***
Пока оба снимали с себя верхнюю одежду, в комнате стояла оглушающая тишина, прерываемая лишь гулким стуком сердец и судорожными вздохами зрителей в ответ на особо изящные и стремительные движения дяди и племянника. Когда дело дошло до нижних одежд, присутствующие Лани, не выдержав, попытались помочь своим возлюбленным избавиться от того ненужного, что сковывало их движения и затеняло красоту их тел, но в это мгновение Цзян Чэну и А-Лину за исключением друг друга не был нужен никто. Заботливые и жадные руки остались проигнорированы. Когда последние одежды упали к их ногам, кое-кто из присутствующих уже просто не мог оставаться безучастным зрителем. Лань Цзинъи со стоном потянулся за поцелуем к Оуян Цзычженю, Не Минцзюэ до боли сжал плечо впереди стоящего Лань Сычжуя, а первый Нефрит несдержанно запустил руку под свои верхние одежды, пытаясь одновременно ослабить пояс, одернуть нижнее облачение и ослабить тесемки на последнем защитном слое - нижних штанах. Оставшись друг напротив друга в чём мать родила, Цзян Чэн с Цзинь Лином какое-то время просто скользили взглядом по тому, что открывалось их взору. Никто не спешил прерывать напряжённую тишину и переходить к каким бы то ни было активным действиям. Наконец, Цзинь Лин, покраснев, нерешительно взглянул дяде в глаза. Ваньинь, лишь фыркнув в ответ, горделиво вскинул подбородок и отвёл взгляд в сторону, молчаливо давая свое разрешение на любые дальнейшие действия. Протянув руку, Цзинь Лин застенчиво прикоснулся к коже Цзян Чэна кончиками пальцев, огладил рельефные мышци груди, провёл по бокам и стеснительно положил обе руки на его плечи, чтобы в следующий момент потянуться с робким поцелуем к его шее. Кадык его старшего дяди всегда так и манил провести по нему языком. Цзян Чэн молча наблюдал за действиями племянника, прищурив свои черные с фиолетовым отливом глаза, до поры до времени давая ему полную свободу действий. Юноша поспешил этим воспользоваться, воплощая свои бережно лелеемые фантазии в реальность и смелея с каждым движением - касаясь, оглаживая, сжимая, проводя языком, оставляя свои метки на бледной коже, легко покусывая и посасывая. На удивление, дядя оказался очень отзывчивым. Для такого всегда строгого, отстраненного и неприступного, далёкого от глупых людских привязанностей человека, его тело было очень чувствительным. Дрожь охватывала его даже от малейшего прикосновения. Когда Цзинь Лин, совсем осмелев от вседозволенности и каким-то чудом оказавшись у него за спиной, попытался вжаться своим напряжённым членом в ложбинку между его ягодицами, зафиксировав при этом его руки над головой, Цзян Чэн понял - пора действовать. Он пока не был готов к подчинённым ролям во взаимодействии со своим родным племянником. - Цзинь Лин, - предупреждающе окликнул глава ордена Юньмэн Цзян. Юноша сразу же, скукожившись, отпустил его руки и отпрянул от него. - Подойди. Юноша несмело обошел его и робко взглянул на него виноватым взором. Мужчина, усмехнувшись, притянул его к себе и уже сам принялся исследовать молодое желанное тело. Не сказать, чтобы у него никогда не возникало мыслей о своём племяннике - всё же, несмотря на то, что он отчаянно отрицал это в себе, он, сколько себе помнил, всегда неосознанно оценивал мужскую красоту. Но раньше он останавливал себя сразу же, как только такие мысли приходили ему в голову. Особенно если это касалось единственного родного ему человека, оставшегося в живых. Однако сегодня, пусть и под давлением обстоятельств, он решил отпустить себя и разрешить себе всё, о чём, по правде говоря, так долго мечтал. Гибкое тело плавилось в его руках, а смущённый и признавающий его безоговорочное главенство взгляд племянника окончательно сносил крышу. Без всей своей наносной ершистости и недовольства, Цзинь Лин казался неимоверно