С маленьким Гарри на руках Минерва МакГонагалл аппарировала к входу в замок. Да, она могла бы направиться прямо во владения Поппи, особенно со своими привилегиями декана, но это потребовало бы дополнительных усилий, ведь на самих стенах замка наложено немало защитных чар. Да и опрометчиво было бы поступать так, держа на руках младенца — тут Дамболдор был прав.
Поэтому войдя в замок, декан Гриффиндора отправила Поппи патронуса, а потом тут же ушла в боевую аппарацию — превратилась в так любимый ближним кругом ПСов дым, только белого цвета. На самом деле, вопреки распространенному заблуждению, никакая это не темная магия, а другая разновидность аппарации. Боевой её называют по той простой причине, что раньше во времена масштабных конфликтов с участием магов, поля боя часто накрывались антиаппарационным куполом, а необходимость возможности быстро перемещаться по полю боя была высока. Так, собственно, и появилась боевая разновидность аппарации, которая не блокируется антиаппарационными чарами или чарами, для запрета полётов мётел.
Управление полётом происходит желанием волшебника, ведь магия — это желание. Само превращение очень похоже на анимагию — по началу палочка необходима, но с приходом опыта, от неё получается отказаться. А ещё, как и при обычной аппарации, если хватает магических сил, можно взять пассажира. Для него, кстати, такое путешествие будет в разы более комфортным по сравнению с парной аппарацией.
Вот так, думая о всяком разном, строгая шотландка и летела в сторону больничного крыла. Поппи ждала на пороге своих владений, она открыла дверь и посторонилась, давая влететь внутрь. Вернув обратно свой обычный облик, Минерва тут же передала Гарри хогвартскому колдомедику. Она сразу же уложила его на одну из коек и начала с невероятной скоростью дирижировать палочкой, выплетая разнообразнейшие диагностические заклинания.
Только сейчас Минерва заметила на лбу у малыша кровоточащую рану в форме молнии. Поппи тоже сосредоточила своё внимание на ней, начав выплетать все более и более сложные кружева палочкой и произнося просто зубодробительные формулы чар.
Тихо выматерившись и помянув добрым словом светлоликого директора, мадам Помфри закончила махать над Гарри палочкой и, подойдя к камину, бросила в пламя горсть летучего пороха
— Гиппократ, нужна твоя помощь, — коротко сказала она в пламя и снова развернулась к декану Гриффиндора. Минерва никогда до этого не видела, чтобы её подруга была так зла. Да что там зла — колдомедик просто пылала гневом.
— Этот… Эта… Этот козёл самовлюблённый мало того, что оставил непонятную тёмную дрянь во лбу ребёнка, так ещё и поставил пару ментальных закладок. Ещё у мальца незначительная кровопотеря, что наталкивает на мысль, что и крови он из него выкачал. А ещё парень связан нерасторжимым магическим контрактом с замком. Доберусь до этой бородатой самки собаки — бороду на кулак намотаю и буду долго бить мордой…. Так, ладно, что-то я отвлеклась, — выдала на одном дыхании мадам Помфри и развернулась к выходящему из камина ведущему колдомедику Святого Мунго — Гиппократу Сметвику.
— Привет, спасибо, что так быстро. Если коротко, то дано: малолетний герой магического мира с наитемнейшей дрянью во лбу, ментальные закладки, наложенные Светлейшим и сильнейшим магом современности, часть крови малыша выкачана скорее всего им же. При чём, я не могу точно сказать, что у парня во лбу. Точно — что-то очень тёмное, с остаточными следами чуть менее тёмного проклятия, но это всё, что я поняла. Даже на войне такой тёмной магии не видела.
— Рад тебя видеть, Поппи. Добрый вечер, Минерва, — кивнув обеим волшебницам, поздоровался Гиппократ. — Ну-с, давайте посмотрим, что там с нашим новоиспеченным героем, — с нотками предвкушения сказал Семетвик, и, достав свою палочку, направился к кушетке, на которой всё так же мирно спал Гарри.
