Игры судьбы

Кэролайн настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила, как пролетело время. Очнулась, когда работники медленно разбредались по парковке к машинам, сыто блестевшим мокрыми боками. Видимо, пока они убирали, прошел дождь. Хлопали дверцы, кто-то уже заводил мотор, кто-то протирал мокрое сидение велосипеда, кто-то из живущих поблизости удалялся прочь, перепрыгивая через лужи. Сейчас все разъедутся, и все опустеет до завтра… Рядом взвизгнули тормоза. Девушка отпрыгнула и обернулась. Из красной спортивной машины, маленькой и подвижной, как и ее хозяйка, выглянула сердитая Елена. – Да что сегодня с тобой?! Кричу, кричу… – проворчала она, но черные глаза смотрели внимательно, цепко. – Весь день бродишь, как опрокинутая, ни на что не реагируешь. Хоть зови, хоть песни пой, а хоть сразу подносом по голове, чтобы внимание обратила! Однако! Заметила. Надеюсь, только она. – Не надо меня подносом… – улыбнулась Кэр. – Запрыгивай, – подмигнула Гилберт. – Подброшу до дома! О нет, только не это… Она ж душу из неё вытрясет, стоит только попасться в ее наманикюренные лапки. С живой не слезет, пока все не выспросит. А откровенничать не хотелось. Ни с кем. И врать не хотелось тоже. – Тебе же в другую сторону… – попробовала увильнуть блонди. – И что? – перебила Лена и, ласково погладив по рулю, добавила: – Хоть девочку свою прогуляю. А то совсем застоялась. Прогуляться… А это мысль. Ресторан всего в часе ходьбы от дома. Не лезть в душное нутро такси, не отбиваться всю дорогу от вопросов подруги, а пройтись по ночному городу, побыть одной… Одной! Господи, какое счастье просто побыть одной… Хоть немного, совсем чуть-чуть! Передохнуть, собраться с мыслями, в которых сейчас такой кавардак, что лучше пока не показываться маме на глаза. – Ну? – нетерпеливо спросила Елена. Взглянула своими глазищами и тихонько рассмеялась. – Да не бойся, приставать не буду. Захочешь – расскажешь, а нет, так и не надо. – Спасибо, – искренне улыбнулась блондинка. – Но я пешком… – Тогда до завтра! Резко взревел мотор, красная машина напружинилась, словно дикий мустанг сорвалась с места и, заложив крутой вираж, исчезла за поворотом. Форбс развернулась и пошла по улице вдоль парка. Летний ночной дождь смыл с города дневную суету, жару и шум, наполнил воздух блаженной прохладой и тишиной. Слышно было, как где-то далеко по проспекту изредка проносятся запоздалые машины, а здесь, в парке тихо шелестят деревья, и с мокрых блестящих листьев падают в траву капли, сливаясь в невнятный дробный шорох. Тускло сияли фонари, резали желтыми дорожками черный сырой асфальт. И девушка бездумно брела по этим дорожкам, и ее тень брела вместе с ней, то обгоняла, удлинняясь, вытягиваясь, то укорачивалась и пропадала, тянулась следом, чтобы за очередным фонарем снова вырваться вперед. Навстречу шла совершенно мокрая юная парочка, видно угодившая под дождь. Но, похоже, они этого даже не заметили. Держались за руки, смотрели друг на друга совершенно шальными глазами и целовались под каждым фонарем. И не было им никакого дела ни до своей насквозь сырой одежды, ни до приближающейся девицы, – налетели бы, если б не отскочила! – ни до всего остального мира. Как когда-то и им… Правда, это было давно. Сто тысяч лет тому назад. Давно и недолго. Накатили боль и горечь, горло перехватило спазмом, стало трудно дышать. Так. Стоп. Что-то она совсем расклеилась. И все из-за внезапной встречи. Ничего. Она сильная, справится. Справилась же один раз? Второй раз будет уже легче. Тем более, что еще одна встреча им вряд ли грозит, а эту она как-нибудь переживёт. Все плохое, что могло случиться, пожалуй, уже случилось. Теперь её уже ничем не удивишь. Загоню все воспоминания в самый дальний уголок сознания, где им самое место. И запру. Замурует, заварит. Чтобы больше никогда не вырвались на свободу. И пойдёт вперед, не оглядываясь. Но почему-то девушка оглянулась. И долго смотрела им вслед. Домой Кэр пришла далеко за полночь. Тихонько открыла дверь своим ключом, толкнула ее и застыла на пороге: в гостиной горел свет. Что-то случилось?! Она осторожно заглянула в приоткрытую дверь и с облегчением выдохнула. Все в порядке. Хотя было очень поздно, мама сидела за столом и пила чай на травах. – Почему ты не спишь? – на ходу спросила девушка, и обняв ее за худенькие плечи, ткнулась холодными губами в теплую мягкую щеку. Такую родную щеку… Внутри привычно колыхнулась острая жалость. Мама, мама… Как она сдала после смерти отца и всего, что случилось позже. – Доктор