2
7 декабря 2021 г. в 22:35
Нынешнее положения Вэй Усяня было странным. После нескольких лет, когда он действительно был мёртв — наивно было бы полагать, что сотни мертвецов не сумели бы растерзать одного Старейшину Илин, да Усянь и не питал особых надежд на своё выживание, в тот момент он просто хотел чтобы всё быстрее закончилось, — ощущать себя снова в теле и живым человеком было… Странно? Можно даже сказать почти неуютно.
Конечно, после бесконечной темноты и мёртвой тишины, изредка прерываемой невнятным гулом голосов, достигающих из мира живых того посмертного небытия, где практически полностью растворился Вэй Усянь, вновь оказаться в живом мире было не так плохо. В первый день своей новой жизни Усянь никак не мог заставить себя перестать трогать различные вещи, просто чтобы ощущать их вес и то насколько они гладкие или шершавые, а когда выглянуло бледно-жёлтое, похожее на шарик сияющего масла солнце, Усянь полностью погрузился в ощущения от объятий его лучей. Мир вокруг казался куда ярче и громче, чем он помнил. Обилие звуков, запахов и ощущений оглушали, начисто выбивая из головы любые связные мысли.
Немного поумерив первые восторги Вэй Ин с изумление заметил, что он больше не ощущает разъедающей пустоты там, где когда-то давно у него горело яркой маленькой звёздочкой золотое ядро. Бывший хозяин тела не мог похвастаться впечатляющим уровнем духовного совершенствования, но у него было, хоть и слабенькое, но не грозящее развеяться от одного неосторожного усилия золотое ядро.
Вэй Ин сжал руку в кулак, сглатывая ком подступивший к горлу. Он не раз бессонными ночами размышлял о том, что сделал бы, имей он возможность получить другое ядро взамен утраченному. В первую очередь он бы стёр пыль с ножен незаслуженно позабытого Суйбяня и отполировал верный клинок до блеска нет, он бы не смог отказаться полностью от гордой Чэньцин, но хорошо было бы вернуться к старому другу. Думать о том, что сделали с его мечом и флейтой дорвавшиеся до расправы над «Злом» не хотелось, впрочем мысли Старейшины Илин перескочили на другую тему.
Ему внезапно вспомнился кривенький венок из маленьких блёклых цветочков — единственных из условно подходящих для плетения венка растений, рождённых на мрачных и бесплодных склонах погребальных холмов. У них были длинные жёсткие стебли и узкие, разрезающие кожу до крови листья, если их неосторожно схватить. Плести венок из них было сложно. Слишком сухие стебли норовили сломаться пачкая руки, а листья цеплялись за пальцы, норовя испить человеческой крови. К тому же сок этих цветочков оказался ядовитым и в месте соприкосновения с соком кожа покраснела и начала слазить большими пластами.
Вэнь Цин так ругалась на них, когда узнала о том, чем развлекался Вэй Усянь, ибо у Лин в пальцах не хватало силы, чтобы удерживать упорно сопротивляющиеся плетению растения в нужном положении. Цзе-цзе долго их отчитывала, а потом словно что-то в ней перегорело и целительница устало махнула на них рукой.
«Ваше счастье, что вы не додумались втянуть в это А-Юаня,» — с нечитаемым выражением лица накладывая пропитанные маслянистой мазью повязки на пострадавшие руки, вздохнула Вэнь Цин и покачала головой.
Вэй Усянь с грустной усмешкой посмотрел на обломанные ногти своего нового тела, потёр зудящий порез-отметку жертвы мести, ради которой он и был призван в это тело. Если бы сестрица Вэнь могла сейчас его увидеть, она бы наверняка назвала Усяня балбесом и преувеличенно грозно ворча пошла бы готовить чистые повязки и заживляющие мази, хотя у талантливейшей целительницы было полно забот помимо банальнейших порезов.
