Наследство

Около получаса Джозеф быстро шагал, ни о чем не думая и не смотря, куда идет, и вскоре оказался в порту. Он замедлил шаг и еще долго брел вдоль берега реки, не обращая внимания на запах затхлости и тины и портовый шум, пока не наткнулся на прохожего. – Простите, – пробормотал он. – Ничего страшного, мсье, – ответил веселый голос с французским акцентом. Джозеф коротко взглянул на прохожего, отметил его насмешливые темные глаза и, не иначе как позаимствованный у Вильгельма III Оранского, огромный нос, который удивительно подходил к лицу незнакомца. Джозеф сделал шаг в сторону, чтобы обойти его и продолжить свой путь, но тот поймал его за предплечье. – Куда вы так спешите, месье? – француз улыбнулся, показав прекрасные белые зубы. – Судя по всему, дел у вас нет, – он оглядел потрепанный костюм Джозефа. – Не хотите ли отправиться в путешествие? Заработать деньжат? Завести приятные знакомства с дамами? Скоротать вечер-другой в теплой компании за кружкой грога? – Нет, благодарю вас. Мне это не интересно. Я, право, очень спешу, – ответил он, пытаясь вырвать руку, но француз только сжал крепче пальцы. Джозеф понял, что ему не вырваться. Вербовщики! В одно мгновенье он оказался окружен рослыми парнями, в неприметной одежде, которые ухмылялись и согласно кивали словам своего главаря. Не могут же они схватить его посреди улицы и насильно записать в матросы? А главарь уже тряс перед лицом Джозефа какой-то бумагой. – Бросьте, мсье. Неужели вы не хотите повидать новые земли? Чудесные острова с лазурным морем и пальмами? Мы предлагаем вам прекрасную пищу, койку и крышу над головой. Что у вас здесь есть? Ну, право-слово, вы не понимаете своего счастья. Вокруг уже в открытую смеялись. Джозеф резко дернул руку, она неожиданно легко высвободилась, так что он упал на стоящих позади него и тут же почувствовал, как его плечи крепко сжали с двух сторон. – Сэр Джозеф! – раздался вдруг знакомый голос. Джозеф повертел головой. Боже правый! Харди! Он направлялся прямо к ним. Чуть позади шагал его сын, Макарони, как упорно называл его про себя Джозеф, а следом кучер Дженкинс – огромный детина с широченными плечами. И его сэр Джозеф был рад видеть едва ли не больше всех остальных. – Мистер Харди! – крикнул он тонким голосом. Хватка на плечах ослабла. Харди приближался. Француз быстро стрельнул темными глазами на юриста и обратно на Джозефа, кивнул своим товарищам, и те спокойно, как ни в чем не бывало отошли. – Приятно было познакомиться, сэр Жозеф, – насмешливо сказал веселый француз напоследок, скатывая бумагу в трубочку. Поклонился ему, затем Харди и исчез, также внезапно, как и появился. Джозеф был не в силах дождаться, когда спасители доберутся до него, и сам бросился навстречу. Его руки тряслись, когда он здоровался с отцом, а потом с сыном. В какой-то момент ему даже захотелось обнять Дженкинса, но он сдержался. Макарони следил за его излияниями с тонкой усмешкой, но Джозефу было все равно. – Идемте отсюда, сэр, – сказал мистер Харди. – Не стоило вам приходить сюда одному. В таком виде. Простите, сэр, но вас приняли за бродягу. Джозеф вспыхнул. – Вам повезло, что у меня были здесь дела, - добавил Харди. – Я не собирался гулять в порту, случайно сюда забрел. – Я порекомендую вам хорошего портного. Он берет не слишком дорого. Джозеф не сказал, что вряд ли сможет расплатиться даже с самым плохим портным. А еще, он вскоре, вернее всего, загремит в тюрьму за долги, если раньше его не повесят на собственных воротах. – Я был сейчас у мистера Бэйла, – сказал Джозеф неожиданно для самого себя. Харди резко остановился и взглянул на него. – Так вы знакомы? Что у вас за дела с ним? А, впрочем, меня это не касается. Просто поверьте мне, Дэн Бэйл – плохая компания для такого человека как вы. – А для сэра Томаса он не был плохой компанией? – О нет, вполне подходящей. Теперь остановился Джозеф. Харди повернулся к нему и добавил: – Поймите меня правильно, сэр. Не мне судить вашего дядю, покойного к тому же, но у него были свои причины водить с мистером Бэйлом дружбу, а у вас, смею надеяться, их нет. – И вам эти причины известны? – полувопросительно сказал Джозеф, продолжая движение. На лице Харди снова отразилась внутренняя борьба, на сей раз очень короткая. – Оставим прошлое прошлому, молодой человек, – ответил он к досаде Джозефа. И тот решил умолчать, что мистер Бэйл уже никому не сможет составить компанию – ни плохую, ни хорошую. И ответить на вопросы Джозефа тоже. Зато, наверное, сможет Харди. Если захочет. – Простите, мистер Харди, но все же я не пойму, что не так с сэром Томасом? Бэйл был единственным, кто назвал дядю хорошим человеком. Даже привратник позволяет себе высказываться о нем весьма оскорбительно. Привратник! О виконте! Только