сказал, тебе надо больше отдыхать. – Только и делаю, что отдыхаю, – проворчала мама. И было в этом ворчании что-то от нее прежней: веселой, спортивной, ухоженной, постоянно пропадавшей где-то «с девчонками», как она называла своих подруг. – Вот и решила тебя дождаться. – Вот, дождалась, – весело кивнула блонди и снова поцеловала. – Пойдем теперь спать? Мама немного помолчала и тихонько вздохнула. – Весь день сердце не на месте было… – она обеспокоенно заглянула дочери в глаза: – У тебя все в порядке, Кэролайн? – Конечно, в порядке. Я же на работе! Девушка мысленно обругала себя за то, что не рванула домой сразу же. Прогуливалась. В одиночестве ей побыть захотелось. А мама тут места себе не находила. – Ты много работаешь… – мамин голос дрогнул. – А я ничем не могу тебе помочь… – Ты замерзла, и поэтому говоришь глупости… – Она прижалась щекой к ее щеке. – Сейчас принесу плед. Кэр выскользнула за дверь и оттуда крикнула: – А работаю много потому, что мне там нравится! Очень нравится. У нас замечательные ребята и девчонки! Знаешь, что Елена сегодня учудила? Мы все так хохотали… Девушка схватила плед и пошла обратно, лихорадочно соображая, что же такого могла учудить Лена, что «мы так хохотали». Потому что если кто сегодня и «чудил», то уж точно не Гилберт. А сама Кэр. Это был ее бенефис. Но мама любила слушать её рассказы «про работу», и она этим вероломно пользовалась, когда хотела ее отвлечь. Сейчас, похоже, прием не сработал: она сидела в той же позе, в которой Кэр ее оставила. Девушка накинула плед ей на плечи, подоткнула его и добавила в чашку горячего чая. – Ну что, лучше? Сейчас согреешься… – Завтра будут результаты анализов… – ровно выговорила мама, сглотнула и зябко обхватила ладонями теплую чашку. – Что-то мне страшно. – А все это потому, что кто-то, вместо того чтобы спать по ночам, чаи подозрительные распивает. С травкой! Вот мысли дурные в голову и лезут! – бодрым голосом сказала блондинка. – Сейчас я принесу тебе твои капли, ты выпьешь их и ляжешь в кровать. А утром мы пойдём к врачу, и он скажет нам, что всё отлично и замечательно. Потому что иначе и быть не может. Девушка говорила твёрдо и уверенно. И очень боялась, что за её уверенностью мама разгадает страх. Дикий, парализующий страх, что всё будет не так уж и хорошо. Выматывающий душу страх потерять последнего своего близкого человека... *** Не любит она клиники. Не любила их с детства. Нет, конечно, у них был семейный доктор. Добродушный улыбчивый мистер Харгрейвс, который появлялся в доме, когда кто-то болел. Так что в клинике ей довелось побывать лишь дважды. Первый раз, когда она сильно расшиблась, свалившись с велосипеда. А второй раз с мамой. Тот, второй раз остался в её детском сознании невнятным смазанным калейдоскопом разрозненных воспоминаний… Сирена скорой, мчащейся сквозь распластанный надвое поток машин, вцепившиеся в руль руки отца, безжалостный яркий свет приемного покоя. Суета врачей, белое лицо мамы с искусанными губами, бег за каталкой, что увозила ее по длинному коридору, закрывшаяся перед ними с отцом дверь. И долгие, бесконечные часы ожидания, наполненные надеждой и страхом, пропитанные тем особым запахом, что присущ только клиникам. Любым. Богатым, бедным… Запах лекарств, стерильной чистоты и отчаяния. Никогда раньше не видела она отца таким растерянным и беспомощным. Это пугало до дрожи, до ужаса, холодом плескавшегося внутри, приковывающего к скользкому стулу. А потом усталый доктор и слова: «С вашей женой все хорошо. Но она не сможет больше иметь детей». Помнится, тогда Кэролайн себе по-детски уверенно пообещала, что никогда больше даже близко не подойду к клинике. Ни за что. Как будто это зависело от неё. Увы, пришлось. Мама осталась ждать за дверью. А Кэр слушала то, что говорил доктор Стивенс, и никак не могла до конца осознать сказанное, уложить в голове. – Диагноз невесёлый, понимаю, – кивнул он. – Но мы же с этим можем справиться, да? – с надеждой спросила Кэр. – Да. Но необходима операция. Потом долгое лечение. А возможно, еще одна операция. Ваша страховка этого не покроет… Ясно. Для операции нужны деньги. Большие деньги, которых у них нет. Перед дверью блонди немного задержалась, глубоко вдохнула, выдохнула, нацепила на лицо бодрую улыбку и вышла из кабинета. Мама сидела вытянувшись в струнку на самом краешке кресла, будто боялась в нем потеряться. Маленькая, хрупкая… Прямая спина, в губах ни кровинки. А глаза… В них не было жизни. Словно диагноз стал приговором и уже был приведен в исполнение. Горло