_____
В зале на первом этаже трактира было уже битком. Собрались гости людской столицы и завсегдатаи из местных — торговцы да ремесленники, позакрывавшие лавки после трудового дня и пришедшие отужинать. Отовсюду слышалось хлюпанье напитками и чавканье едой. В воздухе витали кисловатые запахи пива и квашеной капусты, над которыми царил густой дух жареного мяса, от которого у авантюристок заурчали животы. Амия гордо оглядывала толпу, небезосновательно полагая, что в её сытом благополучии есть и заслуга Сестринства «Непобедимый девиз». Совместными усилиями армейцы и наёмники не пустили елдемонов вглубь страны, поэтому от нашествия пострадали лишь отдалённые форты и селения. Большинство же городов жило, как в мирное время. Разве что солдат в них стало поменьше. «Ещё только семь! — поразилась колдунья. — Какой длинный суматошный день!» Даже не верилось, что всего несколько часов назад сёстры сражались с чудовищами, а затем терзались страхом за Эвридэль. Бестолковые целители в Гильдии, противный некромант… сейчас всё казалось дурным сном. Свободных столиков не нашлось. Сёстры выбрали тот, за которым сидело трое молодых подмастерьев. Парни хлебали пенное, перемалывая кости своим начальникам. — Извините, пожалуйста, — пролепетала Амия, застенчиво ссутулив плечи, опустив глаз и сцепив руки на уровне паха так, что бицепсы сдавили её груди. — Позвольте присесть к вам? Просто больше некуда. Мы вас не побеспокоим. Подмастерья охотно потеснились и продолжили беседу, украдкой поглядывая на фигуристых авантюристок. Сёстры и впрямь общались вполголоса, чтобы не помешать юношам, столь галантно поделившимся с ними столиком. Да только обсуждали они итоги войны: кто сколько отрубил елдемонских причиндалов, и считается ли мошонка за один трофей или за два. От таких разговоров парней вскоре и след простыл. — А чё это к нам официант не подходит? — закрутила головой Эвридэль, качаясь на стуле. — Меня уже конкретно на хавчик пробило. Остальные сёстры тоже заозирались, ища в толпе подавальщиков и окликая: — Эй! Гарсон! Человек! По залу, ловко лавируя среди столиков, сновали двое близнецов, девица примерно одного с ними возраста и дюжий мужчина заметно старше всех троих, но ещё вполне молодой. Все огненно-рыжие, смуглые и невысокие, одетые в белые накрахмаленные фартуки. Похоже, отпрыски трактирщика, привлечённые к семейному делу. — Боб! Роб! Джоб! Агата-младшая! — звали со всех сторон сбившихся с ног официантов. — Где моя курочка? Ещё из яйца, что ли, не вылупилась? — Где мой бифштекс? Ещё пасётся? — Боб, поди на кухню, скажи родителям, что им пора нанять поварят, а то вдвоём уже не справляются. Г’Рым-зá встала и устремилась наперерез спешащему на кухню Бобу. Поймала его за шкирку, поднесла к столику сестёр и поставила на пол. — Ч-чего изволите? — промямлил парнишка, опасливо косясь на орчиху. — Что у вас сегодня самое вкусное? — полюбопытствовала Амия. — Морковный пирог, — Боб обернулся на её голос. Карий взгляд мазнул по лицу колдуньи и сразу сполз на аппетитную грудь, виднеющуюся под расстёгнутой до середины блузкой. Да так там и остался, будто свалился в глубокую ложбину между двух крутых холмов и не мог оттуда выбраться. — Фу! — скривилась Амия, желая подразнить паренька. — Что ещё есть? — Так может, вы сами скажете, чего угодно-то? — резонно предложил Боб. — Клиентов учить вздумал? — Амия погрозила пальцем. — А вдруг мы тайные проверщики из Гильдии Корчмарей? Давай-ка не разочаровывай нас, покажи своё знание меню. — Рассольник с перловкой. — С огурцами? — уточнила Амия, хитро прищурившись. — А то как же! — Боб сглотнул, пялясь ей в вырез. — Не, — покачала головой