хрупким, трогательно-беззащитным и удивительно податливым. Вжимаясь в его тело своим напряжённым достоинством, потираясь своим членом о его и срывая с его губ такие сладкие стоны, Цзян Чэн чувствовал, что именно этого ему не хватало долгие годы. Глубокие поцелуи, страстные прикосновения, сбившееся дыхание и, о боги, эти звуки и ощущение рук на шелковистой коже. Отдавать и отдаваться - он почти забыл, как это может быть прекрасно. С трудом оторвавшись от таких сладких губ, Цзян Чэн, хмыкнув, одной рукой приподнял подбородок племянника, и, не прекращая при этом наслаждаться соблазнительными изгибами его поясницы и упругих ягодиц другой, впился в беззащитную шею, заставив Цзинь Лина вздрогнуть и порывисто выпустить воздух сквозь плотно сжатые зубы. Прекратив терзать эту невозможно изящную шейку, он чуть отклонился и медленно проследил пальцами правой руки дорожку от скулы до блестящих ярко-бордовых, распухших от поцелуев губ Цзинь Лина. Осторожно надавив на нежный лепесток нижней губы большим пальцем, он заставил юношу чуть приоткрыть рот и облизать наглого захватчика. Зрелище растянутых вокруг его пальцев губ Цзинь Лина полностью захватило его, но вскоре он почуствовал, что этого ему становиться слишком мало. Осторожно высвободив свои руки, мужчина слегка надавил наследнику клана Цзинь на плечи, вынудив его опуститься перед собой на колени. Голова юноши прямо напротив паха заставила главу клана Цзян судорожно выдохнуть и, облизав пересохшие от предвкушения и волнения губы, Цзян Чэн мягко оттянул нижнюю губу Цзинь Лина, давая понять, что от него требуется, и наконец-то впустить багровый от напряжения член во влажную тёплую глубину. - Вот так, хороший мальчик, - пробормотал Цзян Чэн, неосознанно поглаживая Цзинь Лина по голове и опуская руку ниже, чтобы сжать его волосы где-то в районе затылка. От таких слов Цзинь Лин на мгновение даже забывает, как дышать, неверяще поднимая взгляд на Саньду Шэншоу: услышать такое от чрезвычайно скупого на похвалу дяди - на вес золота. Цзян Ваньинь и сам понимает свою оплошность, поэтому слегка краснеет, но почти сразу находит выход из положения: он слегка оттягивает волосы племянника, заставляя отклониться и почти сразу же направляет его, вынудив взять немного глубже. После этого им обоим становиться не до размышлений. Цзинь Лин неопытен и его зубы иногда слегка задевают чувствительную плоть, заставляя главу Цзян шипеть, как кошка, но учитывая то, как давно у него не было секса, этого оказывается достаточно. Как для Цзян Ваньиня, так и для некоторых присутствующих в комнате. Ускоряя темп, глава Цзян вбивается в горло племянника, стараясь, впрочем, хоть как-то себя сдерживать - он чувствует близость развязки, но вместе с тем понимает, что юноша может просто не выдержать слишком глубокого проникновения. В последний момент Ваньинь успевает вынуть корень ян изо рта прилежно ласкающего его Цзинь Лина, чтобы насладиться тем, как слегка прозрачные жемчужные капли украсят растерянное лицо племянника. Судя по синхронному вздоху почти невидимых зрителей, дыхание от этого невозможного зрелища перехватывает у всех. Медленно отходя от оргазма, Цзян Чэн позволяет племяннику подняться и указывает ему взглядом на кровать. Цзинь Лин, всё ещё ошеломлённый произошедшим, послушно подчиняется. Впереди их ждёт долгая ночь...Часть 1
5 декабря 2021 г. в 02:57
Глава ордена Юньмэн Цзян влетел в выделенные ему покои Башни Кои и без сил повалился на кровать. Совет, на который съехались все заклинатели из более-менее значимых кланов и который продолжался до поздней ночи, порядком утомил его своей бездарностью, однообразностью и незначительностью поднимавшихся на нём вопросов. Спрашивается, зачем созывать съезд такого масштаба по пустяковым делам, которые можно решить по переписке?