Как и штатный колдомедик Хогвартса, целитель из Мунго начал строить всё усложняющиеся диагностические чары и чем дальше, тем больше он грозился различными карами Дамболдору и, как ни странно, Тёмному лорду, да такими, что от лиц присутствующих здесь же волшебниц можно было прикуривать.
— Ну, а теперь, когда мы убедились, что ты всё так же остёр на язык, не будешь ли так любезен чуть более цензурно объяснить, чего там эти два «великих» натворили с мальчиком? — ехидно поинтересовалась мадам Помфри.
— Что вы знаете о крестражах? — в истинно русском стиле вопросом на вопрос ответил Сметвик.
— Только не говори… — начала было мадам Помфри, но так и не нашла в себе сил, чтобы закончить фразу.
Целитель из Мунго перевел взгляд на осунувшуюся Минерву МакГонагалл.
— Я, кажется, читала что-то про них очень давно в запретной секции. Не помню подробностей, но отчего-то при одном только упоминании этого слова холодок по спине… — неожиданно сипловатым голосом ответила профессор трансмогрификации.
— Оно и правильно, — сказал Сметвик, присаживаясь на край кушетки, на которой спал Гарри. — Это, наверное, самое тёмное и мерзкое волшебство, про которое я только знаю.
Тут Гиппократ сделал паузу и выразительно посмотрел на декана Гриффиндора. Та мгновенно поняла, что от неё требуется и взмахнула палочкой, устанавливая мощнейшие заклинания приватности. Уж кто-кто, а она была абсолютно уверена, что у замка есть и глаза, и уши. Сметвик кивнул и продолжил:
— Суть создания крестража заключается в том, что волшебник раскалывает свою душу и помещает этот осколок в сосуд, чтобы в случае смерти у него была возможность вернуться в подлунный мир. Сосуд с осколком души и называют крестражем. Необходимое условие раскола души назвать или сами догадаетесь?
— Убийство? — севшим голосом спросила мадам Помфри.
— Именно. Только я не думал, что сосудом можно сделать живое существо, — задумчиво проговорил Сметвик. — Естественно, такое псевдобессмертие имеет свою цену: дегуманизация, нестабильность души, личности и психики. Ну и главное, на сколько я понимаю, расколотая душа не может вернуться в круговорот перерождений.
Какое-то время все молчали. Первой молчание нарушила Минерва:
— Почему псевдобессмертие и как мы можем помочь Гарри? — тихо спросила она.
— Тут все просто: крестраж спасет только от насильственной смерти, но не защитит тело от старения и болезней. Что же насчёт Гарри, то тут все сложнее. Всё что мы с Поппи сейчас можем сделать — это закапсулировать крестраж, чтобы не дать ему влиять на парня. Возможно, у нас даже получится его немного ослабить, но точно не уничтожить. Я бы рекомендовал провести большой ритуал очищения в магически сильный день, да ещё бы в насыщенном магией месте. Идеальным вариантом, был бы ритуальный зал его рода, но тут проблема в том, что туда нам просто будет не попасть, не говоря уже об управлении потоками энергии родового источника, поэтому остается Хогвартс. Будем надеяться, что за счёт силы источника замка можно будет нивелировать неродственность энергии. Ментальные закладки в процессе точно слетят, хотя мы с Поппи постараемся их убрать уже сейчас. Дополнительно я советую провести ритуал отсечения утраченной плоти, чтобы бородатый махинатор точно не натворил чего-то ещё. А с датой всё вообще просто — Йоль будет идеальным вариантом.
— Спасибо, Гиппократ, я всё поняла, — уже более привычным голосом ответила профессор. — делайте, что необходимо для экранирования этой гадости.
— Поппи, — кивнув Минерве, произнес Сметвик. — приступим.
Спустя полчаса махания палочками и чтения заклинаний все трое сидели в кабинете мадам Помфри с бокалами виски. Рядом с ними в наколдованной деканом Гриффиндора детской кроватке посапывал Гарри Поттер.
