Игра без правил

Тридцатое декабря 2016 года. Уфа. Сидя на подоконнике в своей комнате, которую на эти праздники делила с Марион, всё-таки решившую приехать, я рассматривала кружившиеся за окном снежинки. На улице ребята устроили игру в снежки, и один снежный комок ударился в стекло, заставляя меня вздрогнуть. Я перевела взгляд вниз и улыбнулась Сашке. Он возился с младшим, Денькой, в то время, как старший, пятилетний Мишка или Михэль, как звала его Тея, активно барахтался в снегу. Взгляд выхватил Лешего, который как мог, закрывал грудью свою девушку от снежных атак близнецов. Каролина пока ощущала себя немного зажатой, отмалчивалась и постоянно везде ходила, не выпуская Лёшкину руку. Даже познакомившись с родителями и убедившись, что её здесь не сожрут заживо, девушка всё равно комплексовала. Спасало присутствие Теи и Марион, «своих» так сказать, да и мои племянники разряжали ситуацию. — Вот никогда бы не подумала, что это так смотрится со стороны, — раздался за моим плечом голос Инки, девушки одного из близнецов — охламонов, а именно — Пашки. — Что смотрится? — уточнила я. — Ну, вот это, — Инна кивнула на стекло, вернее, на то, что происходило по ту сторону. — Меня тоже так вот привели за ручку? — А ты не помнишь? — удивилась я. — Как ты гордо прошествовала в этот дом, ведя за собой Пашку, как агнца на заклание, и во всеуслышание заявила «Вот мой парень и я его люблю»? — Чё ты гонишь? — меня толкнули в плечо, и я рассмеялась, слыша знакомые словечки из лексикона брата. Впрочем, Инка всегда была такой… активной, креативной, эффектной и … конкретной. — А хотя, — улыбнулась Инна, — я тогда была в таком страхе перед знакомством с мамой Ритой, что вполне могла перед визитом и тяпнуть стопку для храбрости. — Ты? Боялась маму? — Я. Вашу маму. Ну, не папу же, в конце концов. Дядя Витя вообще, очаровашка, после деда Саши, конечно. И самый главный аргумент — он не умеет стрелять из винтовки. — Ты в этом уверена? — усмехнулась я. — Что? Научился? Это он, наверное, к знакомству с твоим парнем готовится. — Долго ждать придётся, — буркнула я, отворачиваясь к окну. — Ну да, с твоим характером быстрее Гошка женится. — А Дашка тоже перед знакомством с нами страх в алкоголе топила? — спросила я про девушку второго близнеца, стремясь перевести разговор с неприятной для меня темы. — Не знаю, но, скорее всего. Ты помнишь, как она трещала без умолку? Явно была под мухой. — Неужели мы такие страшные? — задумчиво спросила я, выводя невидимые узоры на стекле. — Да не страшные вы, — успокоила меня Инна, — просто …много вас. И как будто приходится проходить тройную линию обороны. Сначала меня познакомили с тобой и Лёшкой, потом с родителями, затем с бабушками-дедушками. — Ну, первые два укрепления Лина преодолела. — Ага, а завтра как наша бабушка Таня брякнет что-то типа «Опять варяжка на нашу голову». — Уже переживает, — догадалась я. — Она даже нам позвонила. А слушай, это идея. — Какая, — вздохнула я, чуя, что ничем хорошим это не грозит. — Немного разрядить ситуацию. Твои родители ведь сегодня уезжают к старшим Дёминым поляну готовить? Я кивнула. Новый год мы собирались встречать в деревне у деда. Там и дом побольше, способный вместить кучу приехавшего на праздники народа, и лошадки, что особо порадует мелких и лыжи… Гошка уехал уже вчера. Сегодня туда собирались отец с мамой вместе с внуками и бабушкой Леной. А мы оставались в городе до завтрашнего утра. — Ребята хотели сегодня потусить, повидаться с друзьями, — продолжала между тем Инна. — Ну и пускай идут, а мы устроим маленький девичий шабаш. Ну, знаешь, как в кино: с пижамами, горячим шоколадом, печеньками и девичьими секретами. Глядишь, и расслабится девочка. Ну что ты постоянно хмуришься? — В данный момент меня смущает слово «шабаш». Оно как-то больше тяготеет к танцам в неглиже и водке, чем к пижамам и