колдунья, упиваясь муками паренька, что пожирал глазами её сиськи, но не имел ни шанса к ним прикоснуться. — Ещё баклажаны с сыром, — полувопросительно сказал парень. — Да что ж такое! — притворно разозлилась Амия. — Ты что, хочешь клиентов потерять? Неужели у вас нет приличной еды? — К-кабачки, фаршированные свининой… — Гадость! — Банановые оладьи? — уже без надежды спросил Боб. Амия поймала голодный взгляд Эвридэли и прервала затянувшуюся шутку: — Юноша, ты не понял. У нас с сёстрами аллергия на всё фаллическое. Тащи устрицы, вареники, пельмени. Из дынек и арбузов что-нибудь. Боб быстро закивал и скрылся из виду. Авантюристки ещё немного поголодали, а затем парнишка стал приносить по одному заказанные яства да вдобавок яблочный сидр для Амии и Эвридэли, пиво для Г’Рым-зы и красное вино для Пуссифаи. Камелия так и не смогла выбрать, что будет пить, поэтому выстреливала языком поочерёдно в кружки каждой из сестёр. Женщины набросились на еду, а утолив голод, повели застольную беседу. Кто чем займётся в отпуске? Г’Рым-зá не передумала — планировала и дальше подвизаться в Гильдии Наёмников и резать елдемонских недобитков. Камелия не определилась. Пуссифая собиралась проведать родню в Хорнополисе. Эвридэль уже купила билет на лекцию «К вопросу о дифференциации магически комплементированной флоры и флоры, обладающей фармакологическими свойствами натурального генеза» доцента КУНИ Моргенвальда. (Несмотря на легкомысленное поведение, эльфийка поистине знала толк в фармацевтике и обладала глубокими познаниями о своём ремесле, которые регулярно расширяла). Амия намеревалась проведать госпожу Дин, взрастившую её в приюте, а после присоединиться к Эвридэли и провести остаток отпуска с ней вдвоём. — Хм, простите, сударыни, — к столику подошёл коренастый мужичок, ещё не старый, но и давно уже не молодой; на его голове по-подростковому непокорно топорщились рыжие вихры, а в солидных бакенбардах местами белела седина. Одной рукой он стыдливо сминал снятый поварской колпак, другую держал на шее Боба. — Дозвольте отрекомендоваться, я Ноб, здешний повар и хозяин, а это мой сынишка Боб. Он говорит, вы над ним издевались… — Совершенно не вижу, почему бы пяти отважным наёмницам не подшутить над официантом, если им вздумается, — перебила Амия. — Мы рисковали жизнями, пока вы просиживали штаны в тылу. Мужчины, называется! — Да-да, безусловно, не извольте гневаться, — Ноб принялся бить поклоны и давить на шею сына, чтобы тот тоже сгибался. — Я ж об том и толкую. Мой сорванец имел дурость на вас обидеться, нажаловался мне, а заодно сознался, что… — Ноб смущённо отвёл взгляд и, прокашлявшись, уведомил слегка заинтригованных дам: — В общем, этот проказник вам в отместку тайком надрочил в тесто для пельменей, кои вы изволили скушать. — Прикол, — хохотнула Эвридэль. — Я даже и не заметила! А можно мне ещё один пельмень с кончёй и один без кончи? Только не говорите, какой какой! Хочу сравнить их вкус и сама угадать. — Жестокие боги! Я ныне беременна плодом людским! — схватилась за голову наивная Пуссифая. — Как слабые жёны, дитя понесу, нарушивши клятву! Г’Рым-зá вскочила, звякнув клинковой юбкой. Амия, борющаяся с брезгливой тошнотой, запустила руку в карман жилета и нащупала скукоженный посох, чтобы быть готовой к драке. Но против ожиданий орчиха не бросилась бить морды людишкам, а пронзительно заверещала: — Насильники! Меня изнасиловали! — и грохнулась в обморок. Ноб с сыном дали друг другу пятюню и объяснили, давя лыбу: — Простите великодушно, мы вас разыграли. Мы дорожим репутацией трактира и, конечно, не стали бы загрязнять продукты. Как говорится, вы пошутили, мы тоже