Наследство

Весь следующий день Джозеф никак не мог улучить время, чтобы поговорить с капитаном. Ветер, как и говорил Колби, засвежел, в трюме усилилась течь, и Джозеф, за неимением ему лучшего применения, частенько стоял на помпе. К тому же подойти к капитану нужна была решительность. После случая с кольцом он был вором и, хотя Джозеф знал, что он невиновен, все же осознание того, что Сеймур уверен, что он вор, не добавляло ему уверенности. К вечеру ветер разыгрался не на шутку. «Лилию» швыряло как щепку, и Джозеф то и дело чувствовал, как его желудок подскакивает к горлу. – Какого черта мы прем в такой ветер со всеми парусами? – спросил Милтон, тощий, длинный и сутулый, как ивовый прут, матрос из вахты Брауна. Его взяли на борт в Бресте, где он отстал от своего судна. – Капитан хотел пройти по краешку шторма, – ответил Колби. – А паруса нам нужны были как раз, чтобы сбежать от него. Но видать ничего не вышло. Не бойся, парень, капитан Сеймур знает, что делает. – Если бы он был такой умный, как ты говоришь, то не взялся бы командовать проклятым кораблем! – А ты-то чего пошел служить на проклятый корабль? – Будто меня кто предупредил об этом! Узнал, когда мы уже были в Атлантике! – Да уж, Милтон! Тебе не повезло, что ты не в моей вахте! Я-то уж тебя бы сразу просветил! – Колби подмигнул Джозефу. – Не волнуйся, парень. Если мы не убираем паруса, значит, время еще не пришло. Будто в ответ на его слова, раздался призывный звон колокола, едва слышный в шуме волн. Все вскочили на ноги, словно только и ждали этого. Джозеф выскочил из кубрика одним из последних. Он вышел на палубу и в тот же момент ощутил, как падает спиной вперед. Его понесло назад, он наткнулся на пиллерс и обнял его обеими руками. Рядом с ним уже никого не было. Только тьма и дождь. Страшней всего сейчас на баке. Там самое низкое ограждение. Там сильнее всего «подкидывает». Нос корабля – это самое острие атаки на море. Он как кавалерия несется навстречу противнику. Он принимает на себя весь удар. Молния прорезала черное небо, громыхнуло и еще долго рокотало и перекатывалось над головой эхо божьего гнева. Джозеф вжал голову в плечи, нырнул в люк и сам не заметил, как вновь оказался в кубрике. — Вот это да! — осклабился Колби, натягивая куртку. — Похоже, там хорошо болтает! Джозеф со страхом уставился на него. Уж если плотник, который с юности в море, такое говорит, значит и вправду дело плохо. Из угла вдруг послышались завывания. Симонс, которого Джозеф сперва не заметил, сидел, скорчившись и держась за голову, и раскачивался из стороны в сторону. – Мервецы! Кругом мертвецы! Капитан тащит нас прямо в ад! Мы все мертвецы! Колби махнул на него рукой и повернулся к Джозефу. — Пошли-ка наверх, парень. С сумасшедшего-то что взять? Но ежели капитан или помощник прознают, что ты здесь прячешься, то этот шторм тебе покажется сущим пустяком. Да и от штурмана добра не жди. Он похлопал Джозефа по плечу. — Не бойтесь, виконт. Все мы в руках Бога, и на все его воля. Молись, и он услышит тебя! Святой Эразм хранит нас, моряков. Джозеф понуро поплелся на палубу под дождь и молнии. Он не стал напоминать Колби, как вчерашней ночью кричал петух, и как сам плотник это толковал. — Капитан нас всех затащит в преисподнюю! — взвыл Симонс вслед ему. Едва Джозеф появился наверху, его схватил за плечо Бертран. — Давай вниз, к помпам! — крикнул он прямо в ухо Джозефа и подтолкнул его обратно. Но тут же за другое плечо виконта перехватил Браун. — Там достаточно людей! — прорычал он, с превосходством глядя на штурмана. — Пусть идет на бак, к боцману. Бертран смерил его взглядом, кивнул Джозефу и скрылся в пелене дождя. Руки и ноги Джозефа тряслись, когда он поднимался по трапу. Нос устремился в небо, а в следующий момент падал в бездну, а море неслось ему навстречу. Джозеф, который давно забыл о морской болезни, почувствовал дурноту. Бак снова взлетел и нырнул вниз, Джозефа захлестнуло волной, и он схватился за ступеньку, иначе