Игра без правил

23 декабря 2016 года. Осло. Норвегия. Тарьей припарковал машину возле дома, и сидел, облокотившись на руль, задумчиво уставившись в лобовое стекло. Не такими представлял себе норвежец наступающие праздники. Да и вообще, всё было не таким. Половина сезона полетела ко всем чертям из-за странной болезни. Тарьей порой вспоминал прошлый сезон, свои интервью, в которых говорил, что, наконец, всё позади, что трудные времена остались в прошлом. Он так тогда был рад, что смог выдержать практически весь соревновательный период без таких вот срывов со здоровьем. Рано радовался. И самое страшное во всём этом, что никто не мог объяснить, что с ним. Как говорится: вся «королевская конница, вся королевская рать…», хотя в его случае лучше сказать медицинская. Он не любил впадать в уныние, но в этот раз… Тарьей просто чувствовал, что ему необходимо общение, общение с близкими и родными людьми, потому что дошёл до края. Именно поэтому он, наплевав на все распоряжения и предостережения, сорвался из Шушена и приехал домой. Хотя… Больше всего он сейчас хотел бы оказаться в Стрюне, на их кухне и смотреть, как мама готовит обед, или с отцом что-нибудь делать по хозяйству. Именно эти мысли и настораживали парня. Он вернулся в свой дом, но у него не было ощущения, что его здесь ждут. Тарьей пытался понять в какой момент всё пошло не так. Когда у них с Кристин всё … ушло. На ум пришёл август. В августе они с Крис и Эмиль с Самантой вырвались на неделю в Испанию. Передышка между сборами. Поехали провести время вместе, а хотелось… отдохнуть друг от друга. Мелкие обиды, недомолвки, претензии. И ночи, проведённые на диване. Это стало фирменной реакцией Кристин: если тебя что-то не устраивает, диван вон там. А до августа был июль… Тарьей откинулся на спинку сиденья и посмотрел в зеркало заднего вида. На заднем сиденье, на сумке с вещами и подарками лежала игрушка, смешная плюшевая игрушка по имени Джинни. С чьей дарительницей у Тарьея тоже всё пошло не так. Не так, потому что рядом с ней он переставал контролировать себя, не понимал, что происходит, и злился … на неё. На её упрямство, на то, что она могла остановиться, а он нет. На то, что Джинни поступала правильно, а он совершеннейшим образом по-свински. Тогда в Ливиньо с Кристин он хотел обо всём этом забыть и забыться. Не вспоминать, не наблюдать, не думать. Ну, понравилась ему молоденькая девчонка. С кем не бывает. Тем более что для неё он только друг. Или нет? Сначала Тарьею показалось, что Джинни просто обиделась. Он вновь повёл себя по-свински, опошлил дружеские отношения. Только на тот момент был слишком зол, чтобы как-то сгладить инцидент. На неё, на себя, на них обоих. И только на байк шоу, куда их вытащил Эмиль, Тарьей осознал, что ошибся. Он не просто обидел, он сделал ей больно. Видел это по её глазам, по резким движениям, по тому как она постоянно стремилась быть рядом с братом, словно ища у того защиты. Теперь Тарьей почувствовал разницу в её поведении по отношению к другим. Осознал, что значит оказаться за пределами её круга общения. Джинни избегала его взгляда, не обращалась напрямую. План не наблюдать и не думать провалился. Его взгляд помимо его воли то и дело возвращался к хрупкой фигурке в светло-голубом. Ситуацию накалил пожилой итальянец за стойкой в кафе, куда Бё подошёл заказать чашку кофе. — Для вас? — уточнил мужчина. — Для моей девушки, — пояснил Тарьей, улыбнувшись. — Чёрный, пожалуйста. Итальянец отступил в сторону и посмотрел на их компанию. — Твоя девушка