посмеялись. Если уж веселиться, то всем вместе, а не за счёт кого-то одного. — Поганые мужланы! — Амия грохнула кулаком по столу. — Думаете, сексуальные домогательства это смешно? Да я вас… никогда больше не посещу! Всё-таки, если правдива молва, что трактирщику покровительствует могущественный чародей, лучше с ним не ссориться. За последние полтора года Амия и так слишком много сражалась. Ещё раз извинившись за шутку, Ноб и Боб откланялись. Пока Амия отчитывала мужичьё, Эвридэль влила Г’Рым-зе в рот какое-то зелье, приведшее её в чувства. Сёстры объяснили орчихе, что спермы не было, и та вновь стала собой: — Я разнесу этот кабак! Это не с’эйфс-пéйс! Нельзя так шутить! Никакой толерантности к культуре изнасилований! — Тихо-тихо, — Амия удержала орчиху и усадила её обратно на стул. — Надо действовать тоньше, а то мы сами скатимся в, как ты говоришь, тóкс’ык-мáс кул’ын-ити. Ну-ка, напомните, почему наше Сестринство так называется? Наш девиз непобедим… — Возбудим и не дадим, — откликнулись авантюристки заговорщицким шёпотом и шаловливо захихикали. Амия наклонилась к Камелии и зашептала ей в крохотную ушную мембрану, разъясняя план действий. Ящерка поднялась и походкой от бедра направилась к паре мужичков, бородатому и усатому, пристроившихся на длинной скамье у дальней стены зала. Они сидели друг напротив друга, а между ними стояли кувшин и кружки, лежали вяленые рыбки и пучки зелёного лука. Встав возле них, Камелия завиляла хвостом. — Чего тебе? — спросил усач. Ящерка не ответила. — Чего тут встала? — проворчал его приятель. — Встала, — покивала Камелия. — Ай, ну этих зверолюдов, — буркнул бородач. — Она, поди, и по-нашенски не понимает. Небось, над нами на потолке муха сидит, вот она и пришла её ловить… Слышь, игуана? Охотишься, да? — Охота, встала, — подтвердила Камелия, поглаживая низ своего маленького округлого пузика. Мужики пожали плечами и с минуту пытались продолжать свою беседу. Потом стали коситься на Камелию. Её изумрудная хамелеоновая чешуя драгоценно сверкала в бликах свечей на люстре под потолком и на столах. Непроглядные матово-чёрные полосы вдоль тугих буферов и бёдер так и притягивали взгляды. Похоже, мужики смекнули, что это не настоящая одежда. — Неужто насекомые такие вкусные? — полюбопытствовал усатый. — Хочешь, лучше мы тебя угостим? У нас тут бражка, вобла, лучок… а то и кой-чего другого дадим отведать. — Хочу, — радостно согласилась Камелия. — Отведать кой-чего. Полутораметровая ящерка села перед мужиком, прижавшись спинкой к его груди, и открыла рот. Обнимая её за узкую талию, усач стал скармливать ей перья лука. Сглатывая их, Камелия довольно жмурилась, отчего её выпуклые глазки втягивались в черепушку. — Отведать, — она указала на воблу, и бородач стал чистить её от костей. Камелия тем временем заёрзала, отираясь попкой о пах усача. Тот осмелел и стал украдкой щупать её грудь. — Холодная, поди? — завистливо спросил бородач. — Не-а, тёпленькая, как обычная баба. Правда, кожа жёсткая… чешуя, то бишь. Зато под ней прям нежнейшая мякоть чувствуется. И форму как держит! Девки из борделя рядом не стояли! — У тебя зато стоит. Она небось от твоей дымящей шишки и нагрелась, — проворчал бородач и предложил ящерке: — А хочешь со мной посидеть? Камелия пересела на колени к нему, и настала очередь усача завидовать. Постепенно атмосфера между мужчинками накалялась, голоса, обращенные друг к другу, звучали всё грубее. А руки всё крепче стискивали ящерку. Амия поймала за край фартука проходящего мимо Джоба — старшего сына трактирщика — и обеспокоенно прошептала, указывая на выпивох и Камелию: — Простите, вон те двое, кажется, пристают