***
Куромаку так и заснул в сидячем положении, не допив свой поздний кофе. Свет до сих пор горит, но Второй, положив голову на руки, сладко посапывает. Тем временем Ромео уже стоит посреди комнаты. Горит люстра, окно открыто. Рецепторы улавливают слабый кофейный запах, пока Червовый потирает припухшие от недавних слёз глаза. Он убирает от лица руки, складывает их перед собой на грудь и замечает Трефового, спящего за столом. Тихое сопение так и греет сердце романтика. Уголок его рта мягко поднимается вверх, изображая на лице тёплую улыбку. — «Я ведь люблю его, он — меня... Я не смогу сделать ему больно». Голова наклоняется немного набок, пока Ромео смотрит на Куромаку и размышляет. Он косается кончиками пальцев нижней губы. — Мх, во имя любви... Увидев на подушечках красные пятна, Седьмой немного скривился и направился к шкафчику. Он встаёт на табуретку, стоящую напротив, и тянется рукой вверх. Правая нога неловко ступила около края сидушки, от чего Червовый сильно пошатнулся и потерял равновесие. Карие глаза в страхе зажмурились, а руки с силой обхватили белый ящик. Парень тихо ойкает и оказывается прижатым болью в тазе к полу. От глухого... Нет, точнее, громкого и неожиданного удара Куромаку просыпается и, раскрыв глаза, поднимает голову. Ромео сидит, зажмурившись от боли, на том же месте, где пол дня назад сидел он, и где тот украл его первый в жизни поцелуй. —Ромео! Все в порядке?! Куромаку вскакивает и, опомнившись, присаживается к Седьмому. Розововолосый медленно поднял веки и посмотрел на Трефового. Язык тихо цокнул, пока Ромео опустился спиной на пол. Руки до сих пор сжимали аптечку. — Сейчас — да, — сказал он шёпотом и продолжил лежать. Куромаку непонимающе смотрит на него, а потом спрашивает: — Точно нормально? Упал ты громко. Как назло копчик отозвался болью, от чего Червовый зажмурился, скривился и тихо вздохнул, вновь разлепляя глаза. Чтобы показать, что «всё хорошо», ему пришлось улыбнуться. Гримаса получилась не из лучших: слишком натянута и неправдоподобна. Так ещё и голос осипший, болит голова... — Не волнуйся, принцесска, всё хорошо. Карие глаза продолжали сверлить взглядом потолок. Неловкая пауза. Куромаку просто не понимает ситуацию. Уже третий раз за день ему не понятно как реагировать и действовать. Мысли в голове образовали огромный ком нитей, который даже если будешь распутывать целый день, всё равно ничего не получится. — «Щёки снова горят... Я заболел?.. Нет, здесь что-то другое... Ладно, мне надо спать, но сначала...». Куромаку пристаёт и протягивает Червовому руку. — Ну, вставай что-ли? Ромео поворачиваеь к тому голову, но смотрит на него словно сквозь. Приподнявшись на локтях, он всё таки протянул руку в ответ. — Куромаку... Второй держит его за запястье и немного тянет на себя. —М? Ромео плавными движением поднимается на ноги. Губы растягиваются в лёгкой улыбке, и затем он тихо продолжает, также держа чужую руку: — Проведёшь раненого стрелой Амура до его ложа? Мх... — он коснулся двумя пальцами виска, — голова раскалывается. Немного постояв так, романтик вновь улыбнулся и стал смотреть на Куро в ожидании ответа. —Ладно, пошли. Медленными шагами парни выходят из кухни, продолжая держаться за руки. Пока они шли, Ромео немного пошатывался. Ноги его держали крайне слабо. Но он держался за чужую руку крепко и в случае чего мог спокойно на неё опереться. И кстати об этом. — «Такая тёплая...». Место соприкосновения их ладоней словно излучало тепло, которое улавливало тело романтика и ускоряло сердцебиение. Ту-дум, ту-дум, ту-дум, ту-дум... Кровь прилилась к его щекам, и те, в свою очередь, окрасились лёгким румянцем. В голове что-то начало вертеться, кружиться, стучаться... В конце концов Ромео пришёл к мысли: «К Чёрту всё, но попробовать я обязан!». В