***
По квартире разносится громкий рёв, а после глухой удар какого-то предмета о пол. — М-мне кажется, это того не стоило, — слышится тихий голос, как Ромео заходит на кухню. — Подери тебя чёрт, ты издеваешься?! — А... Оно само... Как-то. В центре комнаты стоит Феликс и склоняется над валяющимся на кафеле электрическим чайником. Неподалеку из-за широкой спины Пикового Короля выглядывает дрожащий Зонтик, которого тот ограждает одной рукой, будто пытаясь защитить от названного им чёрта. Ромео перешагивает через порог комнаты и, качая головой, вздыхает: — Даже Данте такое не стерпит. Не ожидая на кухне очередного гостя, Пик и Зонтик резко повернули голову в его сторону. Феликс в ответ только всё также чесал затылок и виновато улыбался, стараясь отвести янтарные глаза подальше. Несколько мгновений проходят в абсолютной тишине. Но вскоре Пик цокает языком и подталкивает Трефового Валета, приобнимая его за плечи. — Пик? Зонтик непонимающе оборачивает на того голову. Король ухмыляется и в конце концов уводит Трефового с кухни, оставив Червовых наедине. Ромео проводил их взглядом и обернулся на Феликса. — Вчера пульт, а сегодня чайник. Сладкий, что происходит? Подойдя со спины, он положил ему на плечи ладони и развернул к себе. Тот жалобно посмотрел на него, а после уткнулся головой в грудь, до невозможности крепко обняв. — Роме-ео, ну почему все та-ак? Седьмой опускает взгляд на его солнечную макушку. Видя, как Валет немного вздрагивает и чувствуя, как намокает рубашка, он нежно поглаживает друга по спине, прижимает к себе чуть сильнее. — Во имя любви, тише... Всё хорошо, не нужно, — пытался он успокоить Феликса. Ещё около минуты Четвертый продолжал плакать и вжиматься в рубашку Ромео. — «Ну почему он так ревнует? Мы же просто друзья... Как же я устал!..» Всхлипывая последний раз, Феликс всё таки осилился поднять голову. При виде его мокрых щёчек у романтика защемило сердце. Привычно весёлые, жизнерадостные янтарные глазки грустно блестели, смотрели на него с такой печалью, болью, что Ромео самому захотелось плакать. Так хотелось утереть эти слёзы, сбросить их с веснушчатого лица солнечного мальчика. — Солнышко, утри слёзы, — говорит парень, улыбаясь. Ладони берут чужое личико в руки, пальчики проводят под заплаканными глазами. — Помнишь как ты говорил? Всё будет хорошо, всё пройдёт. И Феликс не сдерживается и обнимает того с новой силой. —Уа-а-а, Роме-э-эо! Что бы я делал без тебя-а-а!?.. — Тише, тише, тише... Седьмой закусывает губу, качает головой, продолжая успокаивать блондина. — «Лучше отвести его в комнату», — проскальзывает в голове мысль. Немного ещё постояв, Ромео подхватил Феликса на руки и, сильно к себе прижимая, унёс с кухни. Он закрывает за собой дверь и мягко усаживает Валета на свою кровать. — «Давно он меня так не катал» —подметил Феликс, и улыбка сама собой появилась на его личике. Ромео склонился над ним, положил руку на мокрую щёку. К нему подлетает одна идейка, и он говорит: — У меня в шкафу кое-что завалялось... Думаю тебе понравится. Король тепло ему улыбается и отходит в направлении большого молочного шкафа. Он открыл его, раздвинул ящечки, ища что-то очень старательно и роняя по неаккуратности некоторые вещи. Феликс с нескрываемым интересом за ним наблюдал. Волнение и грусть уже ушли, а на их место вступило ощущение тепла и заботы, исходящее от любимого человека. —Да Ромео мне как брат! Мы с ним одной масти. Тебе это хоть о чём-то говорит?! Если у вас с Пиком не такие отношения, то я вас не понимаю! Феликс поморщился от неприятных воспоминаний. Да, он тогда сорвался и столько глупостей наговорил Вару. — «Еще и влез в их отношения с Пиком. Молчал