Бесили все: нынешний глава клана Цзинь с его хитрым лисьим взглядом и услужливыми улыбками, глава клана Не с его бараньей упертостью и прямолинейностью - обычно Цзян Чэн ценил такие черты характера в других, так как сам был гордым обладателем резкой и неуступчивой, нетерпимой ко лжи натуры, но в этот раз их интересы столкнулись вокруг маленького участка земли в пограничных землях и глава клана Не всё никак не хотел идти на компромисс; бесил безалаберный племянник, постоянно путающийся с младшими Ланями, бесил глава клана Лань... Нет, глава клана Лань не бесил. Точнее, не только бесил. Интуиция при взгляде на него вопила дурным голосом, выла белугой, предупреждая, что за его вежливыми речами что-то скрывается, а эти его тяжёлые горячие взгляды, которые Ваньинь чувствовал на себе сквозь все слои одежды... По правде говоря, он и сам не понимал, почему так упорно игнорирует Лань Сиченя, не давая даже шанса с собой заговорить. После того, как они провели вместе ту волшебную ночь в Облачных Глубинах, Цзян Ваньинь всеми правдами и неправдами пытался избегать первого молодого господина Лань. Наверное, брала своё непомерная гордыня и вздорный характер хозяина Пристани Лотоса, не позволяющие признать, что он, глава могущественного клана, мог искренне наслаждаться, отдаваясь мужчине. И не просто мужчине - первому Нефриту ордена Гусу Лань, главе дружественного клана. Было что-то неимоверно притягательное в идее отдать контроль над ситуацией другому человеку (что-то, чего он, увы и ах, не мог себе позволить в реальной жизни) и позволить себе забыться в чьих-то ласках. Цзян Чэн в который раз застонал от обуревающих его тяжких мыслей и, чего греха таить, горячих фантазий, как вдруг услышал в темноте тихий шорох.
- Кто тут? - насторожился Саньду Шэншоу, вглядываясь в темноту и угрожающе поглаживая свернувшийся кольцом Цзыдянь.
- Это я, - ответил ему тихий мягкий голос.
- Лань Сичень? Что ты здесь делаешь? - Цзян Чэн весь подобрался и приготовился... к чему? Обороняться? Защищать свою честь? Выставить наглеца за дверь?
- Как что? Тебя жду, дурачок. Ты тогда так поспешно сбежал, что мы не успели поговорить. А после этого я всё никак не мог застать тебя одного. Пришлось пойти на крайние меры.
- Какие ещё меры? - Заострившаяся интуиция вопила дурным голосом, но Цзян Чэн отмахнулся от неё - ну что ему может сделать Лань Сичень? Занятый своими мыслями, он не заметил тихих шагов за спиной, а когда осознал, что они не одни в комнате - стало слишком поздно. И темнота сомкнулась вокруг него.
Очнулся Цзян Чэн в незнакомом просторном помещении с приглушённым освещением и, насколько он мог разглядеть, талисманом глушения звуков на противоположной стене, чувствуя себя на удивление хорошо для похищения. Взгляд сразу же упал на большую кровать в центре комнаты, на которой могли бы комфортно разместиться как минимум шестеро взрослых мужчин. В убранстве комнаты главенствовали красные тона; шелка, полупрозрачные тюли бледно-голубого оттенка и множество подушек на полу навевали мысли о чём-то чужеземном, варварском, а невообразимых размеров пушистое покрывало на кровати и на полу было украшено бело-фиолетовым узором, при ближайшем рассмотрении складывающимся в определенный цветок.