предпочитает кофе с молоком, а чёрный и крепкий пьёт только чай. — Вы ошибаетесь, — усмехнулся Бё. — Наш Тони никогда не ошибается, — рассмеялась подошедшая к стойке молодая женщина, видимо из постоянных посетительниц, — он всегда, стоит только ему посмотреть на человека, определяет, какие напитки тот предпочитает. Женщина забрала свой заказ и ушла за столик. — А в этот раз ошиблись, — пожал плечами норвежец. — Моя девушка любит чёрный кофе с двумя кусочками сахара. — Ты же слышал, — усмехнулся Тони, — я не ошибаюсь. ТВОЯ любимая предпочитает то, что я назвал. Тарьей проследил за взглядом итальянца и замер. Так же замерев на долю секунды, на него смотрела Джинни. Бред, всё это бред. Кажется, он сказал это вслух, так как Тони, покачал головой, передавая ему чашку с кофе. — Это не бред, парень. Поверь моему жизненному опыту, а я видел немало влюблённых людей, ты скоро это поймёшь, надеюсь, раньше, чем потеряешь. Тарьей просто забрал кофе, отказываясь комментировать услышанное. Точно также как отказался оспаривать откровенную и почти ничем не прикрытую ложь Джинни о том, что ей нужно уходить. Тарьей понимал, что она врёт, но что он мог поделать? Рядом была целая куча народа, а самое главное — Кристин. Да и как исправить эту ситуацию? Слов о том, что он кретин и урод будет явно недостаточно. Пусть всё будет, так как есть. Убегай, Джинни, улетай, так будет лучше для тебя, для меня, для нас обоих. Однако эта русская девочка его удивила. Опять. Удивила своей… Тарьей не знал, как это назвать, и чем он заслужил такое отношение. Но на следующее утро после его дня рождения, стараясь не разбудить спящую рядом девушку, он осторожно и как можно тише собрался и покинул номер. День рожденья прошёл шумно… да, именно такое определение можно подобрать. Шумно, с громкими тостами, поздравлениями-пожеланиями, с жаркой ночью с Кристин, что стала завершением праздника. Праздник, не смотря на тёплые поздравления и внимание близких, оказался с нотками грусти. И Тарьей подозревал почему: его грызло чувство вины. Давняя подруга совесть развернулась на полную мощь. Бё по пути следования в столовую, что находилась на первом этаже гостиницы, несколько раз открывал контакт Джинни в своём телефоне, но на вызов так и не нажал. Совсем дерьмово стало, когда Тарьей сел за стол к Эмилю, который на удивление тоже встал рано. Тренер вчера дал им небольшое послабление, а потому привычный сок и минералку заменили горячительными напитками. Тарьей ограничился одним бокалом вина. Пить не хотелось. А вот Эмиль дал маху и теперь сидел, подперев голову руками, и медитировал над чашкой с кофе. Бросив хмурый взгляд исподлобья на друга, Свендсен молча взял с соседнего сиденья небольшой красочный пакет и поставил его перед Тарьем. — Дополнительный бонус? — усмехнулся Бё и заглянул внутрь пакета. Смеяться сразу расхотелось. — Я так понимаю, от кого подарок для тебя не секрет? — скорее утверждающе, чем вопросительно произнёс Эмиль. — Как интересно… Давай, расскажи дяде Эмилю, что там у вас происходит. — Ничего, — пожал плечами Тарьей, вынимая из пакета белку и стараясь казаться невозмутимым. — У тебя сегодня ничего, у неё вчера ничего, — вздохнул Свендсен. — Скучные вы ребята скажу я вам. — Вчера? — переспросил Тарьей, убеждаясь в том, что Джинни врала. — Вчера, — подтвердил Эмиль, делая глоток кофе и чуть морщась. — Хочешь пойти и извиниться? — За что? — выгнул бровь Тарьей. — Не знаю, — пожал плечами друг, — за что-нибудь. А хотя… хочешь совет? Не извиняйся. Вот теперь Бё реально