Он мой, блядь.
Только мой и ничей больше.
Мне будет легче вырезать себе сердце и вместе с ним свою зависимость к этому Омеге, чем видеть, как чужие, мерзкие, наверняка грязные в бывалой похоти руки касаются его нежной, чистой и непорочной кожи. Сука, как же я терпеть не могу твою омежью сущность, Такемичи Ханагаки. Твой запах, твои феромоны, твое сексуальное тело... с ума схожу из-за тебя, так, что не могу остановить этого беспрерывного потока мыслей о тебе. Терпеть не могу, хочу сожрать каждую твою частицу без права слова и вместе с тем забрать в свои, может быть, болезненные объятия, в свои чувства, в свои желания овладеть тобой.Хочу, чтобы ты смотрел только на меня.
Не позволю, чтобы ты отдалился от меня хоть на мгновение без моего согласия. Я люблю тебя, до презрения к себе обожаю, хочу довести до слёз и вместе с тем заставить вымолвить мое имя в глухом стоне, пока я буду душить тебя, беспощадно и грубо трахать, жестоко и безжалостно толкаться глубже, пока буду видеть в твоих глазах страх, пока, блять, ты не поймёшь, как ошибаешься, когда даже просто задумываешься о чужом человеке рядом с собой. Почему какая-то нищая, грязная шваль может обнимать тебя при встрече, ходить с тобой в кино? Обнимать тебя, и говорить слова о любви? Нет... точно не он должен быть во всей твоей любви и ласке. Точно не этот ублюдок, которого ты с такой радостью в голосе называешь "своим любимым". Любовь - не значит топить в поджелудочной и животе голубых бабочек своими чувствами. Любовь - значит иметь их отсутствие, кроме одной единственной, ведь каждая бабочка - это отдельная живая душа, а у тебя она должна быть одна. Самая ценная. Самая дорогая тебе, нужная. Ты выбираешь партнёров неаккуратно. И знаю я, что он твой единственный за эти 16 лет, но мне срать хотелось на это исключение. Оно не имеет для меня никакого значения. Не могу держать это в себе.. всеми силами пытаюсь сдерживать этого зверя внутри и помогают сделать это только всегда имеющиеся под рукой уколы. Никакие таблетки и успокоительные не могут помочь мне так, как доза, вводящая мое подобное неконтролируемое состояние, напоминающее вспышку агрессии и ревности, в глубокую эйфорию и чувство слабости. Каждый раз, дрожащими руками, аккуратно, но резко вводя в свою шею иглу небольшого шприца и медленно нажимая на поршень пальцем, я, уже знакомый с этим способом успокоиться, чувствую, как жидкость, являющаяся вовсе не наркотиками, как могло было бы реально быть с самого начала, а нейролептиком - растекается в моих венах, наполняет их собой до колкого онемения пальцев. Каждый раз, стоит мне ощутить себя просто рядом с тобой, с моим любимым Такемичи, волна возбуждения накатывает на меня табуном мурашек и неистовым желанием войти в тебя, довести до слёз и вместе с тем заставить вымолвить мое имя в глухом.. что? Сука... Даже эти ебаные прописанные мне транквилизаторы уже не в силах прервать мои моральные "нормы" спустя полгода их использования. Я слабею от этих средств лишь физически. Физически и только. С беспомощной слабостью в руках мне становится настолько мерзко от мыслей, что я хочу тебя убить... этот зверь внутри меня опасный.Слишком опасный для тебя...
Я никогда не приближусь к тебе, пока он будет скалить клыки и точить когти массивных лап.Чёрт, пока я люблю тебя - ни за что...
Буду продолжать следить издалека, буду пожирать себя изнутри желанием выебать твою маленькую дырочку, ещё никем не тронутую - знаю, что - девственную попку. Хочу каждой утро касаться твоих широких, до невыносимости мягких бедер, хочу гладить и, без намёка на нежность, сжимать грубыми пальцами, наверняка, зарумянившиеся бы после этого, ягодицы. — Блядь... Мое тело падает на широкую кровать. Можно сказать - или даже нужно - двухспальную. И не сказать даже, что до этого я сидел на ее краю в полном напряжении, сжимая свою голову в области висков руками от тяжёлых мыслей.На самом деле, мысли ещё есть. И их много. Слишком.
Но в ладонях уже просто нет сил причинять себе самому боль. А ведь когда-то я собственноручно готов был прикончить себя при одной только мысли о том, что ты окажешься в постели под кем-то. Кем-то чужим, не мной...Ох, Такемичи...
Как же я жажду убить себя из-за твоего существования. А если не себя.. то тебя, своими руками, голыми. А там и себя, наверняка, самым жестоким образом, от пробудившейся бы ненависти к себе. Хотя, я даже сейчас боюсь себя и ненавижу одновременно, а ещё больше ненавижу то, что безысходно люблю тебя.Нет.. блядь, нет! Хватит уже!
Голова раскалывается от боли. И так каждую ночь... Каждую ночь я думаю об одном и том же: о нашей совместной смерти, о моем насилии к тебе, о моей невзаимной любви, о том, как же я чертовски тебя хочу... Каждый день проходит одинаково. В голове коротко, оборвано мелькает твое спящее, румяное, чем-то женственное - и, именно скорее всего, длинными ресницами и пухлыми щеками - личико, в которое я помню, как влюбился без памяти. Ровно пол года назад, тогда, на высоком мосту, когда мы с тобой, незнакомые 15-ти летние мальчишки, стали свидетелями сотни замков, повешенных на ограждающих эту платформу по краям конструкцию. Всё ещё помню, как ты предложил мне сделать такой же. Пока ты красиво и так мило улыбался, сочтя это за шутку, именно тогда, услышав твое насмешливое и такое дорогое для меня "давай сегодня проведем весь вечер вместе?", я понял, как быстро и бестактно ты заставляешь моё сердце биться, выскакивать из груди, точно оно пробьет мои ребра сначала трещиной, а потом и вовсе их сломает.Это ты пробудил во мне хищника, Ханагаки.
— Такемичи.. Таке..нх.. Я слышу, точно мой собственный, низкий для подростка голос шепчет твое имя, сменяясь на ноте оргазма мычанием. — Хочу тебя.. хочу, сука, как же хочу... Я уже начинаю ненавидеть это. То, что я мастурбирую на тебя сразу после дозы. Что не могу сосредоточиться и точно представить твое личико. Что вообще вытворяю все это... я окончательно зависим от тебя, и ты будешь, наверняка, скоро жалеть о том, что знаешь мое имя.