предвкушении удачи (или же провала) он закусил губу. Снова ощущает металлический привкус и в своей фантазии бьёт себя по лбу. — «Нужно избавляться от этой привычки». В свою очередь Куромаку невольно сильно сжимал чужую руку. Каждая секунда в компании Червового Короля вызывает у него бурю разных новых эмоций: смущение, непонимание... В конце концов банальное раздражение от всего, что он не мог понять. Ведь это было что-то новое, неизученное, что просто хочется отложить подальше и достать позже... Намного позже. Второй тянется к железной ручке двери и, коснувшись её, ощущает холод. Поворачивает немного вбок и открывает молочную дверь «Червовой комнаты». — Ну... Спокойной ночи? Смотря куда-то вбок, Куромаку немного потягивает свою руку, собираясь высвободить её из таких тёплых и нежных объятий. Его действию Ромео противится и наоборот тянет чужое запястье на себя. — Знаешь... До их ушей донёсся звук поворота ключей, от чего Седьмой встрепенулся и резким движением затолкнул Куро в комнату. Закрыл на защёлку дверь и сладко продолжил: — Любовная стрела пронзила и твоё сердце, правда? Пока лицо напротив приближалось к Куромаку всё ближе и ближе, он вжимался лопатками в деревянный проём, покрываясь мурашками и краснея всё гуще. Червовый очертил контур его лица кончиком пальца, опустил к шее, легонько щекоча её. — Ч-что это всё значит? — инстинктивно Трефовый пытался легонько того оттолкнуть, но естественно ничего дельного из этого не выходило. — «Стоп. Да я чуть ли не дрожу. Из-за этого то бабника? Нет, пора прекратить это безумие!» —Дистанцию соблюдай!— говорит Куромаку громче и пытается вырвать руку, но Ромео схватил его крепко и не собирался отпускать. — «Какой недотрога». Ромео нагло улыбнулся, всем своим видом показывая, что отступать не будет. Свободной рукой он оглаживает плечо сероволосого под тёплой тканью свитера. Глаза в этот момент смотрят прямо на него, ловя на лице каждую эмоцию, каждые перемены во взгляде. Сердце стучит всё сильнее, оно умоляет передвинуть руку ещё ниже и ниже, но Червовый всё таки решает сильно не торопиться. — Ты волнуешься, Куромаку?.. Ромео наклоняет голову чуть набок. На миг в его взгляде проскальзывает озабоченность, но она быстро сменяется новой улыбкой. — Действительно. Волнуюсь ли я? Конечно нет, о чем я могу волноваться? Я же в таком выгодном положении, —отвечает Трефовый с сарказмом. Свободной рукой он снова пытается оттолкнуть Ромео. В свою очередь тот усмехается и переводит взгляд немного ниже, на грудь. А его тело всё просит, требует, умоляет... Не смотря на чувство эйфории, романтик слишком слаб чтобы ему воспротивиться, поэтому с лёгкостью подчиняется: проводит ладонью ниже по животу и немного оттягивает ткань толстовки. Что за знакомая мания тела? — «Почему так тянет?..» Куромаку чувствует волну по всему телу и немного морщится. Он был уверен, что выберется отсюда, сохраня секрет, но все оборачивается против него. Страх и смущение побеждают и выгоняют рассудок куда подальше. Трефовый не может больше думать нормально в такой ситуации. Он не знает как сбежать, как не проколоться. Когда наконец сможет оттолкнуть Ромео и выбраться в заветный коридор. Нет. Слишком много эмоций, и здесь нет места сухим расчетам. Одна рука ограждает его сбоку, а вторая уже забирается под футболку. Она проходит до талии, оглаживает её, поднимается выше к груди. В глазах напротив искрятся бесстыжие огоньки. Поток здравых мыслей в голове Червового передал место романтическим, пошлым, которые уже полностью заполонили его голову, не оставив от рассудка и следа. Дыхание Куромаку учащается, щёки краснеют всё больше. Он прикрывает глаза. — Мх... Чем больше и нежнее Ромео прикасается к нему, тем больше Второй перестаёт контролировать свои эмоции. — Тебе нравится? Горячее