удивился, что видимо показало его выражение лица, так как Эмиль решил пояснить. — Друг, я серьёзно. Если не знаешь, что делать с девушкой, просто оставь её в покое. Поверь, меня это не раз спасало от очень неловких ситуаций. — Это от каких? — поинтересовался Тарьей. — Когда ты не можешь решиться на большее, а ей не нужны полумеры. Тарьей посмотрел на белку. Смешная рыжая игрушка, весьма похожая на ту, что они выиграли в тире в Отепя. «Назову Джинни», — решил Тарьей и грустно улыбнулся. Странная она. Не белка, Джинни. Мы поссорились, а она подарки дарит. А он даже не знает, когда у неё День Рожденья. Друга Бё не совсем послушался, отослав всё же сообщение с извинением. Они не виделись и не созванивались вот уже почти пять месяцев. Однако их странные взаимоотношения не прекратились. Они писали друг другу смс-ки. Инициатором стал Тарьей, который старался следить за девушкой, что, в общем-то, было довольно сложно, ввиду отсутствия у неё аккаунтов в соцсетях. Помогали контакты её брата, где редко, но всё же появлялись их совместные фото, в основном с соревнований. Джинни приняла участие в летнем чемпионате, заняв хоть и не призовые, но довольно высокие позиции в спринт-пасьюте и индивидуалке. Тогда он отправил ей первое сообщение с поздравлениями. В ответ получил фотку белки с сувениром, что вручали тем, кто попал «в цветы» с подписью «Белк Т. хорошо работает в качестве талисмана». Это стало их фишкой. Зачастую сообщения приходили вообще без какого — либо текста. Просто фотка. Задачей получившего было найти на этой фотографии игрушечную белку. Смех-смехом, но когда начались проблемы со здоровьем и у Бё отменялись старт за стартом эти смс-ки стали просто лучом света в тьме безысходности. Не было вопросов: как дела? когда в строй? Не было сочувствующих и сожалеющих интонаций. Не было стремления увести разговор в сторону, чтобы обойти неприятную для Тарьея тему. Он поздравлял её с удачными стартами, хохмил после провальных, чтобы как-то поднять настроение. Она присылала прикольные фотки, ссылки на юморные сюжеты или просто смешные смайлы. Джинни совмещала учёбу со стартами. И иногда писала по данному поводу. Её специализацией был туризм, и она в этом семестре должна была разработать туристический маршрут по одной из зарубежных стран. Джинни выбрала Норвегию, и иногда писала, чтобы узнать ту или иную информацию «от коренного жителя». Он давал советы, искал информацию, сбрасывал ссылки. СМС уже не хватало, поэтому они подключили к обсуждению электронную почту. Тарьею порой очень хотелось её увидеть или услышать её голос. Однако понимал, что этого делать не стоит. Потому что, то хрупкое равновесие в их отношениях, что они сейчас нашли, может рухнуть. И никто из них за эти пять месяцев не поднимал вопроса об инциденте в Ливиньо. Бё ещё раз глубоко вздохнул и вышел из машины. Он просидел так достаточно долгое время, однако Кристин не спешила его поторопить, что значило лишь одно — девушки не было дома. Они не виделись больше месяца, а последняя встреча вышла скомканной, нервной. Тарьей тогда нервничал из-за сорвавшегося старта. Он уже вернулся в расположение сборной, когда опять всё пошло насмарку. Поднялась температура, недомогание. Когда состояние нормализовалось, он снова уехал в Шушен. Кристин это не нравилось. Они уже переживали подобный инцидент в прошлом, но если тогда Крис была поддерживающим фактором, то сейчас требовала к себе больше внимания, обижалась, что она у него не на втором, а даже на третьем плане. Очередным камнем преткновения