шоколаду. — Одно другому не мешает. И потом, девичьи –то секреты остаются, м? — меня снова толкнули в плечо. — Так, нечего тут думать. Я всё устрою, а ты сидишь и помалкиваешь. Я ещё раз повторяю, для особо совестливых и тормознутых: сдашь меня Лешему, скажу Пашке, кто приделал ноги его коллекции футбольных карточек. — Нашла чем грозить, это было при царе Горохе. Он уже, наверное, и думать забыл. Инка сделала суровое лицо и, уперев руки в бока, напомнила «для забывчивых». — Всего лишь два года назад именно ты в порыве сделать всю планету чистой, и решив начать с этого дома, выбросила коробку с футбольными карточками, которые Пашик собирал с того момента, как осознал что такое футбол, посчитав их хламом. — А ты при этом присутствовала. — Выбрасывала ты. И не спорь. Нанесла такую травму брату! — Евгешь, ты опять поцапалась с кем-то из ребят? — вклинилась в наш разговор мама, заглядывая в комнату. Я показала Инке кулак, бестия в ответ показала язык и ретировалась. — Я ни с кем не цапалась. Почему в этой семье все считают меня несовершеннолетним ребёнком, который даже младше Гошки?! — Прости, роднуль, — мама подошла ко мне и провела по плечу в успокаивающем жесте. — Я не хотела тебя задеть. Ты просто… нервная какая-то приехала. Не скажешь маме, что тебя так беспокоит? — Всё нормально, ма. Тебе просто кажется. — Ладно, — грустно улыбнулась мама, — давай пока что согласимся, что мне это только кажется. Кстати, в этой суматохе забыла сказать, к тебе Денис заходил позавчера. — Чего хотел? — я повернулась к окну, не желая видеть пристальный мамин взгляд. — Наверное, поговорить. Немного странно, правда? — Что странно, мам? Что поговорить хотел? — Что не смог тебе позвонить. Или что вы с ним так и не увиделись в университете. — Некогда было. Всё нормально, мам, я ему перезвоню. «Когда-нибудь, в следующей жизни. Когда он перестанет быть мудаком, а я фригидной стервой». — … может быть? — Прости, что? — Евгения, ты где скажи на милость витаешь? Я говорю, как такое может быть, что мой сын начинает серьёзные отношения с девушкой, а его семья об этом ни каким образом не оповещена?! — Мам! Ты говоришь так, как будто он уже женился и просто поставил вас об этом перед фактом. Смею напомнить тебе, что Сашка практически так и сделал, представив вам Тею как свою невесту, а Пашку вон вообще Инка на буксире сама притащила! Так что Леший просто лапулечка по сравнению со старшими. — Это совершенно невозможно, — вздохнула мама. — Почему всякий раз как я начинаю разговаривать с вами о серьёзном и личном, вы оба уходите в глухую несознанку?! Разве так сложно было просто позвонить или намекнуть «мамуль, у меня появилась девушка. Зовут Каролина. Она из Норвегии». Мы хотя бы настроились. А то позвонил за два дня до вашего приезда. Я встала с подоконника и приобняв маму направила её к окну. — Мам, у Лешего появилась девушка. Зовут Каролина. И как-то так сложилось, что она из Норвегии. Передай, пожалуйста, бабушке Тане, что это не противоречит закону и по Уголовному кодексу преступлением не считается. Мы уже в случае с Теей всё это выяснили. — Нет, — всплеснула мама руками, — с вами совершенно невозможно разговаривать. Ильичу нужно поставить памятник при жизни и прибавить зарплату за вредность: столько вас выдерживать. — А мы и доплачиваем, — пожала я плечами. — С каждых призовых.