* * *
Могильные холмы не были пригодными для жизни. Хоть Вэй Усянь старался как можно чаще очищать территорию их маленького поселения от тёмной энергии, но она всё равно влияла на всех жителей Луаньцзан. Кошмары, зловещие скрипы и шорохи, тяжёлые болезни из-за отравления тёмной энергией, сводящие с ума жаждущие крови голоса, множество неупокоенных безвозвратно искажённых тьмой душ, которые тенями зловещими тенями преследовали живых обитателей могильных холмов. Маленький А-Юань долго отказывался ложиться спать, его мучали кошмары и один он спать не мог. Вечером ребёнок отказывался слезать с рук, цеплялся за ноги и срывался в слёзы практически панически боясь оставаться без взрослых. Пока была жива Бабушка Вэнь малыш спал с ней, но первая промозглая зима унесла душу старой женщины вместе с последней метелью. Ребёнок упорно звал Лин мамой, игнорируя попытки объяснить что Лин не его мамочка. Спать с А-Юанем девушка не могла, ей самой бы не помешал «всемогущий» взрослый, с которым не страшно засыпать. Лин не мучали кошмары, но она кожей чувствовала, а зачастую даже и видела как из ночной темноты на них смотрят остатки пожранных Луаньцзан душ. Гасить, весьма дорогие для их положения, свечи ночью казалось самой страшной ошибкой, сидеть в темноте до наступления тусклого рассвета у Лин не хватало духу. Ей и под ненадёжной защитой неверного света единственной зажжённой свечи казалось, что с каждым часом, проведённым в бдении над беспокойно спящим А-Юанем, она мучительно медленно теряет рассудок. Когда тени перестали исчезать с рассветом Лин просто забрала вещи А-Юаня из их домика, наглым образом переселившись в пещеру Фумо. Упакованный в сдерживающие талисманы лютый мертвец и не слишком довольная таким решением проблемы Вэнь Цин, девушку совершенно не волновали. Тени боялись Вэй Усяня и А-Юань прекрасно засыпал под боком у погружённого в создание очередного изобретения Старейшины Илин. Солнышко А-Юань, которого Вэй Ин закапывал в землю как редиску. Вечно хмурая Вэнь Цин обречённо стонущая «идиоты», когда ей приходилось спасать Вэй Усяня и Лин от вышедших из-под контроля «гениальных» идей. Самый застенчивый и скромный разумный лютый мертвец — Вэнь Нин. Самый лучший и понимающий друг — Вэй Усянь. Вернуться бы в то время… Ступив на путь тьмы Лин научилась самостоятельно прогонять тени, но толку с этого? Ей некого от них защищать. Теперь она видит призраков и слышит призраков, иногда даже отчётливее чем живых людей, но, опять же, какой в этом толк, если от самых дорогих и близких людей в этом мире остались только блекнущие всё сильнее воспоминания? Через год или два после осады Луаньцзан, Лин сама не зная зачем пробралась на гору. Каменные стражи никак не помешали тёмной заклинательнице бродить по опустевшим могильным холмам, там даже нечисть не завывала дожёвывая пойманную ворону. От их поселения остались лишь обгорелые остовы да унылое запустение. Тел оставшихся Вэней нигде не было, как не было не видно и не слышно их душ. Это должно было бы успокоить Лин, всё же она не желала своим близким после смерти вечность скитаться во тьме, но заклинательница не ощущала ничего кроме боли и обиды. Кажется, именно в тот год она впервые попыталась как полагается почтить память умерших и найти в себе хоть немного веры, что где бы они ни были их участь лучше её. Лин не могла найти в себе сил молиться за умерших близких, все произнесённые правильные слова казались пустыми и фальшивыми. Она просто каждый год сжигала для них пухлые пачки ритуальных денег и долго-долго смотрела за тем как ветер уносит ввысь белёсый дымок тлеющих специальных благовоний. А потом ей стало всё равно и заставить себя просто вспомнить о необходимости этого ритуала стала непосильной задачей. В этом году Лин ничего не жгла и не была уверена, что