У Цзян Чэна, впрочем, не было ни сил, ни особого желания изучать интерьер покоев, в которые он попал - ему нужно было думать, как выбираться из ловушки. Попытавшись подняться или хотя бы пошевелить затёкшими конечностями, он понял, что связан. Кляпа во рту не оказалось и он уже приготовился то ли разразиться отборной бранью, то ли призвать к себе на помощь злого духа, как вдруг понял, что не один в комнате. Прямо напротив него сидел ещё кто-то, связанный и обездвиженный так же, как и он, а вокруг них обоих расположились размытые людские фигуры - по-видимому, были использованы талисманы изменения внешности, потому как деталей было не разглядеть. Нужно было действовать, но что он мог противопоставить этим незнакомцам, кроме крутого нрава и готовности бороться до конца? С ним не было его верного меча, Цзыдянь, хоть и не мог быть снят с него без его же согласия, был дезактивирован каким-то проклятием и оставался просто ювелирным украшением, все талисманы, которые он носил с собой на всякий случай, были изъяты, а духовные силы - запечатаны.
- Кто вы такие? Что вам нужно? - Потребовал ответа Цзян Чэн, не желая сдаваться без боя.
- Дядя! - Закопошился впереди сидящий человек, с некоторым усилием сбрасывая со своей головы глубокий капюшон, что скрывал его лицо. Так как он был связан ещё туже, чем Цзян Ваньинь, даже это далось ему с трудом.
- Цзинь Лин? Как ты здесь оказался? Что вам всем от нас нужно?! Отвечайте, ублюдки!
Одна из фигур выступила из темноты. Заклятие изменения внешности так и не было снято, но в этом не было нужды - этот голос он узнал бы из тысячи:
- Ну-ну, А-Чэн, зачем так грубо?
- Лань Сичень? Ты что себе позволяешь?! Ты мпфмммм...!!!
- Мне кажется, тебе не помешает иногда давать слово другим. Вот так намного лучше, как по мне. Конечно, я бы предпочёл на тебе кляп - поверь, ты бы смотрелся очаровательно с этим твоим грозным взглядом, метающим молнии, и невозможностью вымолвить и слово, но пока подойдёт наша техника запечатывания рта. Так вот, отвечая на твой вопрос: представляешь, несколько недель назад, когда я сидел в своих покоях и чаёвничал с Дагэ, обсуждая предстоящий Совет, ко мне пришёл взволнованный Сычжуй. Малыш был немного огорчён тем, что дела с младшим господином Цзинь продвигаются достаточно медленно, но что самое главное - он был встревожен, что в нужный момент не сможет быть на высоте, так как, конечно же, у него отсутствуют соответствующие навыки. В ходе разговора он также обмолвился, что у Цзинь Лина есть специфические предпочтения и желания, связанные с мужчинами постарше, а точнее - с одним конкретным мужчиной. Знаешь, когда мы любим, мы, Лани, способны горы свернуть ради наших любимых, но при этом мы - жуткие собственники. И вот, наш младшенький, похоже, придумал, как найти выход из ситуации: он решил помочь своему возлюбленному воплотить в жизнь его скрытые фантазии, а заодно набраться опыта, да так, чтобы Цзинь Лин потом и думать о других забыл. Угадай, кем же оказался герой влажных снов пока что единственного наследника кланов Цзинь и Цзян?
После этих слов по рядам обступивших их людей рябью прошло какое-то волнение, как будто кто-то неосознанно попытался спрятаться за спинами других. Несмотря на действующий талисман, Цзинь Лин быстро сообразил, кто это может быть и, краснея щеками, с упрёком выкрикнул, обращаюсь к одному конкретному человеку:
- Сычжуй, я знаю, что это ты! Не смей от меня прятаться!! Как ты мог так со мной поступить?
