Наследство

– Какой же вы нежный цветочек, мистер Рейнольдс, – приговаривал ван Арле, обхаживая его. – Помню, года три назад два матроса подрались и один другого прибил случайно. И выдали ему, ни много ни мало, тридцать плетей! Когда его отвязали, он буквально рухнул на руки товарищей, но до последнего был в сознании. К сожалению, он умер от лихорадки – в раны проникла инфекция, я ничего не смог сделать. А вы, мистер Рейнольдс, скоро будете как новенький! Нужно только немного потерпеть. Джозеф лежал на столе, в каюте доктора, уткнувшись лицом в стену, а хозяин колдовал над его спиной. Сразу после того как его внесли и положили на стол, в каюту ввалилась делегация матросов, которые наперебой советовали доктору натереть раны Джозефа солью, якобы это спасет его от заражения. Доктор выпроводил сих доброжелателей, и щедро плеснул на спину Джозефа ромом. Джозеф заорал, а ван Арле только посмеивался. Он, судя по всему, использовал ром не только как средство дезинфекции, но временами еще и прихлебывал его прямо из бутылки. Его голос становился все веселей, а речь спутанней. – Ничего-ничего, мистер Рейнольдс, это все на пользу. А вот я бы вас солью натер? А? Каково бы тогда? Джозеф молчал, борясь с тошнотой и слабостью. Он чувствовал себя освежеванным. Доктор за его спиной чем-то пошуршал, погремел, шумно отхлебнул рома, а потом вышел из каюты. Голова кружилась, Джозеф хотел бы уснуть, но спина горела от боли. Он закрыл глаза и лежал так некоторое время. Дверь открылась, кто-то вошел. Джозеф услышал, как заскрипел табурет рядом с ним, а потом над ним раздался полный досады вздох. — Штурман? — произнес Джозеф, по-прежнему глядя в стену. — Да, мистер Рейнольдс. — Вы довольно говорливый человек, штурман. — Вы считаете? — Да. Но вы страдаете грехом пустословия. Когда же нужно что-то сказать по делу, ваш рот закрыт. Бертран снова выдал полный досады вздох, долго молчал, а потом сказал: — У меня был разговор с капитаном. В конце я намекнул, что мистер Браун, вероятно, не захочет больше иметь с вами дела. Капитан с радостью согласился, хотя сам мистер Браун был против. Теперь вы в моей вахте, сэр Жозеф. Джозеф ничего не ответил. — Вы сами виноваты, — тихо продолжал штурман. — Вы должны это понимать. — Я понимаю, — также тихо ответил Джозеф, не поворачивая головы. Бертран помолчал, по-видимому, ожидая продолжения, но Джозефу больше нечего было сказать. — Что ж выздоравливайте. Я жду вас. Он ушел, а его место занял ван Арле. — А я присутствовал при этом самом разговоре между капитаном и штурманом. Он был прелюбопытнейший, должен вам сказать. Месье Бертран утверждал, что вы видели, как слуга мистера Брауна подложил это злосчастное кольцо ему в карман. И велел вам выбросить его. А вы, видимо по глупости, или из других побуждений не сделали этого. Но капитан и слушать ничего не хотел. Он не верит, что мистер Браун способен на какую-либо подлость. — А вы верите? Доктор хрюкнул. — Поверьте, я хорошо осведомлен обо всех достоинствах мистера Брауна. — Почему штурман не сказал этого при всех? — Вы слишком многого от него хотите, мистер Рейнольдс. Это, по некоторым причинам, слишком интимный разговор, чтобы вести его при посторонних. Он сделал для вас достаточно — велел вам выбросить кольцо. Это был хороший совет. Почему вы ему не последовали? Джозеф промолчал. Он хотел предстать в более выгодном свете перед Софи, а стало только хуже. Много-много хуже. Что ж, по крайней мере, теперь она точно не забудет его имени.