бы его смыло. Откашлявшись, он уже было малодушно решил вернуться назад, но потом вспомнил о Брауне и капитане Сеймуре. Если они выберутся живыми, его засекут до смерти. Да и как им выбраться, если каждый, как он, будет отсиживаться в кубрике? Он поднялся, хватаясь за что придется, чтобы не улететь в океан. На него наскочил боцман, толкнул к левому борту. Джозеф взялся за снасть, которую тянули двое других матросов и напряг все свои мускулы. Босые ноги скользили по мокрой палубе, то и дело волна пыталась бросить, захватить и утащить их за собой. — Есть! Пришла! Закладывай! — крикнул Янг, задрал голову и яростно замахал руками, будто пытаясь взлететь. Джозеф поднял голову. Там, наверху, болтаясь на рее из стороны в сторону, люди плотно укатывали паруса. Вот они медленно поползли по рею к мачте, а потом по вантам вниз. Судно боком ухнуло в пропасть, Джозеф присел и вцепился в низкий планшир, а люди наверху замерли, прижавшись к вантам. Когда «Лилия» выровнялась, они продолжили движение вниз. Снова сверкнула молния, и сквозь потоки дождя, Джозеф различил тонкую фигурку Билла Харди. Билл-мартышка. Вот уж действительно. — Эй! Чего любуешься? — боцман грубо толкнул его в бок. — Дуй назад! Тебе здесь делать нечего! Джозеф спустился на шкафут, но там никого не было. Он увидел на юте толпу людей и присоединился к ним. В центре стояли капитан, помощник и штурман, окруженные матросами, все, как один, смотрели наверх. — Что там? — спросил он Стэна Колби. Тот, по-прежнему задрав голову, ткнул пальцем в небо. Джозеф посмотрел туда, но ничего не понял. Он потеребил плотника за рукав, и тот скосил на него глаза. — Так что там? — Симонс, — коротко ответил Колби. — Он лезет наверх. С топором. — Зачем? Колби наконец опустил голову и посмотрел на него. — Он спятил, приятель. Лицо капитана выражало тревогу. – Святая матерь божья! Он рубит такелаж! – выкрикнул кто-то — Он перерубит ванты! Капитан быстро оглядел лица вокруг и остановился на Бертране. — Штурман! Застрелите его. Он вздохнул. Видно это решение далось ему нелегко, несмотря ни на что. — Капитан, позвольте мне сначала с ним поговорить! Сеймур с сомнением посмотрел на Бертрана. — Что ж, попробуйте. Но помните, сколь многое от вас зависит. Не рискуйте понапрасну. Он передал Бертрану пистолет, тот засунул его за пояс, вскочил на планшир и стал карабкаться по вантам. «Вот ведь, — с завистью подумал Джозеф, — и качка ему нипочем!» Все взгляды снова устремились вверх. Джозеф по-прежнему ничего не мог разглядеть. Слишком темно, и дождь заливает глаза. Хотя ветер как будто стал тише и гремело уже где-то на востоке, а не прямо над головой. — Добрался, — сказал кто-то. — Кажется, получается… Симонс.… Остановился. — Они спускаются! Теперь и Джозеф увидел их. Штурман был уже над самым марсом, Симонс с топором в руке в трех футах над ним. Бертран спрыгнул на палубу. Кольцо людей разомкнулось навстречу. Симонс остановился у планшира напротив капитана, рука с топором свободно висела вдоль тела. — Все хорошо, мистер Симонс, — сказал Бертран. — Штурман, заберите у него топор, — сказал капитан. Француз протянул руку, Симонс искоса взглянул на него и сделал ответное движение. Люди вокруг Джозефа одновременно испустили вздох облегчения. Небо вдруг сверкнуло синим огнем, на мгновенье превратив всех стоящих на палубе людей в мертвецов. Почти сразу же громыхнуло, да так, что заложило уши. Симонс взвыл и ринулся к капитану. Тот дернулся назад, но уперся в мачту. Топор сверкнул в синей вспышке и до обуха погрузился в его голову. Череп треснул, как перезрелая тыква, хлынула кровь. На мгновенье все замерло, дождь по-прежнему хлестал по палубе, море и небо бесновались за бортом, а мертвый капитан медленно сползал по бизани. «Как странно, – в оцепенении думал Джозеф, – живые не шевелятся, а мертвые шевелятся…» Потом Бертран, совершенно не изменившись в лице, поднял руку, которая двигалась, и казалась не принадлежащей его застывшему телу, и выстрелил.