дыхание опаляет его ухо. Гортанный бархатный голос будоражит, сбивает с толку. Седьмой легко чмокает его в щёку, проводит дорожку до линии губ и нежно целует. На месте соприкосновения чувствуется, как стекает тонкой линией что-то тёплое, даже горячее. Видимо до этого Ромео вновь раскусил губу, даже не заметив. Как тогда, на кухне, романтик чувствует лёгкое онемение, но вперемешку с приятной шершавастью чужих губ, которая как по волшебству сводила его сердце с привычного ритма. Одновременно Куромаку и правда приятно, но хочется всё это прекратить. А чужие руки уже залезают выше. Со всех сил он держится, чтобы не застонать и лишь немного выгибает шею и стискивает зубы. Рвано дыша, умоляет: — Р-ромео... Хватит, пожа-алуйста... Через хриплый голос, сорванный когда то нарочно, начинают прорываться более мелодичные и высокие звуки. — «Черт, только этого не хватало!» — думает Куромаку. Губы уже нацеловывали его шею. На тонкой коже, ближе к ключице, красовалось аккуратное пятнышко. Вспотевшая ладонь теперь двигалась вниз, круговыми движениями проводила по бедру, немного надавливая. Как ни странно, Ромео не заметил ничего необычного... Досадно даже. Сейчас его мысли были только о нежной коже, прекрасном теле Трефового. Думать об странностях сейчас не время и не место, ведь романтика волнует другое... — «Нет, слишком... Как тянет, будоражит...». Что-то в голове вроде щёлкнуло, но тут же утихло. Ромео почувствовал внизу живота тепло... Он немного отдалился от Куромаку, бегая по прекрасному телу томным взглядом. Несколько покраснений на ключицах и мелкие пятна подсохшей крови с губы провоцировали Червового Короля на дальнейшие действия, но их последствия были сомнительными. — «Не стоит продолжать дальше... Он ведь против... Что я вообще делаю?!» Прерывается поток мыслей и Ромео заглядывает Куро в глаза. — «Странно даже... Такая тяга...». Выгляд опускается снова ниже. Уже давно обе руки стоят от Второго по обе стороны, а карие глаза смотрят свысока. Настроение поменялось очень резко. Недавно наглая улыбка сменилась на вновь закусанную губу и тяжёлый взгляд. Ещё немного Ромео так постоял и отступил на один шаг назад. Он резко хватается за холодную ручку и оставляет Трефового Короля одного. — Ч-что?.. Так легко. Одновременно и полегчало, и стало как-то... Обидно. Конечно Куромаку понимал, что ещё чуть-чуть и Ромео бы понял, но... Но всё таки это было так приятно. Сероволосый поднимает с пола футболку и натягивает её на себя. — «Есть ли смысл отрицать, что его чувства взаимны?.. Нет». Он осмотрел комнату и вышел за дверь следом.***
Колено поднимается чуть выше, вжимаясь в чувствительное место. В ответ на наглость, Валету агрессивно прикусывают нижнюю губу и защипывают холодные щёки. Языки разомкнулись, растягивая, а после разрывая прозрачную ниточку. — Ты меня что, трахнуть решил? Он хмурится, немного передергивая прижатыми к стене лопатками. Его прижимают к холодной бетонной стене сильнее, склоняются над ушком. — Будь добр, помолчи хоть раз, — зло сверкая глазами, шепчет парень. — Я смотрю, ты совсем о... Валету не дают договорить и с новой силой впиваются в губы. Чужие руки уже расхаживают по талии, жадно сминают серую, во тьме, футболку, так и наровя под неё забраться. Зеленоволосый на это возмущено стонет и толкает «врага» в грудь. — Во имя добра... — С какой стати я снизу?! Ты совсем, Биполярка, корабли попутал? — А тебе разве не нравится? Феликс улыбнулся и провёл большим пальчиком по чужой скуле, положил ладошку на щёку. Он немного припустил ниже вторую руку, оглаживая животик, и остановился подушечками около ремня. На этом моменте щёки Вару так и загорелись, от чего не спасали даже очки. Резко ему так захотелось ласки, тепла. Чтобы его поцеловали в губы, крепко обняли и повалили на шёлковую