за то, видите ли, что хозяин «носился по морям, точно грязный пират»! Да мало ли порядочных людей занималось каперством? Или оплачивало его? Они дошли до коляски мистера Харди, сели друг напротив друга. Дженкинс занял свое место. Мистер Харди оглянулся. – Где же Уильям? Действительно, Макарони исчез. – Ну Бог с ним, найдется. Поехали, Дженкинс, – Харди чуть помолчал и Джозеф уже думал, что его вопрос останется без ответа. Но потом Харди сказал, – Я думаю, приключения вашего дяди всеми воспринимались бы иначе, сопутствуй ему удача хоть немного. Но он спустил состояние и ничего не приобрел взамен. Он снарядил корабль в Америку, и тот не вернулся. Он снарядил новый и сам отправился на нем. Его захватили пираты, и его супруге пришлось выложить немало денег, чтобы вызволить своего беспутного мужа. Все его начинания оканчивались крахом. Говорят, он даже отправлялся искать сокровища самого Моргана. У него и карта была… Джозеф напрягся. – Насколько мне известно, никаких сокровищ он не нашел. Но неудачи не останавливали его. Он просто начинал снова, будто что-то жгло его изнутри и не давало сидеть на месте. Я надеюсь, вы будете более благоразумны. Впрочем, я итак вижу, что склонность к приключениям вам не свойственна. В конце концов, он стал слишком стар, потерял ногу, и только это заставило его угомониться. – А что же леди Эмили? – Она любила своего мужа и понимала, что в Брейсфилде, взаперти, он не сможет жить, и потому всегда безропотно отпускала его, хотя ее сердце каждый раз разрывалось от горя. Когда он вернулся в последний раз, ему было почти шестьдесят. Они прожили вместе еще двенадцать лет, а потом она умерла, и сэр Томас переехал в Лондон, к своей дочери. Вот тогда-то он и озаботился поисками наследника, – мистер Харди хмыкнул. – Видно, поиски чего бы то ни было стали смыслом его жизни. А когда он нашел все, что ему было нужно – или все, что смог найти – он тихо умер в кругу своей семьи. Джозеф задумался. "Сдается мне, почтенный стряпчий темнит. Он явно знает про дядю такое, чего, наверное, предпочел бы не знать. Дело тут вовсе в неугомонности характера или преследующих сэра Томаса неудачах. Ну да черт с ними обоими: и с Харди и с сэром Томасом. Два старика лет сто назад чего-то не поделили. Один отправился в лучший мир, второй поныне точит на него зуб. А мне-то теперь какое дело?" – Куда вас отвезти, сэр Джозеф? – Отвезти? Ах, ну да. В наш старый дом, пожалуй. Но постойте, куда все же делся ваш сын? – О, не беспокойтесь, я думаю, он сейчас в модной лавке, ищет, как бы, насколько можно бесполезнее, потратить деньги своего отца. А может, стакнулся с купцом с континента и примеряет сейчас новый заграничный наряд. Как вам эта новая мода, сэр Джозеф? Обтягивающие камзолы, парики величиной с Тауэр. А туфли, огромные, как лодки, с загнутыми носами?! Говорят, это поветрие пришло к нам из Италии, но только англичане могли так извратить чужое и превратить в то, что мы сейчас видим. Их даже называют «макарони», этих модников. Мой сын – какой-то макарони. Ей-богу, он это делает мне назло. Ну, пусть его. В его возрасте мне тоже хотелось бунтовать. Я не обращаю внимания на его вид, лишь настоял, чтобы он оставлял свой ужасный парик, когда я отправляю его по делам. Вы не возражаете, если я оставлю вас вон там, за поворотом, у своей конторы, а Дженкинс отвезет вас домой? – Нет, конечно, – вяло ответил Джозеф, которого после всех волнений под монотонный голос спутника стало укачивать. – Благодарю вас. За все. Коляска повернула, остановилась, Харди ступил на землю, но не успел сделать и трех шагов, как на него налетел с кулаками невысокий, коренастый мужчина. Дженкинс уже был внизу и оттаскивал его от хозяина. Силы в потасовке оказались не равны. Дженкинс отбросил напавшего, отвесил ему хорошего пинка, пригрозил отделать кнутом и взобрался обратно на свое место, а мистер Харди скрылся за дверью конторы. Все произошло так быстро, что Джозеф ни удивиться, ни испугаться не успел и опомнился, когда коляска уже тронулась. – Господи! Что это было? Дженкинс обернулся с самодовольной ухмылкой. – Это сквайр Мортимер, сэр. Очень вспыльчивый джентльмен. У него недавно произошел земельный спор с соседом, мистером Грином. А мистер Харди в нем принимал участие. Но решение вышло в пользу соседа сквайра Мортимера, вот он и расстроился, – Дженкинс хохотнул. – А кто был прав в том споре? Дженкинс удивленно посмотрел на него через плечо. – Я же говорю, решение в пользу мистера Грина… Джозеф промолчал. Наверное, Мортимер бы так не разозлился, будь он неправ. Выходит, и добрый мистер Харди не без греха. Оно и понятно – одни наряды младшего сына стоят состояние. Джозеф плотнее запахнул старый суконный камзол, закрыл глаза и постарался ни о чем не думать.