— На самом деле, нам очень повезло, что эта дрянь не успела закрепиться в энергетике парня, — произнес целитель Мунго, поставив бокал на столик и устало потирая виски. — А вообще меня удивляет, почему Дамблдор сразу не уничтожил крестраж. Уверен, что он первым добрался до парнишки. А уж про то, что у него хватило бы и знаний, и силы даже говорить нечего, но драгоценное время было потрачено на установку проклятых ментальных закладок. Вот же старый паук! И чего только он добивается?..
— Ну ничего, это мы ещё узнаем, — прошипела Минерва так, что у других присутствующих по спинам пробежали целые табуны мурашек.
Ещё немного пообщавшись и пару раз доливая в бокалы, ближе к двум часам ночи стали расходиться. Сметвик вернулся в Мунго, а Минерва, пожелав Поппи спокойной ночи и левитируя перед собой детскую кроватку с Гарри, отправилась в свои покои.
Добравшись до своих комнат, декан Гриффиндора позвала Типпи — свою домовушку — и поручила ей заботу о Гарри, а сама отправилась к дому Поттеров в Годриковой лощине.
Защитные чары дома держались на последнем издыхании, а всё пространство у калитки было завалено цветами. Минерва наложила чары с отложенной активацией, чтобы законсервировать дом, и установила свои собственные защитные массивы, которые заменят существующие, когда иссякнет их энергия. Тогда же запустятся чары консервации. Лишь проделав всё это, она снова вернулась в Хогвартс и смогла добраться до кровати. Сегодня был долгий день, но Минерва МакГонагалл была уверена, что сделала всё, что могла.
В течение следующих трёх недель Гарри навестили практически все постоянные жители замка: Северус Снейп, Филиус Флитвик, Помона Спраут, Батшеда Бабблинг, Септима Вектор — и все, разумеется, под магическую клятву о не причинении вреда. Мадам Помфри заглядывала по несколько раз на дню — Минерва открыла ей камин и внесла в список доступа охранных чар.
Всё это время Дамблдор не предпринимал никаких шагов, кроме того, как заявил Ежедневному пророку, что Мальчик-который-выжил находится в полной безопасности, что очень тревожило декана Гриффиндора, не понаслышке знакомую с деятельной натурой директора. Минерва, конечно, хотела добавить ещё пару красочных эпитетов, но сдержалась, рассудив, что она как-никак дама и не пристало ей так выражаться.
Все, кто приходил навестить Гарри, считали своим долгом упомянуть невероятное сходство его глаз с глазами Лили, которая для многих из них была любимой ученицей, а для кого-то и просто любимой.
В один из вечеров, Минерва решила собрать всех неравнодушных и под очередную магическую клятву (на этот раз о неразглашении) поведала им историю того, как маленький Гарри оказался под её пусть пока и не формальной, но фактической опекой. Более того, Минерва была уверена, что это лишь вопрос времени.
Разумеется, все, кто собрался, готовы были помочь всем, чем они только смогут, чтобы освободить Гарри от угрозы крестража. Филиус обещал ещё подключить адвокатов, которые работают на Гринготтс, чтобы помочь в урегулировании вопроса с опекунством. А дальше закипела работа. Исследовались различные варианты ритуалов, просчитывались рунные круги и подношения, учились речитативы, готовилась одежда для ритуалов.
Вторым после Поппи Помфри по числу посещений маленького Героя был декан Слизерина, однако по времени, что он проводил с Гарри он мог дать фору всем, кроме разве что Минервы и Типпи — её домовушки.
По началу Минерва относилась к этому с лёгким раздражением, но в глубине души понимала Северуса — она хоть и не знала всех подробностей, но про нежные чувства преподавателя зельеварения к Лили Эванс была в курсе.
Со временем же, наблюдая как Ужас Подземелий меняется в присутствии малыша, как он с ним играет и разговаривает, Минерва дала Снейпу карт-бланш. С тех пор Северус практически поселился у неё — к себе он уходил только спать или если случалось что-то, требующее его присутствия в гостиной Слизерина. Бывало, они просто молча сидели, приглядывая за Гарри и проверяя каждый свою стопку домашних работ их студентов, бывало разговаривали на самые разнообразные темы, совершенно не чувствуя 25 лет разницы в возрасте.