стало празднование Рождества. Врачи не советовали проводить его дома, настаивали на изоляции от большого количества людей. На это Рождество они с Крис планировали поехать в Лилихамер, родной город Кристин, где они собственно и встретились. Крис хотела встретить праздник с друзьями. Для Тарьея это был всегда семейный праздник, но в этот раз он уступил. Узнав, что, скорее всего, Тарьей на праздники не приедет, Кристин вспылила. Это произошло три дня назад. С тех пор они не созванивались. Вернее, Тарьей звонил, Крис не брала трубку. Войдя в дом, он покричал девушку и, убедившись, что её нет дома, отнёс вещи в спальню. В гостиной стояла небольшая ёлка, пока ещё не наряженная. Скорее всего, девушка уехала за новыми гирляндами, подумал Тарьей, спускаясь вниз и замечая коробку с игрушками и гирлянду, лежащую на полу немного в стороне. Так и есть, несколько огней не горело, хотя где-то должны были быть дополнительные лампочки. Бё это точно помнил. Парень потянулся через кресло за коробкой от гирлянды, что лежала на краешке журнального столика, и случайно столкнул сумку Кристин, с которой она обычно ходила на работу. По полу покатился тюбик помады, ручка, так же на пол выпало несколько листов бумаги. Тарьей чертыхаясь, стал собирать рассыпанное и замер, осознав, что он держит в руках. Таким его и застала Кристин: замершим в кресле со счётом из гинекологической клиники. Он поднял взгляд на девушку, которая сначала застыла, испуганно на него смотря, а затем начала говорить, сначала медленно, затем всё быстрее и быстрее, в ней просыпалась эмоциональность. — Стоп! — прервал её Тарьей. — Значит в том, что случилось, виноват я?! — Послушай, всё происходит как-то не так. Я не хотела, чтобы ты об этом узнал. — А что ты хотела?! Хотела, чтобы всё шло, так как раньше? Хотела просто забыть, что забеременела от другого и сделала аборт?! — Я не об этом! — взмахнула в раздражении руками Кристин. — Я не хотела, чтобы мы расставались из-за этого, потому что причина не только в том, что я изменила тебе. Тарьей, я устала, честно, устала. В прошлый раз, когда у тебя… не всё ладилось, ты был со мной. Мы говорили обо всём на свете, но сейчас…. — Кристин, — прервал девушку Тарьей, — а если бы это был мой ребёнок? Бё прикрыл глаза, увидев ответ по её лицу раньше, чем она заговорила. — Я не могу больше. Мне тоже нужно внимание. Я не вижу тебя месяцами, и всё что мне остаётся — это постоянные телефонные звонки и связь по скайпу. Отдых только в твоё межсезонье. Я устала от встреч в гостиницах, от того, что постоянно одна. Моя семья, мои друзья, все, что мне дорого, остались в Лилихамере. А здесь только ты. Только мне этого больше недостаточно. Я согласна быть девушкой Тарьея Бё — простого замечательного парня, доброго, чуткого, страстного. Но быть девушкой Тарьея Бё — биатлониста мне очевидно не по силам, потому что этого парня я не знаю, пыталась узнать и полюбить, но не получается. Быть может, у другой это получится. — Уходи, — глухо произнёс Тарьей замолчавшей девушке. — Тарьей… — Просто уходи, — обойдя девушку, он схватил куртку с вешалки и вышел из дома. Бё не помнил, сколько времени он колесил по Осло. Вернулся незадолго до полуночи. Кристин выполнила его просьбу. На столике в гостиной он нашёл записку, что она уехала к родителям, а вещи заберёт после праздников. Смяв записку, Тарьей бросил её на пол и направился к бару. Свендсен, вставший попить воды среди ночи, нахмурился, увидев свет в доме друга. Саманта вроде бы говорила, что Кристин собиралась сегодня