- Я поцеловала маму в щёку. — Да нормальная она девчонка. — Ага, — кивнула мама, смотря в окно. — Живёт только в Норвегии. А это от нас аж… Мама замолчала, видимо подсчитывая километры, а я невольно согласилась с ней. Не из-за километров, из-за населения. Вообще-то население Норвегии меня вполне устраивало, кроме одного экземпляра, который прочно обосновался в моих мыслях и портил настроение. Я тихонько вздохнула. Мама вслед за мной. Похоже, со счёта сбилась. — Пошли сумки собирать, партизанка, — усмехнулась мама, утаскивая меня за собой. Эх, хорошо быть дома! (Пять часов спустя.) Эх, хорошо пить дома! Хочешь, притащи из холодильника всяких вкусняшек, совершенно забесплатно, хочешь, залезь с ногами на диван. Что я собственно и сделала. Инка претворила идею в жизнь, при поддержке Теи. Моя невестка просто ухватилась за мысль о девичнике. — Я вообще, не жалуюсь, но если честно немного устала, — пояснила она мне, когда я отметила её энтузиазм. — Последние месяцы были напряжёнными. Мы с Алексом (так Тея именовала моего брата Сашку) просто разрывались между работой, мальчишками. Я так давно не сидела вот так, в хорошей компании, без забот. Сначала выпили за знакомство в общем, потом за знакомство с Каролиной конкретно. Третий тост предложила Марион: за русское гостеприимство, и узнала традицию русских третий пить за любовь. В общем, чтобы уважить всех, третьих тоста было два. Дашка прошлась по поводу того, что в семействе Дёминых теперь моя очередь устраивать личную жизнь. — Да не волнуйтесь вы так. Она уже практически на полпути (норв.), — улыбнулась Марион, салютуя мне очередной налитой стопкой. Алкоголь уже затуманил мозги, судя по всему не только мне. — О кей, Гугл, ты чего зависла? Мари нам очередной тост произнесла. Озвучь его общественности, — обратилась ко мне Дарья, прося о переводе с норвежского. — Мари спросила, а за что у нас пьют четвёртый, — попыталась я выпутаться из ситуации. — В России испокон веков четвёртый пьют за мужиков, — объявила, поднимаясь Инна. — Давайте, за любимых нами мужчин. Ти, переведи, а то у Женьки сбой в системе пошёл. Блин, Женёк, а ты за кого пить- то будешь? Тея, которая вот уже восемь лет как постигала великий и могучий, озвучила фразу на норвежском, бросая на меня заинтересованные взгляды. Я задумалась и поставила рюмку на стол. — Ты чего? — удивилась Дашка. — Не буду я пить, — пожала я плечами. — Мужики козлы. На меня уставилось всё наше женское сообщество: Теа, Инна, Даша, Каролина, Марион, и Полина. Полина — дочка Ивана Ильича. Старше меня на четыре года, она также как и я, полтора года назад покинула спорт. И возвращаться не собиралась. Мы раньше довольно часто пересекались, но не скажу, что были дружны. Полина была подругой Инны. Собственно так Инна и познакомилась с Пашкой. Он порой забегал к нам с Лешим на тренировки, а Инка к Полине. И сегодня она дополнила нашу женскую компанию, пока мои братья встречались с друзьями в баре. Именно Поля поддержала меня в этом протесте. — Нет, так нельзя, — возмутилась Дашка. — Вы конкретизируйте тогда. — Мой бывший — козёл, — твёрдо сказала Полина. Наши взгляды пересеклись. Я понимала, о ком она говорит. История тогда вышла весьма грустная. Полина забеременела, а её парень настоял на аборте. Иван Ильич… Иван Ильич, когда узнал, сделал большую ошибку, в качестве утешения сказав, что может всё и к лучшему и Полине нужно продолжать карьеру в спорте. У Польки случился срыв, Ильич с женой тогда дежурили у неё в больнице, а я оказалась в Контиолахти одна. Насколько я знала, отношения у Полины с отцом до сих пор были сложными. Общественность тем временем повернулась ко мне, за конкретикой. — У тебя тоже бывший? — И бывший, — вздохнула я, — и не бывший. Население замерло, а до моего затуманенного стопками алкоголя сознания дошло, что я сболтнула лишнего. — Не бывший — это настоящий? — уточнила Теа. Я отрицательно покачала головой. — Будущий? — по-прежнему не понимала Теа. — Мать, — Инна вручила мне мою стопку, — ты давай просто выпей и определись. Мы выпили. — Ну? — Бывший — козёл, — решила я. — А не бывший? — требовала разъяснений Дашка. — А не бывший — кобель. — Опасная формулировка, — вздохнула Инна. Теа продолжала переводить всё с русского на норвежский, и соответственно обратно. — Постой, — подала вдруг голос Каролина, и этот факт отбил дар речи у остальных, так как до сего