к девушке. Она такая крошка, а они такие здоровые… Как бы чего не вышло. — Спасибо за бдительность, — сдержанно кивнул Джоб. — Разберёмся. Он быстро приблизился к выпивохам и ящерке и спросил: — У вас всё в порядке? — В полном, — единогласно отрезали мужички. — Девушка, вас не обижают? — Обижают, — подтвердила Камелия. — Господа, либо прекратите домогаться дамы без её согласия, либо вынужден попросить вас покинуть заведение, — строго сказал Джоб. — Да никто её не домогается! — в сердцах воскликнул бородач, продолжающий по инерции покачивать тугую сиську ящерки и гладить её ребристую ляжку. — Она сама к нам пристала! — Пристал, — Камелия посмотрела Джоба честными выпученными глазками. — Домогается. — Сучка! — вскричал бородач. — Мы к тебе, значит, со всей душой, а ты… Вскакивая, он сбросил ящерку с лавки. Та мигом приобрела цвет досок и, распластавшись по полу, поползла обратно к сёстрам. Но мужичью уже не было до неё дела. Джоб врезал бородачу под дых, а сам получил в челюсть от усача. Свалил его подсечкой и тут же огрёб от бородатого. Рухнул на уставленный харчами стол, за которым сидело трое гоблинов. Один схватил сковородку с соседнего столика и замахнулся на Джоба, уронив с неё шкворчащий шмат мяса. — Сэр, это был мой бифштекс, — укорил гоблина господин в шляпе, угрожающе поднимаясь и сжимая в руках нож и вилку. — Батя! — хором воззвали близнецы Боб и Роб с разных концов зала. — Наших бьют! — Папенька! Маменька! — запричитала Агата-младшая. — На старшего братика напали! Из дверцы кухни выскочил Ноб с супругой Агатой, уже не юной, но ещё видной чернявой женщиной. С железным ковшиком и скалкой наперевес хозяева бросились разнимать драку. Младшие сыновья с дочкой поспешили им на помощь, на ходу вооружаясь пустой утварью, которую подхватывали со столов. Сестринство «Непобедимый девиз» тихой сапой прошмыгнуло на второй этаж, оставляя внизу хаос потасовки: глухие удары, стоны боли и молодецкое уханье, сердитые выкрики, треск ломающихся стульев. Перед уходом Амия оставила на столе башенку монет высотой в палец. Еда всё-таки была очень вкусной, негоже ускользнуть, не заплатив за неё. Да и компенсации на ремонт должно хватить. А если не хватит — токсичное мужичьё само виновато, что не остановило погром вовремя, пока ущерб невелик._____
Уединившись в комнате, Амия и Эвридэль сорвали друг с друга одежду. Повалились на кровать и, устроившись на боку валетом, вылизывали друг друга. — Точно говорю, у тебя клитор стал больше, — снова отметила Эвридэль, и Амия блаженствовала от её дыхания, влетающего в раскрытую вагину. Словно свежий ветерок пронзал разгорячённое тело снизу доверху. — Лучше посмотри мой глаз с утра. Там после мытья было немножко крови, — попросила колдунья, собравшись с духом. Ей не хотелось ни отвлекаться от секса на бытовые разговоры, ни привлекать внимание эльфийки к изъянам своего человеческого тела. Но всё-таки страшновато за здоровье. — Давай сейчас, — серьёзным тоном распорядилась Эвридэль, оторвавшись от промежности Амии. — Там может быть загноение… Хотя не должно. Шов, которым стянута кожа в глубине глазницы, сросся полностью, когда я последний раз смотрела. Кстати, у тебя теперь, считай, появился дополнительный карман: можешь ныкать в глазницу какие-нибудь безделушки или мешочки целебных трав… Ой! Ты чё? Пока Эвридэль говорила, Амия послюнила мизинец и всунула ей в попку на две фаланги. Внутри было ужасно горячо, анальное колечко крепко сдавило палец. — Решила проверить твой шоколадный глаз, — ухмыльнулась волшебница, довольная, что смогла отвлечь эльфийку от разглагольствований о её травме. — О, ты созрела для анала? — обрадовалась