Черничный пирог

Мы часто пили чай у меня дома, потворствуя своему внутреннему чайному пьянице, ведь на улице было невыносимо холодно. Я стояла у окна, задумчиво вглядываясь во мрак, который царил на улице. Свист ветра был слышен даже за закрытым окном, а снег настойчиво падал на подоконник. Ни фонари, ни окна соседних домов не противостояли тьме, я наблюдала эту картину где-то сорок минут. Бродская задумчиво хмыкнула и повернулась ко мне. - У тебя есть фонарик? Я оторвалась от мрачного зимнего пейзажа, почесав затылок, и на секунду задумалась. - Нет, у меня есть только бесчисленное количество свечей. И гирлянда. – я нахмурилась. – А нет, гирлянда нас не спасет. Электричества же нет. Ты же понимаешь, что я тебя никуда в такую темень не отпущу, да? - Тащи уже свои свечи. – произнесла она, отпивая чай из пиалы. Через несколько минут пламя свечей ласково освещало даже самые отдаленные углы комнаты. - Обстоятельства складываются для тебя весьма удачно, не правда ли, Дэйв? – произнесла Бродская, игриво подмигивая мне. – Иди же ко мне. Я покачала головой. - Я знаю, что порчу момент, но я действительно хочу, чтобы ты знала одну вещь. Я никогда не буду использовать свои способности против тебя. Это мое обещание тебе, моя клятва тебе в присутствии Богов. Она взволнованно посмотрела мне в глаза и сплела свои руки в замок. - Стало быть, магия все же существует? - Она существует, пока существует вера в нее. – произнесла я, глядя ей прямо в глаза. Бродская легко улыбнулась, поправляя кулон. - Я же говорила, что в тебе есть что-то магическое. Я приблизилась к ней, сокращая расстояние для поцелуя и, коснувшись губами ее лба и полузакрытых век, поцеловала ее губы. Женя положила кисти своих рук мне на плечи и легко прикусила мою нижнюю губу, срывая у меня стон. Повалив меня на лопатки, она нависла надо мной и приблизилась к моему уху. - Ты ведь сейчас покажешь мне немного магии, моя девочка? – томно прошептала Бродская, целуя меня в уголок губ. - Разумеется. – горячо прошептала, сорвав у нее глубокий удовлетворенный вздох, коснувшись губами ее шеи. Ветер за окном затих, изредка с бледным лучом солнца срывался снег. Я легко поцеловала ее сонную в губы. Фитили свечей догорали, начинался новый день. Позавтракав тостами с кофе, мы вышли на улицу. Людей было мало, машины медленно рассекали трассу. Казалось, что город еще не проснулся, хотя на часах был уже полдень. Мы гуляли по заснеженным улицам, наблюдая за сонным городом. Я прервала недолгую тишину, которую нависла над нами, коснувшись холодной рукой ее махровой перчатки. - Я тебе сейчас кое-что покажу. Только не бойся. Ты доверяешь мне? Она внимательно, но настороженно посмотрела на меня своими карими глазами. - Доверяю, но хочу знать, что сейчас произойдет. - Закрой глаза. – прошептала я. Я посмотрела на свои часы, который спешат чуть больше, чем на год и несколько часов. Когда Бродская открыла глаза, то она не сразу поняла, что изменилось. Внешне ничего не поменялось, не было никаких кардинальных изменений. Ее взгляд остановился на машине, которая ехала в сторону центра города. Секунду назад водитель разговаривал по телефону. Его выражение лица было естественным, немного приоткрытый рот, полуопущенные веки. Не было ничего необычного за исключением того, что человек застыл на месте. Пешеход, ожидающий зеленого цвета светофора, не успел сделать затяжку сигареты, как оказался не способным сопротивляться безвременью. Светофор все еще был красный, а новогодняя вывеска магазина перестала мерцать, застыв в ярко фиолетовом цвете. Бродская рассмеялась. - Ты, верно, шутишь? Ты умеешь останавливать время и опоздала на наше первое свидание? Я тепло улыбнулась. - Я почти всегда опаздываю. Не хотела, чтобы у тебя сложилось впечатление обо мне, как о пунктуальном человеке.