когда-нибудь возобновит эту скорбную традицию. Заклинательница почти привыкла к мысли, что Вэй Ин не воскреснет и увидеть на рынке среди жителей деревни Мо до боли знакомое лицо, оказалось почти так же больно, как понять что Усянь больше никогда не назовёт её «мелкой врединой» и она не сможет его обнять, отогревая его ледяные руки в своих. Прошло уже тринадцать лет, ждать чуда поздно. Вэй Ин не мог находиться на этом несчастном рынке. Лин почти не заметила как врезалась в кого-то, не запомнила что ответила. Болтовню деревенских она вообще не воспринимала, слишком поглощённая попытками задушить на корню выворачивающий грудную клетку изнутри вой. Дурное наваждение то обретало чёткость, создавая жестокую в своей правдоподобности иллюзию присутствия Вэй Усяня совсем близко, всего лишь на другой стороне улицы, то почти развеивалось показывая невысокого юношу в размалёванном аляповатым гримом лицом, тот широко улыбался, полностью соответствуя своей славе деревенского сумасшедшего. Мо Сюаньюй мало походил на Вэй Усяня, которого помнила Лин: слишком суетный и раздражающе глупый. Сюаньюй болтал всякий вздор практически без умолку, даже когда ему приходилось практически бежать за широко и быстро шагающей заклинательницей, а это уже больше походило на манеру общения Усяня с изредка оказывающимися в Илине старыми знакомыми. Лин ничего не понимала в происходящем. Её настигло безумие тёмного пути? Или это всё происходит в одно из тех снов, после которых вся подушка поутру мокрая от слёз? — Не трогай меня! — срываясь на крик воскликнула Лин, грубо выдернув рукав из совсем слабой хватки Мо Сюаньюя. — Что ты ко мне вообще привязался?! Лин затрясло, когда вид сумасшедшего мальчишки несколько раз беспорядочно сменился на растерянного Вэй Ина и обратно. Заклинательница зажмурилась мотая головой. — Это какой-то бред! — пробормотала Лин, закрывая для надёжности лицо ладонями. Мо Сюаньюй растерянно топтался рядом. Он не уходил, но и не спешил открывать рот. Тихо шваркнули под ногами мелкие камушки. Тёплая ладонь легла на плечо, немного смещаясь ввер-вниз в неловком жесте поддержки. — Госпожа-заклинательница… — Да не заклинательница я! — зло шмыгнула носом Лин. — Никто меня заклинать не учил, так сама где что увидела или услышала то и знаю… Мо Юаньюй мудро промолчал, внимательно выслушивая эмоциональный, но малосвязный поток чужого сознания. Лин понесло и она сама не ожидая от себя вывалила на Сюаньюя все свои ранее казавшиеся неважными переживания. Возможно дело было в том, что ей не с кем было обсудить, и то как она поругалась со слепым странствующим заклинателем из-за взглядов на то как судить преступников, и то, что она не понимает почему люди вечно цепляются к внешнему, совершенно не замечая за этим содержимого. Про тёмный путь и то что действительно её терзало Лин не сказала ничего.4
9 декабря 2021 г. в 23:46
Лин не переставала поражаться тому как неплохие по-отдельности люди, собираясь в толпу становятся бездумной массой. Иногда создавалось впечатление, что люди утрачивают последние мозги собираясь в стадо и пользуются альтернативным методом мышления, Иначе она не могла объяснить каким образом жители деревни Мо на ровном месте придумали целую историю о её великих заклинательских подвигах, мгновенно в неё уверовав.
Ранее Лин уже доводилось пользоваться мышлением толпы, подстраиваясь под наиболее выгодный для себя вариант. Ей даже врать особо не приходилось, достаточно в разговоре обходить скользкие моменты, позволяя людям додумать «очевидное», а лишнее попросту не озвучивать. Эта простенькая схема работала в большинстве случаев. До того как она прибилась к укрывшимся на Луаньцзан Вэням, Лин слонялась от поселения к поселению, прикидываясь мальчишкой, который ищет пропавших во время войны родителей-заклинателей.