бы лучше!». — Нашёл! Ромео победно взял в руки цветную переливающуюся коробку. Повертев её в руках, он шагнул в сторону кровати и присел рядом с Феликсом. — Изначально я их покупал для одной девушки, — сказал романтик, отведя взгляд, — но помню, ты говорил что тебе такие нравятся. Червовый подвигает коробку к Валету ближе. При виде любимых конфет глаза того загораются, и Феликс сразу же берёт упаковку в руки. — Уау... Он уже улыбается во весь рот, смотрит на Ромео, а потом снова кидается в объятия друга. —Ромео, я обожаю тебя! — Ох, это конечно взаимно, но ты меня так задушишь. Феликс виновато ойкает и отпускает поэта. — Просто это было очень неожиданно... Розововолосый мотнул головой, как бы говоря: «Ничего страшного». Ромео отодвинулся к нежно-лимонного цвета стене и притянул блондина к себе в объятья, расположив на хрупких плечах руки. Только он хотел спросить о том, что всё таки случилось, как парень опередил его своим вопросом. Феликс снова посмотрел на конфеты и кое-что вспомнил. — Ро-о-ом? — Да, Сладкий? Глаза Четвёртого горят всё ярче, улыбка становится шире. Он улыбается и говорит: — Мне кажется, можно было бы подарить их Куро. При упоминании Куромаку щёки Ромео розовеют. Его губы также растягиваются в тёплой улыбке. — Знаешь, а идея хорошая. Но я пожалуй сделаю ему подарок чуть позже. Король теребит золотистые локоны и поглаживает второй ладошкой Феликса по плечу. Слышать чужой веселый голос и видеть счастливую улыбку было Ромео в радость. Глазки напротив снова сияли блеском, ярко переливались, дарили тепло и чувство... Уюта? Да, можно назвать это так. Спокойствие, счастье, любовь и свобода смешивались в одно, и получалось такое тёплое, дарящее улыбку слово. Но «солнышко» снова накрыла печаль, и через некоторое время послышался тихий всхлип. — Расскажешь что случилось? У Феликса снова начинается истерика. — Я... Мы с Вару... Мы поссорили-и-ись! Он чувствует чужие обьятия и, пытаясь успокоиться, продолжает: —Ну почему он такой ревни-и-ивы-ы-ый? — Тише, тише, тише, мой хороший, тише... Ромео усаживает его на коленки, повернув чуть боком, и прижимает головой к груди, мягко поглаживает висок, чмокает друга в макушку. Король крепко-крепко его обнимает, стараясь успокоить, утирает с лица слёзы. Но Феликс продолжает плакать. В то же время он чему-то улыбается, но всё равно плачет, выливая всю свою боль на чужую рубашку. В один момент Ромео заглядывает ему в глаза и видит в них злые искорки, замечает как щёки чуть краснеют и сжимаются его кулаки. — «Как в нём умещается столько эмоций?» Рука вновь касается мокрой щеки. Седьмой чуть поворачивает личико Феликса, заставляя посмотреть на себя. — Феликс, посмотри на меня... Сладкий, пожалуйста, перестань плакать. Парень поднимает на него голову и смотрит прямо в глаза. Из его глазок стекают несколько капелек, и Четвёртый перестаёт плакать. Вместо этого он просто прижимается к Ромео крепче. — Всё хорошо, мой хороший, хорошо... Вы говорили об этом... Спокойно? —Я старался, но в конце сорвался и... — в янтарных глазках снова начинают блестеть маленькие звездочки, вот-вот готовые упасть вниз. — Я накричал на него... Феликс сжимает кулаки, но не плачет. —Я... Я не хотел, правда. Седьмой успокаивающе провёл ладошкой по его плечу. — Я тебе верю, Феликс. Вновь он целует друга в макушку. Следующие несколько секунд парни продолжают сидеть в тишине. Краем глаза Ромео заметил, как Феликс устало прикрывал глазки, и услышал, как он сонно протяжно зевал, прикрывая рот рукой. Губы романтика вновь растягиваются в тёплой улыбке. Он тихонько поднял Феликса со своих колен и переложил его голову на подушку, сверху накрыв тело розовым