Обратная сторона сказки

      Лес крепко спал. Вокруг было темно и тихо — ни одна живая душа не решалась нарушить этот мрачный покой. Лишь маленькая бабочка летела сквозь обнажённые ветви деревьев так быстро, как только могла. Крылья дико замёрзли.       Наконец между тесно жмущихся друг к другу кривых стволов показался дворец целителей. Вокруг было подозрительно тихо. Только собственное сердце билось часто-часто, ещё миг — и разорвёт грудную клетку, прежде чем навсегда замереть.       На лету приняв свой настоящий облик, Вэл упала в снег и медленно встала, осматриваясь вокруг. Голые ветви, уродливые толстые корни, торчащие из сугробов, и замок. Одинокий, пустой, жуткий. Тёмные окна с выбитыми стёклами. Чьи-то следы. И бесформенный то ли мешок, то ли ворох наспех сброшенной одежды сиротливо лежал под стеной.       — Моя… принцесса, — хрипло прошептал кто-то, и Вэл с ужасом осознала, что звук доносится из-под стены. Нет. Нет, нет, нет…       Нет!       Советник!       Лучница бросилась к умирающему подданному, и из бледно-лиловых ладоней хлынул поток согревающего целебного света.       — Б… Бегите, принцесса…       Вэл отчаянно помотала головой, смаргивая слёзы, и наконец-то заметила, что с Советником творится что-то неладное. Солёные ручейки вновь побежали по щекам, обжигая ледяную кожу.       Она уже видела это когда-то. Сколько му́ки было в их глазах!..       Тяжёлые шуршащие шаги заставили её беспомощно всхлипнуть.       — Не вините себя, Ваше Высочество. — Тёплая дрожащая рука ласково погладила Вэл по волосам. — Вы ничего не могли сделать. Он обманул вас… Моргарт хочет оживить свою армию и развязать новую войну. — Из груди пожилого Советника — верного наставника, заменившего ей отца — вырвался слабый сиплый выдох. — Остатки его марионеток напали на нас и…       Шаги стали громче — значит, ближе.       «Да, обманул. А я поверила, — отрешённо подумала лучница. — Предал однажды — предаст ещё не раз. Дура…»       Сердце грохотало громко и отчаянно, словно тоже кричало: «Беги!» В глазах стояла мутная пелена, поэтому Вэл не видела, как тело Советника начало видоизменяться. Его выгнуло дугой, с сухих губ сорвался хриплый вопль боли. Невыносимо хотелось заткнуть уши. Вспыхнул мягко-бирюзовый свет.       Принцесса инстинктивно отпрянула, уже зная, что произойдёт дальше. Громоздкие металлические запчасти пронзительно заскрежетали, соединяясь в единое целое. Советник в последний раз слабо улыбнулся ей сквозь дикую боль, и добрые глаза превратились в два жутких пустых отверстия, чёрных-чёрных, словно дёготь. А затем и их наполнило льдисто-бирюзовое сияние, таинственное, манящее, магическое, похожее на редкие самоцветы, точно такое же, как её любимые глаза, смотрящие с тоскливой виной и мягкой заботой… Лживые, подлые глаза!       Тварь…       Марионетка посмотрела на Вэл ничего не выражающим взглядом и медленно, тяжело, почти лениво двинулась ближе. А куда ей торопиться, один шажок — и нагонит? Вэл знала, что бежать бесполезно. Тем более, что она и не хотела этого. Превратиться в бабочку? Взлететь? Крылья замёрзли и не слушались. Да и не крылья это уже, а так, старые тряпки, порванные в клочья.       Между Вэл и бывшим Советником — при мысли об этом сердце болезненно защемило — вспыхнул ярко-рубиновый свет, но мгновенно потух. На снегу, не придавая гигантскому монстру за своей спиной абсолютно никакого значения, стоял Баквит. Проводник был укутан в шапку и шарф, механические руки закрывали гладкие чёрные перчатки по локоть. Жёлтые глаза сверкнули по-кошачьи хищно. Морозный ветер обжигал щёки. Желудок скрутило от предчувствия чего-то непоправимого. Сердце билось за двоих — тяжело и гулко.       — Принцесса Вэл, — ровно произнёс Баквит, и лишь на секунду в его безразличном взгляде промелькнуло что-то, похожее на сочувствие, — вы обвиняетесь в содействии врагу, нарушении приказа Создателей, а также в укрытии злоумышленника, посягнувшего на трон Энвелла.       Что? Вэл мысленно улыбнулась — хотелось громко рассмеяться. Наплевать — так предсказуемо, что даже скучно. Теряешь хватку, Ларсен… Ну что ж, ни одна игра не может длиться вечно. И эта скоро закончится. По крайней мере для Вэл.       Создатели сделали всё возможное, чтобы превратить игру «Герои Энвелла» в настоящую пытку. И у них, кстати, прекрасно получилось, ведь здесь невозможно было умереть. Никак. Даже если очень хотелось.

***

      — Кажется, в нашей игре появился приз? — ядовито улыбнулся Ларсен, шагнув ближе и крепко обхватывая ледяную рукоять меча. — Жаль только, что он никогда тебе не достанется.       Моргарт спокойно принял первый удар, не пытаясь защититься, даже не двинулся с места — лезвие, обжигая кожу огнём, играючи прошлось вдоль бедра, распороло одежду, оставило узкий, как ниточка, кровавый след. Снова метнулось вперёд в лобовой атаке, но на этот раз босс легко ушёл в сторону, и едва заметное покалывание в боку ничуть не мешало. Разве это боль? Да, жжёт, да, дышать стало тяжелее, но бывало и хуже. Гораздо хуже. А это даже раной не назовёшь — так, царапина.       Шаг назад. Звон стали. Удар. Щит. Вспышка. Пламя…       Пламя.       Пламя?       Раздался рёв гитарных струн. Моргарт, опомнившись, вздрогнул и удивлённо посмотрел на свои пальцы, ещё хранящие жгучее тепло недавней атаки… Такое знакомое.       Он ведь уже не бард.       Ларсен тихо застонал от боли, сжимая обожжённое плечо. Кожа побагровела и местами покрылась чёрной коркой.       Сердце застучало чаще. Моргарт может победить. Возможно, теперь он стал сильнее.       Что с Вэл?       Вэл.       Сердце билось беспорядочно и отчаянно, словно молоточек, который вот-вот разобьёт грудную клетку на тысячи кровавых осколков.       Неистовый танец битвы продолжался. Ледяной воздух обжигал лёгкие. На кончиках пальцев плясало пламя.       Ларсен, живучая сволочь, только крепче сжал рукоять меча, тускло блеснувшего отражённым от снега серебряным светом, и медленно двинулся ближе, не обращая внимания на багрово-чёрный ожог внушительных размеров и несколько мелких кровоточащих ран.       В груди что-то болезненно сжалось. Зашелестел ветер — тихо так, тревожно. Не время для боя. Вэл. Он должен быть с ней. Прямо сейчас. Вот только его никто не спрашивал, и вскоре лезвие вновь вонзилось в бок, обжигая кожу адским пламенем.