Ей, как ни странно, охотно верили, а особо сердобольные старушки даже пускали переночевать. В принципе Лин почти не врала, у неё действительно никого не осталось после Аннигиляции солнца, другое дело что её родные были в числе вассальных кланов Цишань Вэнь. Искать ей было некого. Надеяться тоже. Когда совет глав орденов заклинателей признал семью Вэнь Цин невиновной в преступлениях Вэнь Жоханя и оставил за ними родовые земли предков Вэнь Цин, Лин хотела попытать счастья там. Не то чтобы она могла быть особо полезна деве Вэнь, всё же никто не учил Лин ни целительству, ни заклинательству и надеяться на разрушенные союзы между уничтоженными семьями не приходилось, но она надеялась хоть чем-нибудь расплатиться с оставшимися Вэнями за кров и еду.
Что тогда её задержало тёмная заклинательница сейчас и не вспомнит, но она столкнулась с готовой вот-вот рухнуть в придорожную пыль без чувств Вэнь Цин недалеко от земель Юньмэн Цзян. Целительница словно одержимая бормотала о том, что она должна найти Вэй Усяня. Тогда Лин ничего не поняла из путанных отрывистых фраз — слишком сильно была истощена дева Вэнь морально и физически. Заставить её поесть было той ещё задачкой, а уж уложить отдыхать всё порывающуюся ползти в сторону Пристани Лотоса целительницу Лин удалось только поклявшись отвести её туда, когда та немного поспит.
Вэнь Цин отключилась моментально и проспала бы ещё больше, будь у Лин возможность незаметно перетащить хоть и отощавшую до ужаса, но всё ещё слишком тяжёлую женщину в повозку. Пришлось будить и уговаривать так некстати заупрямившуюся женщину, доехать на попутной телеге — зря Лин всеми правдами и неправдами чуть ли не на коленях упрашивала желчного старика-торговца взять их с собой почти задаром. До резиденции Юньмэн Цзян они добрались под вечер приставая к прохожим с вопросами о господине Вэе.
Уже тогда чувствовалось, что простые люди начинали постепенно менять своё отношение к герою войны. Вэй Усяня ещё помнили как талантливого заклинателя, но ранее приветливые торговцы становились хмурыми и раздражёнными, неохотно отвечая на вопросы Лин и Вэнь Цин, спеша поскорее отделаться от разговоров об Усяне. В тот момент эта странность не вызывала ничего кроме лёгкого удивления, Лин больше волновалась о том как бы кто не обидел практически полупрозрачную Вэнь Цин.
Вэй Усянь нашёлся только после заката, Лин таки удалось вызнать за пару звонких монет у древней старушки, торгующей местными сладостями, где можно разыскать молодого господина Вэя. Он сидел у реки под ветвями раскидистой ивы, бездумно играясь с алой кисточкой от обсидианово-чёрной флейты. Рядом в траве валялось несколько пустых кувшинов из-под вина. Забавно, что Лин в тот момент беспокоилась лишь о том насколько трезв сейчас заклинатель и совершенно не думала, даже толком не осознавала, кого она должна была уговорить помочь Вэнь Цин.
Невероятно, но именно у человека истреблявшего целые надзирательные пункты Вэней, хватило человечности не отмахнуться от беды проигравших войну людей.
«Вэй Усянь! Дева Вэнь умоляет вас о помощи!» — запнувшись пару раз за звуки в словах выпалила Лин, робея от долгого взгляда серых глаз, подёрнутых красноватой дымкой хмельного тумана.
Усянь быстро протрезвел, а может он и вовсе не был пьян. Лин никогда не видела его по-настоящему пьяным, сколько бы крепкого вина Пятого Дядюшки он ни выпивал.
В памяти остались лишь смутные впечатления от сумасшедшего забега до тропы Цюнци, а после бегство на Луаньцзан. Несколько десятков истощённых людей: старики, женщины и дети. Среди них не было никого, кто умел держал меч, да и побеждённым под страхом смерти запрещалось заниматься заклинательством и держать при себе духовные мечи. У этих людей не было возможности защитить себя от незавидной роли живой приманки для нечисти, а после рабов на тропе Цюнци.
В общей суматохе никто из спасённых не задавался вопросом кто такая Лин и откуда. Ей просто сунули в руки годовалого ребёнка, которого уже не могла держать древняя старуха и все считали, что так и должно быть. Как-то незаметно остатки клана целителей приняли её за свою, да и довольно долго всем не до выяснения уже неважных историй было. Лин особо и не возражала, она просто не могла уйти и бросить этих несчастных людей, как не мог этого сделать Вэй Усянь.