уехать к родителям. Что-то такое он слышал, но не заострил внимание, так как знал, что Тарьей не приедет на Рождество по запрету врачей. Может что-то случилось? Эмиль вышел в гостиную, откуда вид на соседний дом открывался пообширней и чертыхнулся, заметив на подъездной дорожке знакомую машину. Вот придурок, мало ему проблем. Его размышления прервал шум, доносившийся из дома по соседству. Похоже, что-то упало. Свендсен вздохнул и пошёл одеваться. Через пять минут он был в доме друга, где обнаружил Тарьея на диване в разгромленной в хлам гостиной, что-то объясняющего игрушечной белке и в умат пьяного. Попытка отобрать у Бё бутылку с виски оказалась более удачной попытки выдрать из его рук несчастную зверюшку. Со словами «отдай Джинни», Тарьей полез в драку, правда, быстро утихомирился, получив несчастное игрушечное животное обратно. — Что здесь происходит? — услышал он голос Саманты, которая, видимо, обнаружила пропажу своего бойфренда. — Что с ним, Эмиль? И что у него в руках? — Белочка. Как говорят знакомые русские журналисты, именно она приходит при перепое… Слышь, ты зверюга, — обратился он к игрушечной белке, которую нежно прижимал к себе, сворачиваясь калачиком на диване, здоровый почти двухметровый детина, — а я тебя помню… Саманта, увидев, что Бё угомонился, потянула Эмиля за собой, сказав, что Тарьей уже большой мальчик, справится. Они выключили свет и закрыли дверь, воспользовавшись запасными ключами, висевшими в прихожей. — Ты не знаешь, что произошло? — спросил Эмиль у Саманты, пока они шли к своему дому. — Эм-м, мне кажется, я повторяю, мне только кажется, что Кристин сегодня уехала. Совсем. — Ты говорила, что она едет на праздники. — Да. Но мне показалось… Я просто не хотела тебе раньше говорить, не хотела вмешиваться. Мне кажется, они лучше разберутся сами. «Ну конечно, они-то разберутся», — подумал Эмиль, — «а вот кто потом с Бё разбираться будет». На следующее утро Эмиль застал друга собирающимся к отъезду. Выглядел Тарьей хреново и явно не был настроен на разговор. — С наступающим, — начал всё же Эмиль. — Ага, — коротко отозвался Тарьей, сбегая вниз со второго этажа и вручая Эмилю сумку, — тебе того же, хорошо, что зашёл. Моим передашь. Можешь просто скинуть Йохе, он заедет, заберёт. Там сверху ваши с Самантой. — А, — Свендсен окинул взглядом погром. — Потом, — отозвался Тарьей, направляясь на кухню. Пока друга не было, Свендсен поднял лежавшую на полу ёлку, стремясь придать ей хоть немного вертикальный вид. В еловых ветках застрял листок. Эмиль отцепил его от ветки. Взгляд невольно пробежался по строчкам. «Прерывание беременности. Срок — три недели». Насколько Свендсен знал, Тарьей торчал безвылазно в Шушене вот уже полтора месяца. Хреново… — Объяснять ещё что-то нужно?! — услышал Эмиль голос друга и вздрогнул от его холодности. — Прости. Я не хотел, случайно получилось, — постарался оправдаться Эмиль за вмешательство в чужую личную жизнь. — Всё нормально, — смягчился Тарьей. — Не задашь лишних вопросов. Он вышел на улицу с большим мусорным мешком в руке и вскоре вернулся. — Так, холодильник я освободил и отключил. За остальным присмотрите? Когда она вещи заберет, не знаю. Я скину ей смс …потом, чтобы ключи Саманте оставила. Вроде всё. Бардак… да потом уберу. Осмотрев ещё раз окружающее их пространство, Тарьей направился к выходу. Следом шествовал Эмиль. Бё закрыл дом, загрузил вещи в багажник, забросил одну из сумок на заднее сиденье и подошёл к Эмилю. Они некоторое время постояли в молчании. — Знаешь, что в этом