момента девушка говорила мало, предпочитая молчать. — Что входит в значение слова кобель? Особь мужского пола? — Особь мужского пола, которая не пропускает ни одну особь женского пола, — дала определение я. — То есть, Казанова? — уточнила Каролина. — То есть, бабник, — конкретизировала я. — То есть козёл, — подвела итог Марион. — Твой парень, пока вы встречаетесь, ухаживает за другими? В смысле изменяет тебе? — не сдавалась Лина. Теа радостно перевела всё с норвежского на русский. Зашибись, подумала я, увидев заинтересованные лица девчонок. И как быстро данная информация дойдёт до остального семейства? — Он не мой парень. И мы вообще с ним не встречаемся. — Тогда какие к нему могут быть претензии? — развела руками девушка Лешего. — А тогда какого хрена он ко мне подкатывал? — разозлилась я. — А ты ему отказала? — так же вошла в азарт Каролина. -А должна была в объятья упасть? У него, между прочим, девушка, как он говорил, любимая есть. А он с другой при этом переспал! Переводчик был «на высоте». Тее нужно в посольство устраиваться работать. Возглас «Он с тобой переспал?!» раздался одновременно на русском и норвежском. — Ну почему именно со мной?! — Ну, да, — поддакнула Дашка, — Почему именно с ней? Она же его продинамила. — Стоп, — остановила дискуссию Инка, — тут надо выпить, иначе не разберёмся. — А может, хватит? — тихонько внесла предложение Полина. - Ты эти стопульки видела? Чё нам с них будет? — возмутилась Инка. — Да-аш, разливай. — За что пьём? — оживилась Тея. — Чтоб … козлам… весь следующий год … с интимом не везло? — аккуратно сформулировала Каролина. Инка на это пихнула меня в плечо, благодаря чему я вылила на себя практически половину содержимого стопки, и громко прошептала, кивая на Лину «Я ж тебе говорила, подействует». — Конечно, подействует, — сказала Дашка, не поняв о чём мы, — девичий заговор и не то может. О, а вот и до шабаша уже недалеко. — Короче, чтоб у них не стоял, — объявила Марион и опустошила свою стопку. Я с интересом посмотрела на Тею, в ожидании перевода. — Согласна, — поддакнула невестка, ехидно улыбаясь мне в ответ. — А ты знаешь, у парней в вашем возрасте, такое бывает, — вздохнула Дашка. — Между прочим, твой братец не сразу перевоспитался. Он на первом курсе тоже кобелина кобелиной был, пока мы встречаться не начали. Я потом от него его бывших девиц знаешь, как долго отваживала? — Ой, вот только не надо о личной жизни братьев. Пожалейте мою детскую психику. — Короче, — Инка хлопнула меня по плечу, — парни же взрослеют, ну по мозгам в смысле, позднее нас. Молодой он у тебя ещё, подожди немножко. Перебесится. Тея продолжила играть в переводчика. Полина задумалась, Дашка согласно кивнула, Марион хмыкнула, Каролина за каким-то фигом долила в свой бокал с лимонадом пива. Я психанула. — Охереть, перебесится он. — А мне всё это время что делать? У моря погоды ждать?! Молодой! Как же! Седина в бороду, бес в ребро. — Ну, с сединой я жутко преувеличила, но меня уже понесло. — Да ему тридцатник не сегодня завтра стукнет! А он всё молодой?! — В смысле тридцатник?! — прищурилась Инка, мне кажется даже протрезвев. — Он что, старше Алекса?! — процесс трезвости, похоже, перекинулся на Тею Нужно срочно это исправлять. — Ты замутила с мужиком старше тебя на одиннадцать лет?! — подключилась Дашка. — Если быть точной, на девять… А давайте выпьем…за что — нибудь. В кармане зазвонил телефон. Фу-ух, я просто почувствовала, как радостная улыбка разъезжается по лицу. — Даш, наливай, я сейчас. Я перелезла через спинку дивана, чуть не свалившись, и продефилировала косенькой походкой по направлению к кухне. И только там, усевшись на стул и облокотившись спиной о стену, вытащила телефон. Улыбка немного съехала. «Агент 007». А этому что нужно? Выяснять особо не хотелось, поэтому я приняла вызов и сходу, не дожидаясь «Здрасте», сказала то, что