Пристыженный Сычжуй подошёл ближе к наследнику клана Цзинь:
- Прости, Цзинь Лин, я больше не мог сдерживаться. Как-то, когда я наткнулся на тебя после празднования дня победы над кланом Вэнь, ты слегка перебрал, поэтому, видимо, не очень следил за тем, что говоришь. А говорил ты, что порой тебе бывает так одиноко, что ты начинаешь думать о том, что бы мы могли сделать, будь я порешительнее. Что ты был бы не против, если бы я тебя связал и... А также, что тебе всегда было любопытно попробовать кое-что с мужчиной гораздо старше и опытнее тебя. Потом ты что-то неразборчиво пролепетал про своего дядю и уснул у меня на руках. Ты не раз говорил, как восхищаешься красотой и изяществом Саньду Шэншоу, поэтому догадаться о чём именно ты мечтаешь было нетрудно. Думаешь, я не замечал, какие взгляды ты бросаешь на него, когда думаешь, что на тебя никто не смотрит? И я подумал... Два лотоса, перелетённые в страстном объятии на пурпурном шелковом покрывале - это зрелище стоит всех сокровищ мира. К тому же, я хочу тебя уже так долго, что попросту не мог больше ждать и когда ты намекнул мне на то, что и сам не против, я сразу же начал искать пути к осуществлению твоих желаний и нашему сближению.
- Сычжуй!!! Ты, ты... У меня просто слов нет, - задохнулся в возмущении Цзинь Лин и, надувшись, отвернулся от наглеца.
Усмехнувшись, снова заговорил глава клана Лань.
- Сычжуй решился попросить нас о помощи в таком деликатном деле и мы с Дагэ просто не смогли ему отказать. К тому же, как только я понял, с кем связывает свои тайные чаяния молодой господин Цзинь, я, в свою очередь, подумал, что не прощу себе, если упущу такой шанс. Грех было не воспользоваться такой возможностью, не находишь?
Лань Сичень, невинно улыбаясь, приблизился к красному от бешенства Цзян Чэну и протянул руку, чтобы цепко, но осторожно сжав подбородок строптивого возлюбленного, вынудить его поднять голову и взглянуть себе в глаза.
- Глава ордена Цзян, я же вижу в твоих глазах, обращённых на меня, желание, которое сжигает тебя дотла и не даёт нормально спать ночами. Так зачем же ему противостоять? Думаю, тебе необходимо помочь осознать свои чувства. После той восхитительной ночи, когда я застал тебя, бродящего в одиночестве возле холодных источников, ты отказывался подойти ко мне даже на милиметр ближе положеного по правилам этикета расстояния. Я просто-напросто устал ждать.
- И чем же ты решил мне помочь? Посредством группового изнасилования и развращением моего племянника? Интересные у тебя методы, скажу я тебе, - с показным сарказмом, за которым скрывалась лёгкая паника, прокомментировал Цзян Ваньинь, почувствовав, что наконец-то может шевелить губами.
- Иногда для принятия себя и своих желаний, требуется стрессовая ситуация, - мило улыбнулся на это первый молодой господин Лань.
- Дядя, - внезапно вмешался Цзинь Лин, притихший и оробевший, на протяжении последних нескольких минут тихо слушавший перепалку двух прославленных воителей заклинательского мира. И, сглотнув, вдруг решился:
- Сычжуй сказал правду. Я действительно очень давно хочу тебя.
Гробовая тишина окутала комнату после этих слов. Цзян Чэн уставился на своего племянника, не в силах поверить своим ушам. В ответ он получил взгляд, полный затаенной боли, ненависти к себе и страной, безотчетной нужды. Сердце его дрогнуло - всё же, во всём мире у него не было человека ближе, чем этот избалованный, но глубоко несчастный ребёнок. Все эти годы он изо всех сил пытался заботиться о его счастье и благополучии. И если для этого ему необходимо, чтобы дядя одарил его вниманием в таком плане...
Возможно он пожалеет об этом завтра, но сегодня, когда Цзинь Лин выглядит таким уязвимым и смотрит на него с немой мольбой во взгляде, он не может ему отказать.