всём самое гадкое? — сказал Тарьей, рассматривая заснеженную улицу, — Что будь он моим, она бы сделала то же самое. Вот как можно столько пробыть вместе и так и не узнать друг друга? Эмиль не знал ответа на этот вопрос. Они снова помолчали. Потом обменялись рукопожатиями, Тарьей обнял друга и, хлопнув его по плечу, сел в машину. Взгляд Эмиля выхватил смешные уши-кисточки на заднем сиденье автомобиля. Белка… В глазах мелькнуло отражение идеи, а по губам растеклась улыбка. Возвращаясь домой и по пути набирая сообщение, Эмиль чувствовал себя если не Сантой, то его помощником точно. «А вдруг» подумалось ему, не зря же в пьяном бреду Тарьей упоминал её имя. Чем чёрт не шутит. 24 декабря. Лилихамер. Норвегия. Они столкнулись, казалось бы, совершенно случайно в предпраздничной суете. Йоханес вместе с Хеддой совершали последние покупки перед отъездом в Стрюн. Тириль, наверное, делала то же самое. Разговор зашёл о Тарьее, слово за слово… Выяснилось, что Тарьей, к сожалению, останется встречать Рождество в Шушене. Эта мысль таилась в голове Тириль весь день. То всплывая, то исчезая. Ясное, окончательное сформировавшееся решение постигло её утром, когда она встала с постели в своей небольшой квартирке и с абсолютной точностью поняла, что не хочет встречать Рождество с семьёй брата. Вспомнилось время, когда Свендсен встречался с Кайей. Тогда дружба Тарьея с Эмилем только зарождалась, и они все четверо довольно часто общались. Эти тёплые отношения сохранились и потом. И только когда у Тарьея появилась девушка, Тириль поняла, что ей хотелось быть ему больше чем просто подругой по команде. «Что ж, я просто поддержу хорошего друга», — подумала девушка, собираясь в дорогу. Найти его коттедж оказалось довольно легко. Затаив дыхание Тириль постучала в дверь и громко закричала «Сюрприз», как только дверь открылась. Тарьей явно был удивлён и немного смущён появлением девушки. Они поболтали о том, о сём. Тириль пожаловалась на неудачи сезона, Тарьей грустно пошутил о том, что у неё хотя бы есть о чём жалеть. Выпили горячего чаю с домашним печеньем, что привезла Экхофф. Визит подходил к концу, но уходить ужасно не хотелось. — Я помою посу… — Нет, я сам… Они поднялись одновременно. Тириль сделала шаг к столику, Тарьей туда же. Столкновение было неизбежно. Его руки в качестве поддержки оказались у неё на талии… Короткое мгновение… спустя которое они уже безудержно целовались. Тарьей спустился вниз, оставив Тириль наверху. Девушка ушла в душ, а он решил всё же прибраться внизу. Жалел ли он о произошедшем? Скорее всего, нет. Ему, необходимо было сбросить напряжение, как эмоциональное, так и физиологическое, был нужен этот всплеск эмоций и гормонов в крови. Вопрос в другом: как произошедшее воспримет Тириль. Начинать новые отношения, самое последнее, что сейчас собирался делать Тарьей. Чистая физиология. И именно это ему предстояло объяснить девушке. Когда он уже унёс кружки на кухню, раздался стук в дверь. Бросив взгляд на часы, Тарьей отметил, что время уже перевалило за полдень. Навряд ли это Йоха. Брат уже должен был уехать в Стрюн. Открыв дверь и смотря на девушку, стоящую перед ним, Тарьей готов был продать душу дьяволу за то, чтобы этим кто-то оказался его брат, мама, да кто угодно, хоть сам король Норвегии, только не она, только не сейчас. Она настороженно на него смотрела своими зелёными глазищами, а он молчал. Поэтому ей пришлось начать разговор первой. — Эм-м, привет. С Рождеством! Мы тут с Тари приехали навестить свою подругу, — Джинни вынула