Наследство

– Дна нет! – докладывал Милтон. Браун удовлетворенно кивал. – Самое большее, через два дня, мы сможем сойти на берег, – сказал он с довольной улыбкой. Мисс Эдвардс улыбнулась в ответ. Погода держалась отличная. Все, кто мог, высыпали на палубу, и настроение у всех было превосходным. Совсем скоро это путешествие, несмотря на все неприятности, все же закончится. Они ступят на твердую землю, и… Джозеф больше никогда не увидит Софи. Она стояла рядом с Брауном. Он что-то говорил, она смеялась, а Джозеф наблюдал за ней издалека, пока еще мог. Она так мило ворковала с Брауном, но Джозеф его не боялся. Хоть новый капитан и был обходителен с мисс Эдвардс, все же в его обращении с ней сквозила та же ледяная вежливость, что и в разговорах со штурманом в присутствии прежнего капитана. Софи заметила, что Джозеф смотрит на нее, покраснела и опустила глаза. Капитан обернулся. – Сэр Джозеф! – воскликнул он радостно и хлопнул ладонью по планширу. – А ведь за мной должок! Пять плетей! Не изволите получить? Джозеф замер. Он не думал, что Браун вспомнит об этом после всего, что произошло. Но Браун не был бы Брауном, если бы не использовал всякую возможность причинить кому-то боль. – Капитан, мне кажется, это ни к чему, – сказала Софи. – Я, право, больше не сержусь на мистера Рейнольса. – Боюсь, это не имеет никакого значения, мисс Эдвардс, – мягко сказал Браун. – Вне зависимости от того, как вы к нему относитесь, мистер Рейнольдс остается преступником. И должен быть наказан. – Но ведь он уже был наказан, капитан, – умоляюще проговорила Софи. – И чуть не умер тогда! Она взяла его за руку, но он высвободился с брезгливым недоумением. – Уорд! Тернер! Возьмите мистера Рейнольдса, разденьте и привяжите его. – Что, опять? – опешил Уорд. – Не разговаривать! Выполнять приказ! – рявкнул Браун. – Я сам с ним рассчитаюсь. – Отец! – Софи воззвала к плантатору, который прохаживался по шкафуту. Он поднял голову. – Капитан Браун хочет продолжить наказание мистера Рейнольдса! Прошу, останови его. – Ну, вот еще! – фыркнул Эдвардс. – С чего это я должен заступаться за этого воришку? – Но ведь он уже был наказан…. – Софи, не болтай глупости. Мы на судне. Здесь свои порядки. Если ему положено пятнадцать плетей, то столько он и должен получить. Идем отсюда, ни к чему тебе смотреть на такое… – Но отец… Спор продолжался, но Джозеф уже не слышал его. Сердце пело от радости, и эта песня звучала в его ушах, заглушая все остальное. Он едва ли заметил, что его взяли за плечи, сняли рубашку, подвели и привязали к шпилю. Без единого вскрика и стона он получил, все, что ему причиталось, и готов был получить много больше, только бы и дальше слушать, как Софи защищает его. Когда он одевался, появился сонный Бертран. Он взглянул на Джозефа, Брауна с плетью в руке, и изменился в лице. – Какого черта вы творите, капитан? – зашипел он. Браун не удостоил его ответом, отдал плеть Янгу и пошел обратно на шканцы. – Вы что, решили поразвлечься? Сделать это, после всего, теперь, когда…. – Вот именно, штурман! – Браун развернулся на каблуках. – Теперь, когда нет капитана! Вам знакомо слово дисциплина? Если мы простим мистера Рейнольдса, то всякий может решить, что ему позволено все, что угодно. Бертран покачал головой. – С меня довольно. Я не пойду с тобой в Сен-Мало. Останусь на Барбадосе. Дай мне только добраться туда. – Он помолчал, будто что-то припоминая. – Какая глубина? Милтон стоял на палубе вместе со всеми: поднялся, чтобы посмотреть на представление. Он развел руками с лотлинем. Штурман подбежал к фальшборту и перегнулся через планшир. – Милтон! Лот! Живо! Милтон кинулся к нему. Но в этот момент «Лилия» вздрогнула всем корпусом, затрещала и так резко встала, что Милтон, разогнавшись, пролетел вперед, врезался головой в пиллерс и рухнул на палубу. Судно накренилось на правый борт, Джозефа швырнуло на фальшборт. Он почувствовал, как с неодолимой силой его тянет вниз. Стэн Колби, который упал на бухту швартовых, поднялся и дернул его за руку. Джозеф рухнул на четвереньки. Руки тряслись и не держали. Он сел. Вокруг, охая и стеная, поднимались люди. Только Милтон не шевелился. – Все целы? – штурман стоял согнувшись – он ударился спиной. Колби перевернул Милтона. – Милтон мертв, сэр. Не дышит. Голова всмятку. – Хаугена нет, сэр. Он стоял рядом со мной. А теперь его нет. Браун, с каким-то крысиным чутьем в последний момент уцепившись в планшир, устоял на ногах. – Сукин ты сын! – зарычал Бертран – Вовремя ты решил устроить демонстрацию своей власти, ублюдок! Он бросился к Брауну, схватил его сзади за шею одной рукой, а второй ударил в живот. Капитан пытался его оттолкнуть, но штурман бросил его на палубу, уселся сверху и отвесил ему позорную оплеуху. А потом еще одну. И еще. Браун схватил его за отвороты кафтана и попытался свалить и тут же получил удар кулаком. – Джентльмены! Джентльмены! – кричал доктор. – Сейчас не время для этого! Боже всемогущий, да разнимите же их кто-нибудь! Но все стояли в оцепенении. Наконец Колби очнулся, ткнул в бок Уорда, и вдвоем они оттащили штурмана. Браун медленно поднялся на одно колено. Потом, сгорбившись встал на обе ноги. Его покачивало, губы кровоточили. – Запереть его в трюме, – сказал он невнятно. – Капитан, сейчас не время… – Вот именно, доктор. Нападение на капитана – это бунт. И сейчас для этого самое неподходящее время. Колби, Уорд, уведите. Колби и Уорд не решились снова применить силу к штурману и просто стояли рядом. Бертран бросил на Брауна последний уничижающий взгляд и сам спустился в люк. Его конвоиры переглянулись и последовали за ним. Как только они ушли, появился Эдвардс. – Капитан Браун! Что происходит? Вы что, поубивать нас решили? Я упал и чуть не расквасил себе нос! Софи ушиблась! Да что там, я разбил часы! Он увидел разбитые губы Брауна и замолчал. – Мы сели на мель, мистер Эдвардс, – ответил Браун холодно. – И нам, возможно, понадобится помощь ваших людей. Мистер Янг. Свистать всех наверх.