Однако от этих порезов не помогли бы никакие притирки и мази, так что может и к лучшему, что Вэнь Цин не может увидеть их. Ритуальные отметины могли исцелиться только после выполнения контракта, который считался заключенным автоматически, стоило только духу исключительной злобы и ярости попасть в принесённое как плату тело. Дух был обязан выполнить желание призывающего во что бы то ни стало, иначе проклятие вступит в свою силу: он будет окончательно уничтожен без возможности перерождения.
За время практики в качестве тёмного заклинателя Вэй Усянь успел нахвататься самых разных знаний, так что проведённый Мо Сюаньюем ритуал был ему знаком. Естественно, это была практика, противоположная насильственному захвату тела — его пожертвование. Однако, для праведных заклинателей не было разницы каким способом было получено духом тело, что совершенно не облегчало участь Вэй Ина.
Вэй Усянь отказывался принимать происходящее так просто. Он только вернулся из небытия и теперь ему навязали месть непонятно кому, совершенно забыв донести как и в каких количествах мстить. Не то что бы Усянь хотел это знать, да и с каких это пор он оказался «злым духом исключительной ярости и мощи»?
Старейшина Илина скривился, недовольно морща нос. Ещё до его добровольно затворничества на горе Луаньцзан, его имя полоскали в грязной воде все кому не лень. Народ создавал ужасающие душу простого обывателя слухи, что даже самого Вэй Ина от некоторых россказней пробирала дрожь омерзения и умер он ужасающей смертью, но его месть давным-давно свершилась, и он не искал возмездия сейчас. К тому же он мог поклясться, что был самым безобидным блуждающим призраком за всю историю, по крайней мере у него не сохранилось воспоминаний о том как он пытался сожрать души заклинателей, никак не желающих оставить его дух в покое.
Вэй Ин вообще не искал способов вернуться в мир живых. Зачем бы ему было возвращаться в мир, где ему не осталось места? Все только вздохнули с облегчение, когда армия мертвецов набросилась на своего предводителя раздирая на куски и пожирая плоть без остатка. В этом мире не осталось людей которые могли бы печалиться о его смерти, а те кто знал Вэй Усяня при жизни не сохранили в своих сердцах никаких светлых чувств к нему.
«Не все…» — мягко укорила голосом шицзе совесть.
Вэй Ин немного истерично хмыкнул послушно кивая и будто бы соглашаясь с родным голосом. Он соглашался со своей шицзе даже сейчас, когда её кровь была на его совести, а сама Цзян Янли, останься только она в живых, никогда не простила бы ему смерть любимого мужа и того, что Жулань остался сиротой.
«Обнять и плакать!» — со странной интонацией перекликнулся другой, не менее дорогой голос.
Вэй Ин подавился вдохом, с трудом сглатывая вязкую слюну. От одной только непередаваемой интонации этого голоса хотелось выдрать из груди сердце, лишь бы оно не сжималось так сильно.
Он крайне смутно помнил, что происходило в последние часы перед началом осады. Если следовать логике осиротевшая семья Вэнь Цин при всём желании не смогла бы укрыться от других заклинателей. Защищённая скалами от промозглых илинских ветров долина с их маленьким поселением из безопасного пристанища в миг превратилась в ловушку. Бабушка, Четвёртый Дядюшка, Третья Тётушка и другие Вэни не могли воспользоваться узкой, петляющей тропкой между скал. Они все были слишком старыми и опустошёнными непрекращающимися потерями, чтобы у них были силы и желание спасаться. Снова прятаться и надеяться урвать ещё немного дней, когда более молодые отправлялись на встречу к предкам? Нет, никто из них не стал бы уходить.
Сбежать с осаждённой горы могли только Лин и малыш А-Юань. Им пришлось бы рискнуть, пробираясь через неочищенную от тёмной энергии часть горы, но тот извилистый пусть был его подруге по силам. Вэй Ин очень хотел верить что даже с ребёнком на руках та тропа была их путём к спасению, а не к ещё более мучительной смерти.
Что стало с Лин, Усянь не знал или не мог вспомнить. Он помнил как девушка злилась и беспокойно меряла шагами неровный пол пещеры Фумо. Она отчаянно не хотела уходить, драгоценные минуты утекали сквозь пальцы.
— Где ты? Что с тобой?