руку, которую всё это время держала за спиной, и Тарьей увидел белку, почти копию той, что сейчас лежала в кресле у камина. — Как у вас дела? Ты примёрз что ли, Та… — Тарьей, а ты не подскажешь где можно… — голос Тириль затих у него за спиной. — Ой, я не знала, что у тебя будут гости. Джинни наклонилась в сторону, выглядывая из –за Тарьея, и парню ничего не оставалось сделать, как отступить в сторону. Повернувшись, он чуть не застонал в голос, увидев Тириль одетую лишь в его футболку. Взгляд Джинни изменился, так же, как и выражение лица. Исчезла радость, открытость, исчезли вообще все эмоции. Точно также она смотрела на него, когда они виделись в последний раз в Италии. — Не волнуйтесь, я уже ухожу. Просто немного ошиблась…домом, — фразу она договорила, уже переведя взгляд на Тарьея. Тириль молча поднялась наверх. Они оба проводили её взглядом. — Извини, не хотела помешать. — Джинни, ты не… — Держи, — девушка перебила его, так и не дав договорить. Тарьей и моргнуть не успел, как у него в руках оказалась белка, а Джинни уже сделала шаг назад. — Ты говорил, что он приносит мне удачу. Пусть он останется у тебя. К тому же, этот вредина всё время скучал по Джинни. Ему у тебя будет лучше. Скучать не придётся. — Джинни, я могу всё объяснить. — Зачем? И что ты можешь мне объяснить? Что я не вовремя приехала? Я это и без объяснений поняла. Что эта девушка отнюдь не твоя Кристин? Это весьма заметно, даже для такой дуры, как я. — С каждым словом девушка отступала на шаг назад. — Тарьей, ты прости… но дружбы у нас не выходит. Вот никак. Я пойду. — Джинни! — И не стой ты, в конце концов, на холоде. Ты же болеешь. А, да, совсем забыла: счастливого Рождества, — голос девушки к этому моменту звучал совсем глухо. Она в последний раз взмахнула рукой в варежке и, развернувшись, побежала по дорожке. Тарьею ничего не оставалось, как закрыть дверь. На верхней ступеньке лестницы стояла Тириль. — Мне кажется, будет лучше, если я сейчас уеду, — произнесла Экхофф, хотя в её словах был оттенок вопросительности. — Да, так действительно будет лучше. Девушка снова ушла и через некоторое время спустилась полностью одетая. — Прости, — обратился он к ней. — То, что между нами произошло. Нет, ты не думай, я не жалею, ни в коем случае не жалею. — Успокойся, — девушка посмотрела на него мягким взглядом, — давай договоримся о том, что это был секс по дружбе. — И больше такого не повторится, — утвердительно и с долей облегчения, что Тириль так всё восприняла, ответил Тарьей. — Как скажешь. Милая игрушка, — усмехнулась девушка, кивая на белку в его руках. (Женя) Я выбежала на дорогу, и некоторое время шла, не разбирая, куда иду. Потом мозгов хватило позвонить Марион, которая и привезла меня сюда. Пришлось остановиться и объяснять, где я нахожусь. Она забрала меня минут через семь. И только сев на заднее сиденье её автомобиля, я дала волю слезам. Я не знаю, на что я надеялась, приезжая сюда. Просто хотела поддержать друга, говорила я себе, сидя в самолёте Москва — Осло. СМС-ка Эмиля застала меня в Москве. Я досрочно сдавала сессию. Двадцать четвёртого и двадцать пятого были как раз дни между назначенными мне экзаменами, а потому я решила ответить на просьбу «агента 007» и поддержать «одного хорошего знакомого». «На что я надеялась дура?» — в который раз задала я себе вопрос, размазывая слёзы по щекам. «Мало тебе было Италии?» Мало, тут же дала я себе ответ. Видимо, очень мало. Мне просто хотелось его увидеть. «Увидела? Радуйся». Слёзы не переставая, катились из глаз, и