постель... — «Вот жешь подлец». Феликс знал куда давить, где трогать. Но Пиковому это ни капли не нравилось, ведь чувствовал он себя в такие моменты слабым, от чего сильно потом бессился. Но злиться он будет позже, а сейчас зальётся румянцем и будет ждать дальнейших действий Червового валета. — Ну так что? Феликс в этот момент лучезарно улыбался, будто нечего такого и не происходило. Он немного подвигал коленкой (выдвинутой вперёд) и наклонил голову чуть набок. — Мх, хрен с тобой... — уставшим голосом, прикрыв глаза, проговорил Вару. Червовый натянул победную улыбку, чмокнул того в губы. Он схватил Пятого за руку и потащил в сторону дома. Минут 5-10 клоны шли молча. Одного из них в предвкушении и азарте била легкая дрожь, а второго мучил весьма интересный вопрос... — Фель, — Пиковый ухмыльнулся, продолжая смотреть вперёд, — у тебя ведь уже были с кем-то отношения? — Ну... Не то чтобы отношения... А к чему ты спрашиваешь? Феликс взглянул на Вару и в недоумении выгнул бровь. Продолжая держаться за руки, они остановились. — Знаешь, неожиданно было, что целуешься ты не в первый раз. Ещё этот бабник так на тебя смотрит, аж бесит, — сказав это, Пиковый тяжело вздохнул и очень крепко сжал ладонь Четвёртого. Феликс тихонько ойкнул. Холодный порыв ветра прошёлся по их лицам, оставив за собой взъерошенные локоны и похолодевшую кожу. Атмосфера охладилась точно также. В янтарных глазах отразились звёзды, плавающие в ночной тьме, мерцающие и угасающие огоньки. Улыбка Червового медленно спозла, сменилась на грустную гримасу и подавленный голос. — Вару, ты ревнуешь? — Да... Нет... Да. Медленный кивок и слегка надутые губы. — Просто я вас вместе вижу и... Такая дрожь берет, злость... — Мы просто хорошие друзья!.. — Но ты же с ним целовался? Феликс уже потихоньку нагревался. Так хотелось долбануть возлюбленного по голове, толкнуть лбом об стену, чтобы после и мысли не было глупой. — Первый раз он был пьяный, а во второй ты сам меня к нему толкнул. Ещё и кричал: «Педики, педики!» — он активно жестикулировал, парадируя Вару, — Причём тогда трезвым он тоже не был. Под конец Четвёртый уже сжимал кулаки, был сильно красным в лице. Казалось вот вот, и он набросится на Вару, хватаясь за шею, но тот почувствовал его гнев и резко перехватил, кладя руки на горячие щёки. — Ладно, ладно, не кипяши, Фель. Он ласково улыбнулся и провёл большим пальцем по горящей коже валета. У Червового от неожиданной ласки перехватило дыхание, застучало сильнее сердце. Глаза напротив всегда вызывали смешанные ощущения: то раздражали, злили, то смотрели так нежно, что успокаивали и убаюкивали одним только взглядом. Хоть и увидел их Валет только недавно, но уже успел полюбить как ничто другое. Салатовая радужка словно гипнотизировала своими переливами, можно было разглядывать её часами. — Мне кажется, или сегодня кто-то хотел быть главным? Язвительный голос вывел Червового из небольшого транса, и он ответил: — Знаешь, мне кажется, я передумал.***
Вару несколько раз поворачивает в двери ключ, и вместе с возлюбленным они заходят вовнутрь. — Что такое? Феликс заметил на лице Пикового его фирменную гадкую ухмылку и, проследив за его взглядом, увидел удаляющийся за дверью кусок светло-розовой ткани. — Ромео? — Ага, он самый. — Вару скидывает с ног обувь и чуть проходит по коридору, — Кого это он там прижимает?.. Чья-то ладонь ложится на его плечо, от чего валет резко вздрагивает. — А может ты меня тоже куда-нибудь прижмёшь?.. — соблазняющий шёпот шелестит прямо за ушком, обвивая горячим дыханием. — Ты сегодня больно наглый, — он оборачивается и внезапно подхватывает Феликса на руки, — но мне это даже нравится... Червовый отзывается на тихий гортанный голос густым румянцем. Его мягко целуют в шею и уносят за дверь «Пиковой» комнаты.