Потепление в отношениях деканов заметили и студенты. Сначала всё были в шоке. Потом смирились, привыкли, а после по замку поползли СЛУХИ. Как-то раз Минерва услышала пару особо смелых из них. Смелых настолько, что даже железная МакГонагалл покраснела так, что от её лица можно было прикуривать.
Снейпу же приходилось чуть тяжелее — он уже приобрел свою привычку к поверхностной легилименции, поэтому иногда не только слышал, но и видел в некоторых не особо тяжёлых головах «забавные» картинки. Об обладателях этих голов, как правило, делался вывод, что у них слишком много свободного времени, которое можно посвятить тому же зельеварению, поэтому профессор просто не мог отказать себе в удовольствии выдать пару персональных дополнительных заданий.
Хотя Северус не мог не согласиться, что Минерва была довольно привлекательна. Она была красива зрелой, по-настоящему женской красотой. Магловские женщины в её почти 50 потихоньку начинают увядать, она же, будучи волшебницей, только расцвела.
-о0о0о-
Примечание Автора: давайте сойдемся на мнении, что практически все взрослые персонажи поттерианы в фильмах были сыграны актерами, которые намного старше. Объяснить это можно попыткой режиссеров показать их возраст и опыт. Мы же помним, что маги живут намного дольше и стареют медленнее. Поэтому все профессора Хогвартса в этом фанфике выглядят на 20-30 лет моложе их фильмовых версий. Исключение — Альбус-много-имён-Дамболдор, но это его личный выбор — он придерживается образа мудрого старца. Где-то я сталкивался со мнением, что ему кто-то рассказал про Гэндальфа, и ДДД счёл этот образ очень удачным, избрав его для себя. То, как Автор видит Минерву МакГонагалл в этом произведении можно посмотреть по ссылке: http://images5.fanpop.com/image/photos/25700000/Maggie-Smith-maggie-smith-25794740-1939-2560.jpg
-о0о0о-
Главным вопросом всей подготовки к ритуалам стало место проведения, но тут на помощь снова пришла с совершенно неожиданного направления — Типпи аккуратно порасспрашивала домовиков замка и узнала про Выручай комнату, которая могла стать идеальным местом для проведения ритуала — ведь она могла предоставить все необходимое, а если чётко сформулировать запрос, то и нужные рунные круги уже будут подготовлены магией комнаты. Данное заключение было сделано после ряда опытов, проводя которые маститые профессора радовались как неразумные подростки, которых им обычно приходится обучать.
Работу с комнатой поручили профессору зельеварения как самому продвинутому пользователю ментальных техник. По мере приближения дня Х было проведено несколько репетиций, одна из которых проходила под контролем Гиппократа Сметвика, который дал добро на проведение ритуала, но сказал, что на всякий случай прибудет в Хогрвартс и подстрахует профессоров.
23 декабря 1981
Позавчера прошли последние промежуточные контрольные работы, и сегодня почти все студенты уезжают домой на Рождественские каникулы, но почти для всех тех, кто остался в замке это значит, что они примут участие в ритуале для Гарри.
Всё готово, всё проверено и перепроверено несколько десятков раз, но волнение всё равно не покидало Минерву, да и остальных профессоров, перешедших на сторону маленького Гарри, а наоборот — с каждым днём только усиливалось.
С самого утра декан Гриффиндора, со свойственной ей ответственностью, не могла думать ни о чём, кроме предстоящего вечером таинства. Она лелеяла робкую надежду, что за день успеет проверить часть работ или поработать с документами по делам замка, но этому не суждено было сбыться.
На завтраке Минерва заметила, что и остальные участники ритуала тоже немного нервничают — не так сильно, чтобы это было заметно для непосвященных, но для тех, кто был в курсе планируемого всё было очевидно.