я уже устала размазывать их по лицу. Хотелось уменьшиться в размерах, стать маленькой и незаметной. И я свернулась калачиком на заднем сиденье. Марион бросала на меня встревоженные взгляды. Остаток дня я провела в доме её семьи в Лилихамере, занимаясь тем, что удаляла все его письма и смс-ки. Он звонил. Увидев его номер в первый раз, я снова чуть не разревелась. Спасла Марион, разразившись таким отборным норвежским матом, что я замерла, впрочем, как и все присутствующие в этот момент в гостиной. Рано утром, когда все ещё спали, я встала и вызвала такси. Марион постоянно зевая и чертыхаясь, спустилась вместе со мной вниз. — Слушай, — обратилась я к девушке, — а приезжай ко мне на Новый год. К нам Каролина прилетает. В ответ на это Марион выгнула бровь. — У них с Алеком всё так серьёзно? — Ага, — кивнула я. — Он, кстати, у неё Рождество встречает. — Ну, хоть у кого-то, — прокомментировала Марион. — Ага, — снова отстранённо — заторможено согласилась я. — Так что ей поддержка не помешает. — Слушай, — протянула Марион, — а у тебя ещё братья есть? Может и мне свезёт. — Свободных нет, — вздохнула я, — только Гошка, но он маленький. Так приедешь? — Я подумаю, — Мари поёжилась и поплотнее закуталась в кофту. — Если надумаешь — звони. Я Сашку предупрежу, они тебя захватят. И Мари… не говори, пожалуйста, никому, что я вчера… — Могила, — кивнула Мари. Подъехало такси. Мы попрощались. Спустя пару часов я проходила регистрацию в аэропорту Осло. Реветь больше не хотелось. Осталось безразличие и усталость. *** Вот так в один предрождественский день произошло осознание нескольких истин. Судьба осознала, что нельзя перекладывать на плечи других свои обязанности. Даже накануне Рождества, даже когда дел невпроворот. Память осознала, что ты можешь просчитать свои действия буквально до миллиметра, до секундочки, а вот действия других нет. Да и как она могла предугадать, что в то время как она вела Женю навстречу своей второй половинке, её подруга Совесть в этот момент будет делать всё, чтобы эта встреча не состоялась. Ведь было только 24 декабря, а день Х был намечен на 25. Впрочем, день, по правде говоря, для некоторых оправдал своё название. Х…й было уже некуда. Тарьей Бё, сидя в Рождественский сочельник с бокалом вина перед камином в компании двух рыжих белок, в полной мере осознал правоту слов итальянца Тони. Он, правда, до сих пор не был уверен, что Джинни любит кофе с молоком, а вот в то, что эта девушка ему далеко не безразлична осознал. Как и то, что шансов что-либо изменить у него, скорее всего, нет. Он звонил ей, не переставая, но его звонки тут же сбрасывались. И не нужно обладать повышенным IQ чтобы понять, что его номер занесли в чёрный список. Евгения Дёмина осознала, что только такая идиотка как она может столь долгое время убеждать себя в дружеских чувствах к парню, которых и не было. Ей вспомнилось каждое мгновение, проведённое с ним рядом, каждое слово, каждая улыбка, каждый поцелуй… Один, всего один и два несостоявшихся. А вот блондинке повезло больше. Интересно, где же его «любимая» Кристин? Вторым осознанием для Жени явилась правота Марион. Все они козлы. Эмиль в первую очередь. Радуется, наверное, удачной шутке. Только над кем он шутил? Кого ещё направил «поддержать» друга? А Совесть… Совесть, смотря на все последствия их с Памятью несогласованных действий и слушая как Судьба просто рвёт и мечет, вышагивая перед ними по комнате, осознала, что у неё тоже есть…совесть. Только всем вышеназванным это уже вряд ли как-то могло помочь.