нити или что-то еще, что его обездвижило. Сначала она должна освободить его.       — Все в порядке, — прошептала она. Сейчас я разрушу чары и…       — Уходи, — сказал Элайджа, пытаясь вырваться. Сейчас же!       Она не собиралась уходить. Она отчаянно искала след заклинания, которое использовалось. Там ничего не было. Нет внешних заклинаний. Ее замешательство усилилось, когда она поняла, что Элайджа, казалось, приклеился к полу. Она полезла в карман брюк, чтобы вытащить волшебную капсулу. Взрыв, конечно, может помочь. Атти внезапно остановилась, когда почувствовала чужое присутствие позади себя. Волшебная аура, которую она ощущала, шокировала ее.       — И ловушка закрылась.       Голос… Этот голос. Атти почувствовала, что снова тонет. Только не с водой из озера, а с окружающим воздухом. Тело не слушалось ее. Она знала этот голос. Ее руки все еще сканировали невидимые узы Элайджи. Внезапно остановила заклинание. Ее руки начали трястись. Где-то на краю сознания крутилась мысль, что она в кошмарном сне. Ее разум подсказывал, что она воспринимала все как иллюзию. Но это не могло быть иллюзией, поскольку она чувствовала магическую ауру. Магическая аура не может быть воспроизведена. У каждого ведьмака, у каждого сверхъестественного существа есть своя аура. Она повернула голову. Сердце упало куда-то в пятки. Даже воздух больше не доходил до легких. Атти прикрыла рот рукой, испугавшись, как никогда в жизни. Инстинктивно она придвинулась еще ближе к Элайдже, словно пытаясь загородить его, защитить. А может, сама испугавшееся, она искала защиты у того, кто всегда оберегал ее от ночных кошмаров? Атти захотелось закричать от ужаса. То, что она видела, не могло быть правдой.       — Здравствуй, девочка моя.       — Па… папа?