думаю. Тридцатое декабря. Осло. Норвегия. Саманта как обычно приволокла их на вечеринку. На это у неё всегда были неоспоримые аргументы: «Это полезно для работы» и «Будет весело». Не знаю как в качестве полезности, но вот весело Эмилю здесь ни разу не было. Походив среди гостей, большую часть которых он не знал, Свендсен поискал глазами Саманту. Девушка разговаривала с какой-то парой, видимо «полезных для работы» и лишь помахала Эмилю. Вздохнув, Свендсен вышел из общей залы и уселся на диванчик в небольшой галерее. Ему было скучно. Если бы Тарьей был в городе, они бы обязательно что-нибудь замутили. А так… Друг звонил буквально накануне. Он всё ещё был в Шушене, бесился от долгого простоя и неясности, и вообще был на нервах. Из чего Эмиль сделал вывод, что Джинни никак не отреагировала на ту его СМС-ку. А он так старался, слова подбирал, чтоб затронули. Неужели ошибся в отношении этих двоих? Свендсен посмотрел на телефон, что на автомате крутил в руках. У него ведь есть весьма хороший повод для звонка: наступающий Новый год. Поздравить с праздником… а там, слово за слово, может что и узнает. Один гудок. Второй. На третьем на звонок ответили. — При. — Иди на х… (англ.) — Что? — опешил Эмиль. — Я, наверное, ошибся… — Нет, нет, нет, — поспешила ответить Джинни, только голос у неё был какой-то заторможенный, — ты не ошибся, потому что я, Дёмина Евгения Викторовна посылаю тебя Эмиля Хегле Свендсена на Х… И тебя, и друга твоего лучшего и брата друга, то есть… в общем Йоханесу тоже можешь пожелать счастливого пути на данный Эверест. Вам всем троим туда очень даже по пути. Идите все на Х… Эмиль опустил руку и посмотрел на телефон, как будто у него на глазах он превратился во что-то диковинное. — Извините? — Раздался в этот момент ещё один женский голос, на этот раз вполне внятный и отчётливый. Как ни странно на норвежском. Но Эмиля, после услышанного, уже вряд ли можно было удивить. Он снова поднёс трубку к уху. — Вы слушаете? — Да. — Я хотела бы извиниться за Женю. Она сейчас… не совсем понимает, что говорит. — Это я-то не понимаю? — раздался голос Джинни где-то на дальнем фоне, — я всё прекрасно понимаю. Я даже поняла, почему ты, Тея, нормальная такая норвежская девушка, вышла замуж за нашего Сашку. Да потому что у вас там, в Норвегии, все мужики каа-азлы. А эти трое ещё и конкретные мудаки. Один спит с кем попало, второй просит меня поддержать первого. Охереть, да? Он там имеет часть норвежской сборной… женской… а я его поддерживай. Типа… молодец. Вперёд. Действуй! А третий… третий, похоже, не в курсе о подвигах первого. Такой мальчик одува-а-анчик. -Эммм, — вклинился в разговор женский голос, как Эмиль понял, какой-то Теи, — а вы можете сказать, кто вы из этих троих? — Ну… — задумался Эмиль, — судя по всему второй. — На счёт вас не знаю, а вот первого пошлите на Х… ещё и от моего лица. — А вы простите, кто? — продолжил Эмиль сюрреалистический разговор. — А я её невестка, жена брата. — Вы можете объяснить, что там у вас происходит? Если вам не сложно, конечно. — Не сложно. В данный момент мы пытаемся … извините, но мне тут запрещают дальше разговаривать… И просят передать, что козёл белке не товарищ. Что?.. Хорошо, хорошо. И ещё, просят передать что вы были правы и какой-то Белк Т действительно… Что?! Я не буду это говорить! — Господи, какая стеснительность… Эмиль! А ты был прав. Он реально мудак недое… (норв) На этом связь прервалась. Эмиль сидел мрачнее тучи и рассматривал свой телефон. Он сейчас мало что понимал. А если честно, то вообще ни хрена не понимал. Чего Джинни на него так ополчилась? И при чём здесь Йоханес. А ведь фигура младшего Бё не первый раз всплывает в их с Джинни разговоре. И не похоже, чтобы Дёмина испытывала к нему симпатию… Козёл белке не товарищ… Белк Т… Белка… В последнее время он видел только одну белку — у Тарьея в руках и