та. — Тогда придётся тебе всё же наколдовать пару самотыков. Тут одним языком не обойдёшься. Амия приуныла. У неё, конечно, не было аллергии на фаллические объекты (как иначе орудовать посохом?), но в сексе она принципиально не пользовалась ничем похожим на член и не допускала к себе ничего похожего. Они с Эвридэлью сильные независимые женщины! Им не нужны вульгарные и простые, как палка, мужицкие причиндалы, чтобы доставлять себе удовольствие! Что до анального секса, от одной мысли о нём становилось мерзко. Мало того, что это символ угнетения женщин мужчинами, так он ещё и жутко неудобный и опасный (по крайней мере, для несовершенных людей). Амия предпочитала отдаваться страсти с Эвридэлью сразу, а не тратя время на подготовку типа очистки кишечника и принятия релаксантов. Вытащив палец, Амия вернулась к лобзанию зеленоватой ягодной вульвы. А Эвридэль продолжила посасывать якобы выросший клитор… Любовницам предстояло расстаться всего на пару дней, пока колдунья навещает свой старый приют, а эльфийка посещает лекцию. Но ночью они трахались, как в последний раз. Простыни и тюфяк насквозь пропитались их пóтом и соками. Утомлённая Эвридэль тихонько засопела под боком Амии, а та проворочалась до утра. Всё тело чесалось — то ли стоило перед сном омыться от колкого пота, то ли в трактире водились блохи. Чудилось, что они заползают даже под повязку и кусают глазницу изнутри._____
Когда Амия очнулась от тяжкой не приносящей отдохновения дрёмы, голая Эвридэль с мокрыми после душа волосами сидела на подоконнике у распахнутого окна и насвистывала бодро и переливчато, как целое дерево певчих птиц. Снаружи в комнату лился ясный свет летнего утра, залетали звуки пробуждающегося города и выкрики прохожих: — Прыгай ко мне, цыпочка! Я тебя поймаю! — на которые эльфийка не обращала никакого внимания. — Приветики! — чуткие острые уши уловили шевеление Амии под одеялом, Эвридэль обернулась и сложила малиновые губки бантиком. Уклонившись от утреннего поцелуя (во рту со сна было погано), Амия поспешно шмыгнула в ванную. Вымылась и встала перед зеркалом. Под тяжёлыми грудями, не отвисшими до пупка только благодаря магии, до сих пор чесалось, хотя Амия тщательно протирала там мыльной мочалкой. Приподняв одну сиську, чтобы подновить под ней Печать «Перо», колдунья увидела красную полоску раздражённой кожи, в которой отчётливо выделялось шесть прыщиков. Под второй сиськой обнаружилось такое же раздражение с несколькими болезненными уплотнениями. «Ну, точно Ноб блох развёл!» — фыркнула Амия, царапая ногтем по «днищу» грудей. Белёсые линии на коже вспыхивали, обращаясь крохотными Печатями. Сиськи мгновенно делались легче и начинали едва заметно колыхаться, будто в невесомости. Амия вышла из ванной и оделась. Эвридэль подвела её к окну и долго изучала её глазницу под лучами солнца. Эльфийские ладошки сжимали лицо колдуньи заботливо и деловито, отчего та чувствовала себя маленькой девочкой в руках доброй и мудрой матери. «Что, если все эльфы притворяются? — печально задумалась Амия. — Разве можно жить сотни лет и оставаться… вот такими? Вдруг для них общение с людьми — то же, что для нас возня с детишками? Мы снисходительно поддаёмся им в играх, выслушиваем болтовню и проблемы малышни, такие важные для них и такие глупые и бессмысленные для нас. И отвечаем им так же серьёзно, как говорят они с нами, подстраиваемся под их неопытность, неогрубелость и наивность, чтобы не задеть ранимые детские чувства. Конечно, если мы хорошие люди, а не как мой отец…» Обычно со стороны Амия выглядела суровой защитницей беспечной и уязвимой Эвридэли, но в такие моменты всё вставало