Во второй половине дня в дверь кабинета Мастера трансфигурации постучали, она отложила записи по вечернему ритуалу, которые очередной раз перечитывала, и взмахнула рукой, открывая дверь. Она догадывалась, кого увидит на пороге.
— Здравствуй, Северус, — поприветствовала она зельевара и, улыбнувшись, кивком указала на кресло у камина.
— Добрый день, Минерва, — улыбнулся он в ответ, устраиваясь на предложенном месте и наблюдая, как Минерва берет на руки Гарри из кроватки, которая стояла рядом с её столом, и усаживается в соседнем кресле.
Какое-то время оба молчали, смотря то на игру пламени в горящем камине, то на малыша Гарри, который мирно спал на руках смелой шотландки.
— Знаешь, Минерва, — немного не своим голосом начал Северус. — уже сейчас понятно, что Гарри будет очень похож на отца, только глаза у него от Лили. Думаю, про мои отношения с Джеймсом и его компашкой тебе можно не рассказывать.
Он замолчал, явно собираясь с мыслями. Когда же он продолжил, его голос стал тише и немного дрожал, а ещё он наложил чары приватности.
— Мне было даже страшно подумать, что у Лили может быть ребёнок от него. Знаешь, когда кто-то из информаторов Лорда принёс ему новости о пророчестве, а после Лорд узнал, что под него попадают дети Поттеров и Лонгботтомов и принял решение убить обоих, я молил его пощадить хотя бы Лили. Лорд пообещал, что не тронет её, если она не будет мешаться, но кому как не тебе знать, как поступила бы Лили, если бы Лорд попросил её постоять в сторонке, пока он сам займётся Гарри.
Я пытался предупредить её или Поттера, но никак не мог их найти или выйти хоть на кого-нибудь, кто мог бы передать им информацию. Да и кто бы мне поверил даже при условии, что я уже какое-то время работал в Хогвартсе. Да, на оба твоих вопроса. Я сказал Дамблдору. И да, он знал, что я Пожиратель.
Скажу больше, даже когда я рассказал ему, что Лорд знает про пророчество и ведёт охоту за маленькими Поттером и Лонгботтомом, он лишь сказал, что всё под контролем.
Северус снова замолчал, его и так негромкий голос перешёл в шёпот, а по щекам покатились слёзы.
— Когда я услышал, что Лили погибла, а Гарри выжил после Убивающего заклятия от Лорда, а сам Лорд исчез, я был уверен, что возненавижу мальчишку. Эти мысли подтвердились, когда я впервые взглянул на его лицо. Всё изменилось стоило мне увидеть его глаза… Её глаза… Глаза Лили…
За эти три недели я по-настоящему привязался к мальчику, хотя раньше такие чувства испытывал лишь к двум людям — маме и Лили. И сейчас перед твоим лицом, Минерва, и перед лицом Магии я клянусь, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы защатить Гарри Джеймса Поттера и помочь ему преодолеть испытания, уготованные ему Судьбой, если это будет в моих силах.
Волна магии пробежала по всему телу Северуса и разошлась по моему кабинету, впитываясь в стены замка, который, как мне показалось, одобрительно загудел.
— Северус… — только и смогла сказать декан Гриффиндора. Встав и сделав пару шагов к его креслу, она передала Гарри в руки молодого мужчины. Несколько минут она просто стояла и смотрела, как этот, казалось бесчувственный, человек, с теплотой и любовью аккуратно и нежно качает на своих руках маленького мальчика. Подойдя к креслу сзади и приобняв зельевара за плечи, Минерва тихо сказала: — Мне очень жаль, Северус, очень жаль… Я тоже очень тяжело перенесла их уход. А ещё Алиса и Фрэнк…
Почти справившись с подкатившими слезами, она добавила:
— Спасибо за заботу о Гарри, Северус…
Минерва вернулась в своё кресло, всё так же любуясь тем, как Северус нянчит Гарри. Так они сидели молча, до самого ужина, каждый думая о своём. А после ужина места для посторонних мыслей и чувств не было — пришло время ритуала.