свирепо сдавило, внутри все сжалось в ледяной ком страха. Полоснуло щемящей нежностью и… невольным восхищением. Её истинная леди, ни звуком, ни жестом не выдающая того ада, что сейчас творился у нее внутри. Форбс достанет чертовы деньги. Чего бы ей это ни стоило. Умрет, но достанет! – Ну! Я же говорила, что все будет хорошо! – весело заявила та, приближаясь к маме, – Конечно, анализы не идеальные, но ничего страшного нет, – она обняла ее за окаменевшие от напряжения плечи. – Доктор сказал, что тебе сделают операцию, и будешь как новенькая. – Правда? Ты ведь не стала бы меня обманывать? – Правда. Пойдем домой! А то в ресторан опоздаю. Рабочий день прошел как в тумане, а ночь она провела, бродя по сайтам в интернете, выискивая клиники, лечебные программы – любую информацию. И по этой информации выходило, что маме действительно ещё можно было помочь. Лечение, успешно проверенное и обкатанное, существовало: операция, стационар в клинике, а потом реабилитация. Когда Кэр подсчитала, во что оно все выльется, то разрыдалась. Да, спасение есть, оно возможно и близко. Вот только не по карману. Даже при её неплохих заработках в дорогом ресторане, такую огромную сумму она сможет накопить хорошо если года за два. И то при условии, что почти ничего не будет тратить. Но у них нет двух лет. Если лечение не начать прямо сейчас… У них нет даже года. Это врач сказал ей определённо. Бессонная ночь с рыданиями, подсчётами, поисками других вариантов, снова подсчётами и снова рыданиями, подошла к концу. К утру девушка приняла решение. Ей нужно, просто необходимо занять деньги. Но у кого? После того как отец умер и выяснилось, что у них ничего не осталось, пришлось продать дом, все мало-мальски ценные вещи и сменить район, поселившись в небольшой съемной квартире. Количество папиных состоятельных друзей сразу резко пошло на убыль. Да и какие это были друзья? Так, компаньоны, партнеры по бизнесу, нужные люди. Бизнес закончился, и они закончились тоже. Еще имелись соседи, с которыми приятно устроить барбекю и беззаботно провести вечер. Когда они съехали, они тоже исчезли за горизонтом. Что же касается маминых подруг… Некоторые из ее «девчонок» вдруг резко перестали бывать дома, когда она звонила. С другими мама порвала связь сама, не желая натыкаться на оскорбительную жалость. А Кэролайн… Она так и не обзавелась подругами. Ну, тех, что «вместе и навсегда», «друг за друга горой» и все такое. Приятели были, а друзей не было. Не сложилось. В школе она была ужасно замкнутой. Ей хватало книг, которые девушка поглощала в немыслимом количестве. Любого жанра и в любом виде: бумажном и электронном, современных и исторических. Шушукаться с кем-то, делясь секретиками, её никогда не тянуло. Наверное, потому, что настоящей подругой всегда была мама. Да, подобное редко, но случается. А после школы все так закрутилось, что стало не до подруг. Когда Кэр начала работать, то познакомилась с кучей людей. Многие из них охотно пришли бы на помощь. Та же Елена, например. Беда в том, что у них тоже не было настолько сумасшедших денег. И все же… Среди знакомых есть один человек, для которого эта немыслимая сумма не будет неподъёмной. *** Найти его было нетрудно. Позвонила нескольким школьным знакомым – всем тем, кому не решалась звонить раньше – и тут же получила исчерпывающую информацию. Клаус тогда уехал на заработки, но полученные деньги не тратил, а вкладывал в дело. Ему чертовски везло, за что бы он ни брался: акции, торги на биржах, производство… Всегда в плюсе. Эдакий современный царь Мидас, который одним прикосновением превращал в золото все, к чему прикасался. А может, не в везении дело, а в упорстве и гибком, цепком уме? Попутно ее расспрашивали, где она, куда подевалась и как дела, вываливали кучу новостей про бывших одноклассников и наперебой рассказывали про невесту Ника, которая… вроде бы певица. Или актриса? Но точно восходящая звезда. Может и так. Блондинке её лицо показалось смутно знакомым. Впрочем, голливудские красавицы все похожи друг на друга, словно сошли с конвейера клонов. Но это неважно... Важно другое: среди массы ненужной разрозненной информации удалось выловить адрес его офиса. И тщательно записать. Кэролайн решила не звонить. Не очень представляла, что она ему скажет по телефону. Судя по тому ледяному взгляду, которым он окатил ее в ресторане, он просто бросит трубку, как только услышит её голос. А при личной встрече у блондинки все же есть шанс его уговорить. Маленький призрачный шанс. Единственная надежда.