с ног на голову. И колдунье казалось, что так и есть на самом деле. Эвридэль покровительственно возится с нею, а не наоборот. — Ничего не вижу, — сосредоточенно нахмурилась целительница. — Всё вроде чистенько. Ты уверена, что кровь тебе не померещилась? Может, ты вчера перегрелась в горячей ванне, и пошли цветные пятна в глазах? — Может… — льдисто-голубой взор Амии помутился, слегка подтаяв. Она накрыла ладонь Эвридэли своею, не давая эльфийке отпустить своё лицо. С приоткрытых губ сорвался сдавленный выдох, заискивающий, умоляющий, совсем неподобающий могущественной боевой колдунье: — Я люблю тебя. — Я тоже, глупышка, не бойся, — мягко ответила Эвридэль; она стёрла большим пальцем выкатившуюся из глаза слезинку… и резко вернулась к своей привычной дурашливости: — Чё это ты расчувствовалась, сестрюнь? Менструха скоро? «Спасибо за бесцеремонность, — вздохнула Амия, отпуская ладонь эльфийки. — Да, вот такие мы, люди, убогие. Настолько криво и косо устроены наши организмы». — Да не парься, — утешила Эвридэль. — Послезавтра снова соберемся, и тогда я за тобой присмотрю. И шов в глазнице пронаблюдаю, и с этими вашими человеческими кровотече… Погодь! А прикинь, если у тебя теперь из глаза месяки похлещут? У людей так бывает? — Тьфу на тебя, — сказала Амия. — Как мне не быть жёсткой и резкой, если каждый раз, когда я проявляю эмоции, ты надо мной насмехаешься? Всё, пора одеваться. Эвридэль виновато чмокнула волшебницу в щёку и побежала натягивать кофту._____
После завтрака Сестринство «Непобедимый девиз» вышло в соседний с трактиром пустой переулок. Амия вычертила в воздухе Круг «Инвентарь», сёстры разобрали оттуда свои пожитки и доли гонорара. Затем колдунья нарисовала на брусчатке «Кротовую нору». По очереди обнимала и целовала подруг и прорезала порталы, куда им нужно. Г’Рым-зá отправилась обратно в Гильдию. Закрыв ведущую туда щель в пространстве, Амия проделала новую, куда пролезла Пуссифая. — Ну? Куда тебе? — спросила колдунья Камелию и подсказала: — Домой? — Домой, — согласилась ящерка. Амия вспорола воздух, и из щели повеяло влажным тропическим жаром. Камелия юркнула внутрь. Волшебница с эльфийкой вновь остались вдвоём. — Хочешь со мной на лекцию? — спросила Эвридэль. — А потом вместе навестим твой приют. — У меня же меня билета нет. — А ты Печать «Невидимку» на себя поставь. — Там наверняка будет архимаг из КУНИ, научный руководитель Моргенвальда. Он меня мигом засечёт. Не хочу, чтобы моё нарушение отразилось на репутации всего Сестринства. — Тогда я не пойду, — Эвридэль взяла Амию за руку. — Что-то мне стрёмно оставлять тебя. Ты правда ничем не заболела? — Иди-иди уже, — велела Амия. — Ты так давно хотела послушать эту лекцию. Не пропускай её из-за меня. За пару дней ни с кем из нас ничего плохого не случится. А потом мы снова будем присматривать друг за другом. Амия прильнула к малиновым губам эльфийки долгим нежным поцелуем, а затем отправила её в портал. Грустно улыбнулась в пустоту каменного переулка. В далёком детстве она мечтала обрести мощь, чтобы защитить маму от отца, и в то же время в укромных уголках её подсознания зрела обида на родительницу: она ведь большая взрослая женщина, почему не защищается сама и не защищает свою дочь? Ныне же Эвридэль воплощала собою все детские чаяния Амии: с одной стороны, была объектом её опеки, позволяя колдунье чувствовать себя сильной и нужной, с другой — сама по-матерински о ней заботилась. О слабой несовершенной человеческой женщине, сущем ребёнке по сравнению с более чем двухвековой эльфийкой. «Что ж, вот я до поры и распрощалась со своей новой семьёй, — подумала Амия. — Время проведать старую».