чуть не схлопотал за неё по физиономии. И Бё отчего-то упорно именовал её Джинни. Хотя в его тогдашнем состоянии всё возможно. Джинни похоже тоже сейчас не в лучших кондициях… Не нравилось всё это Эмилю, ой как не нравилось. И очень интересно было узнать с каким таким «кем попало» спит его лучший друг. Нет, Свендсен был против вмешательства в частную жизнь, абсолютно против. Он был только за ясность, и иногда за справедливость. Первого ему сейчас очень не хватало, а второе весьма беспокоило. А всё потому, что Эмилю Хегле Свендсену очень не нравилось когда его посылали на х… И если ему самому было невдомек, почему его отправили по данному адресу, то может быть его «попутчики» в курсе. А потому он быстро набрал следующий номер. — Рыжий, а скажи — ка мне, пожалуйста… Новогодняя ночь. Где-то под Уфой. Женька закончила петь, а через некоторое время стихли и звуки гитары. Семья ещё посидела немного за столом, а потом начала разбредаться. Первыми пошло к себе старшее поколение. Потом Саша и Теа ушли проверить свою ребятню и больше не спустились. Пашка с Петькой вместе со своими девчонками отправились чудачить на улицу, прихватив с собой Лёшку с Каролиной, а также подругу Жени. Отец, бросив выразительный взгляд на Женьку, сидевшую на ковре у дивана и перебиравшую струны, отправился к себе. — Иди уже, — рассмеялась Женина мама, Маргарита Георгиевна, тепло глядя на мужа, — как-нибудь пойму, что делать. — А что нужно делать? — отмерла Женя, когда мать подошла к ней, перед этим подложив несколько поленьев в камин. — Давай я помогу, мам, посуду помою, уберу. — Успокойся, — Маргарита Георгиевна забралась с ногами на диван, и, облокотившись на подлокотник, привлекла дочь. — Ты можешь просто посидеть со мной и не дёргаться от каждого заданного вопроса? — Могу, — Женька опёрлась спиной на диван и позволила матери перебирать ей волосы. Та сразу же стала заплетать косички. — Ма-а-ам, они и так кудрявые, — протянула Женька, но отстраняться не стала. — Прости, — усмехнулась мама, — мне этого так и не хватило. А у Сашки снова мальчишки. — Какая жалость, — шутливо вздохнула Женька, — опять всё сошлось на мне. Пару минут они просто молчали, наслаждаясь теплом камина и этой близостью, которая может быть только у матери и дочери. — Как самочувствие после вчерашнего? Наворотила Инна дел, да? Вот всегда она с шашкой наголо. — Да нет, — усмехнулась Женька, — всё нормально. Наверное, это мне и было нужно. — Напиться? — Да, напиться и перестать думать. — О ком-то? — О ком-то, — согласилась Женя, смотря на огонь. — Что, уже разведка фронта донесла? — Не-е-ет, не волнуйся, — рассмеялась мама, — в вашем стане партизан предателей нет. Так это из-за Дениса ты такая нервная? — Что? — Женька повернулась и удивлённо уставилась на мать. — Так ты знала? — спросила Женя, возвращаясь в прежнее положение. — О вас с Денисом? Родная, если ты что-то мне не говоришь, то это не значит, что я об этом не знаю. — Леший сдал? — Ты сама-то веришь, в то, что сказала? Я же говорила, что Денис приходил, думал, что ты уже приехала, хотел с тобой поговорить. Вот я из его сумбурного монолога и прикинула, что к чему. — Обиделась? Ну… из-за того, что не сказала. Маргарита Георгиевна пожала плечами, а потом спохватилась, поняв, что дочь не видит этого жеста. — Нет… Я уже поняла, что если мои дети не знакомят меня со своими избранницами, ну или в твоём случае избранником, то значит, это несерьёзно. Значит, это не тот человечек. — А папа твой человечек? — Абсолютно. — Мам, а как ты это поняла? — Женя повернулась к матери и заглянула ей в глаза. — За что ты полюбила папу? — Не знаю, — снова пожала плечами Маргарита, а затем рассмеялась, — серьёзно, до сих пор не знаю. Как пойму — разведусь. Женя нахмурилась. — Понимаешь, родная, — Рита потянула дочь за руку, усаживая на диван рядом с собой и приобнимая. — Я не