пледом. — У нас с Куромаку тоже всё не очень гладко, — начинает говорить Ромео, усаживаясь на край кровати. — Такое ощущение, что он всё ещё находится очень далеко от меня... Как в карточном мире. Я бегу за ним, словно за поездом, а он от меня отдаляется всё дальше и дальше... Особенно последние три дня. — «Что? Но они ведь так сблизились за последние несколько дней». Феликс вздохнул и грустно посмотрел на Ромео. — Не понимаю... —«Я тоже». В унисон мыслям Король устало вздыхает. Он теребит Валета по макушке и говорит: — Отдохни пока. Вам просто нужно поговорить, и всё снова будет хорошо. Я уверен. Поэт ободряюще ему улыбнулся и вышел из комнаты.***
Куромаку лежал на кровати и думал о том, что очень беспокоило его в последнее время. — Ромео. Уголки губ слегка приподнимаются при происношении имени. — «Красиво звучит». За последние несколько дней парни заметно сблизились, но напряженная атмосфера до сих пор оставалась преградой к самому «важному». Даже банальное прикосновение или поглаживание рядом с «там где не надо» превращалось для Трефового в настоящее испытание. Когда они ложились вместе, то он даже заснуть не мог. В итоге вместо удовольствий и эйфории Куромаку получал только порцию новых беспокойств и недосып. — «Даже после приезда Фёдора ничего не изменится... Что же делать?» Решив, что нужно отвлечься, Король садится за письменный стол.***
— «Как обычно, принимает всё близко к сердцу». Размышляя, Ромео откусывает кусочек печенья. Локти опирались на кухонный подоконник, одна из ладоней подпирала щёку. Романтик скучающе разглядывал за окном ночной город, тёмное мрачное небо и пролетающих мимо редких птиц. — «Как-то тоскливо... Может зайти к Куромаку?». На секунду он немного потупил взгляд. Но после проглотил последний кусочек шоколадного печенья и сам себе ответил: — Думаю, он не будет против. Ромео уже подошёл к «Трефовой комнате» и стал прислушиваться к происходящему внутри. Уши улавливили чиркание ручки и тихое бормотание. — Черт, тут же должно сходиться. Вероятность же... — «Как он мило ругается», — ухмыляется Червовый.***
Чьи-то ладони мягко ложатся сзади на узкие плечи. — Ку... Куромаку вздрагивает от неожиданности и оборачивает на напугашего голову. — Ой, прости, не хотел пугать, — оправдывается Ромео, усмехнувшись. — Может отдохнешь? Руки романтика нежно огладили плечи возлюбленного. —Ну, я уже начал. Не люблю оставлять незаконченные дела на потом. Голос сероволосого стал расслабленнее и мягче. Массаж Ромео положительно подействовал на него. С наслаждением выдохнув, он продолжил. — Тем более я всю ночь не засну и в итоге всё равно доделаю этот график. Тело ныло, просило у хозяина отдыха, да и мозг тоже порядком перегрелся. Куромаку уже как физически, так и морально подготовился... — Ну так ведь нельзя, мой дорогой. Ромео резко разворачивает стул к себе. Его тело нависает над Трефовым, упираясь руками в ручки кресла. Он изображает на лице сладкую ухмылочку, чуть приближая личико к чужому. — Нужно уметь расслабляться. Куромаку слегка краснеет от таких движений, отводит взгляд на несколько секунд, а потом снова смотрит на Ромео. — Смотря как... Червовый в ответ усмехнулся. Он мельком подумал о том, насколько милым Куромаку сейчас выглядит. Он пристально смотрел в его глаза, щёки порозовели, а губы немного разомкнулись от напряжённого дыхания. Именно к ним Седьмой сейчас потянулся, легонько чмокнул, после чуть отдалившись. Ромео почувствовал себя игривым котиком, которому сильно захотелось поиграть со своим возлюбленным, подразнить его. Он снова улыбается и приближается к чужим устам. Куромаку не успевает что-либо подумать, поэтому просто наслаждается этим прекрасным моментом. Вот ,снова они встречаются взглядами, Ромео с новой силой затягивает его... На этот раз Куро чувствует себя в разы увереннее и как в тот, первый раз, отвечает, чуть наклоняя голову на Червового. Вот кончик одного языка уже прикасается ко второму. Червового Короля начинает бесповоротно затягивать в чувства: он вздыхает, покусывает чужую нижнюю губу, позволяет подушечкам пальцем пройтись вниз, по его тонкой шее, задевая... Как интересно. Рука немного приостанавливается, и движения нагоняет мысль: — «Настолько девчачья шея?» Но тут же опомнившись, Ромео решает пока не выдавать замешательства и продолжает движение своей руки к выпирающим ключицам. А Куромаку уже накрыла волна эйфории. Разум как тогда уступил место эмоциям. Но в этот раз, кажется, всё по другому? Трефовый больше не чувствует скованности, страха. Где-то, уже далеко, последние капли рассудка кричали ему так требовательно, но так тихо... (Нет, хочу большего!) — Знал бы ты, как я соскучился, — шепчет Ромео ему на ушко. Чужой шёпот пускает по телу электрические импульсы, после чего Куромакуя томно выдыхает. Губы опускаются к шее, язык проводит по ней дорожку, ведёт к небольшому пятнышку на ключице. Там же парень чуть прикусывает кожу, оставляет новый засос. Ромео чуть отдалился и посмотрел на лицо выше, проверяя реакцию. — Я... Я тоже. В ответ от Седьмого Куро получает удовлетворённый кивок. После рука оттягивает ниже горлышко светлой блузки, Ромео прижимается губами к оголенной коже, чуть ниже второй ключицы, и оставляет на этом месте новое алое пятнышко. Снова сладкий выдох. Куромаку немного поднимает голову от наслаждения. — «Ох, если бы ты знала, как будешь потом жалеть о том, что делаешь...» — снова этот внутренний голос? Он что, громче?... Нет, он все так же далеко.***
Ладонь проскальзывает под свободную кофту, спускается по изгибу, потом снова поднимается вверх, по талии, пока Ромео продолжает нацеловывать её грудь. Он снова чувствует эту манию, и к возбужденной коже приливает кровь, щёки наливаются алым румянцем. Припухшие губы немного отдаляются от Второй. Ромео опускается ниже, подобрав под себя колени, и оказывается намного, намного ниже уровня чужих глаз. Развратные мысли будто играют с ним, побуждают к через чур смелым, но желанным действиям. — «Ну я просто не могу устоять!» — кричат его мысли, его возбуждение. Одна ладонь легла на левое колено, вторая на правое. В этот момент Куромаку будто выходит из транса. Червовый закусывает в нетерпении губу и немного их раздвигает. Сейчас он... Нет! Сейчас ОНА полностью приходит в себя. — «Стоп, что же я делаю?! Поддалась эмоциям... Снова... Нет, нет, нет...» Слишком поздно? Нет, это как напиться, а после очнуться на рельсах и понять, что метрах в двадцати от тебя стремительно несется поезд. И ты смотришь, понимая, что уже не успеешь убежать... Это неизбежно... Pov: Ромео В его лице я улавливаю немалый испуг. — «Может я снова через чур разошёлся?..» — предположил я, продолжая вглядываться в его широко распахнутые глаза. Но сильного сопротивления я так и не увидел. Означало ли это, что можно продолжить? Или всё таки лучше стоит послушать отголоски «шестого чувства» и спросить, что так пугает парня, ноги которого ты только что раздвинул? Я опускаю томный взгляд, веду свою крепкую ладонь по бедру, чуть сжимая его, до «горячей точки». Мания взяла надо мной верх, снова вскружила голову, и она не желает останавливаться ни при каких условиях. Тут же меня толкает вперёд возбуждение, страсть, слишком развратный разум. Зачем думать, слушать кого-то, если можно просто сделать? Ведь никаких последствий после подобной ошибки не будет...