могу определить и никогда не могла, за что я полюбила и сейчас люблю твоего отца. Люблю и всё. Просто он мой. — А как понять, что он твой? — Вот возьмём Дениса. Он — твой? — Нет, — тут же покачала головой Женя, — не мой, абсолютно. — Вот видишь. Женя задумалась и легла, положив голову матери на колени. Маргарита Георгиевна снова запустила руку в отросшие буйные кудри дочери. — Если ты спросишь меня что-то о нём, — начала вдруг говорить Женя, — то я мало что могу рассказать. Из Жениной интонации Маргарита Георгиевна тут же поняла, что речь пошла не о Денисе. — Вот иногда думаю об этом и понимаю, что я о нём ничего не знаю. И в то же время, с первого момента было ощущение, как будто мы давно знакомы. Не в смысле, как иногда говорят «как будто знали друг друга тысячу лет», нет, я сейчас об уровне общения. Мне с ним … легко. Легко смеяться, дурачиться, говорить обо всём, что меня волнует, даже злиться, обижаться и ругаться легко. Как будто я действительно это делала всю жизнь. И в то же время с ним так сложно. Потому что я не знаю, что он думает, что любит, что ненавидит. И… почему он так поступает… Женя повернулась и посмотрела матери в лицо. — И как мне дальше быть, мам? — Он тебя обидел? Женя снова повернулась на бок, смотря на камин. Маргарита уже готова была прервать затянувшееся молчание, как Женя снова заговорила. — И да и нет. — И как это понимать? — Он мне ничего не должен. Нас даже и друзьями назвать можно с большой натяжкой, но когда я вижу его с другой, мне становится ужасно больно и обидно. — Обидно, что эта другая не ты? — Маргарита Георгиевна улыбалась, но когда Женька вновь повернулась, тут же убрала улыбку с лица. — Ага… Это так глупо, мам, да? — Нет, — совершенно серьёзно ответила мама. — Испытывать такое не глупо. — И что мне теперь делать? — Не знаю, и никто в мире не знает, кроме тебя самой. — А если я тоже не знаю? — Значит, узнаешь, — успокоила мать дочь, целуя в волосы. — Обязательно узнаешь. Надо же, моя девочка влюбилась… — И совсем я не… — Женя вдруг замолчала, переставая отрицать. — Глупая, — улыбнулась мама, — и чего бояться? Неужели любить так страшно? — Не знаю, — пожала плечами дочь, — пока это обидно и больно. Только бабушкам не рассказывай. — Не расскажу, вот честное лешинское не расскажу. Женька рассмеялась вместе с матерью. — И долго вы его пытали? — Долго. Целым блюдом с пирогами, оладьями, и ещё тёть Светиным вареньем. — Вишнёвым? — Вишнёвым. Женька вздохнула. — Надо же какая жестокость. — Ага, — согласилась мама. — Его Каролина спасла. Хорошая, кстати, девчонка. Пообещала бабушке Тане научить её солить рыбу по семейному рецепту. Так какой он? — Он… немного сумасшедший. — Уже хорошо. — Это почему? — нахмурилась Женя. — Тебя нормальный не выдержит. За окном замелькали искры фейерверков, а мать и дочь продолжали сидеть в тёплой комнате, делясь своими секретами, совершенно не подозревая, что за три с половиной тысячи километров один «немного сумасшедший» парень рассказывает своему брату о «упрямой русской девчонке», что не на шутку его зацепила. *** «Ну вот» — подумала Судьба, — «хоть что-то начало выравниваться. А оно всегда так, человеческие судьбы ведь в одночасье не связываются, а если и связываются, то такие нити быстро рвутся. Здесь нужно осторожно, не спеша. Чтобы прочно, чтобы на совесть». Кстати о Совести? Как там она? А Совесть вместе с Памятью трудились, не смотря на новогоднюю ночь. Одна в Осло, другая в Уфе. «Пора и мне на работу», спохватилась Судьба, а то совсем забылась я тут со сверхурочными. Так, что там у нас по списку? Судьба заглянула в ежедневник текущих дел, который составляли для Судьбы её помощники. Опять соединение судеб. Стоп… Кто?! Японский городовой! Эмиль Хегле Свендсен наверное подобрал бы выражение покрепче, особенно если бы узнал, что именно его имя и значилось в судьбоносном списке.